Лучшие приключения для мальчиков E-Book

Эдуард Веркин

• Herausgeber: ЭКСМО
• Kategorie: Für Kinder und Jugendliche
• Serie: Детск. Большая книга приключений. Новое оформление
• Sprache: Russisch
• Veröffentlichungsjahr: 2024

Seitenzahl: 418

Beschreibung

«Пчела-убийца». Гонки на мотоциклах» Заветная мечта Витьки и Генки – победа в мотогонках. А если делать все для того, чтобы мечта стала реальностью, то и невозможное возможно! Старую рухлядь – давно сломанный мотоцикл – мальчишки починили, модернизировали и назвали гордым именем «KIllerbee». Теперь осталось главное – выиграть гонки! «Т-34». Памятник forever» У Витьки, Генки и Жмуркина были свои планы на майские праздники. Но неожиданно им пришлось… ремонтировать танк «Т-34», старый памятник на улице Победителей. Задача трудная, но выполнимая – если бы рядом не крутились неизвестные воры, срезающие с памятника цветной металл. И вот однажды ночью ребята решили устроить грабителям сюрприз… «В школе юных скаутов. Поиски клада» Неугомонный Жмуркин втянул друзей в очередную авантюру. Он рассказал Генке и Витьке о несметных богатствах, зарытых в подвале разрушенного монастыря. К несчастью, у ребят есть конкуренты: на развалинах высадился отряд скаутов. Как же усыпить бдительность юных разведчиков и пробраться к месту, где спрятаны сокровища?..

Leseprobe

Эдуард Веркин Лучшие приключения для мальчиков (сборник)

© Веркин Э., 2014

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2014

«Пчела-убийца». Гонки на мотоциклах

Пролог Жмуркин пришел

Витька подышал на палец, приложил к стеклу. Поглядел в проплавленный во льду кругляк, вздохнул и сказал:

– Говорят, даже в Африке снег выпал.

Генка промолчал.

– И в Японии… Почти все Хоккайдо завалило, самураи снеговиков лепят…

Генка промолчал снова.

– У нас тоже… – Витька поглядел в окно. – Снегопад… Говорят, что эта зима – самая снежная за последние сто лет. Некоторые города на севере вообще занесло… А говорят – глобальное потепление.

– Это и есть потепление. – Генка поглядел на крестовую отвертку. – Просто его обратная сторона. Где-то потепление, где-то похолодание… У нас похолодание.

Генка поплевал на отвертку и принялся разбирать старый телевизор.

– А если все снегом засыплет? – спросил Витька. – Как жить тогда будем?

– Нормально, – ответил Генка – Нормально будем жить. Как в Японии. Снеговиков будем лепить…

Дверь пинком отворилась, и в гараж ввалился Жмуркин. В клубах пара и в поганом настроении – Жмуркин всегда пребывал в поганом настроении.

– Снеговиков собираетесь лепить?! – осведомился он. – Ну-ну. Лучше бы себе слепили немного мозга…

– Жмуркин… – поморщился Витька. – Это ты… А я слышал, что ты вроде как отравился… Заворот кишок, метеоризм…

– Спешу тебя разочаровать, я не отравился. И нет у меня никакого метеоризма, это у вас метеоризм! И в кишках, и в мозгах! Вы оба метеористы!

– Жмуркин, прилипни вчера, а? – попросил Генка.

– Сам вчера прилипни, – огрызнулся Жмуркин. – Вчера вам как раз подходит – вы оба – реликты…

Жмуркин замолчал и подозрительно уставился на Генку. Спросил:

– Зачем телик курочишь? Опять какую-то гадость придумал?

– Хочу на «Пчелу» турбонаддув поставить. Мощность на тридцать процентов возрастет…

– Лучше бы у вас мозговая активность возросла! Сколько можно возиться с этой рухлядью? Пора ее давно уже в утиль! Купите себе по скутеру, будьте счастливы!

Генка отвернулся.

– Где она? – Жмуркин оглядел гараж. – Где эта развалюха?

Это он так спросил, в гадком жмуркинском стиле – мотоцикл стоял на самом виду, поблескивал никелем, не заметить его было нельзя.

– Так-так, – промурлыкал Жмуркин, – вижу. Вижу этот металлолом…

– Не надо так говорить, – посоветовал Генка. – Техника не любит, когда ее ругают.

– Техника не любит, когда ее ругают! – дребезжащим голосом передразнил Жмуркин. – Не занимайтесь мракобесием! Не культивируйте идиотизм, с меня сегодня идиотизма хватит!

– В зеркало себя увидел случайно? – поинтересовался Витька.

Жмуркин скорчил в сторону Витьки поганую рожу.

– В фотомагазин сходил, – сообщил он. – А там придурки. Я им говорю, у вас есть кэноновский фикс-полтос, но только на один-четыре, а не на один-восемь, а они смотрят на меня как баран на новый «Шевроле». Ну, вот как ты, Витька. Примерно. Ну я им в жалобную книгу целую страницу вписал. Скандал, короче. Ну и потом еще тоже… А потом прихожу к вам, отдохнуть хочу душой и сразу вижу, как Генка каким-то маразмом занимается… Турбонаддув! В башку себе турбонаддув вставь!

Это Жмуркин уже почти крикнул.

Генка и Витька промолчали.

– Сидите, маетесь дурью… – Жмуркин хотел даже плюнуть, но в помещении плевать постеснялся.

– А что делать-то? – спросил Витька.

– Что делать?! – Жмуркин свирепо шагнул к мотоциклу. – Сейчас я покажу, что надо делать! Сейчас я…

Жмуркин запнулся, взмахнул руками и упал на мотоцикл. Вернее, на руль мотоцикла.

Вскрикнул, поднялся, обернулся.

По щеке, от глаза к нижней челюсти, стремительно наливался фонарь.

– Я же тебя предупреждал, – сказал Генка. – Они не любят…

И Генка с Витькой с удовольствием рассмеялись. Жмуркин поглядел в зеркало на стене.

– Ну все, – в голосе Жмуркина проскочило бешенство, – это последняя капля…

Жмуркин огляделся, увидел блестящую кувалду на стене, с трудом взял ее в руки и двинулся к мотоциклу.

Витька вздохнул грустно.

Генка тоже вздохнул. Предупреждающе. Очень предупреждающе. Жмуркин прошел мимо мотоцикла, приблизился к наковальне и принялся бешено лупить по ней кувалдой. Получалось звонко. При каждом ударе барабанные перепонки у Генки болезненно вздрагивали.

Жмуркин ковал.

Витька хотел уже было сказать Жмуркину что-нибудь глупое, но тут Жмуркин выдохся и отбросил кувалду в сторону.

– Развели тут… бардак… – просипел Жмуркин.

После чего принялся ругаться уже систематически. Он скрипел и бухтел, ругался злобно и иронично, бродил по гаражу, пинал канистры, снова ругался, проклинал Генкин изобретательский гений, Витькину мечтательность, врунов из Гидрометцентра, старую железную рухлядь и баранов из фотомагазина, которые не могут отличить экспокоррекцию от автоэкспозиции…

Генка задумчиво разглядывал телевизионные внутренности.

Витька глядел в окно с морозными зигзагами и вспоминал, как все начиналось.

Глава 1 ГЗМ не желаете?

– Гони жвачку! – сказал Витька. – «Кава»[1] второй пришла.

Генка вздохнул и полез в карман за жвачкой.

– Не, – Витька усмехнулся. – Ты мне не эту фруктозу давай, а настоящий минт. И не батоны эти каменные, а чтобы в пластинках. Чтобы все по-честному, как в Пенсильвании.

– Нету у меня нормальной, – вздохнул Генка. – Только такая есть.

– Тогда беги, – Витька кивнул в сторону киоска. – Двигай поршнями.

Генка вздохнул и побежал к киоску.

Витька устроился поудобнее и стал смотреть в бинокль.

Впрочем, больше ничего интересного не происходило. Соревнования закончились. Грейдеры[2] убирали трассу, приводили ее в порядок для завтрашней гонки. Забрызганные грязью пилоты отдыхали, общались друг с другом и с прессой, позировали фотографам на фоне мотоциклов, смеялись. Механики с серьезными злыми лицами загружали машины в трейлеры, вокруг них суетились мальчишки, старались подержаться за руль, потрогать бак, а если повезет, то за сцепление дернуть…

Витька отыскал среди мальчишек Хаванова и показал ему издали кулак. Потом быстро огляделся. Никто не видел. Никто Хавану не расскажет. Витька надеялся, что не расскажет…

Он осторожно пощупал языком зуб на нижней челюсти. Зуб шатался. Это все Хаван… С Хаваном шутки плохи.

– У, Хаван, – прошептал Витька, – смотри! Получишь свое еще…

Хаванов стоял рядом с победителем и подобострастно чистил победительский шлем. Дышал на него и быстро протирал специальной бархоткой.

– Лизоблюд! – прошипел Витька. – Лизоблюд зеленый!

Хаванов Витькиного шепота, конечно же, не слышал и вовсю продолжал драить победную каску. Усердно, высунув язык. И тут вдруг произошло совершенно невероятное – гонщик потрепал Хаванова по голове и разрешил посидеть на своем мотоцикле!

У Витьки аж дыхание перехватило от такой вселенской несправедливости. Хаван сидел на «Ямахе»![3] Да еще и за газ держался! Да еще за сцепление держался! Да еще и щеки раздувал, изображая рев мотора! А ему, Витьке, за всю жизнь посчастливилось лишь рядом постоять. Да и то давно. Да и то не с «Ямахой», а с каким-то стареньким «КТМ»[4]. Хотя Витька и не очень разбирался в технике и с трудом мог отличить коленчатый вал от какого-нибудь шатуна, но мотогонки он любил.

Ему нравилось наблюдать за срывающимися с места машинами, нравился запах бензина, нравились азарт соревнований, рык моторов, вопли с трибун… И вообще – атмосфера праздника, сопровождавшая каждую гоночную субботу, очень нравилась. Витьку интересовала, так сказать, внешняя сторона соревнований, а к технике у него никаких способностей не было. К тому же у Витьки не было и необходимости знать все эти технические штуковины – если что, он мог всегда узнать интересующую информацию у технически подкованного Генки. А Генка, когда-то почти три года занимавшийся в секции мотокросса, мог ответить на любой вопрос об устройстве мопеда, мотоцикла или даже автомобиля.

Витька скрипнул зубами, оторвался от бинокля и стал в злобе ковырять землю носком ботинка. Ковырял и ковырял. Когда прибежал Генка, Витька уже целую яму проковырял, чуть ли не по колено. Ботинок перепачкал, а с утра он его, между прочим, начистил что надо, до блеска.

– Чего это ты? – Генка указал на яму.

– А ты сам посмотри. – И Витька протянул Генке бинокль.

Генка приложил окуляры к глазам и сразу же отдернул, как ожегся. Он ничего не сказал, но Витька заметил, что нос у Генки сморщился. Это означало, что Генка злится. Сильно злится. Витька-то прекрасно знал, что посидеть на настоящей боевой кроссовой «Ямахе» – самая заветная, самая радужная Генкина мечта. А уж о том, чтобы на «Ямахе» прокатиться, и говорить нечего! Это только в самом волшебном сне… только… Да нет, таких «только» и не бывает.

– Жевку возьми. – Генка протянул серебристую упаковку.

Жвачки уже не хотелось, и Витька спрятал ее в карман, на будущее.

– Да уж… – протянул Генка, глядя на трассу.

Там, внизу, под трибунами, началось награждение. Победители забирались на пьедестал. Девушки дарили им цветы, журналисты ослепляли вспышками, судья для торжественности размахивал клетчатым черно-белым флагом. Потом пилоту «Ямахи» дали большущую бутылку шампанского, он ее взболтал и принялся поливать всех направо и налево. А Хаван стоял справа и держал начищенный до блеска шлем. Вид у него был гордый и счастливый.

Тоже мне, оруженосец, подумал Витька, Санча Панча выискался скудоумный…

И по инерции огляделся – не слышал ли кто? С Хаваном ведь шутки плохи.

После того как шампанское кончилось, после того как устроители соревнований пожали руки всем призерам, после того как пилоту вручили ключи от главного приза – новенькой белой «десятки», на пьедестал залез человек в судейском костюме. Он прокашлялся и сказал в микрофон:

– Мы поздравляем участников и зрителей с завершением очередного этапа первенства России по кроссовым гонкам! Надеемся, что и в следующем году наша трасса вновь примет очередной этап соревнований. И надеемся, что наши спортсмены снова займут места на пьедестале почета. Ведь администрация нашей области уделяет особое внимание развитию физкультуры и спорта! Причем не только взрослого, но и юношеского. Так, в прошлом году наши юные спортсмены заняли почетное второе место на зональных соревнованиях…

– Ага, как же, – скептически сказал Генка. – Знаю я, как они заняли! Папаня Хавана просто с судьей в одном институте учился! Вот Хаван и занял…

– Погоди ты! – перебил Витька. – Послушай, что говорят!

– … И в целях дальнейшего развития этого вида спорта и привлечения к нему подрастающего поколения глава администрации нашей области объявляет о начале подготовки к открытым соревнованиям по мотокроссу среди подростков от десяти до четырнадцати лет. Состязания пройдут в классе мотоциклов до пятидесяти кубических сантиметров. Соревнования состоятся через месяц – в конце августа, перед началом занятий в школах. Так что у наших юных спортсменов будет хороший шанс подготовиться! Принять участие может любой, у кого имеется в наличии мотоцикл или мопед…

– Это все не про нас… – сказал Генка.

– А теперь самое главное! – объявил судья. – Победитель получит право представлять нашу область на зональных соревнованиях по мотокроссу. Более того – победителю будет вручен ценный приз, любезно предоставленный спонсором соревнований – сетью супермаркетов «Континент». Призом станет новенький японский мопед «Хонда»[5].

– Р-р-р! – Генка стукнул кулаком по земле.

– Повторяю: принять участие в соревнованиях могут все желающие! Заявки должны быть предоставлены за неделю до начала состязаний. Надеемся…

– Р-р-р! – Генка стукнул кулаком еще раз.

– Не расстраивайся, – утешил его Витька. – «Хонда» наверняка поюзанная… Жвачку хочешь?

Генка жвачки не хотел.

– Слушай, давай пойдем на гонку и будем Хавану в глаза солнечные зайчики пускать! – предложил Витька. – Он со своей тачки и навернется…

Генка посмотрел на Витьку весьма выразительно, так как не одобрял подобных уловок и вообще всякой неспортивности.

– Как скажешь, – Витька пожал плечами.

– Я бы Хавана и так сделал, – сказал грустно Генка. – Он плохо водит. По-девчачьи. Когда мы на секцию ходили, я его всегда обходил… И сейчас я бы его сделал…

– У Хавана тачка классная. – Витька спрятал бинокль в футляр. – А у нас и вообще тачки нет.

– Мне бы мотоцикл… – продолжал мечтать Генка.

– Могу предложить тебе ГЗМ, – сказал Витька. – У меня дома как раз одна завалялась…

– Что такое ГЗМ? – спросил Генка.

– Губозакаточная машинка.

– Понятно. Угости жевкой, что ли…

Генка пожевал в задумчивости жвачку, выдул большой печальный пузырь. Пузырь лопнул и залепил Генке все лицо.

– Не печалься, – Витька толкнул друга в плечо. – Пойдем лучше на крышу.

– Зачем?

– Просто. Змея позапускаем. Мне папка «пустельгу» вчера подарил.

– «Пустельга» так «пустельга», – Генка пожал плечами. – Зачем Хавану «Хонда»? Ему папахен и так все купит…

– «Хонда» лишней не бывает, – глубокомысленно заметил Витька.

– Да уж…

Они взглянули последний раз на трассу, на маленькие издали мотоциклы и пошли запускать змея.

Глава 2 Чудес не бывает…

«Пустельга»[6] парила метрах в двадцати над крышей. Ныряла, била крыльями, закладывала виражи. Витька лежал на старой раскладушке и ловко управлял змеем, так что казалось даже, будто «пустельга» живая. Говорили, что если будешь управлять змеем достаточно искусно, то вполне можно приманить из неба настоящую, всамделишную пустельгу и устроить с ней драку. Витьке приманить настоящую пустельгу еще ни разу не удалось.

Генка лежал на соседней раскладушке и рассматривал вырезки с мотоциклами из журналов. Вырезки Генка собирал уже два года. Их у него скопилось достаточно много, и предназначались они как раз для таких вот минут – минут грусти и печали. Генка уверял, что вырезки успокаивают его и заживляют рубцы, коими, по его утверждению, уже давно «испещрена вся его душа». Витька иногда поглядывал на друга, но вопросов не задавал и не приставал, полагая, что время – лучшее лекарство. Так всегда говорила Витькина мама. Особенно когда Витька являлся домой с фонарем или с другой какой неприятностью.

А с фонарем Витька являлся довольно-таки часто. Не потому, что он был задира или драчун, а потому, что отличался какой-то особой, какой-то нездоровой неудачливостью. С Витькой постоянно происходили всякие неприятности. Это были мелкие неприятности вроде неожиданных, буквально с чистого неба, голубиных безобразий. Или внезапного грузовика, влетающего во внезапную же лужу в тот самый миг, когда мимо нее проходит за хлебом Витька. Это были средние неприятности вроде уличения Витьки в списывании на экзамене по химии, в то время как Витька и не думал списывать. Это были даже крупные неприятности вроде поскальзывания в ванне и перелома ключицы, а посему пропуска по болезни целой четверти и лихорадочного последующего наверстывания по всем предметам.

Эта неудачливость являлась фамильной Витькиной чертой, то есть неудачливостью страдал не только сам Витька, но его отец и даже дедушка. Если Витькин папа шел на рыбалку, то обязательно подцеплял себя за палец блесной или падал в реку. А если уж на охоту пускался дедушка Витьки, то окрестные леса пустели – потому что дедушка в силу слабого зрения стрелял исключительно на звук. И однажды попал подобным образом в егеря, пробив ему голень и мясистые части этой голени выше. Вообще, когда дедушка Витьки служил в войсках Буденного, его называли Долговязая Смерть. Потому что один раз во время сабельной атаки дедушка свалился с коня и зашиб насмерть двух белых офицеров, за что и получил революционный бинокль из рук самого героического маршала. Витька пошел в родственников. Когда на физкультуре приходила Витькина очередь метать гранату, одноклассники прятались за угол. Правда, биноклей за это не выдавали. Не везло Витьке с биноклями.

Да и с фонарями тоже не везло. Если случалась драка и Витька хотя бы просто проходил мимо – ему обязательно доставалось. Просто так, для порядка. А если Витькин класс бежал кросс, то Витька всегда умудрялся вывихнуть лодыжку или разбить палец. Одним словом, если где-то случалась неприятность, можно было быть уверенным, что эта неприятность случалась с Витькой. Даже внешность Витьки подходила под определение неудачника – Витька был высок и имел длинный нос, который так и просился влипать в скверные ситуации и застревать в дверных косяках, где его непременно прищемляли и покалечивали. Витька был белобрыс, что тоже было фамильной чертой, поскольку Витька происходил из семьи потомственных поволжских немцев, а немцы, как правило, белобрысы. Белобрысый, долговязый, неудачливый немец. Многие думают, что такие вот неудачники только в книжках случаются – так нет, это они в книжки из жизни перепрыгивают. Витька встречал, кстати, и других неудачников, не таких крутых, как он, но тоже неслабых. И все они были на него похожи. Наверное, думал Витька, это ген такой – неудачливости. Если заскочит в какую семью – так и не выберется потом, сколько лбом о стену ни бейся. Только терпеть остается.

Генка, напротив, был удачлив. Все, за что когда-либо брался Генка, он успешно доводил до победного конца. Он выигрывал во всех соревнованиях (кроме, конечно, олимпиад по математике, литературе, химии и другим школьным предметам). Он был лучшим велогонщиком школы, брал призы в соревнованиях по маунтбайку, конструировал модели самолетов с бензиновыми моторчиками, имел юношеский разряд по спортивному ориентированию. И вообще, Генка имел много талантов, особенно в спортивной и технической области. Правда, ни один из этих талантов Генка не развивал до конца, поскольку, достигнув первых результатов, одержав первую победу, сразу переключался на другое дело. Так, кстати, было и с секцией мотокросса, – победив на городских соревнованиях, Генка секцию забросил, хотя сам вид спорта любить продолжал. И на соревнования они с Витькой ходили регулярно.

А еще Генка был изобретателем. Изобретал он тоже все: от мышеловок до очков с вентиляторами, от усиленных лазерных указок, способных прожигать бумагу, до противотараканной сигнализации. Однажды Генка даже сшил из старых парашютов дирижабль. Правда, испытать летательное средство не получилось – о готовящемся полете разведал Генкин папаша и пустил дирижабль на чехлы для автомобиля.

Да, Генку, кстати, прозывали частенько Крокодайлом – в честь Крокодила Гены. Но на самого Крокодила Гену он похож не был. Крокодил Гена имел необычную внешность, а внешность Генки была самая заурядная. Если бы Генка встретил себя на улице, он себя бы не узнал, настолько Генка походил на тысячи своих сверстников. Пожалуй, единственной отличительной, даже замечательной чертой Генки являлись его руки. Руки у Генки были золотые. Генка мог починить практически любую сломанную вещь, даже не зная толком, как она работает. Эта особенность… Впрочем, сам Генка почему-то не очень любил рассказывать про эту свою особенность, предпочитая больше действовать, чем разговаривать.

И хотя Генка и Витька не были похожи, дружили они давно. Они вполне удачно дополняли друг друга – неумелый и неудачливый Витька и ловкий счастливчик Генка. Витька тормозил слишком бурную Генкину активность, а Генка сглаживал слишком подозрительную Витькину осторожность.

Вот и сейчас – Витька философски бороздил «пустельгой» в небе, а Генка рассматривал фотографии мотоциклов. Они лежали на крыше уже довольно долго – солнце дошло до антенны на соседней девятиэтажке, а это значило, что сейчас никак не меньше пяти часов. Но домой идти не хотелось. Да и чего дома делать, когда лето и каникулы?

– Вот и я говорю, – сказал Витька, нарушив молчание. – Зачем тебе «Хонда»? У тебя ее угонят сразу…

– Не сыпь мне соль на сахар, – ответил Генка.

– Хотя… – Витька задумался, и змей вильнул вправо. – Хотя… «Хонда» – это, конечно, класс! Можно было бы на Волгу ездить, на рыбалку…

– Или в поход отправиться. По Золотому кольцу. От предков оторваться! Пожить по-человечески!

– Или…

– Все мечтаете? – сказал кто-то. – Не надоело?

– Не надоело, – ответил Генка. – А тебе-то что, Жмуркин?

Что-то определенное о Жмуркине сказать было трудно. Например, Витька никогда не мог понять, что за тип этот Жмуркин. У Жмуркина не было никаких особенностей, которые, по мнению Витьки, заслуживали бы внимания. Хотя нет, одна особенность у Жмуркина имелась – Жмуркин всегда неожиданно появлялся.

– Тебе-то что, Жмуркин? – повторил Генка.

– Мне ничего. – Появившийся Жмуркин выбрал себе раскладушку и тоже на нее улегся. – Мне ничего. Жалко просто вас, остолопов. Пора спуститься с небес… – и Жмуркин указал на бьющуюся на ветру «пустельгу», – на землю. – Теперь Жмуркин указал вниз, на улицу. – Пора бросить все эти бесполезные занятия, – сказал Жмуркин.

– А что же нам еще делать? – спросил Генка.

– Делом надо заняться. Делом. Полезным чем-нибудь.

– Это машины, что ли, мыть? – спросил Витька.

– Необязательно, – возразил Жмуркин. – Берите пример с меня – работаю в киноиндустрии…

– Ага, – усмехнулся Генка. – Пленки таскаешь с первого этажа на второй…

– Все начинается с малого, – изрек Жмуркин и завозился на раскладушке. – Зато скоро стану помощником механика. Кстати, могу оказать вам, оглоблям, протекцию.

«Пустельга» опасно завалилась на крыло.

– Ты устроишь нас в кинотеатр?! – не поверил Генка.

– Могу, – важно сказал Жмуркин. – У нас как раз два места освободилось. Между сеансами ряды убирать.

– Это шнырями, что ли? – покривился Витька.

– Не шнырями, а адвайзерами[7] кинозала, – поправил Жмуркин. – Надо различать.

Витька отпустил леску, и «пустельга» стала набирать высоту.

– Так там, наверное, нельзя во время сеанса находиться, – протянул Генка. – Кина и не увидишь…

– Зато деньги нормальные платят. Соглашайтесь.

Генка посмотрел на Витьку, Витька – на Генку. Витька сказал:

– Не, Жмуркин, ты в другом месте дурней поищи. Даже кино нельзя смотреть… Пусть медведь так работает, у него четыре лапы…

– Как хотите, – обиделся Жмуркин. – Я помочь хотел.

Все замолчали. Пауза затягивалась. Жмуркин повозился на раскладушке, а потом достал телефон. У Генки и Витьки отвисли челюсти. Потому что это был не простой телефон, это был новенький, блестящий и безумно красивый iPhone.

– Восьмигиговый? – негромко спросил Генка.

– Восьмигиговый… – презрительно зевнул Жмуркин. – С восьмигиговыми одни лошагеры в Пердяевке ходят, запомни на всю жизнь. Шестнадцать, дети мои, только шестнадцать.

Жмуркин надулся от важности и тут же сфотографировал растерянные лица своих приятелей.

– Вот так вот, – сказал с превосходством Жмуркин. – А вы все в чудеса верите. А чудес не бывает.

– Они бывают, – сказал Генка. – Еще как бывают.

– Не бывает, – уверил Жмуркин. – Бывают лишь…

Телефон в руке Жмуркина запел замысловатую мелодию.

– Але? – сказал Жмуркин. – Ага. Нормально. Чего? Не, не нужен. Кому продать? Не знаю, кому продать. Кому старый мопед сейчас нужен… Да. У деда? Ладно, до свидания.

Жмуркин спрятал телефон в аккуратный кожаный чехольчик, затем в карман и снова с превосходством поглядел на Генку и Витьку. Но Витьку и Генку интересовал уже не телефон. Они смотрели на Жмуркина так внимательно, что он даже оглянулся, нет ли там чего-нибудь у него за спиной.

– У твоего деда есть мопед? – глухим голосом спросил Генка.

– Не у моего, – поправил Жмуркин. – У меня деда нет. У деда одного парня. Он не из нашей школы, с Северного. Вот его дед чего-то там продает.

– Так что, у того деда, ну, у деда того парня, есть мопед?

– Не знаю, – ответил Жмуркин. – Говорит, что есть. Хотя раньше я никаких мопедов не видел…

– И он хочет его продать? – продолжал Генка.

– Нет-нет, – поправил со значением Витька. – Он хочет его НЕДОРОГО продать. Правда?

– Не знаю же! – Жмуркин выбрался из раскладушки. – Мне пора. У меня сеанс.

– Погоди-погоди! – Генка вскочил и перегородил Жмуркину дорогу. – Сначала проводи-ка нас до того дедушки!

– Нет уж, – Жмуркин попытался обойти Генку. – У меня времени нет. Да и вообще… Дед, говорят, так, «ку-ку» немножечко…

– Что значит «ку-ку»? – спросил Витька.

– Просто «ку-ку». Крыша у него поехала. – Жмуркин попытался обойти Генку с другой стороны. – Вы с ним сами говорите, я вам адрес дам.

– Давай, – сказал Генка.

– Красногвардейская, пять. Это на окраине. – Жмуркин наконец обогнул Генку и направился к лестнице.

– А ты говорил, чудес не бывает, – сказал ему вслед Генка.

Жмуркин, не оборачиваясь, махнул рукой.

Витька сматывал на катушку леску, «пустельга» опускалась вниз. Генка быстро ходил вокруг раскладушек, чесал голову и усиленно думал. Так продолжалось минут пять, потом Генка резко остановился и сказал:

– Надо идти к деду.

– Денег-то все равно нет, – возразил Витька. – На что ты этот мопед купишь?

– Пойдем, Вить. Хоть посмотрим.

– Ну пойдем.

Витька спрятал «пустельгу» под мышку, и они пошли искать Красногвардейскую улицу, дом номер пять.

Глава 3 Мотоцикл Капитана

Красногвардейская улица обнаружилась не сразу. Друзья бродили по городским окраинам почти полтора часа, но с таким названием улицу найти им так и не удалось. Когда совсем стемнело, Витька сказал, что надо идти домой.

– А как же мопед? – испугался Генка. – А вдруг он его…

– Не продаст, – успокоил Витька. – До завтра точно не продаст. А по морде мы тут схлопочем. Тут территория деповских, лучше не вязаться.

Генка со злости пнул забор, но с Витькой согласился. Они обошли еще пару улиц и отправились по домам, договорившись встретиться завтра с утра в сарае Генки.

Наутро Витька прибежал к Генкиному сараю первым, и, когда на место встречи явился сам Генка, Витька уже ждал его и успел нагрызть целую горку семечек.

– Жмуркин нам вчера нагнал, – сразу же сказал Витька. – Я вчера у папахена спросил, а он мне сказал, что никакой Красногвардейской в городе нет. Ее в Водную два года назад переименовали. Вот так. А Водная в той стороне.

Витька указал за видневшуюся вдали телемачту.

– Киношник чертов! – ругнулся для порядка Генка, и они отправились искать улицу Водную.

Оказалось, что отыскать улицу Водную очень легко – она начиналась сразу за телемачтой и вообще была единственной улицей в том районе. И пятый дом тоже обнаружился без труда – здоровенный такой, из толстых белых бревен. Генка предположил, что это секвойи, но Витька сказал, что секвойи у нас не растут.

– Они в Америке растут, – сказал Витька и дернул за шнурок звонка.

Залаяла собака. Ворота не открылись. Витька дернул еще раз.

– Сейчас! – послышалось из глубины дома.

Друзья на всякий случай отошли от ворот, поскольку каждый помнил слова Жмуркина про то, что дед «ку-ку». Конечно, верить Жмуркину было нельзя, но лишняя предосторожность никогда не помешает.

Собака залаяла ближе, и хриплый голос за воротами сказал:

– Тише ты, Шайка, это не к тебе.

Щелкнул замок, ворота раскрылись, и друзья увидели… Капитана. Сразу было видно, что это Капитан, именно Капитан – таких изображают в фильмах и рисуют на картинках. Старый. Седой. На плечах болтался белый капитанский китель, имелись также фуражка, бакенбарды и трубка. На левом плече в ткани белоснежного кителя виднелись шесть продольных полосок, и Витьке подумалось, что это, наверное, следы от когтей огромного белого попугая.

– Вам чего? – спросил Капитан.

Из-за ноги хозяина высунулась маленькая рыжая собачонка и тут же дружески завиляла хвостом.

– Вы мопед продаете? – Генка сразу же приступил к делу.

– Допустим, – уклончиво ответил дед. – А вы что, покупаете?

Витька было толкнул Генку в бок, но Генка продолжил как ни в чем не бывало.

– Хотелось бы взглянуть.

– А мильрейсы-то у вас имеются? – улыбнулся Капитан.

– Чего? – Генка с Витькой переглянулись.

– Мильрейсы, – непонятно объяснил дед. – Тугрики, эскудо, песеты, тетрадрахмы, чатлы…

– Деньги, что ли? – догадался Витька.

– Они, родимые, – снова улыбнулся дед.

– Вестимо, – ответил Генка. – Что мы, дети, что ли?

Витька ткнул его в бок еще раз, но Генка уже не мог остановиться.

– Мы вполне пла-те-же-спо-соб-ны, – проговорил Генка. – Но для начала мы хотели бы взглянуть на товар.

Витька хмыкнул – Генка вел себя точно как герой вчерашнего фильма про торговцев оружием. Они тоже всегда сначала спрашивали про товар.

– Товар первоклассный, – принял условия игры Капитан. – Прошу, милостивые государи!

Он распахнул ворота и пропустил ребят внутрь.

– Ого! – восхитился Генка. – Здорово у вас тут!

Двор представлял собой один большой парник – сверху стеклянные рамы, а внизу сад. Даже сливы. Даже мандарины.

– Жарко, как в Гондурасе, – сказал Генка.

Старик сорвал с дерева два мандарина и угостил Генку с Витькой. Мандарины были незрелые, но сочные, ребятам понравились. Генка подумал, что дед хоть и «ку-ку», а фрукты выращивает что надо.

– Сейчас я ананасами занялся, – сообщил хозяин. – А вас прошу сюда.

И провел ребят к небольшой пристройке в конце парника.

– Он там. – Дед открыл дверь и включил свет.

Ребята вошли в пристройку и увидели мотоцикл.

– Ну и рухлядь! – не удержался Витька. – Да ему, наверное, лет сто!

– Тридцать шесть, – уточнил хозяин. – Но он в прекрасной форме.

– Ага, как новенький! – Витька присел перед машиной. – Покрышки аж сопрели от старости! Вы что, на нем в Ледовом побоище, что ли, участвовали?

– Юноша, – наставительно сказал дед. – Как говорится в книгах, с вашей стороны несколько бестактно напоминать мне о моем возрасте.

– Извините, – покраснел Витька. – Оно само…

– Понимаю, – кивнул дед. – Молодость, беспечность… Я тоже был молод… когда-то… А на нем… – Дед положил руку на сиденье мопеда. – На нем я объехал всю Европу! Быть в Париже и быть влюбленным…

Капитан вынул из зубов трубку и выбил ее о руль. Витька огляделся – нет ли где емкостей с бензином, а то ведь как рванет! Но емкостей не было. Старик заново забил трубку табаком, закурил.

– Вот как сейчас помню…

– Вы, конечно, извините, – вежливо перебил Генка. – Но ведь это настоящий хлам! Покрышки сгнили, камеры, конечно, тоже сгнили. Фара побита, переднее крыло погнуто, заднего вообще нет. Но это пустяки. Пружины на амортизаторах всмятку… Половины спиц на колесах нет… бак помят… Рама вроде бы в порядке… хотя… движок…

Генка лег на пол и заглянул под двигатель.

– Так и есть, трещина! – сказал он. – Здоровенная, палец пролезет!

– И руль погнут, – добавил Витька.

– А пробег? – Генка взглянул на спидометр. – Ого! Да вы на нем три раза вокруг света объехали!

– Ну, пусть и хлам. – Дед выпустил дымное кольцо. – Зато…

Он наклонился к баку и протер эмблему рукавом своего кителя. Эмблема зазолотилась.

– Смотрите! – гордо произнес Капитан. – Это же фирма!

– И в самом деле, – ответил пораженный Генка. – А я думал, их и не осталось уже…

Капитан дымил и любовался произведенным впечатлением.

– Да… – Витька потрогал эмблему. – Да… А я и не знал, что они мопеды делали…

– Это не мопед! – сказал дед. – Это антиквариат! Раритет! Произведение искусства! А то, что краска немного облупилась, так это что… Вы, я гляжу, ребята знающие. Вы его за неделю на колеса поставите! Правда ведь?

– Правда, – сказал погрустневший Генка.

– Сколько вы за него хотите? – спросил тоже погрустневший Витька, спросил почти шепотом.

– Немного. – Хозяин погладил мопед по рулю. – Немного. Две тысячи.

– Две тысячи рублей за такую развалюху?! – возмутился Генка. – Да мы…

– Вы меня не поняли, молодые люди, – голос у Капитана вдруг стал тихий и вкрадчивый. – Вы не поняли… Я хочу за него две тысячи долларов.

Генка от неожиданности икнул. Витька скривился. Найти две тысячи рублей было можно. Найти две тысячи долларов было невозможно вообще. Даже если продать… А продавать-то было и нечего.

– Мы подумаем, – собрав остатки гордости, мужественным голосом сказал Генка. – Мы подумаем. Я лично не считаю, что машина стоит больше четырехсот долларов. Но мы подумаем…

– Думайте, – улыбнулся в усы дед. – Только быстрее. На такую вещь много охотников найдется. Вот в воскресенье возьму и отведу его на базар. С руками оторвут!

– Мы сообщим вам о принятом нами решении, – официальным тоном заявил Генка.

И они пошли домой. Пошли, опустив головы. Готовые расплакаться. И они дошли уже почти до самых ворот, как вдруг Капитан окликнул их.

– Эй, ребята!

Они остановились.

– Идите-ка сюда!

Они обернулись.

Старик стоял возле пристройки и смотрел в небо сквозь стеклянные рамы.

– Идите сюда. Ну? Я передумал.

Дед улыбался.

– Я вам его подарю!

Витька почувствовал, как под его ногами качнулась земля. Он посмотрел на Генку. Глаза у Генки были размером со стоваттные лампочки.

– Чудеса бывают, – прошептал Генка. – Чудеса бывают…

– Только у меня есть одно условие! – дед улыбался.

Глава 4 Как победить ржавчину…

– Вы мне напомнили меня в молодости, – сказал дед. – Я был точно таким же… К тому же, ну уж если совсем честно говорить, мопед-то мне тоже достался даром. Не совсем даром, пришлось двенадцать вагонов бумаги разгрузить… Впрочем, ладно. Нечего вам время терять. Значит, так…

Они сидели за столом и ели арбуз. Арбузы тут тоже росли.

– Значит, так. Я отдам вам машину, но при одном условии.

Витька и Генка оторвались от арбуза.

– Вы мне поможете. Я собираюсь устроить в подвале маленькую гидропонную ферму[8]. А для этого нужны баки. Я тут по случаю прикупил десяток, только вот неприятность – заржавели они. Вы должны их почистить. Согласны?

– Конечно, – сразу же ответил Генка. – Мы согласны. Можем приступить прямо сейчас.

– Ага, – подтвердил Витька.

– Тогда пойдемте. Баки на заднем дворе.

Баков оказалось несколько больше, чем говорил хозяин, не десяток.

– Да их двадцать штук! – быстро посчитал Генка.

– Все должны быть почищены за сегодняшний день. Если до вечера управитесь – мопед ваш. Не управитесь – увы. По рукам?

– Да тут на неделю работы… – протянул Витька.

– Смотрите сами. Наждак вон в том ящике. К вечеру управитесь – забирайте машину. По рукам?

Друзья переглянулись.

– По рукам! – сказал Генка. – Чего уж там…

– Вот и отлично! – Капитан откусил еще арбуза и отправился в дом.

Витька с Генкой доели арбуз и отправились вооружаться наждачкой.

– Три-три – будет дырка, – сказал Генка и выбрал себе самый большой кусок наждака.

– Хороший наждак, – отметил Витька. – Смотри, на тряпичной основе сделан, крепкий. А сейчас на бумаге все делают. У бабушки чистил печку, раз шоркнешь – можно выкидывать. А с тряпичной основой можно хоть час тереть…

– Так ты, старик, опытный, – хмыкнул Генка и указал на ближайшую бочку: – Дерзай!

Витька подошел к емкости.

– Слушай, Ген, а почему наждак так называется, а? – спросил Витька.

– Это по-турецки камень. Нам рассказывали…

– Ясно. Странные какие-то бочки. – Витька пнул бочку, и она ответила гулом. – Прямоугольные…

– Это не бочки, а баки. Из-под пороха. На химзаводе снаряды заряжают, а порох вот в таких баках привозят. Старый, наверное, на заводе их купил.

– Плохо, что они квадратные. Круглые легче чистить. Сколько до темноты?

Генка взглянул на часы.

– Десять часов, – ответил он. – Десять часов и двадцать бочек. По часу на две бочки.

– По часу на бочку, – уточнил Витька. – Нас ведь двое. Управимся.

Витька зажал в руке наждачную бумагу и полез в первую бочку. Генка полез во вторую.

Чистить баки оказалось не так просто, как показалось поначалу. Баки были высокие и узкие, и, чтобы достать хотя бы до середины, приходилось нырять в бочку до половины, так что ноги иногда болтались в пространстве. Но особенно мешала ржавчина. Счищенная со стенок, она превращалась в легкий порошок и совсем не собиралась оседать на дно, а болталась в воздухе и мешала дышать. Поэтому ребятам периодически приходилось из бочек выныривать и перехватывать кислорода, что чрезвычайно тормозило работу.

В очередное выныривание Генка вытряс из головы рыжую пыль и сказал:

– У меня идея. Сделаем противогазы.

Генка огляделся и сразу же нашел возле забора нужную вещь – двухлитровую пластиковую бутылку.

– Пластиковая бутылка – самое гениальное изобретение человечества, – повторил Генка где-то слышанную фразу. – Из нее можно сделать практически все – от крыши до ракеты для фейерверка.

После чего Генка достал из кармана другую гениальную вещь – универсальный перочинный швейцарский нож. Витька, конечно, подозревал, что нож не совсем швейцарский, а скорее китайский, но Генка всегда говорил, что нож настоящий. И имеет он на борту непосредственно нож, отвертку, ножницы, пилку, открывашку, вилку, шило.

– Незаменимая штука! – Генка очередной раз покрасовался ножиком. – Выручит в любой ситуации. С ним можно хоть на Северный полюс. А если соединить две гениальные вещи…

Генка отрезал у бутылки горлышко, загнул острые края среза, затем прорезал в краях небольшие дырки. В дырки Генка продел бечевку. Получилось что-то вроде маски. После этого он свинтил колпачок и поместил внутрь горлышка смоченный водой носовой платок.

– Противогаз готов. – Генка нацепил маску на лицо. – Респиратор[9], вернее…

– Ты сейчас на свинью похож, – сказал Витька. – Сделай мне тоже.

Генка быстро сделал второй вариант, и Витька сразу же нацепил его. Они нырнули в бочки и продолжили работу. С респираторами было легче. Во всяком случае, дышать было легче. Но перерывы все равно приходилось делать – затекали плечи. К тому же солнце, забравшееся к этому времени почти в самый зенит, припекало безжалостно. Баки раскалились. Через сорок минут работы Генка предложил отдохнуть.

– Пить хочется, – сказал он. – Жарко.

– Ты давай за водой сбегай, – предложил Витька. – К старому в дом. А я еще почищу немного…

Генка побежал за водой, а Витька снова нырнул в бак.

Бегал Генка быстро и отсутствовал всего минуты две. Когда он вернулся с ковшиком воды, то обнаружил следующую картину – из бака, над которым трудился Витька, торчали лишь его ноги. Да и то по колено. Ноги крутились в разные стороны, их поведение указывало на то, что хозяин ног попал в затруднительную ситуацию. Генка подошел к баку, постучал по нему и спросил, совсем как на уроках английского:

– Эврибади хоум?

Из бака ответили неразборчиво. Ноги в кедах задергались сильнее. Генка заглянул в бак. Витька застрял капитально, сомнений не было, – он заполнил собой все внутрибаковое пространство и слабо шевелился, стараясь облегчить свою участь.

– Сейчас, – сказал растерявшийся Генка. – Сейчас я помогу тебе. Дышать можешь?

Ноги утвердительно дернулись. Генка рванул за хозяином.

Старик спал на веранде. Он покачивался в цветном гамаке, закрыв глаза черной пиратской повязкой и не выпуская из зубов трубку. Сиеста была в самом разгаре.

– Дедушка, – Генка осторожно подергал за рукав. – Дедушка, там Витька застрял.

Дед ответил сладким храпом.

– Дедушка! – потряс Генка настойчивее. – Там человек погибает!

Дед захрапел еще громче.

– Витька там застрял! – уже крикнул Генка. – В бочке вашей! Коньки отбросит скоро…

Дед лягнул Генку ногой.

– Ах так… – Генка огляделся в поисках того, чем бы можно было нанести ответный удар.

Ничего подходящего под рукой не обнаруживалось. И тут Генка вдруг увидел, что он до сих пор сжимает в левой руке ковшик с водой.

– Ну, дедушка, сами напросились, – сказал Генка и опрокинул ковшик на Капитана.

Не весь, конечно, а так, половину. Генка был все-таки гуманистом.

– Что?! – старик вывалился из своего гамака и вскочил на ноги. – Шум винтов по правому борту! Первый-четвертый аппараты, товсь! Торпедная атака… А, ничего не вижу! Я ослеп во сне!

– Вы повязку снимите, – подсказал Генка. – И проснитесь для начала.

Дед снял повязку и помотал головой, выбивая из нее остатки снов.

– Тебе чего? – спросил он. – Нехорошо пугать старших.

– Я же вам говорю, – стал объяснять Генка, – там Витька застрял. Полез в бочку и застрял. Торчит вверх ногами…

– Вверх ногами – это хорошо, – сказал старик. – Вверх ногами – это не вперед ногами… Хотя разница порой так неуловима… Идем!

Они вышли из дома во двор. Старик хмыкнул, пощупал Витькины ноги, оценил ситуацию и спросил у Генки:

– И что же, по-вашему, молодой человек, надо предпринять в подобной ситуации? В первую очередь?

– Вытащить, – сказал Генка. – Дернуть как следует.

Старик вздохнул.

– Сначала, молодой человек, надо привести вашего друга в горизонтальное положение. Он ведь все-таки не Гагарин – болтаться вверх тормашками. Кровь к мозгу приливает, а у молодого человека мозг – самое слабое место…

И старик легко положил бак набок. Витька в баке благодарно застонал.

– А теперь что? – спросил Генка. – Спасателей надо вызывать!

– Я вижу три выхода из данной ситуации, – сказал дед. – Первый – путь Винни Пуха. То есть подождать, пока объект слегка похудеет. Но я думаю, что ни сам объект, ни его родители с подобной постановкой вопроса не будут согласны.

– Да уж… – Генка представил Витькиных родителей. – Да уж.

– Тогда есть второй вариант, испытанный. Надобно уменьшить трение между объектом и стенками сосуда. Проще говоря, надо полить его маслом.

Генка закивал.

– Ну и третий вариант, крайний. Надо выпиливать его оттуда.

Генка закивал отрицательно. Торчащие из бака ноги также выразили неодобрение идее выпиливания.

– Перед тем как приступить к третьему варианту, предлагаю использовать второй, – сказал дед. – Нормальные герои всегда… ищут альтернативные пути.

– Правильно, – согласился Генка. – Это вы верно придумали.

Дед сходил в дом и вернулся с бутылкой масла.

– Оливковое, – сказал он, разглядывая этикетку. – С острова Кипр. От сердца отрываю, самое лучшее.

Он поцеловал бутылку, снова поставил бак на дно и опрокинул бутылку внутрь. Витька замычал.

– Ничего, – утешил его Капитан. – В Древней Греции борцы всегда маслом натирались. И ничего.

Когда масло в бутылке кончилось, дед вновь уронил бочку набок.

– Надо его немножко покатать, – сказал он. – Чтобы маслом пропитался.

И они принялись катать бак.

Бак был прямоугольный, и катать его было тяжело. Генка налегал изо всех сил и думал, что если бы соседи увидели, чем они тут занимаются, то наверняка бы сообщили в милицию. Или в психушку. Старик в морской форме и мальчишка катают по двору прямоугольный бак, в котором зачем-то находится другой мальчишка. Бред.

– Хватит, – остановился старик через десять минут. – Я думаю, достаточно. Теперь надо как следует дернуть. Отойди-ка!

Дед схватил Витьку за ноги, своими ногами уперся в края бака, напрягся и вытащил Витьку наружу.

– Вот! – сказал он удовлетворенно. – Триумф духа над мертвой материей.

Генка не удержался и засмеялся – масло смешалось с железной пылью и выкрасило Витьку в красивый коричневый цвет.

– Ты, Витька, на негра стал похож, – хохотал Генка. – Можешь в кино теперь сниматься… у Жмуркина.

– Спасибо, – пробурчал Витька. – Мне и так хорошо.

И принялся соскабливать с себя ржавчину. Выглядел он слегка помято, но никаких особых повреждений видно не было. На лбу только шишка.

– Ладно, – зевнул старик. – Вы тут работайте, а я пойду, посплю немного. Сиеста, сами понимаете…

Он потянулся и отправился в дом.

– Удачный денек, – сказал Витька. – Не каждый день так везет – застрять в бочке.

– До вечера не успеем, – вздохнул Генка. – Сделали всего пять баков. А три часа прошло. Осталось пятнадцать. А если опять кто-нибудь застрянет? Надо подумать.

– А я все руки себе содрал. – Витька продемонстрировал Генке мозоли на пальцах. – Давай думай.

И Генка стал думать. Думал он так – сидел на бочке и складывал и раскладывал свой швейцарский нож, иногда строгал им палочку. Витька выжимал из рубашки масло и поглядывал на часы. На новую идею у Генки ушло двенадцать минут. Через двенадцать минут он вскочил.

– Жди, – сказал он. – Скоро вернусь.

И убежал. Витька повесил рубашку на какой-то куст и принялся дуть на пальцы.

Хорошо бы сейчас «чертов палец»[10] при себе иметь, размышлял Витька. Приложил бы к мозолям – и все, готово, раны затянулись. Но «чертов палец» взять было негде, приходилось довольствоваться народными средствами – подорожником. Витька прикладывал к мозолям подорожник и прикидывал, как попадет ему дома за промасленную рубашку и измазанные в ржавчине брюки. От этих мыслей настроение ухудшалось, и Витька пытался подбодрить себя мыслями о будущем мотоцикле и всех с ним связанных приятностях.

Время тянулось медленно, Генки не было. Чтобы скоротать время, Витька взял кусок наждака и стал осторожно доскабливать тот коварный бак, в котором он застрял. На сей раз он не нырял в него глубоко, а работал поверху, не уходя в недра.

Генка вернулся почти через час. С собой он принес старый кожаный портфель.

– Вот, – запыхавшийся Генка брякнул портфель на землю. – Теперь быстро пойдет.

Генка отдышался и вытряхнул из портфеля здоровенную оранжевую дрель.

– Сверло… – протянул Витька.

– Это не сверло, а дрель, – поправил Генка. – То есть сверло с моторчиком.

– Ты что, засверлиться с горя решил? – усмехнулся Витька. – Есть более надежные способы.

– Смотри-ка лучше, – Генка вытащил из портфеля круглую железную щетку.

– Что это?

– Понимаешь, фазер мой калымит, – пояснил Генка, – ванны эмалью покрывает. А для того чтобы ванну новой эмалью покрыть, старую надо ободрать. Вот этой штукой и обдирают.

Генка взял дрель, приладил вместо сверла щетку и затянул ключом.

– А розетку ты где для дрели возьмешь? – спросил Витька. – Электричество откуда брать? Опять дедукса будить?

– Дерёвня, – усмехнулся Генка. – Никакого дедули нам не надо. Тут все припасено. Аккумулятор в ручке. Смотри.

Генка надавил на кнопку, дрель послушно вжикнула.

– Нормально, – сказал Витька. – Дай-ка мне!

Он перехватил дрель покрепче, натянул самодельный респиратор и направился к бакам.

– Погоди! – Генка достал из портфеля большие черные очки. – Возьми.

В очках и респираторе Витька был похож на летчика-истребителя и выглядел героически.

– Засекай время! – Витька прыгнул в бочку.

Заработала дрель. Звук, доносившийся из бочки, весьма походил на звук работающей бормашины. Или как железом провести по стеклу. У Генки даже зубы немного заболели по старой памяти, и он стал челюсть массировать, так, в профилактических целях.

Витька дрыгал ногами и налегал на дрель. С баком он расправился за восемь минут.

– Вот так! – Витька стащил респиратор и передал дрель и очки Генке. – Теперь ты.

Генка поплевал на руки и полез в бак.

Спустя три часа с баками было покончено. Ребята принесли воды, промыли емкости и выстроили их в ряд, чтобы было удобнее проверять.

На веранде объявился хозяин. На груди у него красовался бинокль. Старик осмотрел в бинокль двор и спросил:

– Как дела, жестянщики?

– Готово! – ответил Генка. – Принимайте, дедушка, работу.

– Ну-ну, поглядим.

Дед спустился с веранды и направился к бакам.

– Вот, говорю, – Генка указал на баки. – Проверяйте. Все в лучшем виде.

– Сейчас. – Дед одернул китель, поправил фуражку и натянул на руки белые перчатки. – Сейчас проверим…

Он подошел к первому попавшемуся баку, засунул в него руку, провел пальцем по внутренней стороне.

– Однако. – Он предъявил палец ребятам.

Палец был грязный.

– Да вы что их, дедушка, в аптеку продавать будете? – спросил Генка.

– Чище не отчистить, – добавил Витька. – Хоть тресни.

Старик задумчиво изучал свой палец. Генка и Витька ждали, затаив дыхание. Дед все не мог решиться. Он хмыкал, морщил лоб, двигал усами и грыз трубку.

– Ладно, – наконец сказал он. – Ладно. Уговор дороже денег. Забирайте.

– О-па! – Генка сделал сальто назад. – Сделали!

– Да уж… – Витька грустно поглядел на рубашку и брюки. – Сделали…

Но тут же все равно улыбнулся.

– А зачем вам мопед, ребята? – спросил Капитан.

– Гонки будем выигрывать, – объяснил Генка.

– Гонки? – старик куснул ус. – Гонки – это хорошо. Я люблю гонки.

– Приходите, дедушка, – Витьке вдруг захотелось, чтобы подводник пришел на гонки. – Приходите.

– Приду. – Старик улыбнулся. – Обязательно приду. Хочу посмотреть. Эта машина приносит удачу.

Глава 5 План сражения

– Чего не садишься? – спросил Генка.

– Ноги укрепляю, – ответил Витька.

– Пороли? – сочувственно спросил Генка.

Витька пожал плечами.

– Это ничего, – Генка улыбнулся. – Это нормально. За такие дела и надо пороть. Если не пороть, никакой одежды не напасешься. Маркелова знаешь? У него папаня в секте. Так он Маркела каждую субботу порет. Просто так, для профилактики. Маркел говорит, что он уже на плите может сидеть.

– Зачем мне на плите сидеть? Мне и так хорошо.

Витька прислонился к стене.

– Ну и правильно. – Генка достал из-под верстака свернутый лист ватмана. – Стояние укрепляет мышцы спины.

– Что это? – Витька кивнул на ватман. – Плакат, что ли, прикупил?

– Не. – Генка стал разворачивать рулон. – Это план битвы.

Генка расправил бумагу и прибил ее гвоздиками к стене сарая. На бумаге было написано:

Схема ремонта. Очередность:

1 – двигатель (снять, смазать, заделать трещину);

2 – амортизаторы передние и задние (передние заменить, задние подтянуть);

3 – колеса (поменять совсем);

4 – покраска (в черно-белый цвет);

5 – двигатель (собрать, установить, проверить);

6 – другое.

– А что такое «другое»? – спросил Витька.

– «Другое» – это разная мелочь вроде крышки бака. Крылья снять, цепь поменять, свечи… А вообще я буду объяснять по ходу ремонта, не беспокойся.

– Ладно. Только…

– Ремонт у нас простой, ты не бойся. – Генка потер руки. – Я бы даже сказал, косметический. Подтянуть там, затянуть тут… Кое-что заклеить. Легко. Любой справится.

– Я тут инструменты притащил, – сказал Витька. – И замок. А то замок тут фиговый, не хотелось бы, чтобы уперли мопедку.

– Замок – это хорошо. – Генка сидел на табуретке и разглядывал мопед. – И инструменты хорошо… Надо начинать уже. Работать.

– Надо, – согласился Витька.

Сквозь крышу сарая пробивались солнечные лучи, в лучах плясала пыль, от новенькой крышки бензобака отскакивали никелированные зайчики. Это было красиво.

– Начало положено, – Генка указал на крышку бака. – Вчера вечером обменял у Комара на фонарь.

– Да уж, – сказал Витька. – С новой крышкой бензобака мы победим на гонках. Легко.

– Конечно, победим! – уверенно сказал Генка. – Крышка – не последнее дело. Ты «Кристину» Стивена Кинга[11] читал?

– Кино смотрел…

– Кино! Кино – это совсем не то! В кино по-другому все. А в книжке он машину начал восстанавливать как раз с крышки. Вечером сделал крышку, а утром пришел, а у машины все стекла восстановились. Сами по себе. Вот так вот.

– Ты думаешь, что и наш мопед сам по себе восстановится?

– Нет. Но все равно крышка – очень важно. Она не простая, а с сеткой, чтобы бензин фильтровать.

Генка скрутил крышку и показал сеточку.

– Вижу, – сказал Витька. – Так чего делать-то будем?

– Что делать? – Генка встал с табуретки. – Начнем с движка. Это самое главное. Я раму посмотрел, вроде бы она не битая, так что тут все в порядке. И двигатель вроде нормальный. Древний, но зато передачи, в смысле скорости, переключаются ногой. Вот что значит иномарка! У тебя ключи какие?

– Всякие, – ответил Витька. – Универсальный набор. Есть еще накидные, плоскогубцы, воротки какие-то, молоток. Я не очень хорошо разбираюсь. Брату моему набор подарили, а он в милиции работает, ему инструменты ни к чему. Паяльник разве что…

Генка с Витькой рассмеялись.

– Нормально. – Генка стал разглядывать набор. – Вот видишь, как все хорошо. Ну да ладно. Давай за дело. Снимем двигатель.

Генка лег на дерюгу и щелкнул пальцами:

– На четырнадцать и шестнадцать!

– Чего на четырнадцать и шестнадцать? – не понял Витька.

– Ключи мне дай на четырнадцать и шестнадцать.

– А как я определю, где на четырнадцать, а где на шестнадцать? – спросил Витька. – Я не знаю…

– Там на них написано.

Витька заглянул в ящик с инструментами и подал Генке два серебристых ключа. Генка повертел ключи, приставил один к болту, другой к гайке и попытался открутить. Не получилось.

– Чего там? – спросил Витька.

– Не откручивается, – ответил Генка. – Приржавело намертво.

– Дай я попробую.

Генка поднялся с пола, на пол лег Витька. Витька перехватил ключи и потянул. Аж суставы хрустнули в плечах.

– Да они сорок лет не отвинчивались, – Витька вытер руки о дерюгу и попытался покрутить еще раз. – Нет, труба! Точно, бесполезняк. – Он бросил ключи. – Надо ножовкой…

– Погоди. – Генка полез под верстак. – Сейчас…

Генка долго бренчал под верстаком какими-то железяками, потом вылез с тонкой стальной трубой.

– Старый прием. – Генка поднял ключ и насадил на него трубу. – Увеличиваем рычаг – увеличиваем прилагаемое усилие, и результат налицо. Как сказал старина Архимед[12], дайте мне точку опоры – и я переверну Землю. Помнишь, нам про него на математике говорили?

Генка насадил ключ с трубой на болт и навалился на него всем телом.

Труба погнулась.

– Перевернул Землю? – спросил Витька.

– Рычаг маловат, – ответил Генка. – Надо бы побольше найти…

Генка принялся оглядываться в поисках рычага побольше. Витька в задумчивости поднял с земли погнутую трубу.

– А, значит, купили все-таки какую-то рухлядь…

Генка и Витька обернулись. В дверях стоял Жмуркин. На груди Жмуркина болтался плеер, на голове – панама, на лице – выражение хозяина мира. В руке длинный гибкий прут.

– А вы все напрягаетесь, железные дровосеки? – Жмуркин похлопал прутом по мопедному седлу. – Все дурью маетесь?

– Чего тебе, Жмуркин? – спросил Генка.

– Мне? Ничего. Просто зашел посмотреть. Может, помочь чем?

– Да чем ты поможешь? – спросил Витька. – С бубном разве попляшешь…

– Ну, смотря что вы сейчас делаете. – Жмуркин бесцеремонно потрогал рукой мопед за седло. – Может, и помогу. Один мозг хорошо, два – лучше.

– Почему это? У нас с Витькой, по-твоему, один мозг на двоих получается? – спросил Генка.

– Не знаю, – серьезно ответил Жмуркин. – Наверное, от недостатка витаминов. Если бы у вас было два мозга на двоих, вы бы не купили этот раритет. Вы бы пошли работать в кинотеатр.

– Да отвали ты со своим кинотеатром! – разозлился Витька. – Тоже мне Джордж Лукас[13] нашелся…