Чистая любовь E-Book

Кэнди Стайнер

• Herausgeber: АСТ
• Kategorie: Gesellschafts- und Liebesromane
• Sprache: Russisch
• Veröffentlichungsjahr: 2025

Beschreibung

Моя жизнь закончилась. Я поклялась, что никогда не буду работать на фамильном заводе по производству виски и не стану частью наследия моего отца. Но после получения диплома художника мне пришлось присоединиться к чужому семейному бизнесу. Я получила собственную художественную студию, о которой всегда мечтала, и работу, которая кормит. Мне казалось, что все будет неплохо. Пока не выяснилось, что моим новым боссом стал Логан Беккер. Братья Беккеры имеют репутацию плохих парней, а поскольку я всегда любила неприятности, то неудивительно, что влюбилась в Логана в первый же день работы на винокурне. Этот статный, слишком горячий мужчина ненавидит меня, и не мне его винить. Наши семьи враждовали десятилетиями. Беккеры и Скутеры – это Монтекки и Капулетти из Стратфорда, штат Теннесси. Но что, если он Ромео, а я Джульетта? Все знают, чем закончилась эта история. Именно поэтому нужно держаться от него подальше. Ведь если отец узнает, что я влюбилась в Логана Беккера, он убьет меня. И моего возлюбленного тоже.

Leseprobe

Кэнди Стайнер Чистая любовь

Kandi Steiner

Neat

© 2022 Kandi Steiner

© Конова В., перевод на русский язык

© ООО «Издательство АСТ», 2024

За тех, кто еще ищет свой путь, за тех, кто поглощен путешествием, а не конечным пунктом.

За хаос, потому что жизнь слишком коротка, чтобы ее можно было собрать воедино.

Глава 1. Логан

Мне с самого рождения было суждено стать гидом.

Да, знаю, звучит как полный бред. Да какой ребенок посмотрит на нескончаемый список возможных профессий и подумает: «Когда стану взрослым, хочу водить туристов по старой пыльной винокурне в самом мелком городишке Теннесси и рассказывать им, как появился на свет бренд „Скутер“»?

Самый вероятный ответ – такого ребенка не существует. Ну, разве что только я.

Я мог бы списать это на целый ряд факторов – например на то, что оте́ц работал на винокурне и в моих глазах был фактически Суперменом. Или на то, что мой дед основал эту винокурню, создал бренд «Скутер Виски», вкус которого знали люди по всему миру. Еще я мог бы списать это на свое странное увлечение историей, зародившееся во мне еще в юности, или на неизменную потребность каждый день узнавать что-то новое и припрятывать эту информацию, чтобы потом поделиться ею с другими.

Я любил читать книги, особенно биографии и исторические мемуары. Любил смотреть документальные фильмы, в основном посвященные современным технологиям, которые мы воспринимали как должное и не задумывались, как они вообще появились. У меня сформировалась привычка каждое утро просматривать газеты на предмет новостей о новейших технических достижениях или прогнозируемого «большого бума».

По сути, я был ботаном до мозга костей, хотя никогда не показывал этого остальным.

В моем небольшом городке Стратфорд для всех я прослыл мальчишкой Беккер. Меня считали бунтарем, всегда готовым подраться по поводу и без. Я был третьим по старшинству сыном покойного Джона Беккера, легенды нашего города, который слишком рано покинул нас после случившегося на винокурне страшного пожара. А еще я прослыл бабником, и, по мнению окружающих, мне было суждено не остепениться и завести семью, а спать со всеми девушками в городе, пока они это позволяли.

Таким все видели меня со стороны, но только мои братья знали меня настоящего.

У меня было три брата: Майкл, Ноа и Джордан.

Майки – самый младший. Он учился в выпускном классе и работал на винокурне со мной и нашим старшим братом Ноа. Пока еще Майки трудился в сувенирной лавке, но я чувствовал, что после окончания школы это изменится. Он чертовски талантливый гитарист и умный парень. Чую, Майки найдет себе занятие повеселее, и этой винокурне очень повезет, если он останется здесь после завершения учебы.

А Ноа… Ноа – самый известный сборщик бочек на винокурне «Скутер Виски». Он мог собрать бочку быстрее любого, и за последние несколько лет ни одна из его бочек не дала протечку. Ноа начинал тут еще мальчишкой и быстро стал лидером команды. Ему нравилось донимать меня, почти всегда брат устраивал какой-нибудь розыгрыш, когда я приводил группу туристов в его часть склада, – например, прикидывался, будто отпилил палец.

И я попадался на эту удочку. Каждый раз.

Джордан – наш старший брат и единственный, кто не работал на винокурне. Его усыновили еще до моего рождения, и, хотя кожа у него темнее, чем у меня и братьев, а волосы жесткие и черные, Джордан всегда был нашим родным братом, и перед этим званием никогда не упоминалось слово «усыновленный». Он работал футбольным тренером в школе и, по моему мнению, был лучшим за всю историю нашего города.

О моих братьях по городу ходила та еще слава – особенно после того, как скончался наш отец. Мне тогда было семнадцать. Что бы мы ни делали, казалось, проблемы сами нас находят. То разборки в небольшом баре, то попытка выкрасть дочь мэра с ее же свадьбы, которая и стала последним скандалом в городе благодаря Ноа.

Горожане могут болтать о моих братьях сколько угодно, но лишь родные знали правду, какой я на самом деле, – или, точнее, кем я точно не был.

Они знали, что те драки, в которые я лез и которые все так любили обсудить, случались только потому, что я пытался остановить их до того, как они вообще начинались. Я вмешивался, когда не оставалось другого варианта, – что, к сожалению, с моими братьями случалось довольно часто. И да, это правда, что у меня ни разу не было долгих отношений, но дело не в том, что мне этого не хотелось. Просто не нашлось в Стратфорде женщины, которая могла бы настолько меня увлечь.

Мой разум требовал, чтобы его будоражили, – ночными разговорами на глубокие и неизведанные темы, обсуждениями книг и теорий заговора, вопросами, которые мне никогда не задавали, и убеждениями, с которыми я никогда не встречался.

Я ждал женщину, способную меня удивить, но до сих пор этого не произошло.

Ну… возможно, одна такая женщина все же существовала.

При мысли о ней я потянул за воротник рабочей куртки от Carhartt[1] и схватился за ручку большой двери, ведущей в зону сборки бочек. Придержал дверь открытой для идущей за мной экскурсионной группы и выдавил улыбку, хотя внутри все переворачивалось при воспоминаниях о девушке, о которой я очень старался не думать.

– Сюда, народ, – сказал я, заводя наших гостей внутрь с холода, и доброжелательно кивнул каждому вошедшему. – Помните, в этой зоне нельзя фотографировать, так что сразу же попрошу убрать телефоны. А если увижу, как кто-нибудь из вас тайком снимает, мои подозрения насчет того, что вас прислали эти позеры из Кентукки, только подтвердятся, и тогда у меня не останется другого выбора, кроме как выволочь вас отсюда за ухо.

В ответ несколько человек рассмеялись. Группа протиснулась мимо меня и выстроилась вдоль стены в ожидании, когда я продолжу.

Как только металлическая дверь с лязгом захлопнулась, я сразу же нашел взглядом Ноа. В ушах у него были ярко-оранжевые беруши, а глаза прикрыты защитными очками, пока брат вставлял деревянные доски в металлическое кольцо, собирая бочку. Он посмотрел на меня с озорной ухмылкой, но снова погрузился в работу, прежде чем я успел кинуть на него предупреждающий взгляд с мольбой хотя бы сегодня не приставать ко мне.

Ноа прекрасно понимал, что сегодня со мной точно лучше не связываться.

– Ладно, народ, – сказал я, повернувшись к экскурсионной группе, оглядывающейся по сторонам. – Хорошенько осмотритесь, потому что здесь и происходит магия. Если вспомните видео, которые мы с вами уже посмотрели, то узнаете в стоящих за мной приятных джентльменах наших сборщиков бочек «Скутер Виски». Эта небольшая команда из четырех человек каждый божий день собирает по пятьсот бочек.

Ноа, Марти, Илай и Пи Джей помахали с рабочих мест и доброжелательно улыбнулись посетителям, а потом снова приступили к работе.

– Почему нам нельзя здесь фотографировать? – спросил мужчина из экскурсионной группы.

Поболтав с ним по пути из сувенирной лавки, я узнал, что он вместе с супругой и невесткой заглянул в наш городок по пути в Иллинойс, где планировал отпраздновать День благодарения.

– Хороший вопрос, – кивнув ему, сказал я, а потом обратился к остальным: – Мы с вами сейчас находимся на одной из последних винокурен, где еще изготавливают бочки, и мы не хотим, чтобы наши секреты стали достоянием общественности. Нынче почти все заводы делают заказы у виноделен, но мы гордимся тем, что изготавливаем и обжигаем свои собственные бочки. Вот почему в каждой бутылке «Скутер Виски», которую вы пьете, присутствуют те знаменитые нотки ванили и дуба.

В ответ послышался шепот. Все семьи наклонились, чтобы обсудить услышанное друг с другом, а потом с еще большим восторгом посмотрели на бочки.

– И все до единой бочки изготавливают эти четверо парней? – спросила какая-то женщина.

Я открыл было рот, чтобы ответить, но тут мне на плечо положили руку, и в разговор вмешался мой брат.

– Ага. Мы с командой работаем пять дней в неделю, и каждый из нас ежедневно собирает от ста двадцати пяти до ста пятидесяти бочек. Получается, каждую неделю мы производим около двух с половиной тысяч бочек.

Толпа заохала.

Ноа усмехнулся, я тоже не смог сдержать улыбку. Мне нравилось работать с братьями и проводить с ними много времени. Ноа старше меня, но немножко пониже ростом, что всегда его подбешивало. Если я был поджарым, то он – крепышом, а волосы у нас одного цвета – песочно-каштанового, вот только мои чуть длиннее. А еще у Ноа были голубые глаза, как у папы, а мне достались мамины – золотисто-карие.

– Поразительно, – выдохнула женщина и окинула взглядом моего брата. – Теперь понятно, почему вы так крепко сложены.

Она произнесла эти слова так тихо, что я мог бы их не расслышать. Но я их услышал, и Ноа тоже. Если бы бедняжка приехала сюда на год раньше, то, возможно, ее экскурсия по городу завершилась бы в постели моего брата. Но, увы, его сердце принадлежало одной рыжеволосой девушке, которая сейчас находилась на другом конце страны – в штате Юта, где она работала в Амери-Корпусе.

Руби Грейс Барнетт – дочь мэра. Прошлым летом она должна была выйти за другого мужчину, но решила сбежать с моим братом.

Я же говорил.

Бунтарь.

Ноа улыбнулся, приподняв кепку, а потом отвернулся и сжал мое плечо.

– Обещаю, сегодня никаких розыгрышей, – сказал он. – У тебя и без того достаточно поводов для переживаний.

Я поджал губы.

– Да.

– Она еще не пришла?

– Придет сразу после этой экскурсии.

Ноа присвистнул.

– Что ж, удачи. Если нужно будет выпить и снять стресс, приходи потом ко мне. – Он снова сжал мое плечо и вернулся на рабочее место.

Несмотря на то что живот сильно скрутило, я повернулся к группе и завершил свою речь о бочках, после чего снова повел туристов к двери, через которую мы вышли на прохладный ноябрьский воздух.

До Дня благодарения оставалось всего несколько дней, и в Стратфорде царило праздничное настроение. На каждом здании винокурни, как и на других зданиях в городе, висели рождественские гирлянды. В центре города стояла такая большая ель, что ее было видно с любого конца Мэйн-стрит, а я, окруженный всем этим великолепием, все ждал и ждал, когда же и меня настигнет праздничное настроение.

Этого не случалось уже много лет – с тех пор, как умер отец.

Я вдохнул прохладный теннессийский воздух с нотками дуба и меда, но он ни капли меня не успокоил, пока я вел группу к нашей последней части экскурсии – дегустации. Последующие двадцать минут я помогал посетителям дегустировать виски, наверное, впервые в жизни. Нет, конечно, раньше они все пробовали виски, но никогда не нюхали его, не вдыхали особый аромат и не наслаждались обжигающим ощущением в глотке.

Двадцать минут.

Именно столько занимала дегустация.

Именно столько времени у меня оставалось до встречи с девушкой, которую я пытался избегать все утро и, если честно, большую часть жизни.

Мэллори Скутер.

Скутер – как название у меня на куртке, как надпись большими буквами на здании, где мы сейчас находились, как фамилия, которая каждую неделю виднелась в правом верхнем углу моего чека.

И как семья, с которой мы враждовали не один десяток лет.

Чтобы объяснить мой мандраж, пока я ждал у себя в кабинете Мэллори Скутер, у которой сегодня первый рабочий день на винокурне, нужно вернуться в прошлое.

Видите ли, винокурню «Скутер Виски» основал Роберт Джей Скутер. И хотя на бутылках и здании значилась его фамилия, у него был важный подельник – мой дед, Ричард Беккер.

Дедушка стал первым сборщиком бочек на винокурне – тем, кто отладил процесс и показал его значимость, что сохранялось и по сей день. То положило начало партнерству и, что важнее, дружбе между Робертом Джеем Скутером и моим дедом, которая продолжалась вплоть до смерти основателя.

И вот тогда-то и запахло жареным.

Роберт Джей Скутер не упомянул в завещании моего деда, не оставил ему ни единой акции компании, хотя именно дедушка помог ему создать и учредить бренд «Скутер».

Винокурня и бренд полностью отошли семье Роберта – его старшему сыну Патрику, который и сейчас является ее генеральным директором. Вскоре после кончины Роберта умерла моя бабушка, а следом за ней и дедушка. Мы всегда говорили, что он умер от разбитого сердца, и, хотя люди утверждали, что причиной тому стала кончина бабушки, наша семья понимала, что немалую роль сыграли Скутеры.

После смерти деда в дело вступил мой отец, сохранив имя Беккеров на винокурне. Он начинал совсем молодым и вскоре после смены владельца стал членом правления.

После этого и начались настоящие неприятности.

Если Скутеры хотели нестись вперед на всех парах и открывать двери инновациям, то мой отец с дьявольским упорством добивался сохранения традиций. Он помнил и чтил то, что сделало бренд «Скутер» широко известным. Чем больше он настаивал, тем сильнее они закручивали гайки. В итоге отца сократили практически до канцелярской крысы, а когда ему поручили навести порядок в кабинете Роберта Джея Скутера, это стало ударом не только по его самолюбию.

Но и по его жизни.

В истории винокурни «Скутер Виски» значился только один пожар. Он и случился в том кабинете.

И мой отец – единственный, кто погиб во время этого пожара.

Моей маме, братьям и мне по сей день приходится мириться с загадочной смертью отца и отсутствием внятных объяснений, почему пожар случился. Весь город оживленно обсуждал трагедию: кто-то задавался вопросом о том, не было ли это умышленным убийством, другие упрекали отца во вредной привычке курить, что, по заверениям пожарной службы Стратфорда, и стало причиной, но мама настаивала, что это невозможно, поскольку отец никогда не курил.

Это была та еще заваруха – огромная и трагическая.

Ставшая еще одним камнем преткновения между семействами Беккер и Скутер.

Причин, почему мы с Ноа и Майки работали на винокурне, было немало, но главная заключалась в том, что мы хотели сохранить наше семейное наследие. И хотя Патрик Скутер и его семья прикидывались, что между нами царят мир и согласие, в наших отношениях всегда ощущалось напряжение, словно мы были заразой, от которой они никак не могут избавиться.

Но уволить нас Скутеры не могли – это бы породило слухи, что они как-то связаны со смертью нашего отца. И мы уволиться тоже не решались – это все равно что предать винокурню, которой по праву владела и управляла наша семья.

Даже учитывая все вышесказанное, мне не стоило быть на таком взводе из-за того, что Мэллори Скутер, младшенькая дочь Патрика, в любую минуту войдет в мой кабинет. Мне не стоило сжимать мячик-антистресс, постукивать ногой под столом, кусать щеку, обдумывая, что я скажу ей, когда она появится.

Да, разумеется, она была внучкой основателя и дочерью нынешнего генерального директора.

Да, разумеется, она носила фамилию семьи, от которой я не мог бежать.

И, разумеется, она не заслужила эту работу, в отличие от меня. Мэллори получила ее только потому, что в ее жилах текла кровь Скутеров.

Но все это не имело никакого значения.

А вот что действительно важно – я был ведущим гидом и по праву стоял следующим в очереди на пост менеджера. И смутно подозревал, что ее наняли для того, чтобы этому помешать.

Что еще важно – возможно, это было самым важным: я был влюблен в Мэллори Скутер с четырнадцати лет.

Об этом никто не знал, даже мои братья, которые знали обо мне все. Ни одной живой душе я не рассказывал, что меня до чертиков возбуждают ее прямолинейность, дерзость и открытое неповиновение семье и всему городу. Я ни разу не задерживал на Мэллори взгляд, ни разу не показывал, что в ее присутствии у меня всегда потели ладошки.

Мы были детьми непримиримого соперничества, которое возникло несколько десятилетий назад и не ослабевало и по сей день.

Я ни за что не мог увлечься ею и прекрасно это понимал. Все эти годы я без особых усилий держался от нее подальше. В старших классах это было легко и стало еще проще, когда она уехала в колледж. Все усложняли ее редкие визиты домой, поскольку я знал, что Мэллори нравится бывать в тех же местах, где свое свободное время проводил я. Но я все равно всеми возможными способами избегал ее, подавив желание познакомиться поближе с голубоглазой девушкой с пирсингом в носу, за которой я в школе исподтишка наблюдал, пока она рисовала в своем альбоме.

А теперь я каждый божий день буду работать с ней.

Хуже – я буду ее обучать, чтобы она, скорее всего, получила ту работу, которая по праву принадлежала мне.

Вот почему я не мог усидеть на месте. Вот почему меня тошнило от всех этих мыслей.

Я хотел увидеть Мэллори.

И ненавидел, что мне придется с ней встретиться.

Не мог дождаться, когда поговорю с ней спустя столько лет.

И не мог примириться с мыслью, что мне вообще придется с ней разговаривать.

Все эти противоречивые чувства были совершенно иррациональны, а здравому смыслу не хватило времени образумить меня, поскольку раздался стук в дверь.

Когда она распахнулась, я уронил мячик для снятия стресса и смотрел, как ярко-желтый губчатый шар прокатился по кабинету и легонько стукнулся о нос грязно-белых высоких кед.

Не знаю, сколько я пялился на эти кеды, но ясно, что слишком долго. Потому что, когда мозгами я наконец понял, что надо встать, прочистить горло и обойти стол, чтобы встретить гостью, та самая гостья смотрела на меня, изогнув бровь и поджав красиво накрашенные губы.

– Логан Беккер?

Я заставил себя улыбнуться, не обращая внимания, как прозвучало мое имя из ее уст. Не припомню, слышал ли я прежде, как она его произносит, но был почти уверен, что нет.

Я бы это запомнил.

У Мэллори был легкий мелодичный акцент, характерный для Теннесси, что немного противоречило ее внешности. На ней были высокие белые кеды, джинсы, которые скорее состояли из дыр, чем из ткани. В этих дырках виднелись татуировки на бедрах. Футболка черного цвета с названием незнакомой мне группы, а из-под каждого рукава виднелось еще больше татушек. На поясе у Мэллори висела зелено-голубая фланелевая рубашка, подчеркивающая ее талию, которая, готов поспорить, была такой узкой, что я мог бы обхватить ее руками. Волосы, которые еще на прошлой неделе были фиолетовыми, теперь сияли платиновым блондом, обрамлявшим ее лицо гладким бобом до плеч. Ее губы были накрашены пыльно-розовой помадой, голубые глаза по-кошачьи подведены, а пирсинг в носу, которым она так славилась в городе, блестел еще сильнее в ярком свете моего кабинета.

Она являла собой все, чего не было ни у одной другой девушки в городе.

И я презирал себя за то, что по этой причине так сильно ее желаю.

Я не ответил, и Мэллори изогнула идеально нарисованную бровь еще выше.

– Ах да, – наконец сказал я, отошел от стола и протянул ей руку. – Это я. А ты, должно быть, Мэллори.

В ответ она щелкнула жвачкой во рту, отчего у меня задергался глаз, а потом взяла меня за руку и крепко ее пожала.

– Ты изменила прическу.

Идиотское заявление слетело с моих губ, когда она убрала руку из моей хватки. Мэллори по-прежнему стояла с приподнятыми бровями, смотря на меня, и потом засунула руки в задние карманы джинсов.

– А тебе это известно… почему?

Я пытался унять жар, поднимающийся по моей шее, и молился, чтобы он не залил щеки.

– К твоему досье была приложена фотография, – соврал я. – И на ней у тебя фиолетовые волосы.

Уголки ее пухлых губ приподнялись, привлекая мое внимание. Она смотрела на меня так, словно поняла, что я соврал, но, к счастью, не стала уличать меня во лжи.

– Да, – наконец признала она. – Но папуля сказал, что гиды «Скутер Виски» должны выглядеть прилично, поэтому мне пришлось перекраситься.

Я не смог пропустить мимо ушей сарказм, с которым она произнесла слово «папуля», и если бы не знал, по своей воле она здесь очутилась или по его принуждению, то нашел бы ответ в этой фразе.

Мэллори накрутила на палец прядь платиновых волос, показывая новый цвет, и наклонила голову, сделав шаг ко мне.

– А ты что думаешь? – надув губки, спросила она. – Блондинкой я выгляжу так же хорошо, как и с фиолетовыми волосами?

Я шумно выдохнул, и Мэллори ухмыльнулась еще наглее. Она отдавала отчет своим действиям, а, значит, я крайне паршиво скрывал, что считаю ее привлекательной.

Но стоило ей снова щелкнуть этой дурацкой жвачкой, как я перешел к делу.

Я вернул нормальное дыхание, а вместе с ним и рассудок. Вместо ответа повернулся спиной к Мэллори, подошел к столу и спокойно сел, после чего взял ее досье, лежавшее на краю стола.

– Пожалуйста, сядьте, мисс Скутер, – сдержанно сказал я, стараясь держаться как можно спокойнее. – Перед началом вашего обучения нам предстоит многое обсудить.

Глава 2. Мэллори

Кабинет Логана Беккера стал для меня личной тюремной камерой.

Не только символом моей капитуляции перед отцом и первого дня на работе, которую я всеми силами отвергала, но и правда настоящей клеткой. Или, как минимум, тесной библиотекой.

Стены были кремовыми, а пол – из темного дерева теплых оттенков, но это тепло полностью уничтожали яркие флуоресцентные лампы на потолке. На стенах не висело ни одного произведения искусства. Единственное, что хоть отдаленно напоминало искусство, – это представительные книжные полки, расположенные за его столом. Их можно было бы счесть прекрасными, если бы их содержимое не было так педантично разложено и расставлено. Эти полки скорее создавали видимость уюта, как во врачебном кабинете, чем походили на коллекцию стоящих романов. Книги были отсортированы по высоте, по цвету, а потом по фамилии автора, в чем я была уверена, даже не присматриваясь к ним.

Рабочий стол Логана на черных металлических ножках был выполнен из того же темного дерева, что и пол. На столе стоял монитор и лежала папка, в которой, как мне казалось, содержалась информация обо мне. На столе медленно раскачивался шар-маятник.

Этому кабинету точно не хватало цвета.

Я вздохнула и, послушавшись, села в кресло напротив Логана. Он до сих листал папку, поэтому я решила оглядеться в поисках чего-нибудь – да чего угодно – что не было бы таким скучным и безликим. Мой взгляд упал на фотографию его семьи, сделанную у озера: четверо мальчишек, отец и мать. Один из ребят сидел на спине отца, ероша ему волосы, и они оба смеялись. У самого младшего не хватало переднего зуба, а двое других стояли, приобняв друг друга за плечи, а мать положила им руки на шеи.

Я улыбнулась, обрадовавшись, что за этой личиной робота все же скрывается человек.

Я знала Логана Беккера.

Точнее, слышала о нем. Сложно было не внимать сплетням, крутившимся вокруг семейства Беккеров, как бы я ни пыталась увиливать. А я пыталась. Логан учился со мной в одном классе, но, безусловно, никогда со мной не разговаривал. У него и своих дел было по горло – встречался с каждой девушкой, которая глядела в его сторону, а потом бросал ее и переходил к следующей. В свободное от девушек время он находился рядом с братьями, наверное, ввязывался в драки или находил еще какие-нибудь проблемы на свою голову.

А еще я знала, что после смерти отца он со своей семьей не очень-то жаловал мою.

Мой младший брат, Малкольм, понял это так же быстро, как и я. Но если я держалась на расстоянии, не желая оказаться втянутой в семейные разборки, то Малкольм решил в них преуспеть. Он стал главной причиной многих драк с парнями Беккер, и, честно, услышав парочку комментариев, сказанных моим братом, я не стала бы винить Беккеров за желание начистить Малкольму лицо.

Но это было не по мне.

Как только мне исполнилось восемнадцать, я уехала из Стратфорда и, будь моя воля, ни за что бы сюда не вернулась.

Жаль, что жизнь иногда складывается не так, как мы хотим.

Я смотрела на юное лицо Логана и ухмылялась, вспомнив, как он только что назвал меня «мисс», словно я была лет на десять его моложе. Правды ради, одетый в темные брюки и поло с эмблемой «Скутер Виски», он выглядел значительно старше меня.

Нам было по двадцать шесть лет. В юности я думала, что в этом возрасте проблемы решаются сами по себе. Понадобилось несколько лет учебы, чтобы я поняла: после окончания колледжа работа не посыплется на меня манной небесной. Только тогда я осознала, как была не права.

Так что да, признаю: сейчас я выгляжу моложе Логана, но отчасти нарочно. Я знала, что отец разозлится, увидев меня на винокурне в первый рабочий день в привычной для меня одежде. С другой стороны, я просто не вижу смысла одеваться так, как не считаю нужным. Я не стремилась произвести впечатление на отца, Логана или кого-либо еще.

Я должна была выполнять работу, на которую меня пристроил отец и которая могла бы воплотить в жизнь мою мечту. Только потому я оказалась сегодня в этом душном кабинете.

Я щелкнула жвачкой – дурная привычка, которая прилепилась ко мне несколько лет назад после того, как я бросила курить, – и ждала, когда Логан что-нибудь скажет. Услышав щелчок, он быстро перевел взгляд на мой рот, а потом снова посмотрел на документ.

И чуточку крепче стиснул его руками.

– Перед тем как начнем, расскажу немного о себе, а потом с радостью послушаю о тебе, – сказал Логан, не сводя глаз с папки. – Затем мы обсудим твою стажировку и я покажу тебе винокурню.

В ответ на последнее предложение я еле удержалась, чтобы не закатить глаза.

Эта винокурня принадлежала моему отцу, здесь же работали все члены моей семьи, помимо матери, которая скорее умрет, чем займется чем-то, хоть отдаленно похожим на работу.

– Как ты уже знаешь, я Логан Беккер, – начал он, и я усмехнулась, откинувшись на спинку кресла и скрестив на груди руки, пока Логан произносил заранее отрепетированную речь. – Я ведущий экскурсовод на «Скутер Виски» и буду обучать тебя следующие несколько недель. Я начал работать здесь в восемнадцать и с тех пор продвигаюсь по карьерной лестнице. Я очень хорошо осведомлен обо всем, что происходит на винокурне, о нашем виски и процессе его изготовления, потому, думаю, ты найдешь во мне отличного наставника.

Я приподняла брови.

– Не сомневаюсь.

– Может, расскажешь немного о себе? – спросил Логан, бросив папку на стол.

– Погоди, – ответила я. – И это все? Да ты ничегошеньки мне не рассказал! Только о том, как давно тут работаешь, и назвал свою должность.

– Думаю, большего сейчас и не нужно.

– А эти твои книги? – спросила я, проигнорировав его попытку избежать дальнейших расспросов.

Логан заметил, куда направлен мой взгляд, и снова повернулся ко мне.

– Да.

– Они такие… упорядоченные.

– Мне говорили, что у меня что-то вроде У ОКР, – отозвался он и снова взял в руки папку. – Итак, здесь написано, что ты семь лет училась в Теннессийской Школе искусств.

Брови у Логана поползли наверх, и я поняла, что он думает о том же, о чем думали и остальные – почему так долго? Так бывает, когда не торопишься возвращаться домой, когда идти тебе больше некуда, а искусство всю жизнь было единственным спасением. Тогда семь лет кажутся не настолько уж большим сроком. На самом деле я бы даже сказала, что их было недостаточно.

– Ты закончила магистратуру менеджмента в области искусства с уклоном в фотографию и рисование, – Логан нахмурился, глядя на меня поверх документа. – Впечатляет. Что же привело тебя сюда?

– В этих своих расследованиях обо мне ты упустил, что школа, в которую меня приняли, испытывает серьезные финансовые трудности и больше не принимает студентов, потому как вскоре просто-напросто закроется.

Логан промолчал.

Я покачала головой.

– Что ж, думаю, не придется гадать, как сложится моя карьера. Художнику, если он не занимается графическим дизайном, сложно найти работу. Так что я здесь именно поэтому, – сказала я и развела руками, после чего снова скрестила их на груди.

Логан открыл рот, словно хотел что-то дополнить, но передумал. Вместо того он поискал в папке и выудил два разноцветных листа бумаги.

– Тогда ладно, – пробормотал он. – Познакомимся ближе потом. А пока обсудим график твоей стажировки.

Братья Беккер были известны своей убийственной красотой и озорством, что я оценила, когда Логан стал показывать на разделы в моем расписании. Кожа у него была загорелой, волосы – песочно-каштанового оттенка, напомнившего мне кору дуба. А глаза ярко-карие, даже почти золотисто-желтые, как у кота, а по краям отливали более темным цветом. Логан был намного выше меня, что я отметила, когда он встал, чтобы со мной поздороваться, а его тело выглядело складным и подтянутым. Я вдруг поймала себя на мысли: Логан бегает по утрам или по вечерам делает гимнастические упражнения на заднем дворе?

Но особое внимание привлекала его улыбка.

Он одарил меня ею всего один раз с момента моего появления, но улыбка была довольно искренней, и я заметила небольшую ямочку на левой щеке, заметила его белоснежные зубы. Рот у Логана был крупным, а подбородок – острым и широким.

Неудивительно, что он не позволил ни одной девушке ограничить его свободу. Зачем это ему с таким-то лицом?

– …а желтым отмечен обед, на первые две недели которого, как ты видишь, я приставил тебя к разным коллегам. Мне подумалось, что это отличный способ узнать своих напарников.

Снова обратив внимание на расписание, я заметила наконец солидное – нет, безумное – количество цветов в лежащей передо мной таблице и усмехнулась. Каждый день последующих недель был разрисован синим, оранжевым, желтым, зеленым и фиолетовым цветами.

Логан замешкался.

– Что смешного?

Я щелкнула жвачкой и улыбнулась ему.

– Только ты. А ты интересный, Логан Беккер.

– Почему? Потому что составил график для нового сотрудника? Потому что у меня книги расставлены по порядку? – когда я снова щелкнула жвачкой, у него на скулах заходили желваки. – Я не настолько наивен, мисс Скутер, чтобы не понимать, что вы надо мной издеваетесь, и хочу, чтобы вы знали: мне это не нравится.

В ответ я расхохоталась, но стоило мне увидеть, как Логан с силой опустил кулаки на стол, как мой смех тут же стих.

На столе все закачалось и затряслось, а шар-маятник сбился с ритма, после чего медленно снова к нему вернулся. Я вытаращила глаза, а Логан прищурился, шумно запыхтев, как дракон.

– Зачем ты вообще сюда устроилась? – нахмурившись, спросил он. – Ты не воспринимаешь меня всерьез, явно не хочешь тут работать, одета как подросток и ведешь себя соответствующе. Просто скажи, не трать мое время: для чего ты здесь?

Впервые с тех пор, как вошла в этот кабинет, я увидела твердость характера Логана Беккера. Я бы соврала, сказав, что это не завело меня в каком-то странном смысле.

Я хотела сказать: я здесь, потому что должна, черт возьми. Потому что если буду исполнять прихоть отца, то получу желаемое. Потому что жизнь – несправедливая штука, а жизнь голодного художника – отстой.

– Не твое дело, – ответила я и наклонилась к Логану через весь стол. – И я не издевалась над тобой. Я нахожу милым, что ты потратил столько времени, составляя расписание с цветной кодировкой. Извини, если я тебя обидела.

Логан еще сильнее сощурил глаза, внимательно смотря на меня, словно искал сарказм. Не найдя его, вздохнул, откинулся на спинку стула и сжал пальцами переносицу.

– Слушай, мне это нужно не больше тебя, понимаешь? Обучение нового сотрудника не является моим приоритетом так же, как работа экскурсоводом не интересует человека со степенью в области искусства.

У меня внутри все сжалось.

– Но деваться нам некуда, понимаешь? Так что, пойдешь мне навстречу и позволишь ввести в курс дела?

Я уставилась на Логана, поразившись: почему суровое выражение его лица нравится мне сильнее прежнего дружелюбия?

Есть что-то такое в его хмуром взгляде…

– Хорошо, – не дождавшись моего ответа, сказал он, засунул копию моего расписания в папку и встал. – Пошли, пора все тебе тут показать.

Логан не стал оглядываться, чтобы посмотреть, иду ли я за ним. Не успела я подняться, как он бросил через плечо последнее замечание:

– И, бога ради, выброси жвачку, пока меня не хватил инсульт.

– Еще одна часть маршрута, в которой запрещено фотографировать, – сказал Логан, когда мы проходили через зону, где собирали бочки. Я заметила, как он кивнул Ноа, своему старшему брату, который своим хмурым взглядом дал понять – ему не по душе мое присутствие.

Разделяю твое мнение, приятель.

– Потому что…

– Потому что наша винокурня – единственная, на которой до сих пор собирают свои бочки, – закончила я за Логана. – Я в курсе. Забыл, что этот завод принадлежит моему отцу?

– Уж поверь, этого я не забуду, – прошептал он и продолжил речь.

Я слушала или прикидывалась, что слушаю, смотря, как команда из четырех человек вставляет деревянные доски в металлическое кольцо, собирая бочку. Ноа опустил верхнее кольцо на только что собранную бочку, отправил ее на конвейер и принялся за следующую, а я позавидовала, с каким трепетом в глазах он этим занимался.

Потому что внутри меня засело предчувствие, что заниматься этим ему осталось недолго.

Мой отец был сторонником инноваций, хотел быть лучшим из лучших и опережать время. Остальные члены правления много лет старались сохранять традиции, убедили отца оставить прежним то, что делало виски «Скутер» известным. Но таких членов правления становилось все меньше и меньше, и папа постепенно переломил ситуацию и показал, почему на первое место должны выйти нововведения – тем более с появлением большего количества крафтовых винокурен.

Команда из четырех человек, собирающая передо мной бочки, – самые важные люди на этой винокурне на протяжении многих лет.

И я сомневалась, что они будут выполнять ту же работу через полгода.

Логан пощелкал пальцами перед моим лицом, а когда я повернулась к нему, приподнял бровь.

– Ну?

Вот черт. Он задал мне вопрос?

Я улыбнулась.

– Э-э-э… Прости, ты не мог бы повторить?

Логан вздохнул, слегка покачав головой, и направился к боковой двери склада.

– Может, хотя бы вид сделаешь, что тебе не плевать, ладно?

– Извини, – сказала я и догнала его. – Правда, извини. Просто я знаю эту винокурню так, словно это дом, в котором я выросла… потому что, честно говоря, так оно и было. Мне кажется, мы только зря тратим время.

– Тебе известна общая схема, – согласился Логан, придержав мне дверь, и мы вышли на холод. Логан застегнул молнию на куртке, а я накинула на голову капюшон и засунула руки в карманы, пряча их от студеного ветра. – Тебе известно имя и процесс. Но знаешь ли ты историю? Конкурентные преимущества? Забавные факты и цифры, которые захотят услышать туристы? Истории, которые так им запомнятся, что, вернувшись домой, они будут пересказывать их друзьям?

– Например, ту историю, где мой дед умер от травмы пальца, о которой никому не рассказал? Или что мы используем свежую родниковую воду с нашей территории, потому у нашего виски особый неподражаемый вкус? – бросила я в ответ.

Логан замер на месте и повернулся ко мне лицом впервые с тех пор, как мы покинули склад.

– Отличные примеры. Но эти факты можно найти в интернете. Расскажи мне то, что никто не сможет найти с помощью быстрого запроса в Гугл.

Я открыла рот и снова его захлопнула.

Потому что в голову ничего не шло.

По правде говоря, мне нужно знать больше историй, чем Логан Беккер, ведь я дочь владельца и внучка основателя. Но я с четырнадцати лет пыталась свалить из этого города и откреститься от семейного наследия.

Я отгородилась почти от всех историй, которые слышала от отца. Если кто-нибудь спрашивал о моей фамилии, об этом городе или виски, то я давала основную информацию, которую можно найти самостоятельно, просто потому, что не хотела это обсуждать.

Не хотела становиться частью всего этого.

Логан кивнул.

– Приму твое молчание за согласие. Выходит, ответа у тебя нет. Пойдем, – сказал он и повел нас в новом направлении. – Мы почти закончили и на сегодня сможем завершить эту пытку.

Мы прошлись по складам, где хранились эксклюзивные бочки, где в конце экскурсии проводили дегустации, а потом Логан быстро провел меня по сувенирной лавке, где мы повстречали его младшего брата Майкла, и через вестибюль.

Майкл выглядел таким же несчастным, как я сама.

– У твоего брата что-то стряслось? – спросила я, когда мы вышли из лавки и направились к кабинетам гидов.

– У Ноа?

– У Майкла, – уточнила я. – Я иногда захаживала в сувенирный магазин с друзьями из другого города, и он всегда был таким веселым. А сегодня… не знаю. У него такой вид, словно он готов откусить голову туристу, который следующим спросит его, как заказать бочку от «Скутер».

Логан помрачнел.

– Просто у него трудные времена. Но… ты права. Он не очень-то дружелюбен. Я с ним поговорю.

Я похолодела.

– О, я не хотела…

Я уже готова была извиниться, когда Логан вдруг остановился и посмотрел в конец коридора на дверь кабинета, который я слишком хорошо знала. Этот кабинет принадлежал дедушке и был первым, что украсил это здание. Его много лет никто не занимал. А потом он пострадал от пожара. С того дня дверь была заперта и открывалась, только, если нужно было устранить повреждения от пожара и убедиться, что там безопасно.

Сейчас там входили и выходили какие-то люди: они выносили старую сгоревшую мебель и заносили новую, похожую на нее. Я заметила, что они убрали большую картину на холсте, которой я любовалась, когда приходила к дедушке. На ней была изображена юная девушка в ярко-желтом платье, танцующая на берегу. Ее платье кружилось, а золотистые волосы развевались.

Картина обгорела, и единственное, что хоть как-то намекало на прежний рисунок, – ярко-желтое пятно посередине, которое не успело обуглиться.

– Что они делают? – спросила я.

Лицо у Логана вытянулось и побледнело.

– Думаю, они наконец-то убирают…

– И заносят тоже. Интересно, они обустроят кабинет таким, как он был раньше, сделают его частью экскурсии?

Логан напрягся и, не ответив на мой вопрос, продолжил идти по коридору к своему кабинету.

В горле пересохло, когда я поняла, какое это имеет для него значение, если мои подозрения окажутся правдой. В том кабинете погиб его отец. Наверное, сложно находиться в том же здании, где это произошло, не говоря уже о том, чтобы каждый день водить туда туристов и рассказывать о мужчине, который тут работал… и не упоминать человека, который тут и погиб.

Я догнала Логана, расстегнула куртку и повесила ее на руку.

– Мне правда нравится твой книжный шкаф, – сказала я, пытаясь разрядить обстановку.

Логан приподнял бровь, покосившись на меня.

– Тебе нравится читать?

Он спросил без сарказма – скорее так, будто сомневался, что мне и впрямь понравился книжный шкаф, и задумался, не смеюсь ли я над ним.

– Не очень, – призналась я. – Но люблю все, что оживляет комнату. А в твоем кабинете этот книжный шкаф – самое яркое пятно.

Логан ухмыльнулся, и я снова заметила ту ямочку у него на щеке, но она быстро исчезла.

– Точно. Уверен, что на твой художественный вкус мой кабинет слишком блеклый.

Я поморщилась.

– Еще какой! Тебе нужно наведаться на ремесленный рынок в Нэшвилле и закрасить эти кремовые стены другим цветом.

– Я думал об этом, – сказал Логан, удивив меня. – Но вроде как рассчитывал вскоре получить повышение, потому дождусь нового кабинета.

Произнеся эти слова, он сглотнул и неуверенно взглянул на меня, после чего открыл дверь, ведущую в отсек для гидов.

Видимо, Логан не знал, что я в курсе повышения, о котором он упомянул. Мой дядя Мак был его менеджером и очень громко распространялся, что в следующем году собирается уйти на пенсию. Сейчас Логан занимал должность ведущего гида – вполне логично предположить, что дядина должность достанется ему.

А теперь, когда он сказал об этом, я стала задаваться вопросом: что же задумал дражайший папуля? Неужели это просто совпадение, что он захотел устроить меня в этот отдел накануне увольнения Скутера и возможного повышения Беккера?

– Ну, думаю, на сегодня я тебя достаточно помучил, – сказал Логан, когда мы проходили через холл для гидов.

Эта зона была небольшой, с двумя огромными столами, за которыми, как сказал Логан, они обедали и проводили собрания. Эта комната тоже была блеклой, а кабинеты имели только Логан и мой дядя. Остальным отводилось по шкафчику и небольшому уголку для вещей, что было логично, поскольку гиды каждый день проводили экскурсии и им не нужен был кабинет для планирования и работы, как Логану и моему дяде.

– В последующие два дня ты пройдешь стандартный инструктаж, поэтому видеться мы будем редко. Тебе нужно будет посмотреть много видео и заниматься бумажной волокитой, которую любит раздавать Скутер новым работникам, – сказал Логан, когда мы вернулись в его кабинет. – Но в четверг снова соберемся и обсудим твою стажировку.

– Аж дух захватывает, – кивнула я.

Логан усмехнулся, но его еле заметная улыбка померкла, когда он оглядел меня. Он как будто весь день пытался на меня не смотреть, но сейчас глядел так, словно ему было плевать, что мне может стать неловко под его взглядом.

А это было не так.

Мне понравилось, как расширились его зрачки, как участилось дыхание, как сжались челюсти. Сейчас Логан не смотрел на меня так, словно я – досадная помеха. Скорее так, словно я искушение, с которым он больше не желает бороться.

Я ухмыльнулась, когда он опустил взгляд на мои губы – губы, которые я накрасила любимой пепельно-розовой помадой. А потом Логан быстро отвел глаза в сторону и занялся бумагами на столе, прочистив горло.

– Завтра ты получишь форму и, уверен, будешь в еще большем восторге. А так до четверга больше нам нечего обсуждать, – он засунул документы в папку с моим именем, но все равно не смотрел на меня. – У тебя остались вопросы?

Если раньше мне вообще не хотелось тут находиться, то сейчас я поняла, что не желаю уходить.

Я подошла к книжному шкафу, стоящему за Логаном, задев его плечом, но он по-прежнему избегал зрительного контакта.

– Какую книгу ты бы мне посоветовал?

Я посмотрела на стену, а потом перевела взгляд на него. Логан сейчас казался более растерянным, чем я видела его за весь день.

– При условии, что ты сможешь расстаться с частью своего идеально сложенного пазла, – улыбнувшись, добавила я.

Логан недоуменно посмотрел на меня.

– Ты хочешь прочитать одну из моих книг?

– Да. На самом деле, хочу прочесть твою любимую. Ты сам сказал, что нам нужно узнать друг друга получше, – я пожала плечами. – Полагаю, неплохо было бы начать с чтения твоей любимой книги.

Уголок его рта слегка приподнялся, и Логан сделал шаг вперед, потянувшись за книгой в кожаном переплете и с золотыми буквами на корешке.

– Подожди, – сказала я, обхватив его предплечье. Он замер, как только я дотронулась до него, и книга чуть не слетела с полки. – Пожалуйста, что-нибудь, написанное в этом веке, – попросила я. – Я не читала ничего, кроме книг из списка обязательного чтения. Прояви ко мне снисхождение.

Я улыбнулась, но на лице Логана не промелькнуло ни единой эмоции. Он просто смотрел на мою кисть, которой я обхватила его руку. Я осторожно убрала руку, поняв, какой же Логан теплый, когда почувствовала холод, как только мы перестали касаться друг друга.

Он поставил первый выбранный том на место и потянулся через всю полку за другой книгой в твердом переплете.

– Попробуй эту, – предложил Логан и, как только книга оказалась у меня в руках, тут же отошел.

– «Весь невидимый нам свет», Энтони Дорр, – задумчиво произнесла я, проводя большим пальцем по красивой обложке. На ней был изображен прибрежный европейский городок в голубоватых тонах, а блестящая золотая эмблема гласила, что книга удостоилась Пулитцеровской премии. – О чем она?

Наконец, Логан снова улыбнулся.

– В том и смысл чтения, Мэллори, чтобы узнать самой.

Я прикусила губу, подавив улыбку. Я не совсем понимала: это потому, что он подшучивает надо мной, а не смотрит, как на назойливого комара, или потому, что Логан произнес мое имя так, как произносит его только давний друг?

Интересно, а возможно ли, чтобы Скутер и Беккер стали друзьями?

– Спасибо за экскурсию. Видимо, до четверга?

Он кивнул, сделал еще шаг назад, чтобы я смогла пройти между ним и столом.

– До четверга.

Логан метнул взгляд куда-то мимо меня, и я усмехнулась, заметив, что место, где раньше стояла книга, теперь пустует.

– Ты ведь перед уходом обязательно это исправишь, да?

– Сразу же, как ты выйдешь из кабинета.

Я засмеялась и, покачав головой, проскользнула мимо него.

– Тогда оставлю тебя разбираться с этой проблемой, – я остановилась у двери и не сдержала улыбку, подумав, как изменилось мое настроение за весь этот день. – Пока, Логан.

– Пока, Мэллори.

Еще не успев выйти из холла для гидов, я услышала, как Логан переставляет книги на полке.