Erhalten Sie Zugang zu diesem und mehr als 300000 Büchern ab EUR 5,99 monatlich.
- Herausgeber: Азбука
- Kategorie: Krimi
- Serie: Звезды мирового детектива
- Sprache: Russisch
- Veröffentlichungsjahr: 2020
Нью-Йорк потрясает череда жестоких убийств, отмеченных одинаковым почерком. Пресса утверждает, что убийца — моралист, адресующий обществу некий месседж. К расследованию привлекается целая команда детективов во главе с лейтенантом Винсентом д'Агостой, при участии специального агента ФБР Алоизия Пендергаста. Следствие безуспешно пытается установить связь между жертвами, но они настолько далеки друг от друга, что трудно представить общий мотив убийств. Правда все эти люди были "невероятно богаты" и "скандально порочны". И у каждого была отрезана голова... "Я никогда не встречал дела, которое бы так сопротивлялось анализу", — утверждает Пендергаст. Неужели ему впервые пришлось столкнуться с противником, чье интеллектуальное превосходство неоспоримо?.. Впервые на русском!
Sie lesen das E-Book in den Legimi-Apps auf:
Seitenzahl: 399
Das E-Book (TTS) können Sie hören im Abo „Legimi Premium” in Legimi-Apps auf:
Ähnliche
Оглавление
Douglas Preston and Lincoln Child
CITY OF ENDLESS NIGHT
Copyright © 2018 by Splendide Mendax, Inc. and Lincoln Child
All rights reserved
Перевод с английского Григория Крылова
Серийное оформление Вадима Пожидаева
Оформление обложкиСергея Шикина
Престон Д., ЧайлдЛ.
Город вечной ночи : роман / Дуглас Престон, Линкольн Чайлд ; пер. с англ. Г. Крылова.— СПб. : Азбука, Азбука-Аттикус, 2020. (Звезды мирового детектива).
ISBN 978-5-389-18000-0
16+
Нью-Йорк потрясает череда жестоких убийств, отмеченных одинаковым почерком. Пресса утверждает, что убийца — моралист, адресующий обществу некий месседж. К расследованию привлекается целая команда детективов во главе с лейтенантом Винсентом д’Агостой, при участии специального агента ФБР Алоизия Пендергаста. Следствие безуспешно пытается установить связь между жертвами, но они настолько далеки друг от друга, что трудно представить общий мотив убийств. Правда, все эти люди были «невероятно богаты» и «скандально порочны». И у каждого была отрезана голова... «Я никогда не встречал дела, которое бы так сопротивлялось анализу», — утверждает Пендергаст. Неужели ему впервые пришлось столкнуться с противником, чье интеллектуальное превосходство неоспоримо?..
Впервые на русском!
© Г. А. Крылов, перевод, 2020
© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательская Группа„Азбука-Аттикус“», 2020Издательство АЗБУКА®
Линкольн Чайлд посвящает эту книгу своей жене Лючии
Дуглас Престон посвящает эту книгу Майклу Гэмблу и Шери Кусман
1
Джейкоб быстро шел впереди младшего брата, засунув руки в карманы и выдыхая облачка пара в морозный декабрьский воздух. Его брат Райан нес картонку с яйцами, купленную ими в ближайшем гастрономе на деньги, которые Джейкоб стащил из материнского кошелька.
— Во-первых, старик — полный придурок, — говорил Джейкоб брату. — Во-вторых, он расистский придурок. Помнишь, как он орал на Нгуэнов и называл их «косоглазые»?
— Да, но...
— В-третьих, он в «Си-Тауне»1 влез без очереди прямо передо мной и обругал меня, когда я сказал, что это несправедливо. Ты ведь это помнишь?
— Конечно помню. Но...
— В-четвертых, он размещает у себя во дворе всякие глупые политические знаки. А помнишь, как он облил Фостера из садового шланга только за то, что парень срезал путь по его двору?
— Да, но...
— Что «но»? — Джейкоб стремительно повернулся к брату.
— Что, если у него есть пистолет?
— Да не станет он стрелять в двух малолеток! И потом, мы будем уже далеко, когда этот кретин прочухает, что случилось.
— А вдруг он из мафии?
— Из мафии? С фамилией Баскомб? Ага, щас! Вот будь он Гаргульо или Тарталья, мы бы сто раз подумали. Но он всего лишь старый пердун, которого нужно проучить. — Джейкоб бросил на Райана подозрительный взгляд. — Ты что, струсил?
— Нет, что ты.
— Ну тогда ладно. Пошли!
Он двинулся дальше по Восемьдесят четвертой авеню, потом свернул на Сто двадцать вторую улицу. Там он притормозил и пошел по тротуару неторопливым шагом, словно прогуливаясь. На улице стояли главным образом дома на одну и на две семьи — типичные для Куинса жилые дома, украшенные рождественскими огнями.
Джейкоб еще больше замедлил шаг.
— Взгляни на дом этого старого козла, — сказал он брату. — Мрачный, как склеп. Единственный дом, где не горит свет. Этот тип настоящий Гринч!
Дом располагался в дальнем конце улицы. Уличные фонари светили сквозь голые ветви деревьев, отбрасывая на замерзшую землю переплетение теней.
— Значит так, идем, будто ничего не происходит. Ты открываешь коробку, мы забрасываем яйцами его машину, потом бежим за угол и просто продолжаем идти.
— Он нас узнает.
— Ты шутишь? Вечером? К тому же его ненавидят все ребята в районе. И большинство взрослых тоже. Его все ненавидят.
— А если он погонится за нами?
— Этот старикашка? Да у него инфаркт случится через семь секунд. — Джейкоб ухмыльнулся. — Когда эти яйца разобьются на машине, они сразу застынут. Ему придется раз десять ее мыть, ей-богу, иначе не отойдет.
Джейкоб осторожно приблизился к дому по тротуару. В венецианском окне двухэтажного дома виднелось голубоватое сияние: Баскомб смотрел телевизор.
— Машина едет! — прошептал Джейкоб.
Мальчишки спрятались за кустами. Из-за угла вывернул автомобиль и помчался по улице, освещая фарами все вокруг. Когда он проехал, Джейкоб почувствовал, как у него колотится сердце.
Райан заговорил:
— Может, не стоит...
— Заткнись.
Джейкоб вышел из-за кустов. На улице было светлее, чем ему хотелось бы: светили не только уличные фонари, но и рождественские украшения — многочисленные Санта-Клаусы, олени, рождественские вертепы на лужайках перед домами. Хорошо хоть на участке Баскомба было чуть потемнее.
Теперь они пошли очень медленно, держась в тени припаркованных на улице автомобилей. Машина Баскомба, зеленый «плимут-фьюри», которую он надраивал каждое воскресенье, стояла на подъездной дорожке как можно дальше от улицы. Продвигаясь вперед, Джейкоб видел в окне неясную фигуру старика: тот сидел в «ушастом» кресле и смотрел какую-то передачу по телевизору с гигантским экраном.
— Стой. Он там. Натяни шапку на лоб. Надень капюшон. И подними шарф повыше.
Они поправили на себе одежду и стали ждать в темноте между машиной и большим кустом. Секунды шли одна за другой.
— Мне холодно, — пожаловался Райан.
— Заткнись.
Они продолжали ждать. Джейкоб не хотел приступать к задуманному, пока старик сидит в кресле: ему достаточно было встать и повернуться, чтобы их увидеть. Они просто должны дождаться, когда он уйдет куда-нибудь.
— Мы так всю ночь простоим.
— Я сказал, заткнись!
И тут старикашка встал. Его бородатое лицо и тощая фигура осветились голубоватым светом, когда он прошел мимо телевизора в кухню.
— Идем!
Джейкоб побежал к машине, Райан — за ним.
— Открывай эту фигню!
Райан открыл коробку, и Джейкоб взял одно яйцо. Райан тоже взял одно, но заколебался. Брошенное Джейкобом яйцо с приятным звуком шлепнулось на лобовое стекло, за ним последовало еще одно и еще. Наконец и Райан бросил свое яйцо. Шесть, семь, восемь — они перекидали всю коробку на лобовое стекло, на капот, на крышу, на дверцы, уронив в спешке пару штук.
— Какого черта! — раздался рев, и из боковой двери выскочил Баскомб и, размахивая бейсбольной битой, помчался к мальчишкам.
У Джейкоба чуть сердце не выпрыгнуло из груди.
— Беги! — закричал он.
Райан, выронив из рук коробку, повернулся, но тут же поскользнулся и упал на лед.
— Черт!
Джейкоб ухватил Райана за пальто и рывком поднял его на ноги, но из-за этой задержки Баскомб почти нагнал их.
Мальчишки во весь дух помчались по подъездной дорожке на улицу. Баскомб бежал следом и, к удивлению Джейкоба, не торопился падать на землю, сраженный инфарктом. Он оказался неожиданно быстрым и, похоже, даже догонял их. Райан начал хныкать.
— Ах вы, чертова мелкота, сейчас я вам бошки-то размозжу! — кричал Баскомб у них за спиной.
Джейкоб свернул за угол на Хиллсайд, миновал два закрытых магазина и бейсбольную площадку. Райан бежал следом. Старый ублюдок продолжал преследовать их, выкрикивая угрозы и держа биту наготове в поднятой руке. Наконец он все-таки запыхался и чуть поотстал. Они еще раз свернули за угол. На этой улице стоял старый, давно закрытый автосалон, обнесенный сеточным забором: на его месте будущей весной собирались построить дом. Некоторое время назад кто-то из ребят прорезал в сетке отверстие. Джейкоб подбежал к отверстию и пролез внутрь, Райан не отставал. Но Баскомб почти наступал им на пятки, продолжая изрыгать проклятия.
За зданием автосалона находилась промышленная зона с несколькими обветшалыми зданиями. Джейкоб заметил поблизости гараж с облезшей деревянной дверью и разбитым окном сбоку от нее. Баскомб теперь был вне поля зрения. Возможно, он сдался у забора, но Джейкоба не отпускало ощущение, что старый пердун все еще преследует их. Нужно было найти место, чтобы спрятаться.
Он попробовал дверь гаража. Заперта. Он с опаской просунул руку в разбитое окно, нащупал ручку, повернул изнутри, и дверь раскрылась.
Джейкоб вошел первым, впустил Райана, затем осторожно и тихо закрыл дверь и повернул задвижку.
Они стояли в темноте, тяжело дыша и стараясь не производить шума. Джейкоб чувствовал, что его легкие вот-вот взорвутся.
— Проклятая мелюзга! — услышали они вдалеке визг Баскомба. — Я вам яйца поотрываю!
В гараже было темно и вроде бы пусто, если не считать битого стекла на полу. Джейкоб осторожно пошел вперед, держа Райана за руку. Им нужно было спрятаться где-нибудь на тот случай, если старик Баскомб надумает искать их здесь. Этот сумасшедший старый идиот, похоже, и в самом деле собирался размозжить им головы битой. Когда глаза Джейкоба привыкли к темноте, он увидел на полу в задней части гаража большую кучу листьев.
Он потянул туда Райана, нырнул в листья и разлегся на мягкой поверхности, руками набросав листья на себя и на брата.
Прошла минута. Еще одна. Крики Баскомба смолкли, все было тихо. Постепенно дыхание и уверенность Джейкоба восстановились. Прошло еще несколько минут, и он начал похихикивать:
— Слюнявый старый кретин, здорово мы его!
Райан ничего не сказал.
— Ты его видел? Он типа бросился за нами прямо в пижаме. Хоть бы у него пипка замерзла и отвалилась.
— Как думаешь, он видел наши лица? — спросил Райан дрожащим голосом.
— В шапках, шарфах, капюшонах? Ерунда. — Джейкоб снова гоготнул. — Эти яйца наверняка уже замерзли и стали как камень.
Наконец и Райан позволил себе слабый смешок.
— «Проклятая мелюзга! Я вам яйца поотрываю!» — передразнил он старика, подражая его высокому, свистящему голосу и сильному акценту жителя Куинса.
Они оба рассмеялись и стали подниматься с листьев, отбрасывая их в стороны. И тут Джейкоб громко втянул носом воздух:
— Ты пернул!
— А вот и нет!
— А вот и да!
— А вот и нет! Кто сказал, тот и навонял!
Джейкоб помолчал, продолжая принюхиваться:
— Что же это тогда?
— Это не пердеж. Это... это что-то хуже.
— Ты прав. Это типа... не знаю, гнилая капуста или еще что.
Почувствовав отвращение, Джейкоб сделал шаг назад и споткнулся обо что-то. Он оперся на вытянутую руку, чтобы не упасть, и куча листьев, в которой он только что прятался, произвела тихий звук и испустила жуткую вонь, в сто раз более отвратительную, чем раньше. Джейкоб отдернул ладонь и отпрянул, услышав голос Райана:
— Смотри-ка, тут рука...
1 Название сети супермаркетов.
2
Лейтенант Винсент д’Агоста, начальник следственного отдела, стоял в потоке света перед гаражом на Кью-Гарденс в Куинсе и наблюдал за работой группы криминалистов. Он был зол из-за того, что его вызвали так поздно вечером перед его выходным. Сообщение о теле поступило в 23:38, еще двадцать две минуты — и вызов достался бы лейтенанту Паркхерсту.
Д’Агоста вздохнул. Дело обещало быть поганым: нашли молодую женщину, обезглавленную. Он представил себе заголовки в таблоидах, что-нибудь вроде «Безголовое тело в нудистском баре»2 — самый знаменитый заголовок в истории «Нью-Йорк пост».
Из яркого света, засовывая в сумку айпад, появился Джонни Карузо, глава бригады криминалистов.
— Что у тебя есть? — спросил д’Агоста.
— Эти треклятые листья... Понимаешь, пытаться искать волосы, волокна, отпечатки, да что угодно в таком месиве — все равно что искать иголку в стоге сена.
— Думаешь, преступник это предусмотрел?
— Не-а. Разве что он сам работал криминалистом и собирал улики. Это просто совпадение.
— И головы нигде нет?
— Нет. Обезглавливание тоже происходило не здесь — крови нет.
— Причина смерти?
— Единственный выстрел в сердце. Пуля крупнокалиберная, высокоскоростная, прошила ее насквозь. Может, в ране какие-то фрагменты и остались, но пули нет. Да и убили жертву не здесь. С учетом холода и всего прочего, по моей оценке, ее выкинули здесь три, может, четыре дня назад.
— Изнасилование?
— Очевидных признаков пока не видно, но тут нужно дождаться отчета судмедэксперта, ты же знаешь, всякие там...
— Хорошо, — быстро сказал д’Агоста. — Какие-нибудь документы, бумаги?
— Ничего. Никаких документов, карманы пустые. Женщина белой расы, рост около пяти футов шести дюймов, трудно сказать точнее; возраст — лет двадцать с небольшим, тело подтянутое, в хорошей физической форме. Джинсы от «Дольче и Габбана». А эти безумные кроссовки на ней? Ты посмотри в Сети. От Лабутена. Почти тысяча баксов.
Д’Агоста присвистнул:
— Кроссовки за тысячу? Ни фига себе.
— Да уж. Богатая белая девочка. Безголовая. Ты ведь понимаешь, что это означает, лейтенант?
Д’Агоста кивнул. Медиа могли появиться в любую минуту — и вот пожалуйста, они уже тут как тут, словно он вызвал их колдовством: автобус «Фокс-5», за ним еще один, потом такси, и не с кем-нибудь, а со старым добрым Брайсом Гарриманом, репортером из «Пост», который вышел из машины, словно сам мистер Пулитцер.
— О господи...
Д’Агоста зашептал в рацию, вызывая представителя по связям с общественностью, но оказалось, что Чанг уже там, на полицейских баррикадах, толкает свои обычные гладкие речи.
Карузо проигнорировал звучавший все громче хор за баррикадами:
— Мы работаем над идентификацией личности, просматриваем базы данных по пропавшим, проверяем отпечатки, все на полную катушку.
— Сомневаюсь, что вы найдете ее в базе.
— С такими девицами никогда заранее не знаешь: кокаин, метамфетамины. Она вполне может оказаться элитной проституткой — все возможно.
Д’Агоста снова кивнул. Его недовольство начало испаряться. Дело обещало быть громким. Это имело свои плюсы и минусы, но д’Агоста никогда не уклонялся от трудностей, и он нутром чувствовал, что дело будет выигрышным. Если что-то столь ужасное можно назвать выигрышным делом. Обезглавливание означает, что преступник — больной извращенец, поймать его не составит труда. А если жертва — дочь какого-то богатого семейства, это означает приоритет в лабораторных исследованиях, что позволит д’Агосте обходить все те дермовенькие дела, которые стоят в очереди в лабораторию криминалистики нью-йоркской полиции.
Члены команды по сбору улик, все одетые как хирурги, продолжали работу, присаживались там и сям, поднимались и шаркали по полу, словно крупные обезьяны, перебирали листья один за другим, осматривали бетонный пол гаража, изучали дверную ручку и окна, снимали отпечатки с битого стекла на полу — все как полагается. Выглядели они хорошо, а Карузо был лучшим из них. Они тоже чувствовали, что дело будет шумное. После недавних скандалов с лабораторией они проявляли повышенное внимание. А двух пареньков, нашедших тело, допросили прямо на месте, прежде чем отпустить к родителям. В этом деле не должно быть никаких недоработок.
— Не сбавляй обороты, — сказал д’Агоста, похлопав Карузо по плечу, и отошел в сторону.
Холод проникал под одежду, и д’Агоста решил прогуляться быстрым шагом вокруг сеточного забора, окружающего двор, чтобы убедиться, что они не пропустили ни одного возможного места проникновения. Когда он вышел из освещенной зоны, света все еще хватало, чтобы видеть, но он все равно включил фонарик и пошел, прощупывая лучом пространство справа и слева. Он обогнул здание в задней части двора, прошел мимо кучки пикапов и увидел сидящую на корточках фигуру с внутренней стороны ограждения — с внутренней. Это был не коп и не кто-то другой из его команды; человек был облачен в необыкновенно пухлую куртку с чересчур большим для его головы капюшоном, который выпирал как горизонтальная часть дымохода.
— Эй, вы! — Д’Агоста поспешил к фигуре, положив одну руку на рукоять пистолета, а другой рукой направляя луч фонарика. — Это полиция! Встаньте, держа руки на виду!
Человек встал с поднятыми руками и повернулся к лейтенанту. Лицо его было полностью скрыто в тени отороченного мехом капюшона, так что д’Агоста видел только сверкающие глаза.
Испуганный, он вытащил пистолет:
— Какого черта вы здесь делаете? Вы что, не видели полицейской ленты? Назовитесь!
— Дорогой Винсент, вы можете убрать свой пистолет.
Д’Агоста сразу узнал голос. Он опустил пистолет и спрятал его в кобуру.
— Господи, Пендергаст, что вы здесь делаете? Вы ведь знаете, что обязаны предъявлять удостоверение, прежде чем начинать что-то вынюхивать.
— Если уж я должен быть здесь, то зачем отказываться от театрального появления? И как же мне повезло, что на меня наткнулись именно вы.
— Да, верно, вы везунчик. Я мог бы засадить пробку в вашу задницу.
— Как это было бы ужасно: пробка в заднице. Вы продолжаете меня удивлять своими сочными выражениями.
Несколько мгновений они смотрели друг на друга, потом д’Агоста стащил перчатку и протянул руку. Пендергаст стянул свою собственную черную кожаную перчатку, и они обменялись крепким рукопожатием, Рука Пендергаста была холодна, как мрамор, но он все же откинул капюшон и открыл свое бледное лицо, светлые волосы, зачесанные назад, и серебристые глаза, неестественно яркие в сумеречном свете.
— Вы сказали, что должны быть здесь? — уточнил д’Агоста. — Вы на задании?
— Да, за мои грехи. Боюсь, что мое положение в Бюро в настоящий момент сильно пошатнулось. Как вы любите говорить, я по уши в дерьме.
— По уши? Или уже с головой?
— Вот именно. С головой. И без весла.
Д’Агоста покачал головой:
— А почему федералы заинтересовались этим делом?
— Мой начальник, исполнительный заместитель директора Лонгстрит, предполагает, что тело, возможно, было доставлено сюда из Нью-Джерси. Пересечение границы штата. Он считает, что тут может быть замешана организованная преступность.
— Организованная преступность? Да мы еще вещдоки не все собрали. Нью-Джерси? Что за чушь?
— Да, Винсент, боюсь, что все это фантазии. И с единственной целью — преподать мне урок. Но теперь я чувствую себя как Братец Кролик, которого бросили в терновый куст, потому что я нашел здесь вас в роли главного. Как при нашей первой встрече в Музее естественной истории.
Д’Агоста хмыкнул. С одной стороны, он был рад видеть Пендергаста, а с другой — его не радовало участие ФБР. К тому же, вопреки нехарактерной для него болтливости, казавшейся вымученной, Пендергаст выглядел неважно, очень неважно. Он был тощий, настоящий скелет, с осунувшимся лицом и темными кругами под глазами.
— Я понимаю, что вы не приветствуете такое развитие событий, — сказал Пендергаст. — Постараюсь не путаться у вас под ногами.
— Для меня это не проблема, все дело в отношениях между нью-йоркской полицией и ФБР. Давайте я покажу вам место преступления и познакомлю с ребятами. Вы хотите сами осмотреть тело?
— Когда криминалисты закончат, я буду рад.
«Рад». Радости в его голосе не было. А еще меньше радости он испытает, когда увидит тело убитой три дня назад и обезглавленной женщины.
— Вход и выход? — спросил Пендергаст на пути к гаражу.
— С этим вроде бы все ясно. У убийцы имелись ключи от замка на задних воротах, он заехал, выгрузил тело и уехал.
Они подошли к площадке перед открытыми воротами гаража, где ярко горел свет. Криминалисты уже заканчивали работу, собирали свои вещи.
— Откуда здесь листья? — без особого интереса спросил Пендергаст.
— Мы думаем, тело перевозили в кузове грузовичка под грудой листьев, привязав его и накрыв куском брезента. Брезент оставили в углу, листья и тело выгрузили у задней стены. Мы допрашиваем соседей, пытаемся выяснить, не видел ли кто-нибудь грузовичок или легковушку. Пока безрезультатно. В районе круглосуточно напряженный трафик.
Д’Агоста представил специального агента Пендергаста своим детективам и Карузо — никто из них даже не попытался скрыть свое неудовольствие вмешательством ФБР в дело. Не способствовала успеху и внешность Пендергаста, который выглядел так, будто только-только вернулся из антарктической экспедиции.
— Ладно, заканчиваем, — сказал Карузо, не глядя на Пендергаста.
Д’Агоста вошел следом за Пендергастом в гараж, и оба направились к телу. Листья были раскиданы в стороны, и тело теперь лежало на спине, демонстрируя выходную рану между ключицами, явно причиненную высокоскоростной экспансивной пулей. Пуля разорвала сердце, смерть наступила мгновенно. Даже д’Агоста, много лет расследовавший убийства, не привык к подобным зрелищам настолько, чтобы воспринимать это спокойно, — да и как можно спокойно воспринимать смерть такого молодого существа?
Лейтенант отступил назад, позволяя Пендергасту заняться делом, но, к его удивлению, агент не стал затевать свою обычную канитель с пробирками, пинцетами и лупами, которые появлялись словно из ниоткуда и требовали длительной возни с ними. Вместо этого Пендергаст просто обошел вокруг тела, почти равнодушно, разглядывая его с разных ракурсов и покачивая своей длинной светловолосой головой. Он обошел тело два раза, потом три. На четвертый он даже не стал скрывать выражения скуки на лице.
Наконец он подошел к д’Агосте.
— Нашли что-нибудь? — спросил д’Агоста.
— Винсент, вот уж воистину наказание мне. Если не считать самого обезглавливания, я не нахожу в этом убийстве ничего, что делало бы его хоть капельку интересным.
Они стояли бок о бок, глядя на труп. И тут д’Агоста услышал тихий вздох. Неожиданно Пендергаст опустился на колени, лупа все-таки возникла в его руке, и он принялся исследовать бетонный пол футах в двух от тела.
— Что там?
Специальный агент не ответил, изучая грязное пятно на цементе с таким усердием, как если бы это была улыбка Моны Лизы. Потом он перешел к самому телу и достал пинцет. Склонившись над перерезанной шеей так низко, что его лицо оказалось менее чем в дюйме от раны, он принялся манипулировать пинцетом под лупой, погрузил его концы в тело — д’Агоста чуть не отвернулся — и вытащил что-то, что выглядело как резиновая лента, но явно было крупной веной. Пендергаст отрезал от нее короткий кусочек и сунул его в пробирку, покопался еще, вытащил другую вену и тоже уложил часть ее в пробирку. Несколько минут он провел за исследованием обширной раны, постоянно прибегая к помощи пинцета и пробирок.
Наконец он выпрямился. Скучающее, отсутствующее выражение почти исчезло с его лица.
— И что?
— Винсент, похоже, у нас появилась серьезная проблема.
— Какая именно?
— Голову отделили от тела прямо здесь. — Пендергаст показал на пол. — Видите эту крохотную щербинку на полу?
— Тут на полу множество щербинок.
— Да, но в этой имеется маленький фрагмент ткани. Наш убийца предпринял немалые усилия, чтобы отделить голову, не оставив следов, однако подобная работа довольно трудна, и в какой-то момент он сделал неверное движение, результатом чего стала эта крохотная щербинка.
— Но где же тогда кровь? Ведь если голову отделили от тела прямо здесь, то должно было остаться хоть сколько-то крови.
— Вот! Кровь отсутствует, потому что голову отделили от тела спустя много часов, а то и дней после того, как жертву застрелили. Ее кровь вытекла где-то в другом месте. Взгляните на рану!
— После того?.. И сколько прошло времени?
— Судя по сокращению шейных вен, я бы сказал, что не менее двадцати четырех часов.
— Вы хотите сказать, что убийца вернулся и отрезал ей голову через двадцать четыре часа?
— Вполне вероятно. Или же мы имеем дело с двумя людьми, возможно связанными друг с другом.
— То есть преступников было двое?
— Первый — тот, кто убил ее и привез сюда, а второй — тот, кто ее нашел и отрезал ей голову.
2 Статья с таким названием (англ. «HeadlessBodyinToplessBar») была опубликована на первой странице газеты «Пост» в апреле 1983 года.
3
Лейтенант д’Агоста остановился у двери особняка на Риверсайд-драйв, 891. В отличие от соседних зданий, весело разукрашенных рождественскими гирляндами, особняк Пендергаста, хотя и пребывавший в прекрасном состоянии для своего возраста, выглядел мрачным и заброшенным. Слабое зимнее солнце с трудом продиралось сквозь тонкую завесу туч, проливая водянистый утренний свет на реку Гудзон, несущую свои воды за ширмой деревьев на Вест-Сайд-хайвее. Настал еще один холодный, гнетущий зимний день.
Глубоко вздохнув, лейтенант поднялся на крыльцо и постучал. Дверь с поразительной быстротой открыл Проктор, таинственный шофер Пендергаста и его помощник во всех делах. Д’Агосту немного удивило, насколько изменился Проктор со времени их последней встречи: обычно выглядевший крепким и даже крупным, он сильно похудел. Однако лицо его по-прежнему оставалось бесстрастным, а его одежда — рубашка от «Лакост» и темные свободные брюки — характерно небрежной для человека, предположительно находящегося на службе.
— Приветствую, мм, мистер Проктор. — Д’Агоста никогда не знал, как обращаться к этому человеку. — Я могу увидеть агента Пендергаста?
— Он в библиотеке, прошу за мной.
Но его не было в библиотеке. Агент неожиданно появился в столовой, облаченный в свой обычный безукоризненный черный костюм.
— Винсент, добро пожаловать. — Они обменялись рукопожатием. — Кладите пальто на стул.
Проктор, притом что именно он обычно открывал входную дверь, никогда не предлагал снять пальто. Д’Агоста всегда подспудно чувствовал, что этот человек больше чем просто слуга и шофер, но ему так и не удалось понять, чем занимается Проктор и что связывает его с Пендергастом.
Винсент снял пальто и уже собирался перебросить его через руку, когда Проктор, к его удивлению, взял пальто и унес. Они прошли через столовую в зал приемов, и глаза д’Агосты невольно остановились на пустом мраморном пьедестале, на котором прежде стояла ваза.
— Кстати, я должен вам объяснить, — сказал Пендергаст, показывая на пустой пьедестал. — Я очень сожалею, что Констанс ударила вас вазой эпохи Мин.
— И я тоже, — кивнул д’Агоста.
— Примите мои извинения за то, что не объяснился с вами раньше. Констанс поступила так, чтобы спасти вам жизнь.
— Хорошо. Ладно. — Это объяснение имело мало смысла. Как и многое другое, связанное с той безумной чередой событий. Д’Агоста огляделся. — А где она?
На лице Пендергаста появилось суровое выражение.
— Уехала.
Его ледяной тон исключал дальнейшие расспросы.
Воцарилось неловкое молчание, но потом Пендергаст смягчился:
— Пройдемте в библиотеку. Расскажете мне, что вам удалось узнать.
Д’Агоста последовал за ним по залу приемов в теплую, превосходно обставленную комнату с огнем в камине, темно-зелеными стенами, дубовыми панелями и бесконечными шкафами со старинными книгами. Пендергаст указал на «ушастое» кресло по одну сторону камина, сам сел напротив:
— Могу ли я предложить вам что-нибудь выпить? У меня тут зеленый чай.
— Э-э, кофе был бы кстати, если у вас есть. Обычный, две ложки сахара.
Проктор, маячивший у входа в библиотеку, исчез. Пендергаст откинулся на спинку кресла:
— Насколько я понял, вы идентифицировали тело.
Д’Агоста поерзал в кресле:
— Да.
— И?..
— К моему удивлению, мы нашли ее по отпечаткам пальцев. Они всплыли почти сразу же — наверное, потому, что у нее снимали отпечатки, когда она подала заявку на включение в систему «Глобальный въезд» — ну, вы знаете, Программа надежного путешественника3. Ее имя — Грейс Озмиан, двадцати трех лет, дочка Антона Озмиана, миллиардера, разбогатевшего на высоких технологиях.
— Знакомое имя.
— Он был соавтором технологии трансляции музыки и видео по Интернету. Основатель компании «ДиджиФлад». Нищенское детство, но быстрый взлет. Теперь он богат как Крез. Каждый раз, когда его стриминговая программа загружается на чей-нибудь компьютер, его компания получает часть денег.
— И вы говорите, что убитая — его дочь.
— Верно. Он ливанец второго поколения, учился на полученный грант в Массачусетском технологическом. Грейс родилась в Бостоне, ее мать погибла в авиакатастрофе, когда дочери было пять лет. Она выросла в Верхнем Ист-Сайде, посещала частные школы, училась плохо, никогда не работала, вела роскошный образ жизни на деньги папочки. Несколько лет назад уехала жить на Ибицу, потом переселилась на Майорку, но около года назад вернулась в Нью-Йорк и стала жить с отцом в Тайм-Уорнер-центре. У него там квартира на восемь спален, вернее, две квартиры, соединенные в одну. Отец сообщил о пропаже дочери четыре дня назад. Устроил жуткий скандал в полиции и, вероятно, занят тем же и в ФБР. У него связи повсюду, и он поднял всех на уши, пытаясь найти дочь.
— Несомненно. — Пендергаст поднес к губам чашку и сделал глоток. — Наркотиками она не баловалась?
— Не исключено. Теперь столько народу на игле — что бедные, что богатые. Нигде это не зафиксировано, но ее несколько раз подбирали в состоянии опьянения, последний раз полгода назад. Анализ показал присутствие кокаина в крови. Обвинений не предъявлялось. Мы составляем список всех, с кем она имела дело, — вокруг нее была немалая толпа прихлебателей. В основном бездельники, детишки богатых родителей из Верхнего Ист-Сайда и всякий европейский мусор. Как только известим отца, начнем обрабатывать ее дружков. Вы, конечно, будете получать всю информацию.
Проктор принес чашку кофе.
— Вы хотите сказать, отец еще не знает? — спросил Пендергаст.
— Ну да... ее идентифицировали всего час назад. И я у вас отчасти поэтому.
Пендергаст вскинул брови, и на его лице появилось недовольное выражение.
— Надеюсь, вы не станете просить меня нанести ему визит соболезнования.
— Это не визит соболезнования. Вы ведь делали такое прежде, верно? Это часть расследования.
— Принести миллиардеру Озмиану новость об убийстве и обезглавливании его дочери? Нет уж, спасибо.
— Слушайте, это не просьба. Вы не можете отказаться. Вы — ФБР. Мы должны показать ему, что мы серьезно занимаемся расследованием, как и Бюро. Если вас там не будет, поверьте мне, ваш начальник обязательно об этом узнает. Вам это нужно?
— Я могу вынести неудовольствие Говарда Лонгстрита. Я не в настроении покидать сейчас мою библиотеку и отправляться куда-то с миссией скорби.
— Вам нужно увидеть его реакцию.
— Вы думаете, он подозреваемый?
— Нет, но, возможно, убийство связано с его деловыми контактами. Я хочу сказать, что этот тип считается мерзавцем мирового уровня. Он уничтожил немало карьер, захватил кучу компаний враждебным поглощением. Может, он разозлил не тех людей и они, чтобы отомстить, убили его дочь.
— Мой дорогой Винсент, подобные вещи не самая сильная моя сторона.
Д’Агоста начал злиться. Лицо у него раскраснелось. Обычно он уступал Пендергасту, но на сей раз специальный агент был категорически не прав. Он всегда славился своим умением правильно оценивать ситуацию — что с ним теперь такое, черт побери?
— Послушайте, Пендергаст. Если не для дела, то для меня. Я прошу вас как друг. Пожалуйста. Я не могу пойти к нему один, просто не могу.
Он почувствовал на себе пристальный взгляд серебристых глаз Пендергаста. Наконец агент поднял чашку, осушил ее и со вздохом поставил на блюдце:
— Трудно сказать «нет», когда к тебе взывают с такой мольбой.
— Хорошо. Отлично. — Д’Агоста встал, так и не прикоснувшись к кофе. — Но мы должны поспешить. Этот долбаный репортер Брайс Гарриман вынюхивает все, как пес. Новость может разойтись в любую минуту. Мы не можем допустить, чтобы Озмиан узнал о смерти дочери из заголовка в таблоиде.
— Прекрасно.
Пендергаст повернулся, и в дверях библиотеки, как по волшебству, снова появился Проктор.
— Проктор, — сказал Пендергаст, — будьте добры машину к дверям.
3 Программа «Глобальный въезд» предусматривает облегченную процедуру таможенного и пограничного контроля при въезде в США.
4
Винтажный «роллс-ройс-сильвер-рейт» с Проктором за рулем, столь неуместный в тесном, запруженном пешеходами лабиринте Нижнего Манхэттена, протиснулся сквозь затор на Вест-стрит и подъехал к штаб-квартире «ДиджиФлад» в середине Кремниевой аллеи. Территория «ДиджиФлад» с двумя большими зданиями занимала целый квартал между Вест, Норт-Мур и Гринвич. В одном из зданий, построенном еще в девятнадцатом веке, прежде размещалось крупное полиграфическое предприятие; второе здание было новеньким пятидесятиэтажным небоскребом. Д’Агоста подумал, что из обоих открывается великолепный вид на Гудзон, а с другой стороны — на небесную линию Нижнего Манхэттена.
Д’Агоста предварительно позвонил в компанию и предупредил, что они едут на встречу с мистером Озмианом и у них есть информация о его дочери. И когда они въехали в подземный парковочный гараж под башней «ДиджиФлад», парковщик, поговорив с Проктором, указал на место возле бокса с надписью «ОЗМИАН 1». Они еще не успели выйти из машины, как появился человек в темно-сером костюме.
— Джентльмены, — обратился он к ним без всяких рукопожатий, чисто по-деловому, — можно попросить вас показать ваши удостоверения?
Пендергаст достал из кармана бумажник, раскрыл его и предъявил жетон ФБР, то же самое проделал со своим удостоверением д’Агоста.
— Мой водитель останется в машине, — сказал Пендергаст.
— Превосходно. Сюда, джентльмены.
Если этот человек и удивился, увидев полицейского и агента ФБР в «роллсе», то никак не показал своего удивления.
Они последовали за ним в расположенный рядом отдельный лифт, двери которого их сопровождающий открыл своим ключом. Выдохнув сжатый воздух, кабина резко набрала скорость и через минуту достигла верхнего этажа. Двери с шуршанием открылись, и посетители шагнули в помещение, явно предназначенное для высшего руководства. Д’Агоста сразу обратил внимание, что главную роль в дизайне играет матовое стекло, шлифованный черный гранит и полированный титан. В этом пространстве с его пустотой было что-то от традиции дзен. Сопровождающий шел быстрым шагом, они следовали за ним по просторной зоне ожидания, изогнутой, как мостик космического корабля, пока не подошли к двойным березовым дверям в середине стены, которые бесшумно открылись при их приближении. За дверьми находилось несколько внешних офисов, заполненных мужчинами и женщинами, одетыми в то, что д’Агоста принял за повседневный шик Кремниевой долины: черные футболки и льняные пиджаки, джинсы в обтяжку и эти испанские туфли, ставшие последним писком моды, — как там они называются? Пиколинос.
Наконец они добрались до логова самого предпринимателя: перед ними оказались еще одни двойные березовые двери, такие большие, что в одну из них была встроена меньшая дверь для нормального входа и выхода.
— Джентльмены, пожалуйста, подождите здесь минутку.
Человек проскользнул в меньшую дверь и закрыл ее за собой.
Д’Агоста посмотрел на Пендергаста. Из-за двери до них доносился приглушенный голос, набирающий высоту в контролируемой ярости. Слов д’Агоста не мог уловить, но смысл не вызывал сомнений: какому-то бедняге вставляли болт в задницу. Голос достиг пика и оборвался, словно завершив список претензий. Наступила неожиданная тишина.
Через секунду дверь открылась. Вышедший из нее человек — седоволосый, высокий, красивый, безукоризненно одетый — всхлипывал, как ребенок, его лицо было залито слезами.
— Помните, я считаю вас ответственным! — догнал его голос из кабинета. — Мы нарушаем проприетарный код по всему Интернету из-за этой треклятой инсайдерской утечки. Найдите сукина сына, который виноват в случившемся, или пострадает ваша задница!
Человек, как слепой, прошел мимо них и исчез в зоне ожидания.
Д’Агоста еще раз посмотрел на Пендергаста, чтобы увидеть его реакцию, но никакой реакции не было; лицо агента, как всегда, оставалось непроницаемым. Лейтенант порадовался тому, что Пендергаст обрел свою прежнюю форму, по крайней мере внешне; его тонко вылепленное лицо было таким бледным, что казалось высеченным из мрамора, его глаза особенно ярко горели в прохладном естественном свете, заполнявшем помещение. Однако его худоба пугала.
Жалкий вид сотрудника компании, которому устроили взбучку, немного выбил д’Агосту из колеи, и он мысленно посмотрел на себя со стороны. После женитьбы на Лоре Хейворд он стал носить двубортные костюмы только от лучших итальянских модельеров — Бриони, Раваццоло, Зеньи — с рубашками из тонкого хлопка от «Брукс бразерс». Единственным намеком на форму оставалась лейтенантская шпала на лацкане. Нужно сказать, что именно Лора изменила его отношение к одежде, выбросив все его коричневые костюмы из полиэстера. Д’Агоста обнаружил, что одежда дает ему ощущение защищенности, словно у него в кармане лежит миллион долларов, хотя коллеги и подшучивали над ним, говоря, что в двубортном костюме он похож на мафиози. Это даже доставляло ему удовольствие. Он только старался не перещеголять своего босса, капитана Глена Синглтона, который был известен всей нью-йоркской полиции как записной модник.
Снова появился их сопровождающий в темно-сером костюме:
— Мистер Озмиан примет вас немедленно.
Они последовали за ним в большой угловой кабинет, выходящий окнами на южную и западную стороны. Строгие изящные грани Башни Свободы4 заполняли одно из окон и казались такими близкими, что д’Агоста мог бы дотянуться до них. Из-за черного гранитного стола, похожего на каменные плиты, сложенные наподобие надгробия, вышел человек. Худой, высокий, аскетического вида, очень красивый, с черными волосами, седеющими на висках, с коротко стриженной седоватой бородкой, в очках в стальной оправе. На нем был белый вязаный свитер из толстой пряжи, черные джинсы и черные туфли. Этот монохромный эффект производил сильное впечатление. Хозяин кабинета не выглядел как человек, который только что высек кого-то, как мальчишку. Но и дружелюбным он не казался.
— Да, пора бы уже, — заявил он и показал на кресла сбоку от стола, не приглашая, а словно приказывая садиться. — Моя дочь отсутствует вот уже четыре дня. И наконец-то власти удостоили меня визитом. Садитесь и рассказывайте, что происходит.
Д’Агоста посмотрел на Пендергаста и увидел, что тот не собирается садиться.
— Мистер Озмиан, — начал Пендергаст, — когда вы в последний раз видели свою дочь?
— Я не собираюсь повторять все это снова. Я рассказывал об этом по телефону с десяток...
— Прошу вас, всего два вопроса. Когда вы в последний раз видели дочь?
— За обедом. Четыре дня назад. После этого она отправилась к друзьям. Домой так и не вернулась.
— А когда конкретно вы обратились в полицию?
Озмиан вздохнул:
— На следующее утро, около десяти.
— Разве вы не привыкли к ее поздним возвращениям?
— Но не к таким поздним. Что именно...
Внезапно он замолчал. Видимо, подумал д’Агоста, он увидел что-то на их лицах. У этого человека было собачье чутье.
— Что случилось? Вы ее нашли?
Д’Агоста глубоко вздохнул, собираясь заговорить, но Пендергаст, к его великому изумлению, опередил его.
— Мистер Озмиан, — произнес Пендергаст своим самым спокойным, ровным голосом, — мы принесли вам плохие новости: ваша дочь мертва.
Озмиана словно подстрелили. Он пошатнулся, и ему пришлось ухватиться за подлокотник кресла, чтобы не упасть. Его лицо мгновенно побледнело, губы зашевелились, но произвели только неразборчивый шепот. Он стал похож на стоящего мертвеца.
Его снова качнуло, и д’Агоста шагнул вперед и обхватил его за плечи:
— Давайте присядем, сэр.
Человек безмолвно кивнул и позволил подвести себя к креслу. В железной хватке д’Агосты он казался легким как перышко.
Губы Озмиана сложились в вопрос «как?», но из них вырвалась только струйка воздуха.
— Ее убили, — сказал Пендергаст по-прежнему очень ровным голосом. — Ее тело нашли вчера вечером в заброшенном гараже в Куинсе. Мы смогли идентифицировать ее сегодня утром. Мы пришли к вам, поскольку хотели, чтобы это известие дошло до вас официально, прежде чем оно появится в газетах, а оно там появится очень скоро.
Хотя Пендергаст говорил без всяких прикрас, голос его передавал сострадание и скорбь.
И опять губы Озмиана шевельнулись.
— Убили? — с трудом выдавил он.
— Да.
— Как?
— Выстрелом в сердце. Она умерла мгновенно.
— Выстрелом? Выстрелом? — Его смертельно бледное лицо слегка порозовело.
— Через несколько дней мы будем знать больше. Боюсь, что вам предстоит процедура опознания тела. Мы, конечно, будем рады проводить вас туда.
Недоумение и ужас исказили лицо Озмиана.
— Но... убили? За что?
— Следствие сделало только первые шаги. Судя по всему, ее убили четыре дня назад и оставили тело в гараже.
Озмиан ухватился за подлокотники и поднялся на ноги. Его лицо стремительно обретало огненно-красный цвет. Несколько секунд он стоял, переводя взгляд с Пендергаста на д’Агосту и обратно. Было очевидно, что к нему возвращается способность мыслить и что он готов вот-вот взорваться.
— Вы... — начал он. — Вы ублюдки.
Никто ему не ответил.
— Где было ФБР все эти четыре дня? Это ваша вина, ваша вина! — Его голос, вначале едва слышный, звучал все громче, и к концу фразы Озмиан сорвался на крик, брызжа слюной.
Пендергаст очень сдержанно прервал его:
— Мистер Озмиан, она, вероятно, была уже мертва, когда вы сообщили о ее исчезновении. Но я вас заверяю, что делалось все возможное, чтобы ее найти. Все возможное.
— Вы, пустоголовые бездари, вы всегда так говорите, лживые сукины...
Озмиан захлебнулся собственным голосом, словно проглотил слишком большой кусок. Он закашлялся, лицо его побагровело. С яростным криком он шагнул вперед, схватил со стеклянного столика тяжелую скульптуру, поднял ее и швырнул на пол. Покачнувшись, он потащился к электронной доске, отбросил ее в сторону, перевернул лампу, схватил со своего рабочего стола какую-то награду, сделанную из керамики, и кинул ее на стеклянный столик, отчего оба предмета с ужасающим треском разлетелись на мелкие осколки, дождем посыпавшиеся на гранитный пол.
В кабинет вбежал человек в темно-сером костюме.
— Что происходит? — спросил он в замешательстве, пораженный видом разгромленного кабинета и своего босса, вышедшего из берегов. Его взгляд заметался между Озмианом, Пендергастом и д’Агостой.
Появление этого человека как-то подействовало на Озмиана, он подавил в себе вспышку ярости и, тяжело дыша, остановился посреди комнаты. Осколок стекла попал ему в лоб, из ранки выступила капелька крови.
— Мистер Озмиан?..
Озмиан повернулся к своему подчиненному и заговорил хриплым голосом, но спокойно:
— Выйди. Запри дверь. Найди Изабель. Сюда никто не должен входить, кроме нее.
— Да, сэр.
Человек почти бегом покинул кабинет.
Озмиан неожиданно разразился слезами, истерически всхлипывая. Немного помедлив, д’Агоста все же подошел к миллиардеру, взял его под руку и опять помог сесть в кресло. Озмиан сгорбился, обхватил себя руками и принялся раскачиваться взад-вперед, рыдая и охая.
Минуту-другую спустя он начал выходить из этого состояния. Вытащил платок из кармана, тщательно обтер лицо, с трудом взял себя в руки и замер в молчании.
Наконец он произнес ровным голосом:
— Расскажите мне все.
Д’Агоста откашлялся и начал говорить. Он рассказал, как двое мальчишек нашли тело в гараже в куче листьев, как за дело взялся отдел по расследованию убийств. Он сообщил, что привлек к делу всю команду криминалистов во главе с лучшим профессионалом и сейчас преступление расследуют более сорока детективов. Это приоритетное дело всего подразделения, к тому же ФБР оказывает всестороннюю помощь. Д’Агоста выставил все в самом выгодном свете. Озмиан слушал, сидя с опущенной головой.
— У вас есть какие-либо предположения насчет того, кто мог это сделать? — спросил Озмиан, когда д’Агоста закончил.
— Пока нет, но будут. Мы найдем убийцу, даю вам слово.
Он замолчал, не зная, как сказать Озмиану об обезглавливании. У него не получилось упомянуть об этом в своем рассказе, но он знал, что прежде, чем они уйдут, придется все сказать, ведь газеты будут по-всякому пережевывать этот факт. И самое ужасное, что Озмиана попросят опознать обезглавленное тело — тело его дочери. Полиции было известно, что это она, по отпечаткам пальцев, но закон все еще требовал физического опознания, даже если оно, как в данном случае, представлялось ненужным и жестоким.
— После того как вы опознаете тело, — снова заговорил д’Агоста, — мы бы хотели поговорить с вами, и чем скорее, тем лучше. Нам нужно получить сведения о знакомых вашей дочери, которых вы знаете, их имена и контактную информацию. Нам нужно услышать обо всех трудностях в ее жизни и в вашей деловой или профессиональной сфере — обо всем, что может быть связано с убийством. Какими бы неприятными ни были эти вопросы, я уверен, вы понимаете, почему мы обязаны их задать. Чем больше мы узнаем, тем скорее поймаем того или тех, кто совершил это преступление. Естественно, вы можете пригласить своего адвоката, если чувствуете такую необходимость.
Озмиан помедлил:
— Прямо сейчас?
— Мы бы хотели поговорить с вами в департаменте, если вы не возражаете. После... опознания. Может быть, попозже сегодня днем, если вы почувствуете в себе силы?
— Послушайте, я... я готов помогать. Убита... Господи, помоги мне...
— Есть еще одно обстоятельство, — сказал Пендергаст тихим голосом, который сразу же заставил Озмиана замолчать.
Миллиардер поднял голову и посмотрел на Пендергаста со страхом в глазах.
— Какое? — спросил он.
— Вы должны быть готовы опознать дочь по телесным признакам — родинкам, татуировкам, хирургическим шрамам. Или по каким-то другим признакам, не телесным. Например, по ее одежде и другим вещам.
Озмиан моргнул:
— Я не понимаю.
— Тело вашей дочери было обезглавлено. Мы... пока не нашли голову.
Озмиан смотрел на Пендергаста бесконечно долгое мгновение. Потом его глаза скользнули в сторону в поисках д’Агосты.
— Почему? — прошептал он.
— Это вопрос, на который мы очень хотели бы найти ответ, — сказал Пендергаст.
Озмиан продолжал сидеть, обмякнув в кресле. Наконец он произнес:
— Когда будете уходить, дайте моему помощнику адрес морга и адрес места, где вы собираетесь говорить со мной. Я буду там в два часа дня.
— Хорошо, — сказал Пендергаст.
— А теперь оставьте меня.
4Башня Свободы — небоскреб, построенный на месте разрушенных башен-близнецов; другое название этого здания — Всемирный торговый центр 1.
5
Марк Кантуччи резко проснулся, когда самолет в его сне начал стремительно падать в океан. Кантуччи лежал в темноте, и его сердце постепенно усмиряло свой бешеный ритм, по мере того как вокруг проступали привычные очертания его спальни. Он дьявольски устал от этого повторяющегося сна, в котором он летел в самолете, захваченном террористами. Они ворвались в кабину пилотов и заперли дверь, и секунды спустя самолет резко накренился и нырнул в безумное пике, со всей скоростью устремляясь к далекому штормовому морю, а он в свой иллюминатор видел, как черная вода все приближается и приближается, и понимал, что конец неизбежен.
Он лежал в кровати и думал, что лучше: включить свет и почитать немного или попытаться уснуть. Который теперь час? В комнате стояла полная темнота, и стальные рольставни на окнах были опущены, так что прикинуть хотя бы приблизительно, который час, он никак не мог. Кантуччи потянулся к своему сотовому телефону, лежавшему на прикроватном столике. Куда делся этот треклятый телефон? Не мог же он забыть положить его туда: привычки Кантуччи были отлажены, как часы. А вот, выходит, забыл, потому что телефона там не было.
Слишком раздосадованный, чтобы заснуть, Кантуччи сел, включил лампу возле кровати и повертел головой в поисках телефона. Он сбросил с себя одеяло, встал, осмотрел пол вокруг кровати, куда мог бы свалиться телефон, потом подошел к деревянной вешалке, на которую повесил брюки и пиджак. Быстрая проверка показала, что телефона нет и там. Происходящее вызывало у него все большее раздражение.
Прикроватных часов у него не было, но система сигнализации имела встроенные часы с диодным экранчиком, поэтому Кантуччи подошел к блоку и сдвинул защитную панель. И тут его ждал еще один пренеприятнейший сюрприз: экран блока сигнализации был черным, огонек, показывающий, что сигнализация активирована, не горел. Однако электричество в доме никто не отключал, и блок системы внутреннего наблюдения, расположенный рядом, продолжал работать. Очень странно.
Кантуччи впервые ощутил укол страха. Система тревожной сигнализации была лучшей из тех, что продавались за деньги. Ее не только намертво вмонтировали в дом, но и обеспечили своим автономным питанием и не менее чем двумя запасными аккумуляторами на случай отключения электричества или каких-либо технических проблем, а кроме того, для связи с тревожной линией охранной компании имелись городской, сотовый и спутниковый телефоны.
Но вот пожалуйста, сигнализация не работала.
Кантуччи, бывший нью-джерсийский прокурор, который уничтожил преступное семейство Отранто, прежде чем самому стать адвокатом гангстеров у соперничающего семейства Бонифаччи и получить столько скрепленных кровью клятв возмездия, что и не сосчитать, имел все основания беспокоиться о собственной безопасности.
Экран системы внутреннего наблюдения работал как полагается, автоматически проверял все камеры в доме. Их было двадцать пять, по пять на каждый этаж особняка на Восточной Шестьдесят шестой улице, где Кантуччи жил в одиночестве. Он держал охранника, который оставался с ним в доме в течение дня, но на семь часов вечера было установлено автоматическое опускание стальных рольставней, и после этого времени дом становился неприступной мини-крепостью.
Наблюдая за циклической проверкой камер по этажам, Кантуччи вдруг увидел нечто странное. Он нажал на кнопку «стоп» и в ужасе уставился на экран. Привлекшая его внимание камера передавала картинку из главного холла здания, и она показывала незваного гостя — человека, облаченного в черное трико и с черной маской на лице. Человек держал в руках композитный лук с четырьмя оперенными стрелами в колчане. Пятая стрела находилась в луке — человек нес его перед собой, словно собираясь стрелять. Этот ублюдок походил на Бэтмена и Робин Гуда в одном флаконе.
Это было просто черт знает что. Каким образом он проник за стальные рольставни? И как ему удалось обойти тревожную сигнализацию?
Кантуччи нажал тревожную кнопку, но та, конечно, не сработала. А его сотовый исчез. Совпадение? Он поспешил к ближайшему городскому телефону и приложил трубку к уху. Тишина.
Когда человек вышел из угла охвата камеры, Кантуччи быстро переключился на следующую. Хорошо хоть эта система работала.
И как только он подумал об этом, ему пришла в голову другая мысль: почему незваный гость не вывел из строя всю систему?
Человек направился к лифту, остановился и нажал на кнопку рукой в черной перчатке. Кантуччи услышал гудение механизма — кабина спустилась с пятого этажа, где находилась его спальня, на первый.
Кантуччи немедленно обуздал свой страх. На его жизнь было совершено шесть покушений, и все провалились. Нынешнее — самое идиотское из них, и его тоже ждет неудача. Электричество пока не отключилось. Он может остановить лифт одним нажатием кнопки, после чего незваный гость окажется в ловушке... но нет. Нет!
Кантуччи без промедления натянул на себя халат, рывком открыл прикроватную тумбочку, вытащил оттуда «Беретту М9» и магазин с дополнительными пятнадцатью патронами и сунул их в карман халата. В пистолете и без того был полный магазин и еще один патрон в патроннике — так уж он привык, — но он все равно проверил. Все на месте.
Он бесшумно, но быстро вышел из спальни в узкий коридор и встал перед дверьми лифта. Кабина теперь снова поднималась. Кантуччи слышал постукивание и гудение механизмов, на указателе сменялись цифры этажей: третий... четвертый... пятый...
Он ждал в положении готовности к стрельбе, пока не услышал дрожь останавливающейся кабины. А потом, когда двери еще не успели открыться, он принялся стрелять в них. Девятимиллиметровые патроны «парабеллум» пробивали тонкую сталь, сохраняя убойную силу и по другую сторону, грохот в замкнутом пространстве был оглушающим. Стреляя, Кантуччи отсчитывал выстрелы, быстро, но точно — один, два, три, четыре, пять, шесть, — перемещая ствол по горизонтали и вертикали, чтобы наверняка поразить того, кто находится в кабине. У него осталось еще немало патронов, чтобы закончить работу, как только двери откроются.
Двери разошлись. К немалому потрясению Кантуччи, кабина оказалась пустой. Он запрыгнул внутрь и выстрелил два раза в потолок кабины, чтобы быть уверенным, что человек не спрятался там, потом нажал кнопку «стоп», зафиксировав кабину на этом этаже, чтобы ею больше нельзя было воспользоваться.
«Сукин сын». У киллера оставался единственный способ подняться к нему на этаж — по лестнице. Незваный гость был вооружен луком и стрелами. Кантуччи же, опытный стрелок, держал в руке пистолет. Он мгновенно принял решение: «Не ждать, атаковать первому». Узкая лестница с площадками между этажами — неудобное место, чтобы стрелять из лука, но идеальное для стрельбы из пистолета в тесном пространстве.
Конечно, не исключалось, что и у противника есть пистолет, но он явно собирался воспользоваться луком. В любом случае Кантуччи не собирался рисковать.
