Короли старшей школы E-Book

Меган Брэнди

• Herausgeber: Инспирия
• Kategorie: Gesellschafts- und Liebesromane
• Serie: Pink Room. Элитные парни Меган Брэнди
• Sprache: Russisch
• Veröffentlichungsjahr: 2024

Seitenzahl: 472

Beschreibung

«Короли старшей школы» — третья книга в серии о братьях Брейшо. Узнайте, чем закончится история Рэйвен и Мэддока. Семья — это не только общая кровь. Семнадцатилетняя Рэйвен знает, что иногда приходится пожертвовать самым ценным, чтобы сохранить жизнь. Она готова на все ради защиты братьев Брейшо. Даже если для этого придется заключить рискованную сделку со старыми врагами. Согласно договору между семьями, Рэйвен придется сделать нелегкий выбор: отказаться от любви к Мэддоку или выйти замуж за одного из Грейвенов. Им нужна послушная жена. Они получат дерзкую королеву.

Leseprobe

Брэнди Меган Короли старшей школы

Посвящение:

Слабым, сильным, тем, кто надеется.

Мы одинаковые.

Спасибо за то, что остаетесь собой.

Meagan Brandy

Reign of Brayshaw

* * *

Все права защищены. Книга или любая ее часть не может быть скопирована, воспроизведена в электронной или механической форме, в виде фотокопии, записи в память ЭВМ, репродукции или каким-либо иным способом, а также использована в любой информационной системе без получения разрешения от издателя. Копирование, воспроизведение и иное использование книги или ее части без согласия издателя является незаконным и влечет уголовную, административную и гражданскую ответственность.

Copyright © 2019. REIGN OF BRAYSHAW by Meagan Brandy the moral rights of the author have been asserted

© Т. Косорукова, перевод на русский язык, 2022

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство „Эксмо“», 2022

Краткое содержание

Доверяй только тем, кто это заслужил.

Я следую за чувством, которое неизвестно куда ведет, но требует больше ответственности, чем что-либо прежде.

Одно решение, пять жизней, три будущих.

Вот что поставлено на карту.

Одна ночь, один выбор, четыре сломанных Брейшо.

Вот что нас ждет.

Если я не остановлю это.

Я должна остановить это.

Я должна напомнить ему о том, что он предпочел забыть.

Мой город. Мой выбор. Моя концовка.

Дорогой читатель,

«Короли старшей школы» – третья книга в моей серии о Брейшо. Чтобы понять эту часть и получить удовольствие от чтения, нужно прочитать первую книгу «Парни из старшей школы» и вторую «Неприятности в старшей школе», так как третья книга начнется с того, на чем остановилась предыдущая. Большое вам спасибо, что читаете!

Пролог

– Мальчик мой, – зовет меня мисс Мейбл с крыльца, хлопая по сиденью рядом с собой. – Подойди. Присядь.

Я слушаюсь. Я всегда ее слушаюсь и делаю что она говорит, иначе она может не захотеть остаться здесь с нами и уйдет, как это сделали наши мамы и как, говорит папа, и ему скоро придется сделать.

Она достает из кармана кофты конфеты и протягивает мне одну.

Хитро улыбается, поднося палец к губам.

– Не говори своим братьям.

Я тоже улыбаюсь и, тихо разворачивая карамельку, отправляю ее в рот.

Улыбка медленно исчезает с лица мисс Мейбл, когда она поворачивается и смотрит на большие деревья вокруг нашего дома.

Мы спрашивали папу, нельзя ли их срубить: вдруг за ними живут другие дети, которые, может быть, захотят с нами поиграть, но он сказал, что нет, деревья тут для нашей защиты. Подобно высоким стенам королевского замка, они защищают нас от других.

Сюда никто никогда не приходит.

Тут всегда были только мы, наш папа, мисс Мейбл и парень, который любит возить нас повсюду.

Может быть, послезавтра, в наш первый день в настоящей школе, все будет по-другому. Мы сможем подружиться с другими ребятами и позвать их в гости. Мы сможем поплавать или научить их играть в баскетбол.

Когда мисс Мейбл вздыхает, я поднимаю на нее глаза.

– Мой мальчик, – тихо говорит она, – ты когда-нибудь слышал сказку о волках?

Я качаю головой, она поворачивается ко мне. И слегка улыбается:

– Хочешь, расскажу?

– Да.

Она смотрит на меня несколько секунд, и я уже думаю, не испачкал ли я лицо конфетой, но тут она начинает говорить:

– Волки быстрые и сильные, они охотятся и едят животных размером в три раза больше себя. Они хищники. – Ее глаза скользят между моими. – А все остальные, большие или маленькие, в их мире – их добыча.

– Правда? – спрашиваю я, разворачиваясь к ней всем телом. – Вы знали, что мы хотим стать волками, мисс Мейбл? Когда мы пойдем в школу, среднюю школу Брейшо, мы будем волками!

– Ты будешь, – тихо говорит она, наклоняя свою голову к моей.

– Подождите, мисс Мейбл, если волки – хищники и они быстрее и сильнее других животных, которые крупнее, это значит, люди их боятся? – спрашиваю я. – Они будут бояться нас, когда мы станем волками?

– Да, мой мальчик. – Она кивает. – Будут, но не все.

– Даже если мы будем самыми сильными?

– Да.

– Почему?

– Потому что волки не действуют в одиночку. У них есть помощник, он их ведет, помогает им добраться до добычи.

– Правда?!

Она снова улыбается, но тут же подносит палец к губам, и я зажимаю рот рукой.

– Да.

– Кто?! – кричу я шепотом.

– Птица.

Я запрокидываю голову и морщу нос.

– Птица? – Я смеюсь.

Но Мейбл не смеется. Она кивает:

– Красивая черная птица.

– Черная птица… – Я думаю вслух, щелкая пальцем, когда до меня доходит. Я снова смотрю на Мейбл.

– Ворон.

– Да, – шепчет она. – Ворон.

– Но… почему ворон не боится волка?

– Волк, может быть, и сильнее ворона, но они нужны друг другу. Ворон призывает волков. Куда бы он ни полетел, волки последуют за ним. К тому, к чему он не может прикоснуться, могут прикоснуться волки. Там, где он слишком слаб, волки сильны.

– То есть… они команда?

– Именно. – Мейбл смотрит в небо. – Вороны особенные.

– Чем?

– Некоторые говорят, что они богоподобные существа.

– Это странно.

Она смеется, похлопывая меня рукой:

– Может быть, дитя, но однажды ты поймешь. – Затем она поворачивается ко мне. – Единственное, что нужно помнить о воронах, – они образуют одну пару на всю жизнь.

– Пару? – Мое лицо морщится. – Как муж и жена?

– Да. – Мисс Мейбл кивает. – Вот так просто. Они делают выбор – и все, это на всю оставшуюся жизнь. Затем эти двое ищут территорию, на которой останутся и которую будут защищать, отбиваясь от всех, кого посчитают угрозой своему дому.

– Точно так же, как папа говорит, что мы будем защищать свое, когда вырастем?

Мисс Мейбл грустно улыбается.

– Да, мальчик мой, именно так.

– Мне хочется рассказать это поскорее братьям! Им понравится история.

– Уверена, им понравится. – Она похлопывает меня по колену, поворачиваясь, чтобы снова посмотреть на меня. – Но это не история. Это судьба, просто подожди – и увидишь.

Глава 1

Мэддок

Глаза отца темнеют.

Все эти годы мы следовали каждому его указанию, с достоинством встречали вызовы судьбы, зная, что он нас поддерживает, и боролись за все, во что он учил нас верить.

Семья – это те, кого мы выбрали.

На верность может рассчитывать только тот, кто верен сам.

Доверяй только тем, кто это заслужил.

Его слова врезались в нашу память еще до того, как мы поняли их значение, и с тех пор мы живем и дышим ими, черт возьми.

Нам был выдан только один пропуск в жизнь, и мы этого не осознавали.

К нему.

Инстинктивно, полностью. Каждым гребаным сантиметром мы верим в человека, стоящего перед нами.

Он плохо поступил с нами?

Словно почувствовав мои мысли, отец напрягается, и это отражается во взгляде.

Клянусь, мы пялились друг на друга целых пять минут, и только потом он моргнул.

И наконец он произносит:

– Нет? – Он повторяет мое последнее слово. Медленно. Осторожно.

Хорошо, теперь он понимает.

Я не утруждаю себя ответом. Он сказал, что Рэйвен – это залог, и, конечно, это правда.

Но она – мой залог.

Мое все.

Превыше всего. Превыше всего на свете.

Рэйвен Карвер, или, мать вашу, Рэйвен Брейшо, всегда будет на моей стороне. Точка.

– Боюсь, это не обсуждается. – Он внимательно смотрит на нас.

– Боюсь, ты ошибаешься. – Ройс выходит вперед.

Взгляд отца скользит к нему, но сразу же возвращается ко мне.

– Ты пойдешь против меня ради девушки? – Он надевает маску гнева, но мы его сыновья, поэтому видим правду. В его глазах отчаяние и неуверенность.

Он ни хрена не понимает. Ничего. И как бы он мог? Его здесь не было.

– Не знаю, чего ты ожидал. – Я медленно пожимаю плечами, качая головой. – Чувствуем, что ты знаешь, кто мы, ты говоришь, что знаешь, но если бы это было правдой, то этого разговора не было бы. – Я тяжело смотрю на него. – Возможно, ты не знал, кем она стала для нас. Я понимаю, никто из твоих шпионов не смог бы объяснить это так, чтобы ты понял, это следующий, мать его, уровень, тебе нужно увидеть это самому, чтобы понять. Но ты же был рядом и все видел, папа. Я знаю, что ты видел.

Ты изучал, ты анализировал каждое наше движение в ее направлении. Ты заметил, как Кэптен приближается к ней, когда чувствует, что ей нужен. Ты видишь, как Ройс цепляется за нее, как его гнев и потребность в реальной связи движут им, когда она близко, и это помогает ему открыть то, что никто бы из нас не увидел. Обо мне даже не нужно говорить. Ты такой же, как и я, ты узнаешь собственника за мили.

Все это дерьмо за последние несколько месяцев, то, как мы росли как единое целое. Стали сильнее, смелее, чертовски храбрее. Она сделала это. Она пришла и напомнила нам, не говоря ни слова, зачем мы хотим этот мир. Почему этот город и образ жизни так важны для нас. Мы хотим того, для чего мы родились, отец, для чего ты нас воспитывал, той жизни, которую ты заработал и обещал нам, и она у нас будет.

– Мы же тебе говорили. – Кэп делает шаг вперед. – Она не просто какая-то девушка, никогда такой не была, и теперь мы знаем, что ей не суждено было таковой быть. – Он поддерживает мой ответ на первоначальный вопрос нашего отца: Рэйвен на первом месте, мы выступим против отца ради нее.

– Есть способ обойти это, – говорю я то, в чем уверен на сто, черт возьми, процентов. – И держу пари, что этот путь будет намного спокойнее, чем тот, по которому мы идем. – Мгновение я смотрю на своих братьев, а потом снова поворачиваюсь к отцу. – Расскажи нам, что знаешь. Если ты этого не сделаешь, мы сами во всем разберемся, даже если для этого придется перешагнуть через тебя.

– И вы думаете, что готовы это услышать, хм? – спрашивает он, и Ройс бросает на меня быстрый взгляд. – Что, если окажется слишком сложно для вас?

– Мы справимся с чем угодно, – отвечаю я.

Он кивает, его глаза опускаются, потом медленно поднимаются к нам.

– Есть один способ. – Он говорит медленно, в его голосе слышится нотка негодования. Он мрачнеет. – Но я уверен: то, что я расскажу, вам не поможет бороться. Вы пожалеете, что узнали об этом. Из-за этого вы будете плохо спать, я клянусь.

Уверенность в его голосе заставляет нас троих замереть, наши глаза на секунду встречаются, и решимость крепнет.

Мы готовы.

– Рэйвен остается с нами, – заявляет Ройс. – А теперь скажи нам, что нам нужно сделать, чтобы мы могли быть в этом уверены.

Отец выпрямляется во весь рост и неторопливо обходит стол. Опускается на кожаное сиденье, небрежно откидывается на спинку.

В его глазах застыл жесткий блеск, но он поднимает руки ладонями вверх, как бы говоря: все просто. И говорит:

– Отдать им взамен Зоуи.

Глава 2

Рэйвен

Из меня вырывается стон, я переворачиваюсь и медленно открываю глаза.

Солнце наконец село, я моргаю, чтобы сфокусироваться.

Хлопая по кровати рядом с собой, я обнаруживаю, что Виктория ушла, а Мэддока еще нет.

В ту секунду, когда я приподнимаюсь на локтях, у меня начинает стучать в голове, в животе урчит, и к горлу подкатывает тошнота.

Алкоголь и то, чем тебя накачала тупая сука, совсем не сочетаются.

Я облизываю пересохшие губы, съеживаясь от неприятного привкуса во рту.

– Ух, черт.

Отбрасываю одеяла – я вспотела как лошадь. Слава богу, Мэддока здесь нет, я просто отвратительна.

Липкая и мерзкая, и, наверное, у меня в волосах блевотина.

С одеждой в руках я тащусь в ванную в коридоре, запираю за собой дверь на случай, если папочка Брей все еще дома и по какой-то причине пойдет этой дорогой.

Почему он был в комнате Мэддока?

Я вздыхаю, когда горячая вода струится по телу, но мне все еще нехорошо, поэтому быстро мою волосы, наношу на них кондиционер и затыкаю слив.

Я никогда раньше не принимала ванну, но прямо сейчас хочу это сделать.

Вода в ногах слишком горячая, поэтому я делаю ее похолоднее, беру шампунь и выдавливаю немного в льющуюся воду, как в ведро для автомойки. Мгновенно начинают образовываться пузырьки.

Я расслабляюсь, пока смотрю, как наполняется ванна, и наконец опускаюсь в теплую воду.

Я протягиваю руку, беру полотенце с вешалки и, свернув, кладу его под голову, как подушку.

Через несколько минут ванна наполняется, я выключаю воду и закрываю глаза.

Вау. То, что нужно.

Мои мышцы мгновенно расслабляются, тошнота наконец уходит.

Это простое удовольствие, которое люди из моего района никогда не испытают. Не то чтобы эта ванна была самой обычной, но все же.

Ванны, как правило, не найти в низкосортных трейлерах. Нам повезло, что у нас хотя бы была водопроводная вода, не говоря уже о работающем водонагревателе.

В нескольких кварталах от трейлерного парка, в месте пересечения железнодорожных путей с шоссе, есть небольшая стоянка для грузовиков с душевыми кабинами.

Город поддерживает там подачу воды в раковины, туалеты и прочее, так что холодный душ бесплатный, но за горячую воду нужно доплачивать. Многие люди из парка ходят туда, чтобы привести себя в порядок и запастись питьевой водой. Вернуться со всем обратно – та еще задача, но у большинства есть тележки из супермаркета или разбитые коляски, припрятанные на заднем дворе. Конечно, банки или случайное дерьмо, найденное по пути, которое потенциально может принести деньги, были приоритетнее, чем вода.

Я улыбаюсь про себя при мысли о том, что Джио выберется оттуда.

Он был добр ко мне, болтался в сломанных железнодорожных вагонах, пока не уходили особо шумные клиенты моей матери. Но я бы никогда не пригласила его войти.

Возможно, он был старше меня всего на несколько лет, но это не помешало ей попытаться соблазнить его.

Однажды я сказала ей, что он гей, но она не сдавалась, продолжала убеждать меня в том, что мне пора повзрослеть – она хотела, чтобы я трахнула своего друга в одиннадцать лет, – она сказала, что его сексуальные предпочтения не имеют значения, что он просто возбужденный мальчик, которому понравится ощущение члена внутри свежей вагины. Больная сука.

Стоп…

Я пытаюсь избавиться от этой мысли, но не получается, и она проползает все глубже.

С того самого дня, как в пятом классе у меня начались месячные, моя мать давила, давила и давила на меня, называя ханжой.

Она велела мне покончить с этим уже, говоря о моей девственности, сказала, что забота о ее сохранности только вызовет у меня проблемы в будущем.

Она не видела, что я ни за что не цеплялась – я была просто ребенком, который не хотел участвовать в том, за что я ее ненавидела.

Я знала, что она делает, видела, как люди трахаются в фильмах и даже на столах для пикника или на задних сиденьях машин на нашей стоянке.

Взрослые мужчины выходили из ее комнаты голыми, не удостаивая меня взглядом – если мне повезет, – когда шли за пивом или чем-то еще из мини-холодильника, так что я видела член раньше, и вагину тоже, если на то пошло.

Мне это было противно.

Те звуки, которые они издавали, запахи. То, как они вели себя, как будто моя мать была гребаной королевой, в то время как их жены или мужья сидели дома, вероятно, задаваясь вопросом, где, черт возьми, их партнеры. Предательство и пренебрежение ко всему и вся вокруг.

Так что нет, секс не был тем, чего я хотела.

Долгое время я рассматривала секс как инструмент манипуляции, и у меня не было причин им воспользоваться. Только когда я отчаялась стереть из своей головы то, чем, я считала, был секс – грязь и стыд, боль, – я заинтересовалась.

Безумие во всем этом дерьме – то, что меня нисколько не удивляет, что мама хотела бы обменять меня на деньги. Много раз мне казалось, что она так и сделает, и, думаю, если бы ее не оскорбляло, когда мужчины отпускали обо мне пошлые шуточки, она, вероятно, так бы и поступила.

Или, может быть, нет, так как технически я уже принадлежала другому: была куплена богатым мужчиной, который выдавал себя за простого; он приносил мне мороженое и фильмы, чтобы я была занята, пока он проводил час в комнате моей матери, якобы разговаривая с ней обо мне. Человек, которого я считала хорошим, насколько это вообще было возможно в моем мире, который подарил мне нож для защиты, а потом ушел – только для того, чтобы одиннадцать лет спустя вернуться в мою жизнь как отец моего парня.

Насколько еще более извращенным может быть это дерьмо?

Со вздохом я сажусь и тянусь за гелем для душа, но когда его открываю, рецепторов достигает аромат кокоса и чего-то еще, столь же отвратительного.

Я быстро опускаюсь на колени, открываю створку душа и наклоняюсь над унитазом.

Мой желудок почти пуст, так что наружу выходят только жидкость и воздух. Холод пробегает по телу, на макушке выступают капельки пота.

Черт!

Я ненавижу это. Дерьмо, которое Донли заставил Виенну мне вколоть, берет свое на следующий день – одна из тех причин, по которым обычно я не прикасаюсь ни к чему более тяжелому, чем травка.

Я вытираю рот, погружаюсь под воду и провожу руками по волосам, омывая тело пузырьками пены, – слава богу, шампунь и кондиционер без запаха.

Я вылезаю из ванны и одеваюсь так быстро, как только могу, чтобы меня снова не стошнило, затем опускаюсь на унитаз, чтобы расчесать мокрые волосы.

Я чувствую себя так, будто меня переехал грузовик. Тем не менее сегодня меня ждут разговоры.

Мэддок

Клянусь богом, можно услышать, как бешеный пульс наших тел эхом доносится до высокого потолка и отскакивает назад, обволакивая глотки и перекрывая дыхательные пути.

Отдать им взамен Зоуи.

Что. За. Дерьмо.

У меня болит грудь, и я даже, мать вашу, не могу заставить себя посмотреть на своего брата, но смотрю, а он будто споткнулся, наклонился назад и всем телом упал на кожаный пуфик.

Его руки скользят по светлым волосам, потом опускаются на лицо. Кожа на кулаках туго натянута, руки все еще закрывают половину лица, когда его измученные глаза встречаются с моими.

Мои легкие сжаты, в них не осталось ни капли кислорода, чтобы напитать тело.

Кэп тоже не дышит, его лицо начинает краснеть, и Ройс ругается, быстро опускаясь перед ним.

Он пожимает плечами, но Кэп не сводит с меня пристального взгляда.

– Дыши, брат, – говорит ему Ройс, поворачивая голову в мою сторону, с беспокойством в глазах, когда Кэп отказывается.

Сомневаюсь, что сейчас он слышит Ройса, возможно, он даже не видит меня, хотя смотрит в упор.

– Кэп, – хриплю я, не уверенный, говорю ли достаточно громко, чтобы он услышал, но внезапно его ладони опускаются, руки падают по бокам, а подбородок упирается в грудь.

Он знает.

Он знает, что никогда и ни за что мы бы не отвернулись от нашей племянницы, дочери моего брата.

Ради кого угодно?

У меня щиплет в груди. Я уверен, что нож, проткнувший ее насквозь, причинил бы меньше боли, чем осознание сути происходящего.

Моя малышка… или его.

Я перевожу взгляд обратно на отца, который теперь сидит на стуле наклонившись вперед, с напряженными глазами, в которых видна боль.

– Мне очень жаль, сынок. Я надеялся, что вы все еще просто мои мальчики, которые поверят мне на слово и позволят сделать первый шаг, а затем разрешат быть рядом, когда нужно будет разобраться с последствиями. Я не хотел, чтобы это коснулось вас. Все не так, как должно было быть.

– Но это то, что ты планировал, когда привел ее сюда.

Он колеблется, но только на секунду, а потом коротко кивает.

– Так почему бы не отвести ее прямо к ним? – спрашиваю я.

Если бы он это сделал, мы бы не успели ее хорошо узнать, нам было бы все равно, кто она и что стоит за всем этим дерьмом. Это не имело бы значения, Зоуи не подвергалась бы риску. Мы бы не стояли здесь, разрываясь изнутри, столкнувшись с необходимостью принятия решений, которые мы никогда не смогли бы принять.

Кислота скатывается с моего языка, когда я говорю:

– Лучше бы ты не оставлял ее здесь.

– Мэддок! – огрызается Ройс. – Какого хрена, чувак?

Я игнорирую его:

– В чем же причина? Почему она не оказалась с Грейвеном в ту же секунду, когда ты узнал о ее существовании?

– Я ждал, надеясь, что Коллинз найдет кого-нибудь другого, и мы будем чисты, пока не придет следующее поколение, тогда бы мы побеспокоились об этом и привели ее домой, не сказав, кто она, присматривали бы за ней, предложили место здесь, но потом… – Он замолкает, глядя в сторону Кэптена.

Я слежу за его взглядом и вижу, что Кэп смотрит прямо на него.

– Но потом родилась Зоуи, – хрипит Кэп. – Первая женщина Брейшо за последние десятилетия, по крайней мере, так они бы подумали.

– Да, сынок, – шепчет наш отец. – Все изменилось в тот момент.

– Скажи нам чертову правду, – говорит Кэп, но его слова не соответствуют тону в его голосе. – Это ты сделал? Ты приложил руку к тому, что Мэллори отдала ее, спрятав от меня? Это из-за тебя я чуть не потерял свою дочь?

Я поворачиваю голову к отцу.

– Нет, сынок. – Он медленно качает головой. – Я ничего не знал о ней, пока вы не наняли этих парней, чтобы за ней присматривать. Как только я узнал, то привел Марию. Я позаботился о том, чтобы она единственная опекала Зоуи. Только ей я мог доверить свою внучку, если это не мы или Мейбл.

Кэп вскакивает на ноги.

– Мария Вега, ты ее знаешь? С ней все хорошо? Она… она в безопасности?

– Вы ее проверяли, вы за ней наблюдали. Вы знаете это, Кэптен, – говорит он ему.

Кэп хлопает ладонью по столу, глядя ему прямо в лицо.

– Я знаю то, что мне говорят. Я не знаю правды. Мы понимаем лучше, чем кто-либо другой, что за закрытыми дверями может произойти все, что угодно.

– Если бы ты действительно верил в это, сынок, ты бы никогда не посадил ее обратно в машину.

– Скажи это, – требует Кэптен.

Он смягчается.

– Она в безопасности, ее любят, и этой женщине будет очень не хватать ее, когда мы вернем Зоуи домой.

– И когда это случится? – Кэп напирает.

Отец вздрагивает, его глаза на мгновение встречаются с моими, и я опускаю подбородок на грудь, а потом встречаюсь взглядом с Кэпом.

Вот почему декоратор подумала, что она подготовит комнату напротив Кэптена для Зоуи – Рэйвен здесь не будет.

– Безумец, – шепчет Ройс, и глаза Кэпа напрягаются.

– Нет… – шепчет он, качая головой, в глазах читается отчаяние.

Он любит ее так же, как и я. Они оба.

Я слегка киваю, живот напряжен.

– Она сможет вернуться домой, когда Рэйвен будет доставлена.

Несколько минут никто не произносит ни слова, но это самая громкая тишина, которую мы когда-либо слышали.

Отец первый нарушает ее.

– Теперь вы понимаете, почему она должна уйти? Почему я должен был привести ее сюда сейчас? Почему я больше не мог защищать ее, держа подальше отсюда? – спрашивает отец.

Ройс усмехается.

– Брось, не начинай опять про то, что ты ее защищаешь. Если бы ты действительно о ней заботился, ты бы послал туда кого-нибудь ее охранять.

– Ты думаешь, я не пытался? – Он прищуривается. – Я посылал многих людей, но Рэйвен никому не доверяла, независимо от того, какую роль я пытался им отвести в ее жизни.

– Потому что она чертовски умна, – бросает он в ответ. – И все-таки мог быть кто-то, кто следил бы, чтобы ее, блядь, хотя бы накормили…

– У нее был этот парень, Джио, – перебивает Кэп. – Держу пари, он не случайно оказался с Риверами. Почему бы не отправить его туда, чтобы он втянул ее еще больше?

– Я думал об этом, хотя и не уверен, что это вообще сработало бы.

– Почему? – спрашиваю я.

– Во-первых, он был ее другом, да, но она и с ним была сдержанна. И, во-вторых, такие дети не выступают друг против друга, когда об этом посторонние просят, даже за деньги. Они возьмут их, а затем покажут свою преданность друг другу, – говорит он. – Я не мог позволить ни одному из них проявлять любопытство. Что касается того, где он сейчас, то нет, он этого не делал. Я привел Трика Риверу, отца Окли, к Джио после того, как его увидел и решил, что он чист. – Отец смотрит поверх нас. – Единственный человек, который, как мы видели, проникся к Рэйвен симпатией, кроме него, был ее последний директор. Он бы присмотрел за ней, но оставлять ее там больше не было возможности. Коллинз узнал о ее существовании и был полон решимости найти ее. Нам оставалось только привести ее сюда, оставить с другими девочками и надеяться, что он не догадается, кто она на самом деле.

Мы с братьями обмениваемся хитрыми взглядами. Мы, черт возьми, не дураки – он что-то скрывает.

Он должен был привести ее сюда, прекрасно. Он должен был защитить Зоуи, хорошо.

А на самом деле почему было не отвезти ее прямо к Грейвенам?

– Я здесь не злодей, ребята. Я просто защищал свою семью. Она не должна была быть расходным материалом. Я берег ее для одного из вас, я планировал вернуть власть, которую обеспечил бы кто-то из нашей родословной, но мне пришлось принять опрометчивое решение, и я выбрал свою внучку. – Он невозмутимо пожимает плечами. – Если бы я объяснил вам это в самом начале, у нас не было бы этого разговора. Она бы никогда не переступила порог этого дома и уже была бы с Коллинзом. Вы бы тут же согласились.

– Вот что имел в виду Коллинз, когда твердил ей, что ей не место рядом с нами. Он знал, что она должна принадлежать ему, – рычу я.

– Ты отправил ее в дом Брей, чтобы попытаться отвлечь их. – Кэптен хмурится. – Как они выяснили, что новой девушкой была Рэйвен?

– Помимо поразительного сходства? – спрашивает отец, его тон спокойнее, мягче, чем обычно.

– Люди годами искали Равину, свою сбежавшую принцессу. Многие считали, что она была убита, другие думали, что ее заперли где-то в темнице…

– Кто-то видел ее, – предполагает Кэп.

Я смотрю на него, потом снова на отца.

– Она сказала Рэйвен, что не сможет долго оставаться в этом городе. Она знала, что люди ее заметят.

Он кивает.

– Она появилась здесь впервые за восемнадцать лет.

– Давайте остынем немного, черт возьми, – огрызается Ройс, но его плечи опускаются. – Рэйвен… что нам делать? Я имею в виду, мы не можем… – Он замолкает, облизывает губы и отводит взгляд.

– Мы не можем сказать ей, – твердо говорит Кэптен, его глаза встречаются с моими.

– Кэп. – Я свирепо смотрю. – Не надо.

– Я серьезно. – Он встает передо мной, умоляющий взгляд и все такое, мать его. – Мэддок, мы не можем.

– Кэп, мы не можем скрывать это дерьмо от нее, чувак. – Ройс подходит ближе, но в его тоне звучит несогласие, и следующие слова доказывают это. – Я имею в виду, можем ли мы?

– Грейвен уже сделал шаг в ее направлении, – говорю я им и рассказываю о том, что они пропустили, когда Кэп пошел за Перкинсом. – Донли накачал ее наркотиками, он заставил девушку из общаги сделать это. У него там был доктор, он снял с Рэйвен штаны, засунул в нее это дерьмо и проверил. Они могли бы сделать и хуже. Она должна знать.

У Кэптена тикает вена на виске.

– Если ты скажешь ей, она убежит так быстро, что мы не сможем ее догнать.

Моя голова откидывается назад, челюсть на мгновение сжимается.

– Она не убежит от меня, – рычу я.

Он медленно, насмешливо кивает, его глаза расширяются.

– Я знаю, брат, поверь мне, я, черт, знаю, что она сделает. Как и ты. Не отрицай.

– Вот дерьмо! – кричит Ройс и начинает расхаживать по комнате, привлекая внимание. Руки сложены над головой, раздраженные глаза врезаются в мои. – Она чертовски преданна нам, брат, – шепчет Ройс, и это поражает меня. – Слишком преданна, чтобы сидеть сложа руки и ничего не делать.

Мое лицо бледнеет, я впиваюсь взглядом в отца.

Он печально улыбается.

– Она выросла не здесь, но все же она воплощает наши идеалы. Она Брейшо по крови, по сердцу и по воле. Она сделает все возможное, чтобы спасти одного из нас.

Мышцы у меня на лице сжимаются до боли, резкий стук в голове заполняет сознание и притупляет зрение.

Я сглатываю, оседая на стол отца, первый раз в жизни оказываюсь настолько пораженный.

– Ничто из того, что мы скажем, не будет иметь значения, никакое действие ничего не изменит. Она пойдет к ним добровольно.

Ройс поворачивается к отцу.

– Нам нужно время. Ты можешь это устроить?

Сожаление омрачает его лицо, взгляд быстро перемещается от Кэпа к Ройсу.

– Ты ничего не сможешь сделать, сынок.

– Просто, черт, попробуй все задержать! – кричит он, его движения становятся все яростнее. – Ты можешь сделать это для нас или нет?!

– Это отложит возвращение Зоуи домой, – говорит он.

Мы смотрим на Кэптена, который быстро кивает.

– Задержит, но не помешает ему, – хрипит Кэп, отводя взгляд. – Мы должны попытаться. Мы в долгу перед Рэйвен.

Я ловлю на себе взгляд Кэпа, но скрываю свои эмоции, а его взгляд меняется: в них появляются уверенность и надежда – и еще они умоляют меня понять что-то, что он не хочет говорить.

Что тебе известно, брат?

Отец кивает:

– Я отменю встречу с другими семьями, которую назначил, но мы не можем избегать Донли вечно. Он хочет получить то, что причитается его семье, и я не могу обещать, что они останутся в стороне. Коллинз знает, что она должна принадлежать ему, и он, скорее всего, не будет молчать.

– Итак, все решено. – Кэптен настойчиво смотрит на нас, потом на отца.

– Рэйвен не должна знать, что она обещана Коллинзу.

– Ух ты.

Наши головы разом поворачиваются, и мы видим ее в дверях, скрестившую руки на груди и пристально смотрящую на меня.

Вот черт.

Глава 3

Рэйвен

Обещана Коллинзу.

Какого черта?

Типа брак по договоренности?

На дворе что, гребаный каменный век?

Непривычное молчание парней вызывает у меня беспокойство, но я не позволяю Ролланду увидеть это: я делаю шаг вперед, оглядывая кабинет, в который никогда не заходила.

Тут есть все, чего можно ожидать от личного пространства богатого человека, исходя из стереотипов из фильмов и журналов.

Бурбон в углу, книги от пола до потолка, которые, вероятно, ни разу не были прочитаны, но кто-то тратит время на то, чтобы смахивать с них пыль, так что кажется, что они тут не просто для украшения. Везде вишневое дерево и кожа, глобус в золотой оправе на краю стола и коробка сигар на другом.

Я могла бы сейчас закатить глаза, это так неоригинально. Красиво и дорого, но неоригинально.

Я падаю на пуфик, скрещиваю ноги и поднимаю руки, как бы говоря: изложите мне все, но никто не произносит ни слова. Они стоят как вкопанные.

– Итак, мы вернулись к секретам, не так ли? – спрашиваю я, выгибая бровь.

Ролланд садится.

– Это дела Брейшо…

Я начинаю смеяться, обрывая его, и глаза Ролланда сужаются. Делаю то же самое.

– В таком случае почему бы тебе не объяснить это мне очень медленно, Ролланд, чтобы я могла все усвоить.

– Только потому, что ты…

– Прекрати, – рявкает Ройс. Он делает шаг к нему. – Ты не можешь оскорблять ее, чтобы сейчас сохранить лицо. Ты облажался. Признай это. Она не виновата в том, кто ее мать.

Складка на лбу Ролланда становится глубже, и он наклоняется вперед, поэтому я делаю то же самое.

– Рэйвен, – начинает он. – Ты пришла, чтобы узнать о той части своей жизни, о которой ты не имела понятия, но ты еще не знаешь всего. Прямо сейчас мы требуем, чтобы ты сделала то, о чем тебя просят, пока мы решаем некоторые вещи.

– Например, заставить меня согласиться удрать с корабля?

Его голова слегка наклоняется в сторону, вена на шее, очень похожая на вену на шее Мэддока, пульсирует на загорелой коже, когда он пытается понять, о чем я думаю.

– Ты хочешь казаться авторитетным, но я не из тех, кто слушает, так что ты только меня раздражаешь. Не то чтобы тебя это волновало, но я думаю, что ты лживый кусок дерьма, Ролланд. Возможно, ты не видишь меня насквозь, но я вижу насквозь тебя, и очевидно, что ты говоришь только половину правды, а не всю. – Я уловила только конец разговора, но по выражению их лиц могу сказать, что все очень серьезно. – Тем не менее уверена, что есть еще что-то и ты не выдашь это до тех пор, пока тебе не придется это сделать, когда будет выгодно тебе. – Я вскакиваю на ноги и пристально смотрю на него сверху вниз. – Так поступают дерьмовые лидеры, позволяя своим людям оказаться застигнутыми врасплох. Снова.

Их взгляды устремлены на меня, но я игнорирую парней, которые ничего мне не рассказали.

Впрочем, это нормально. Я не сержусь на них за это, я верю, что у их молчания есть причина. И это не значит, что я сама не разберусь, даже если для этого мне придется быть подлой сукой.

– И ты думаешь, что ты достаточно сильна, чтобы полностью раскрывать информацию? – Ролланд бросает мне вызов.

– Ты думаешь, они слишком слабы, чтобы справиться с этим? – тут же отвечаю я. – Или, может быть, твой страх – от неизвестности. Может быть, то, что ты знаешь, встряхнет твой мир больше, чем ты готов допустить.

– Не думай, что знаешь обо мне все.

– Не думай, что я позволю тебе что-то решать за меня, – выплевываю я в ответ. – Коллинз Грейвен может идти на хрен, но ты, придурок, осторожней, или пойдешь туда же.

С этими словами я поворачиваюсь и выхожу.

И будь я проклята, если они мне не позволят это сделать.

Мэддок

Черт!

Ройс бросается к двери, но Кэптен встает перед ним и останавливает его.

Ройс резко поворачивается ко мне, разводя руками:

– Ты действительно не собираешься идти за ней? Что, если она уйдет прямо сейчас, черт возьми?

– Она не все слышала.

Он невесело усмехается.

– Нет, не все, кроме того факта, что она – будущая миссис, блядь, Грейвен! О, и мы, прикинь, кое-что от нее скрываем!

– Это единственный способ.

– Я, черт возьми, знаю, чувак! Но это не значит, что она не бросит нас из-за этого! Мы сказали: больше никаких секретов, никаких сольных движений. Это дерьмо? Это то, что заставляет ее оставаться Рэйвен.

Паника в его глазах вызывает спазм у меня в груди. Ее уход не только уничтожит меня, он коснется нас всех.

Я подхожу к нему и удерживаю его взгляд своим, руками крепко сжимаю его плечи.

– Ройс. Она не бросит нас снова, не сейчас, без веской причины и фактов. В последний раз она тоже чуть не потеряла нас. Она не будет рисковать снова, не будучи абсолютно уверенной.

– Она даже не рассердится на нас, – ошеломленно шепчет Кэп. – Она не такая.

Его взгляд перемещается на отца, и я тоже смотрю на него.

Стыд заливает его лицо, черты напрягаются, когда он таращится на Ройса, понимая, какое страдание это ему причиняет. Затем он смотрит на Кэпа и выдерживает его взгляд, и могу поклясться, что в следующую секунду его глаза наполняются сожалением.

Что это было?

Наконец его взгляд возвращается ко мне.

– Я не заключал никакого контракта, – тихо говорит он. – Я заключал сделки только юнцом, доказывая свою состоятельность. Все это устроил дед Рэйвен. У него был только один сын, который женился на наркоманке-золотоискательнице, и у них родилась Равина. Они оба умерли от наркотиков, и Равина осталась на его попечении.

Он позвонил Донли, положил Равину перед ним и предложил своему боссу взять ее. Донли хотел этого только в том случае, если она будет влюблена, он хотел дружественного брака – настоящего брака, а не напоказ – между семьями, поэтому он добавил пункт, что Равина, сама по себе и без принуждения, будет согласна. Это был его способ удостовериться, что это не будет шагом против его людей.

– Его мальчики и наши дети, включая Равину, начали ходить на одни и те же вечеринки и мероприятия. Им разрешалось посещать школьные мероприятия Брей. Все начали заводить друзей со всеми, и в городе все было хорошо. Мир между нами.

Это объясняет фотографию в ежегоднике.

Но подождите минутку…

– Предложил своему боссу, – повторяю я, делая шаг вперед. – Ты хочешь сказать, что Феликс Грейвен не был сыном Донли, что Коллинз не Грейвен по крови?

Отец кивает.

– Феликс Грейвен вовсе не был Грейвеном, он был посредником между семьями.

– Посторонним.

– Он выбрал их? – спрашивает Ройс.

– В конце концов да, но я верю, что просто потому, что она влюбилась в него. Ему в тот момент нужно было просто принять это предложение. Как я уже сказал, он был кочевником, оставался вне обычаев обеих семей, но процветал в нашем городе. С Грейвеном он был бы главным. Его решение было мгновенным.

– Почему нам не сказали об этом дерьме? – сердито кричит Ройс.

– В конце концов, это не имеет значения. Он был Грейвен, его сын Грейвен, точно так же как вы трое – Брейшо. Мы живем с этим именем, имя – то, кто мы есть.

– Что случилось с Равиной и ее браком, разве она этого не хотела? – Кэп возвращает нас в нужное русло.

– О, Равина хотела этого брака, – усмехается отец. – Она хотела, чтобы ей прислуживали, осыпали ее подарками и возносили ее за красоту. Она не получала этого дома, у нее был неограниченный доход, но она была невидима для своего дедушки, и нашей любви к ней, моей и обоих ваших отцов, – он кивает в сторону моих братьев, – ей было недостаточно. Она не верила в наши чувства, думала, что нам безразлична, потому что мы были вынуждены так думать, мы были людьми Брейшо, но это было далеко от истины. Но она этого не понимала.

Феликс Грейвен, однако, отчаянно хотел заполучить ее, и он давал ей знать об этом на каждом шагу. Он был на несколько лет старше, поэтому использовал это, чтобы завоевать ее расположение. Я сказал, что он без колебаний принял предложение, как только завоевал ее сердце, и он так и поступил, даже бросил свою беременную невесту, чтобы быть с ней, не раздумывая.

– Мать Коллинза?

– Да. Он, не колеблясь, принял решение, был готов бросить своего нерожденного сына, если это означало, что он женится на Равине.

– Он был одержим ею. – Ройс хмурится.

– Он был влюблен в нее. – Глаза отца затуманиваются воспоминаниями. – Она была такой же очаровательной, как сейчас ее дочь. Люди падали к ее ногам лишь от ее улыбки. Но дело было не только в ее красоте. Она была доброй, всепрощающей. Хорошей. Не тронутой жадностью. – Он бросает на меня быстрый взгляд. – Не тронутой мужчиной.

Девственница Брейшо.

Он продолжает:

– Когда-то у Равины была невинная душа, в этом смысле она сильно отличалась от своей дочери. Рэйвен родилась искушенной, но Равина, она такой стала.

– Ты должен знать, что Рэйвен не девственница.

Он кивает.

– Коллинз хочет ее, несмотря ни на что.

– Это его решение? Это не то, что им было обещано.

– Дело в том, что Донли, похоже, на этот раз не вмешивается.

– Так что случилось? – раздраженно спрашивает Ройс, возвращаясь к истории. – Равина передумала в последнюю минуту?

С глубоким вздохом он говорит:

– Свадьба была запланирована на ее восемнадцатый день рождения. За время, предшествовавшее этому, Равина много времени проводила с семьей Грейвенов, чувствовала, что сильно любит Феликса, но, как я уже упоминал, он был немного старше, так что их графики не совпадали. У него был бизнес Грейвенов, у нее – школа. Феликсу так не хотелось оставлять ее одну, что он попросил кого-нибудь составить ей компанию. В его жизни был только один человек, которому он доверял свою нетронутую невесту, студент, как и она. – Его глаза бегают между нашими. – Ученик средней школы Брейшо.

– Кто?

Он встает, засовывая руки в карманы, когда встречается с нами взглядом.

– Его брат.

Рэйвен

Я нажимаю маленькую кнопку на ключах Кэпа, чтобы открыть его внедорожник, и, тихо выскальзывая через парадную дверь, направляюсь к нему. Роюсь на заднем сиденье, но не нахожу чертову визитку Перкинса, которую взяла из лимузина, только второй пустой конверт, идентичный тому, который был оставлен для меня.

Вот как они узнали, Донли пришел и к ним.

Мудак.

Я на цыпочках возвращаюсь в дом, поднимаюсь по лестнице и иду прямо в комнату Кэпа.

Роюсь в карманах грязных джинсов, но там ничего нет. Потом открываю его прикроватный ящик и вижу ее торчащий из его дневника краешек.

Я замираю.

Кэп много пишет в дневнике.

Может быть, там я найду ответы на свои вопросы?

Я тянусь к нему, но в ту секунду, когда кончиками пальцев касаюсь прохладной кожаной обложки, меня пронзает чувство вины.

Они не пускают людей в этот дом, потому что не могут доверять их намерениям. Это их безопасное место, поэтому дневник лежит прямо тут, где его может обнаружить любой желающий.

Я не могу разрушить их единственное безопасное место.

Я спешу в свою комнату и только там останавливаюсь подумать.

Зачем Кэптену хранить эту карточку?

Он должен знать, что я оставила ее там, его братья поделились бы своими доводами в пользу того, чтобы сохранить ее, если бы она принадлежала им.

Может быть, он хотел спросить меня об этом?

Одно дело, если бы она болталась в кармане его грязных брюк, если бы он поднял ее, чтобы потом выбросить или что-то в этом роде, но он спрятал ее в ящике прикроватной тумбочки и воткнул между страниц, на которых записаны, может быть, его самые глубокие мысли… или самые грязные желания, кто знает. И все же. Почему?

В последнее время он так взвинчен, и Перкинс был одной из причин этому. Черт возьми, он избил его только вчера!

Кэп что-то знает, и я собираюсь выяснить, что именно.

Глава 4

Мэддок

Когда я поднимаюсь наверх, вижу ее в постели, но она не спит. Рэйвен рисует круги фонариком на потолке и даже не смотрит в мою сторону, когда я вхожу.

Как только я запираю дверь, фонарик щелкает, и внезапно становится совсем темно.

Я мгновенно хмурюсь: она задернула шторы.

Ее глубокие вдохи и выдохи выдают ее, она делает все возможное, чтобы контролировать свой страх темноты.

Я снимаю обувь, сбрасываю джинсы и рубашку и забираюсь в постель к ней.

Я тянусь к ее фонарику, она отдает его, но говорит:

– Не включай.

– Почему нет?

– Потому что мне не хочется смотреть на твое лицо, когда ты мне лжешь.

Ах, черт.

Я просовываю руку под подушку и притягиваю ее к себе.

– Как насчет того, чтобы я тогда ничего не говорил, чтобы не пришлось лгать?

Она усмехается.

– Чувак, нет даже намека на неуверенность, как будто ты точно знаешь, что держать меня в темноте вот так будет лучше.

– Так и есть.

– Для кого, здоровяк?

Я молчу и слышу ее смех с ноткой горечи.

Она мотает головой на подушке:

– Разве мы уже не поняли, что скрывать что-то друг от друга – худший из вариантов?

Несколько минут мы не произносим ни слова, погруженные в свои мысли.

– Знаешь, что я поняла о страхе? – спрашивает наконец она, но не ждет ответа. – Он сдерживает нас, отнимает у нас силу. У тебя, здоровяк, никогда не было причин лгать мне, а теперь есть.

Я хмуро смотрю в темную комнату:

– И какова эта причина?

– Ты боишься, – просто говорит она, и мои мышцы напрягаются рядом с ней. Она вырывает фонарик у меня из рук и бросает его на пол. – И если есть что-то достаточно большое, чтобы напугать тебя… тогда это должно касаться меня.

Она поднимает взгляд, и теперь, когда мои глаза привыкли к темноте, я могу разглядеть очертания ее лица, заметить беспокойство, которое я почувствовал нутром, как только вошел в комнату.

– Я говорила тебе, – шепчет она, ее пальцы поднимаются, чтобы коснуться моих губ. – Я предупреждала тебя. Любовь? Она делает тебя слабым.

Я качаю головой, переворачиваюсь и забираюсь на нее сверху.

Ее ноги раздвигаются, и я устраиваюсь между ними. Я подношу свои губы к ее губам, провожу ладонью по ее бедрам, она приподнимает колено и упирается мне в грудную клетку.

– Ты все неправильно поняла, детка. Любовь к тебе не делает меня слабым. Она делает меня неудержимым. – Я прижимаюсь к ней бедрами, и ее руки обнимают меня, кончики пальцев скользят по моим лопаткам, когда она прижимает меня ближе. – Ничто и никто не сможет встать между мной и тобой. – Я провожу носом по ее подбородку. – Никто.

– Тот факт, что ты сказал именно эти слова, говорит о том, что кто-то все же попытается. – Она хватает меня за подбородок, возвращая мои глаза к своим. – Скажи мне, что делать.

– Отдавай мне все, что у тебя есть, всегда, – шепчу я, напирая, и ее голова вдавливается в подушку. – Сначала думай обо мне. Сначала приди ко мне. Приходи только ко мне. Сможешь это сделать?

На ее лице отражается беспокойство, но она шепчет:

– Да.

Я освобождаюсь от своих боксеров и отодвигаю ее стринги в сторону, кладя головку члена прямо напротив ее разгоряченной киски. Я толкаю кончик внутрь, и ее ноги подтягиваются, обвиваясь вокруг меня.

Ее ногти впиваются мне в спину, когда я вхожу в нее и делаю медленные, короткие толчки.

– Мэддок?

– Да? – Я опускаю голову рядом с ней, мои губы на ее плече.

– А что, если этого недостаточно?

– Того, что ты даешь, никогда не будет достаточно, Рэйвен. Я всегда буду хотеть большего. – Я слышу свой стон, когда она начинает двигать бедрами мне навстречу, умоляя меня сделать то, что, как она знает, могу только я. – Люби меня, детка, и вместе нас будет не остановить.

Из нее вырывается стон, и она толкает меня в грудь.

Я позволяю ей перевернуть меня и забраться сверху, но она не хочет так, она хочет почувствовать меня всего.

– Сядь, – требует она, удерживая меня внутри себя, но двигая ногами сзади.

Я делаю, как говорит моя малышка, и она скользит еще глубже вниз по моему члену, заставляя мои бедра сжиматься. Мои руки летят к ее заднице, толкая ее к себе, сжимая, раздвигая.

Ее голова откидывается назад, и мой рот опускается к ее горлу, когда она снимает рубашку и бросает ее куда-то назад.

Положив руки мне на плечи, она начинает скакать верхом, ее спина изгибается, ее движения совершенны.

Я наклоняюсь вперед, скольжу зубами по ее соскам, и она стонет, ее киска подергивается подо мной, и я рычу, больше не в силах себя контролировать.

Я держу ее на себе, приподнимаясь так, чтобы мои ноги были на полу, и сажусь с прямой спиной на кровати.

Она хрипло смеется, поднимая голову, одной рукой скользит вверх и обнимает мою шею сзади.

– Парень, я не из тех, кто слишком надолго готов отказаться от власти.

Я поднимаю ее маленькое тело, двигая ее так, как хочу, и ее ноги обвиваются вокруг меня, ее длинные черные волосы падают вокруг нее, грудь к груди, рот ко рту.

– Ты такая сексуальная, детка. Такая красивая.

Она ахает, когда я попадаю в то место, которое она любит, хватает меня крепче, ее губы прижимаются к моим.

Она смотрит мне в глаза.

– И такая твоя, – стонет она, ее язык быстро скользит между моими губами.

Я рычу, просовывая руку между ее ягодиц, надавливая средним пальцем и притягивая ее еще ближе.

Это был не вопрос, и да, это то, что я уже знаю – она моя, – но слышать, как она говорит это прямо сейчас, после нескольких гребаных дней, которые у нас были… Я готов кончить прямо сейчас.

– И все такое.

Я ускоряюсь, и она подтягивает ноги назад, чтобы встать на колени. Вот так, когда мои ноги на полу, а ее колени рядом со мной, наш секс становится диким, жестким и таким нужным для нас обоих, отчаянно желающих кончить, но сдерживающихся, еще не готовых отпустить.

Жесткие, влажные шлепки слышны по всей комнате, возможно, даже в коридоре, но мне наплевать.

Ее стоны становятся громче, мои стоны становятся глубже, и наконец ее зубы впиваются в мою нижнюю губу, и она начинает дрожать рядом со мной.

Я переворачиваю ее на спину, подтаскиваю ее киску к краю кровати и врезаюсь в нее, заставляя оргазм ударять сильнее, и ее ноги прижимаются к моим, крепко сжимаются, но я снова их развожу, и ее рука движется между ног.

Я позволяю ей ласкать себя, но только для того, чтобы я мог наблюдать, как я жестко кончаю в нее. Мои руки на ее бедрах, скорее всего, оставят синяки, но она не будет жаловаться.

Она хочет всего меня, как и я требую всю ее.

Она тянется ко мне, когда я наконец перестаю дрожать, поэтому я выхожу, забираюсь обратно на кровать и подтягиваю ее на подушках к себе.

Когда наше дыхание замедляется, она начинает водить пальцем по моей татуировке.

Я знаю, что ей любопытно, зачем я ее набил и что означают четыре переплетенные веревки, но ей придется спросить. И она спросит.

Я обнимаю ее, и она выдыхает.

Через несколько минут ее рука перестает двигаться, дыхание выравнивается, и я знаю, что она заснула в моих объятиях, где ей и место.

Вот тогда-то ко мне и приходят мысли, которых у меня не должно быть и которым я никогда бы не поддался, те, от которых меня мутит.

Те, о которых предупреждал нас отец.

Это было бы так чертовски просто.

Один звонок – это все, что потребуется… чтобы разрушить мир моего брата и спасти мой.

Меня гложет чувство вины, не давая мне спать всю ночь.

Глава 5

Рэйвен

– Она не девственница, – слова доктора, который уложил меня в лимузине Донли Грейвена, вертелись у меня в голове с момента неожиданных признаний Ролланда.

Моя мать была родом отсюда.

Черт, не только отсюда, она была Брейшо.

До того, как Ролланд поговорил с парнями, он на что-то намекнул, и теперь я вижу в этом смысл. Он сказал, что, если я хочу кого-то винить, стоит винить свою мать в том, что она не смогла удержать ноги вместе до первой брачной ночи. Так что я могу только предположить, что когда-то она стояла там, где я сейчас.

Конечно, в истинном стиле Равины она что-то испортила по пути.

Знала ли она, что Грейвен в конце концов придет и будет задавать мне вопросы?

Почему, черт возьми, ее это должно волновать?

Я дуюсь ни на что.

Ничего вообще тут не имеет смысла!

Моя мама была Брейшо, но сбежала. Грейвен накачал меня наркотиками, тыкал и пихал – буквально, – а затем просто отпустил, как будто дерьмо, которое он сделал, было нормальным, как будто он был неприкосновенным и мог позволить себе делать со мной все, что хочет.

Он не такой и не может.

– Привет.

Я оборачиваюсь на слова Кэптена, вырываясь из своих мыслей.

Он выглядит дерьмово, взволнованно.

– Что случилось?

– Вы с Мэддоком говорили прошлой ночью? – спрашивает он.

Я кладу толстовку на кровать и, нахмурившись, оборачиваюсь.

– Нет, Кэп. Он не решил вдруг предать ваше доверие, посвятив меня в то, о чем мне не сообщили.

Его взгляд опускается, и я мгновенно чувствую себя дерьмово.

С тяжелым вздохом говорю:

– Прости, я так раздражена, потому что встала сегодня очень рано, у меня все еще туман в голове, и я уже несколько дней не ела свой кленовый батончик, и вообще могу съесть слона, – шучу я.

Его губы приподнимаются, и он медленно поднимает взгляд снова на меня.

Так много печали…

Кэп высовывает голову в коридор, а затем проходит через всю комнату, осторожно закрыв за собой дверь, и мой пульс учащается.

– Кэп.

– Ты видела карточку в моем ящике.

Ах, черт.

Разве я не положила ее на место?

Я киваю.

– Ты хочешь знать, почему я сохранил ее?

Я падаю на свой матрас, качая головой.

– Ну же, капитан. Это же игра, в которой мы оба хороши. Ты знаешь, что хочу, но мне нужно, чтобы ты добровольно поделился информацией. Ты должен хотеть сказать. – Я пожимаю плечами.

Он вздыхает и подходит, и садится на корточки передо мной, так что наши глаза оказываются на одном уровне.

– Ты бы спросила Мэддока.

– Эх, он мне нравится, когда злится. – Я смеюсь, и Кэп смеется вместе со мной. – Нет, но правда. Я бы спросила Мэддока, потому что ему это нравится. Он хочет, чтобы я подтолкнула его, что я и делаю. Тебя, Кэп, я не могу спросить, потому что, хотя я и хотела бы, чтобы ты со мной поделился, ты еще не готов к этому, и я уверена, что у тебя есть на то причина. Ты умный, разум компании. Я доверяю тебе.

– Ты не должна, – мгновенно выпаливает он, и я отстраняюсь. – Рэйвен, не позволяй мне разрушать твою жизнь.

Я отодвигаюсь от него еще дальше.

– О чем ты говоришь?

Страдальческое выражение появляется на его лице, и он проводит по нему руками, но избавиться от него не получается.

– Я очень стараюсь не предавать всех, кто мне близок, но прошло всего несколько часов с тех пор, как я узнал, как исправить то, что сломано в моем мире, и я уже теряю контроль. Я чувствую, что могу сорваться в любой момент, – признается он, стыдом и ненавистью к себе пропитано каждое его слово.

Дерьмо. Что, черт возьми, происходит? Что, черт возьми, я должна сказать?

Я делаю с ним то же, что и с Мэддоком, только другими словами.

– Скажи мне, что тебе от меня нужно, Кэп.

– Отойди подальше. Не принимай ничего за последнее слово, просто борись. – Шаги на лестнице заставляют нас обоих коротко взглянуть в сторону двери, а затем снова друг на друга. – Мы были рождены для Брейшо, но ты, Рэйвен, и есть Брейшо. Используй эту силу, даже если в конце концов придется выступить против нас.

– Я… – Какого черта? – Нет.

– Рэйвен, – хрипит он, немного отступая. – Пожалуйста.

– Этого не будет, – не сдаюсь я. – Если грядет что-то настолько серьезное, что-то, что по-настоящему обернет меня против вас, против любого из вас, я не буду в этом участвовать. Я не смогу.

– Сможешь.

– Нет. – Я стою, хмуро глядя на него сверху вниз. – Я не могу. Физически. Я никогда в жизни не заботилась о другом человеке, Кэптен. Я даже толком не знаю как, но я этому учусь у вас, и последнее, что бы я сделала, – это повернулась спиной к тем людям, которые что-то для меня значат. Если выбор стоит – я или один из вас – это вы, ребята. Всегда. Вот как это работает.

– Рэйвен…

– Перестань. Вы ведете себя так, будто у вас троих разные взгляды. Я знаю, что ты сделал бы для меня, и ты должен принять то, что я сделала бы для тебя. Я люблю тебя, Кэптен. Я люблю Ройса. И Мэддока… – У меня внезапно пересыхает в горле, слова проникают мне прямо в душу.

Отказываясь больше быть похороненными внутри, они впервые лезут наружу.

Я люблю его. Очень.

Я сглатываю, выкладывая ему всю правду:

– Я бы сдалась в одно мгновение, если бы это означало, что вы, ребята, останетесь крепко стоять.

Он вскакивает на ноги, сердитый взгляд на его лице застает меня врасплох.

– В этом и суть, Рэйвен, – рычит он, голубые глаза затуманены явным недосыпом. – Мы не можем быть сильными без тебя, больше нет. Ты падаешь или уходишь, поворачиваешься к нам спиной, мы отстаем на несколько секунд. Мы, черт возьми, расколемся, Рэйвен. Перестань думать, что ты стоишь меньше, чем мы. Ты часть нас.

– Итак… похоже, что один за другим мы все падаем. – Я пожимаю плечами в растерянности, когда даже не знаю, чего это стоит или о чем, черт возьми, он говорит. – Кто тогда останется стоять, Кэп?

Его лицо мгновенно вытягивается, как будто он только что осознал исход той реальности, которая разыгрывается в его сознании.

– Черт.

Он поворачивается к двери, останавливаясь, чтобы посмотреть на меня через плечо.

– Если бы я сказал тебе оставить все как есть, держаться подальше от Перкинса и Грейвенов…

– Я бы сказала что-то вроде поцелуй меня в задницу.

Он издает тихий смешок, заставляя меня ухмыльнуться.

Прежде чем он успевает взяться за ручку, она поворачивается и открывается, за ней оказываются Ройс с Мэддоком.

Мэддок мгновенно хмурится, чувствуя напряжение, Ройс же читает его в наших лицах.

Ройс поворачивается к Кэпу, в его взгляде обвинение, в то время как Мэддок не сводит глаз с меня.

– Что происходит? – спрашивает он.

– Так. Секретничаем, – не могу сдержаться, чтобы язвительно ответить.

Я не хочу, чтобы они чувствовали себя дерьмово или чтобы они выложили все начистоту, скорее я знаю, что, если на данном этапе наших отношений им приходится что-то скрывать от меня, это должно быть что-то действительно дерьмовое. Признаюсь, от этой мысли меня немного подташнивает.

Ройс выдыхает, пристально глядя на своего брата, он взбешен. Приходит осознание, затем он смотрит на меня.

– Он хочет, чтобы ты сражалась с нами, не так ли?

Я смотрю на Мэддока, который переводит взгляд на Кэптена.

– Кэп? – рявкает он.

Глаза Кэптена на мгновение закрываются. Потом он коротко смотрит на меня и снова поворачивается к своим братьям.

– Прошлой ночью она была, и мы это знаем. В истории не хватает гребаных деталей, и, если моя интуиция верна, их много. Посмотри правде в глаза, брат, все, что ей нужно сделать, – это спросить определенных людей, и они будут умирать от желания рассказать ей о том, что мы знаем. Мы не можем не быть готовы к тому, что она выяснит все раньше нас, и если она это сделает… – Он замолкает, глядя на меня несчастными глазами, потом протягивает руку, хватает меня за ладонь и сжимает. – Тогда нам нужно, чтобы она с этим справилась.

Я встречаюсь с ним глазами, волнение пробивается внутрь.

Они стоят здесь, разговаривают так, будто меня нет рядом, беспокойство, гнев и неуверенность написаны у них в глазах.

Мой разум лихорадочно работает.

Эти мальчики хотят защитить себя, и из всех вне этой комнаты – их отец не в счет – только один человек, как я знаю, мог бы вызвать у них подобную реакцию.

Мой взгляд устремляется на Кэпа, и я сжимаю зубы. Он сказал, его мир.

Зоуи.

Морщины на лбу Кэпа становятся более заметными, его хватка становится чуть крепче, и я понимаю, что он понял.

Резкий выдох Мэддока и прошептанное Ройсом – черт – говорят мне, что они тоже поняли.

– Она в опасности? – спрашиваю я, гнев вибрирует в каждой косточке моего тела. – Скажи мне.

Кэп качает головой, мгновение колеблется, но затем говорит:

– Скажи это, Кэптен. Просто скажи мне, что она в безопасности.

– Она в безопасности, я клянусь.

То, как звучат его слова, заставляет меня нахмуриться сильнее.

– Но ей что-то угрожает?

Его глаза опускаются, не в силах встретиться с моими, его тон уверенный и ровный, когда он говорит:

– Ей никогда ничего не будет угрожать, Рэйвен. Никогда.

Я киваю, напряжение в моем теле немного спадает, но оно только усиливается, когда Ройс добавляет:

– В этом-то и проблема.

Мои глаза скользят к нему.

– В смысле?

– Мы не можем допустить, чтобы она подвергалась опасности, мы должны защитить ее.

– Как и следует.

– Любой ценой, – хрипит Ройс, переводя взгляд на Мэддока.

Я смотрю на него.

Чистый гнев прожигает его лицо, обостряя и без того острые углы, ожесточая и без того суровые глаза.

Сила солдата в теле короля.

Глаза Мэддока впиваются в мои.

Какова цена?