Осенний поцелуй E-Book

Лиза Клейпас

• Herausgeber: АСТ
• Kategorie: Gesellschafts- und Liebesromane
• Serie: Желтофиоли. Шарм
• Sprache: Russisch
• Veröffentlichungsjahr: 2023

Seitenzahl: 414

Beschreibung

По-американски свободная и независимая богатая наследница Лилиан Боумен снова и снова шокировала чопорный лондонский свет тем, что ей казалось самыми обычными поступками, а англичанам — дикими выходками. И громче всех осуждал ее самый завидный холостяк избранного общества — Маркус, лорд Уэстклиф. Каково же было изумление девушки, когда однажды в саду этот записной сноб вдруг сжал ее в объятиях и страстно поцеловал! Маркус всегда гордился своим самоконтролем и сдержанностью. Как же получилось, что дерзкая девчонка, из которой никогда не вышло бы настоящей британской леди, заставила его настолько потерять власть над собой? И рискнет ли он, хоть и пылая от страсти, поставить на карту свою безупречную репутацию и положение, сделав «дикарку» Лилиан своей женой?..

Leseprobe

Лиза Клейпас Осенний поцелуй

Кристине Додд, моей сестре, подруге и вдохновительнице.

С любовью, Л.К.

Пролог

Лондон, 1843 год

Две молодые женщины стояли на пороге парфюмерной лавки. Судя по акценту, одна из них явно была американка. Она нетерпеливо дергала свою спутницу за рукав.

– Нам обязательно нужно туда идти?

Она была поменьше ростом, но упорно сопротивлялась попыткам увлечь ее в ненавистный магазин.

– Мне становится скучно до слез, когда я попадаю в такие места, Лилиан. А ты готова часами стоять и нюхать все эти склянки.

– Тогда подожди в карете, с горничной.

– Это еще скучнее. К тому же я никуда не должна отпускать тебя одну. Без меня ты непременно попадешь в какую-нибудь историю.

Для благовоспитанной дамы ее более высокая спутница рассмеялась слишком громко и весело. Девушки вошли в магазин.

– Дело не в том, что ты боишься, если я попаду в историю, Дейзи. Просто ты не хочешь пропустить зрелище, если действительно что-то случится.

Дейзи угрюмо ответила:

– К сожалению, в парфюмерной лавке приключений не встретишь.

Сзади раздалось вежливое хихиканье. Девушки обернулись. Пожилой господин в очках стоял за длинным дубовым прилавком, покрытым многочисленными царапинами.

– Вы так уверены в этом, мисс? – спросил он с улыбкой. – Некоторые верят, что духи́ – это волшебство. Аромат способен выразить самую суть вещей и людей, пробудить призрак прошлой любви, вызвать сладчайшие воспоминания…

Дейзи эхом отозвалась:

– Призрак?

Она была заинтригована, а подруга нетерпеливо ответила:

– Дорогая, он ведь не буквально. Духи не могут вызвать привидение. Это всего лишь смесь ароматических частиц, которые взаимодействуют с обонятельными рецепторами в твоем носу.

Пожилой господин, мистер Финеас Неттл, взглянул на девушек с неподдельным интересом. Они не были красавицами в общепринятом смысле этого слова, хотя обе, безусловно, привлекали внимание. Бледная кожа и густые темные волосы, строгая чистота линий, кажется, довольно часто встречались у американских девушек.

– Прошу вас! Не угодно ли взглянуть на наш товар, мисс?

– Боумен, – любезно ответила старшая из девушек. – Лилиан и Дейзи Боумен.

Она бросила быстрый взгляд на стоящую у прилавка светловолосую даму в дорогом наряде, давая понять продавцу, что согласна дожидаться своей очереди.

Пока блондинка нерешительно перебирала выставленные перед ней образцы духов, американки принялись бродить среди полок. Здесь были флакончики с духами и одеколоном, помада, воск, баночки с кремом, мыло – все, чтобы можно было заботиться о красоте. Привлекали внимание масла для ванны в хрустальных бутылочках, жестянки с мазями из трав, разнообразные крошечные коробочки. На нижних полках размещались ароматизированные свечи и чернила, соли, благоухающие гвоздичным маслом; корзиночки с сухими цветочными лепестками и горшочки с притираниями и бальзамами. Мистер Неттл заметил, что младшая из девушек, Дейзи, разглядывала содержимое полок без всякого интереса. Та, что была постарше, Лилиан, внимательно изучала полку с маслами и вытяжками, содержащими чистые ароматы розы, миндаля, жасмина, бергамота. Девушка осторожно брала янтарные флакончики, вынимала пробку и с видимым удовольствием вдыхала чудесные запахи.

А в это время блондинка наконец-то остановила свой выбор на флакончике духов и покинула магазин.

Лилиан проводила ее взглядом и задумчиво пробормотала:

– Интересно, почему многие блондинки пахнут амброй?

Дейзи спросила:

– Ты имеешь в виду, выбирают духи с амброй?

– Нет, у них кожа сама по себе пахнет амброй, а иногда даже медом.

Младшая озадаченно хихикнула:

– Что ты такое говоришь? Люди ничем не пахнут, а если пахнут, им пора принять ванну.

Девушки посмотрели друг на друга с некоторым удивлением.

– Да нет же, пахнут, – сказала Лилиан. – У каждого из нас есть свой запах. Неужели ты не замечала? У одних кожа пахнет, как горький миндаль или фиалка, а у других…

– Другие пахнут сливой, или пальмовым маслом, или свежим сеном, – подхватил Неттл.

Лилиан взглянула на него с одобрительной улыбкой:

– Именно так!

Неттл снял очки и принялся тщательно их протирать, скрывая за этим жестом некоторое замешательство. Неужели такое возможно? Неужели девушка и в самом деле способна почувствовать индивидуальный запах человека? Он сам, конечно, мог, но это редкий дар. А уж для женщины… Неттл о таком никогда не слыхивал.

Из расшитой бисером сумочки, свисавшей с ее запястья, Лилиан Боумен извлекла полоску сложенной бумаги.

– У меня записан состав духов, – обратилась она к парфюмеру, протягивая ему листок, – хотя я не вполне уверена в пропорциях ингредиентов. Не могли бы вы изготовить для меня эту смесь?

Неттл развернул сложенный листок и прочел список составляющих. Его седеющие брови слегка поползли вверх.

– Необычное сочетание, но очень интересное. Думаю, получится чудесно.

Он пристально посмотрел на девушку.

– Могу я спросить, мисс Боумен, где вы раздобыли этот состав?

– У себя в голове. Я пыталась подобрать запахи, наилучшим образом оттеняющие мой собственный аромат, хотя, как я уже сказала, мне трудно точно определить пропорции.

Неттл еще раз пробежал глазами список, скрывая скептическую усмешку. Частенько бывало и раньше, что покупатель требовал приготовить духи на основе какого-нибудь главного аромата – розы или лаванды, но чтобы целый список составляющих… такого еще не было. А сочетание запахов было хоть и необычным, но вполне гармоничным. «Вероятно, по чистой случайности», – подумал Неттл.

– Мисс Боумен, – спросил он, гадая, насколько далеко заходят ее способности, – вы позволите показать вам некоторые из моих духов?

– Да, конечно, – ответила Лилиан радостно, подходя к прилавку.

Неттл принес маленький хрустальный пузырек с бледной, слегка светящейся жидкостью.

– Что вы делаете? – спросила она, когда парфюмер вылил несколько душистых капель на льняной носовой платок.

– Никогда не нужно вдыхать аромат прямо из флакона, – объяснил Неттл, протягивая ей платок. – Лучше сначала дождаться, пока улетучится спирт, тогда на ткани останется чистый запах. Скажите, мисс Боумен, какие запахи вы можете различить в этих духах?

Разделить компоненты сложной смеси – это была весьма трудная задача даже для самого опытного парфюмера.

Лилиан склонила голову, вдохнув аромат. Ничуть не колеблясь, она назвала компоненты, будто пианистка, разыгрывающая гаммы.

– Цветок апельсина, нероль, амбра и… мох? – Она замолчала. Ее ресницы озадаченно трепетали над бархатисто-карими глазами. – Мох?

Неттл был поражен до крайности. Обычный человек не смог бы распознать ингредиенты сложной смеси. Он, возможно, может определить главную составляющую – розу, лимон или, к примеру, мяту, но оттенки одного аромата! Они лежат за пределами человеческих возможностей.

Очнувшись от раздумий, Неттл слегка усмехнулся, услышав вопрос девушки. Он часто добавлял в свои духи необычную нотку, благодаря которой запахи обретали особую глубину и выразительность. Но еще никто ни разу не угадал, что именно он добавил…

Он достал еще один платок и капнул из другого флакона.

– Попробуйте вот этот…

Лилиан справилась с новой задачей с той же поразительной легкостью:

– Бергамот, тубероза, ладан…

Она немного подумала, делая вдох за вдохом, но потом удивленно улыбнулась и добавила:

– И чуть-чуть кофе…

Ее сестра Дейзи наклонилась над флакончиком и воскликнула:

– Кофе? Здесь и не пахнет никаким кофе…

Лилиан вопросительно взглянула на Неттла, а тот улыбнулся, подтверждая ее догадку:

– Да, кофе.

Он восхищенно покачал головой, не веря происходящему:

– У вас талант, мисс Боумен!

Пожав плечами, Лилиан криво усмехнулась.

– Боюсь, не много проку от этого таланта, когда ищешь мужа. Вместо того чтобы наградить меня неотразимой красотой или чудесным голосом… Как говорит моя матушка, даме не пристало принюхиваться…

– Только не у меня в магазине, – ответил Неттл.

Они так увлеченно продолжали беседовать о запахах, как другие люди делились бы впечатлением о виденных в музее картинах. О свежих запахах наполненного туманом леса после дождя; о горьковатом морском ветерке; о густом, отдающем плесенью, аромате трюфеля; о пронзительной свежести снежного зимнего неба…

Дейзи быстро потеряла всякий интерес к разговору и отправилась бродить среди полок. Она открыла коробочку с пудрой и расчихалась, потом нашла банку с леденцами, которые и принялась грызть с громким хрустом.

Лилиан рассказала Неттлу, что ее отец владеет в Нью-Йорке фирмой, производящей духи и мыло. Девушка получила начальные знания парфюмерного дела, время от времени посещая лаборатории и фабрики отцовской фирмы. Она даже помогла разработать ароматический состав для одного сорта мыла. Никакого специального образования девушка не получила, но Неттлу сразу стало ясно: она необычайно талантлива от природы. К сожалению, этому таланту не суждено раскрыться во всей полноте, ведь она – женщина.

– Мисс Боумен, – сказал он, – у меня есть эссенция, которую я хотел бы вам показать. Если вы соблаговолите подождать немного, пока я схожу за ней…

Лилиан кивнула и осталась дожидаться, облокотившись о прилавок. Ей стало любопытно. Неттл исчез за занавеской, прикрывающей ход в соседнюю комнату. Там хранились многочисленные папки с прописями, громоздились шкафы, забитые вытяжками, настойками, дистиллятами. На самой верхней полке покоились завернутые в льняную ткань старинные галльские и греческие фолианты, посвященные парфюмерному искусству. Хороший парфюмер – это всегда немного алхимик, немного художник и немного волшебник.

Взобравшись на деревянную лесенку, Неттл достал с полки сосновый ящичек… И вот ящичек оказался на прилавке. Сестры Боумен с любопытством следили, как пальцы Неттла откинули крошечные медные петельки. Внутри оказался флакончик, запечатанный восковой печатью. Эти капельки почти бесцветной жидкости стоили целого состояния, ведь более ценного вещества Неттл не получил за всю свою жизнь.

Сорвав печать, он капнул драгоценную жидкость на платок и подал его Лилиан. Она сделала вдох. Почти невесомый аромат, легкий и нежный, он вдруг набрал силу, сменился неожиданно чувственным. И вот уже первое дуновение унеслось прочь, оставив на память дразнящий сладковатый привкус.

Лилиан изумленно смотрела на парфюмера поверх носового платка.

– Что это?

– Редкая орхидея. Она пахнет лишь ночью, – ответил Неттл. – У нее снежно-белые лепестки, куда более нежные, чем у жасмина. Цветок нельзя нагревать, он слишком хрупкий.

– И как же извлечь ароматическое вещество? Холодный анфлераж? – деловито предположила Лилиан, имея в виду метод извлечения драгоценного эфирного масла.

– Вы правы. Цветочные лепестки вымачивают в жире, пока он не вберет в себя эфирный компонент. Потом жир обрабатывают спиртовым растворителем, чтобы извлечь чистое вещество.

Девушка еще раз вдохнула изысканный запах.

– И как же называется эта орхидея?

– Царица ночи.

Дейзи восхищенно хихикнула.

– Похоже на название одного из тех романов, что матушка запрещала нам читать.

– Я бы посоветовал использовать каплю этого вещества в вашем заказе вместо лаванды, – предложил Неттл. – Может быть, будет стоить дороже, но, по-моему, нижняя нота получится просто восхитительной, особенно если вы хотите взять амбру в качестве закрепляющего ингредиента.

– Насколько дороже? – поинтересовалась Лилиан.

Неттл назвал цифру, и ее глаза округлились от удивления.

– Боже правый, не на вес золота, а дороже!

Жестом фокусника Неттл поднес флакончик к свету. Жидкость засверкала и заискрилась, как бриллиант.

– Боюсь, настоящее волшебство не может стоить дешево.

Лилиан рассмеялась, не сводя зачарованного взгляда с флакончика.

– Настоящее волшебство, – фыркнула она.

– Да, это вещество может сотворить чудо, – настаивал Неттл, улыбаясь. – К тому же я добавлю в духи особый секретный ингредиент, который усилит эффект.

Конечно, Лилиан ему не поверила, но была так заинтригована, что договорилась о повторном визите в магазин. Лилиан оплатила заказ, а также съеденные сестрой леденцы. Девушки вышли на улицу. Одного взгляда на лицо Дейзи было достаточно, чтобы понять: у бедняжки голова пошла кругом от этих разговоров о волшебных духах, секретных ингредиентах. Она и без того отличалась живым воображением, а тут…

– Лилиан, а ты дашь мне подушиться этими волшебными духами?

– Я ведь всегда делюсь с тобой, разве нет?

– Нет.

Лилиан застонала. Показное соперничество, а иногда и мелкая ссора случались между ними, но на самом деле сестры были верными союзницами и близкими подругами. Не многие из тех, с кем сводила судьба Лилиан, любили ее. За исключением, конечно, Дейзи. Сестра была готова обожать и грязную бродячую собаку, и самых ужасных детей, и какую-нибудь никчемную вещь, которую следовало бы починить или просто выбросить…

И все-таки они были совершенно разными. Дейзи – идеалистка, мечтательница, с живым, переменчивым характером. В ней прекрасно уживались причудливое детское воображение и трезвая расчетливость. О себе Лилиан могла бы сказать так: остра на язычок, готова противостоять всему миру, довольно циничная, исключительно преданная маленькому кружку друзей, особенно «желтофиолям» (так называли себя ее знакомые девушки, весь прошлый сезон тоскливо подпиравшие стены на балах и вечеринках в одиночестве). Дейзи и Лилиан, а также их подруги Аннабел Пейтон и Эванджелина Дженнер поклялись, что будут помогать друг другу в поисках мужа. Их усилия не пропали даром, ведь всего два месяца назад Аннабел счастливо сочеталась браком с мистером Саймоном Хантом. Следующей на очереди была сама Лилиан, однако четкого плана действий у девушек пока не было. Кого они хотят поймать? И как именно следует действовать, чтобы привлечь добычу?

– Конечно, я дам тебе попробовать мои духи, – сказала Лилиан, – хотя одному Богу известно, чего ты от них ждешь.

– Разумеется, что в меня безумно влюбится прекрасный герцог, – ответила Дейзи.

– А ты много видела молодых и красивых герцогов? – насмешливо спросила Лилиан. – По большей части это зануды преклонного возраста, а еще у них такое выражение лица, словно они проглотили лимон.

Коротко рассмеявшись, Дейзи обняла сестру за талию.

– Нужный нам джентльмен где-то рядом, – заявила она, – и мы его обязательно найдем.

Лилиан насмешливо спросила:

– Откуда такая уверенность?

– Нам поможет волшебство, – лукаво улыбнулась Дейзи.

Глава 1

Стоуни-Кросс-Парк, Гэмпшир

– Боумены приехали, – объявила леди Оливия Шоу, стоя на пороге кабинета.

Ее старший брат сидел за письменным столом, заваленным кипами бухгалтерских книг. День катился к закату. Золотой свет солнца лился сквозь высокие прямоугольные окна цветного стекла.

Маркус, лорд Уэстклиф, с недовольной гримасой оторвал взгляд от бумаг, и его темные брови почти сошлись над кофейно-черными глазами. Он пробормотал:

– Ну, сейчас начнется!

Ливия рассмеялась:

– Полагаю, ты имеешь в виду дочек? В любом случае они забавнее, чем твои цифры.

Маркус быстро ответил:

– Ничего подобного.

Посадив огромную кляксу на безупречно выписанной линии цифр, он с отвращением посмотрел на зажатое в пальцах перо.

– Еще две дурно воспитанные девицы, с которыми мне нужно знакомиться. Особенно старшая!

– Они ведь американки, не так ли? – заметила Ливия. – Вряд ли стоит ожидать, что они знакомы со всеми тонкостями наших бесконечных светских ритуалов.

– Я еще могу простить им незнание тонкостей, – перебил ее Маркус. – Я не из тех, кто с ужасом подмечает, под каким углом оттопырен мизинец мисс Боумен, когда она держит чашку чая. Я возражаю против тех ее выходок, что считаются предосудительными в любом уголке цивилизованного мира.

«Выходки, – подумала Ливия. – Вот это уже интересно!» Она вошла в кабинет. Эта комната напоминала Ливии об умершем отце, и поэтому она ее недолюбливала.

Она болезненно воспринимала любое напоминание о восьмом графе Уэстклифе. Их отец был жестоким и черствым. Каждый раз, когда отец входил в комнату, ей казалось, что она начинает задыхаться от нехватки воздуха. Граф разочаровался во всех и во всем в своей жизни. Из трех его отпрысков только Маркус в какой-то степени отвечал высоким требованиям отца, потому что Маркус никогда не жаловался. Не жаловался даже тогда, когда его несправедливо наказывали.

Сестры Ливия и Алина относились к старшему брату с благоговением. Брат постоянно стремился к совершенству, получал самые высокие оценки в школе, бил всевозможные рекорды во многих видах спорта и относился к себе с исключительной строгостью. Маркус был способен укротить необъезженную лошадь, станцевать кадриль, прочитать лекцию по математике, перевязать рану или починить колесо кареты. Впрочем, ни один из его талантов граф так и не удосужился похвалить.

Ливия поняла, что отец стремился вытравить из характера единственного сына любое проявление мягкости. Одно время даже казалось, что ему это удалось. Однако пять лет назад, после смерти графа, вдруг оказалось, что Маркус – совсем не тот человек, каким был вынужден казаться. К радости Ливии и Алины, у брата всегда находилось время поговорить с ними. Какими бы незначительными ни казались их беды, Маркус всегда был готов прийти на помощь, а ведь сочувствие, понимание и любовь просто вытравлялись из него каленым железом.

И все же надо заметить, что Маркус отличался некоторой властностью, манипулируя даже теми, кого любит. Он просто вынуждал поступать так, как ему казалось правильным. Если бы Ливия стала сейчас перечислять все недостатки характера брата, она непременно упомянула бы еще об одном досадном качестве – его непоколебимой вере в собственную непогрешимость.

С улыбкой глядя на любимого брата, Ливия недоумевала, почему так обожает его, ведь он внешне – вылитый отец. У Маркуса были те же грубоватые черты лица: широкий лоб, крупный тонкогубый рот, широковатый нос, упрямый подбородок. Красивым его явно не назовешь, скорее – вызывающим, хотя, как ни странно, брат привлекал немало женских взглядов. Живые темные глаза Маркуса часто заволакивала насмешливая дымка, и улыбка была чудесная, неожиданная, поразительно белоснежная.

Откинувшись на спинку кресла, Маркус наблюдал за приближающейся сестрой. Стояли необычно теплые для начала сентября дни. Он снял куртку и закатал рукава рубашки. В таком виде он явно привлекал к себе внимание: мускулистые смуглые руки, слегка поросшие темными волосками, необычайно пропорциональное телосложение. Мощная фигура выдавала в нем страстного спортсмена.

Ливии ужасно хотелось узнать еще что-нибудь о «выходках» дурно воспитанной мисс Боумен. Присев на край письменного стола, она заглянула брату в лицо.

– Интересно, что же мисс Боумен сделала такого, чтобы так тебя разозлить? – задумчиво проговорила она. – Пожалуйста, Маркус, расскажи! Если не скажешь, я подумаю бог весть что. Мое воображение уже рисует мне что-то очень скандальное, что бедняжка мисс Боумен могла учудить.

Маркус презрительно фыркнул:

– Бедняжка мисс Боумен! И не проси, Ливия. Я не могу обсуждать с тобой такие вещи.

Как и большинство мужчин, Маркус не подозревал, что нет более верного способа разжечь женское любопытство, чем отказать в обсуждении «таких вещей».

– Выкладывай, Маркус, – скомандовала она, – или горько пожалеешь.

Он приподнял бровь в иронической усмешке.

– К чему лишние угрозы? Боумены уже здесь. Что может быть хуже?

– Тогда я попробую догадаться. Ты застукал мисс Боумен с кем-нибудь? Она позволила джентльмену поцеловать себя… или что-нибудь еще похуже?

Маркус ответил насмешливой полуулыбкой.

– Ну, это вряд ли. Достаточно взглянуть на эту девицу, чтобы любой находящийся в здравом уме мужчина дал деру, вопя от ужаса.

Ливия нахмурилась. Похоже, братец не на шутку разозлен на Лилиан Боумен.

– Маркус, она очень хорошенькая!

– Красивой наружности маловато, чтобы скрывать такие изъяны характера.

– Это какие же?

Маркус фыркнул себе под нос, не желая пускаться в объяснения. И так все ясно!

– Она любит управлять людьми.

– Ты тоже, дорогой, – промурлыкала Ливия.

Он как будто не слышал.

– Она старается верховодить.

– Так же, как и ты!

– Она заносчива и бесцеремонна!

– Как и ты, – весело сказала Ливия.

Маркус рассердился:

– Мне казалось, что мы говорим сейчас о недостатках мисс Боумен, а не о моих!

Ливия запротестовала, говоря довольно невинным тоном:

– Но мне кажется, что в вас так много общего!

Она смотрела, как брат кладет перо, поправляет стопку бумаги на столе.

– Ну, если мы говорим о ее недостойном поведении… Ты хочешь сказать, что застал ее при компрометирующих обстоятельствах?

– Нет, я этого не говорил, а только сказал, что она не была в обществе джентльменов.

– Маркус, у меня нет времени разгадывать загадки, – сказала Ливия, теряя терпение. – Я должна идти встречать Боуменов. И ты, кстати, тоже. И все же скажи, что такого неприличного она натворила?

– Ты будешь смеяться, если я скажу.

– Она села на лошадь по-мужски? Курила сигару? Плавала голая в пруду?

– Не совсем.

Маркус задумчиво взял в руки стереоскоп – подарок ко дню рождения от сестры Алины, живущей с мужем в Нью-Йорке. Это было новейшее изобретение, модная вещица из клена и стекла. С помощью стереоскопа можно было увидеть объемное изображение. Стереоснимок поражал глубиной и четкостью деталей… Казалось, что веточка дерева вот-вот оцарапает столь любопытный нос, а горное ущелье, разверзнув пасть, готово было поглотить зрителя, рискующего свалиться туда в любую минуту. Маркус поднес стереоскоп к глазам и стал внимательно разглядывать снимок римского Колизея.

Видя, что сестра готова взорваться от нетерпения, брат вдруг сказал:

– Я видел, как мисс Боумен играет в лапту в одном нижнем белье.

Ливия уставилась на брата.

– В лапту? Ты имеешь в виду игру с кожаным мячом и плоской битой?

Маркус скривился.

– Это было, когда она приезжала сюда в прошлый раз. Мисс Боумен, ее сестра и две их подруги носились как угорелые, а я и Саймон Хинт случайно проезжали мимо. Все они были в нижнем белье, кричали, что в эту игру невозможно играть в тяжелых юбках. И сейчас они придумают любую отговорку, лишь бы побегать полуголыми. Эти сестры Боумен – сущие гедонистки в своей жажде наслаждений!

Ливия зажала рот, безуспешно пытаясь не рассмеяться.

– Не могу поверить, что ты до сих пор молчал об этом!

Маркус поставил стереоскоп на место.

– Хоть бы мне поскорее об этом забыть! – мрачно заметил он. – Как, Бога ради, мне смотреть в лицо Томасу Боумену? Ведь у меня перед глазами так и стоит видение его полуодетой дочери!

Ливия с веселым удивлением рассматривала профиль брата, ведь он сказал: «дочери», не «дочерей»! Ясно, младшей он даже и не заметил. Ему врезалась в память старшая.

Хорошо зная характер брата, Ливия могла бы еще подумать, что этот случай должен его позабавить, а не разозлить. Конечно, у Маркуса строгие нравственные принципы, но он далеко не ханжа. Постоянной любовницы у него пока не было, но до Ливии доходили слухи о нескольких романах. Ей даже довелось краем уха услышать, что строгий на вид братец весьма предприимчив в дамских спальнях. Но как бы там ни было, а живая и веселая американская девушка с неотесанными манерами, горячей кровью и свежеиспеченным богатством совершенно вывела Маркуса из себя. К чему бы это? Уж не подействовала ли и на Маркуса эта американская притягательность, под чары которой угодила вся семья Марсден? В конце концов, Алина вышла замуж за американца, да и она сама только что сочеталась браком с Гидеоном Шоу из Нью-Йорка.

– Думаю, в нижнем белье она была очаровательна? – спросила Ливия лукаво.

– Да, – ответил Маркус, не задумавшись ни на секунду, – то есть нет. – Он фыркнул. – Я хочу сказать, что почти не смотрел на нее и не мог оценить ее прелести, если, конечно, там есть что оценивать.

Ливия прикусила нижнюю губу, чтобы не рассмеяться.

– Да брось, Маркус, ты ведь здоровый тридцатипятилетний мужчина. Неужели ты даже одним глазком не подсмотрел, как мисс Боумен стоит перед тобой в одних панталонах?

– Ливия, у меня нет привычки подсматривать. Я или смотрю в открытую, или не смотрю вообще. Подглядывать – это для детей или извращенцев.

Она посмотрела на него с состраданием.

– Что ж, я ужасно сожалею, что тебе пришлось вытерпеть такую неприятность. Остается лишь надеяться, что в этот визит мисс Боумен не станет снимать одежду, чтобы шокировать твои утонченные чувства.

Маркус скорчил гримасу.

– Наверняка не постесняется.

– Что ты имеешь в виду? – усмехнулась Ливия. – Не постесняется раздеться или шокировать?

Он прорычал:

– Достаточно, Ливия.

Она захихикала.

– Идем, мы должны поздороваться с Боуменами.

– У меня нет на это времени, – быстро ответил Маркус, – придумай для меня какое-нибудь извинение.

Ливия изумленно уставилась на брата.

– Да нет же, Маркус! Ты просто обязан. Первый раз вижу, чтобы ты проявил такую неучтивость!

– Черт возьми, они ведь пробудут у нас почти месяц. Будет еще время загладить вину. Разговор об этой девице Боумен вконец испортил мне настроение, даже зубы сводит.

Ливия принялась задумчиво рассматривать брата, а он терпеть не мог эту ее манеру.

– Я много раз видела, как ты разговариваешь с людьми, которых терпеть не можешь. Раньше тебе всегда хватало выдержки, особенно если тебе что-нибудь от них нужно. По той или иной причине, но упоминание о мисс Боумен слишком тебя раздражает. Кажется, я догадываюсь почему.

Его глаза вызывающе блеснули.

– В самом деле?

– Пока это всего лишь предположение. Я дам тебе знать, когда приду к определенному выводу.

– Боже сохрани. Лучше пойди и поприветствуй наших гостей, Ливия.

– А ты будешь сидеть в кабинете, словно загнанная в нору лиса?

Маркус встал.

– Я выйду через черный ход, хочу проехать верхом. Думаю, прогулка будет длинной.

– Когда ты вернешься?

– Приеду к ужину.

Ливия устало вздохнула.

– Лучше бы тебе не задерживаться, – предупредила она. – Когда я согласилась исполнять роль хозяйки твоего дома, я и не предполагала, что мне придется буквально все делать самой.

– Я никогда не опаздываю, – ровным голосом сообщил Маркус и рванул вперед такими шагами, как приговоренный к казни человек, которого вдруг помиловали.

Глава 2

Маркус скакал прочь от дома, направляя лошадь по наезженной лесной дороге далеко за пределы поместья. Он спустился в лощину, а затем взобрался вверх по склону и опустил поводья. Лошадь неслась через высушенные солнцем луга. Когда-то здесь был королевский охотничий заказник, теперь же поместье пользовалось славой одного из самых модных мест в Англии. Сюда особенно любили наезжать сливки общества.

Нескончаемый поток гостей был Маркусу только на руку. У него появится многочисленная компания для охоты и спортивных развлечений. Можно будет спокойно допустить некоторую свободу политического и финансового маневрирования, ведь какие только дела не решались на домашних приемах!

Однако в последние несколько дней Маркус почувствовал какую-то тревогу, а со временем это ощущение только усилилось. Человек исключительно рациональный, он не верил в предчувствия и всякую спиритуалистическую чепуху, столь модную ныне в свете. Но ему действительно казалось, что даже воздух Стоуни-Кросс-Парка изменился. Какое-то тревожное ожидание, затишье перед бурей. Маркус просто не находил себе места.

При мысли о Боуменах беспокойное чувство усилилось. Не надо было их приглашать. По правде говоря, он с превеликой радостью отказался бы от сделки с Томасом Боуменом, если бы это избавило от их присутствия. К сожалению, они уже приехали и собирались гостить в поместье целый месяц.

«Что ж, надо извлечь из этого выгоду».

Маркус собирался переговорить с Томасом Боуменом насчет расширения его мыловаренного производства и строительства фабрики… где-нибудь в Ливерпуле или, скажем, в Бристоле. Если верить друзьям-либералам в парламенте, информирующим Маркуса о состоянии дел, британский налог на мыло будет вскоре отменен. Если такое случится, мыло станет доступным для простых людей. Это будет способствовать улучшению здоровья нации и… пополнению банковского счета Маркуса. Все зависит от того, возьмет ли Боумен его в партнеры.

Однако к чему лукавить? Томаса Боумена волновали не столько деловые переговоры, сколько желание представить свету своих дочек. В последнее время стало модным привозить американских наследниц в Англию, чтобы они могли подцепить мужа. Честолюбивые американские мисс, жаждущие титулов всеми правдами и неправдами, добивались, чтобы о них написали в газетах. Они без устали расхваливали самих себя. Это с их-то ужасным акцентом! Неуклюжие и горластые, самоуверенные молодые девицы мечтали купить себе титул на деньги своих родителей и часто добивались успеха.

Маркус познакомился с сестрами Боумен в их прошлый визит в Стоуни-Кросс-Парк. Обе показались ему особами малопривлекательными. Особенно невзлюбил он старшую, Лилиан. Она и ее подруги – «желтофиоли», как они себя называли с гордостью, придумали целый план, пытаясь завлечь в брачную ловушку наследника знатного рода. Маркус и сейчас не может забыть, как он был шокирован, когда план раскрылся. Он тогда спросил у Лилиан, может ли хоть что-нибудь ее остановить. И что же ответила эта нахалка? «Может быть, и есть, да только такого еще не случалось!»

Эта дерзкая американка не была похожа ни на одну женщину из его знакомых. А игра в лапту? Она ведь нарочно бегала в одном нижнем белье! Маркус пришел к стойкому убеждению, что Лилиан Боумен просто хулиганка. Это было похоже на приговор, ведь Маркус редко менял свое мнение.

Сейчас же Маркус лихорадочно пытался придумать, как ему лучше всего вести себя с Лилиан. Спокойно и отстраненно. Несомненно, она придет в ярость, когда увидит такое безразличие. Маркус даже немного развеселился. Да, он будет делать все, чтобы избегать ее, а если это будет невозможно, Маркус будет вести себя с холодной учтивостью. Он перестал хмуриться, натянул поводья и легко перескочил через живую изгородь.

– Итак, девочки, – сказала Мерседес Боумен, строго глядя на дочерей, стоя в дверях их комнаты, – я настаиваю, чтобы вы вздремнули хотя бы два часа. Вечером вы должны выглядеть свежими и бодрыми, ведь ужин у лорда Уэстклифа обычно начинается поздно. Я не хочу, чтобы вы зевали за столом.

– Да, мама, – послушно ответили обе, сохраняя на лице самое невинное выражение.

Миссис Боумен отличалась чрезмерным честолюбием, кипучей энергией и такой стройной фигурой, что рядом с ней даже хлыст показался бы недостаточно изящным. В своей обычной резковатой манере она взволнованно и твердо выговаривала дочерям, ни на минуту не забывая о главной цели своей жизни – найти обеим блестящие партии.

– Вы не должны выходить из комнаты ни при каких обстоятельствах. Никаких прогулок тайком по поместью лорда Уэстклифа, никаких авантюр или интриг, никаких приключений на свою голову. Думаю, вас нужно запереть на ключ. Только так я смогу быть спокойна.

– Мама, – запротестовала Лилиан, – пожалуй, во всем цивилизованном мире не найдется места более скучного и безопасного, чем Стоуни-Кросс-Парк. Я готова съесть собственные туфли! Какая беда может с нами приключиться?

– Вы умеете сотворить беду прямо из чистого воздуха, – возразила Мерседес, и ее глаза сузились. – Вот поэтому я с вас глаз не спущу. Взять хотя бы ваше поведение в прошлый приезд. Удивляюсь, как нас вообще сюда пригласили!

– А я нет, – сухо заметила Лилиан. – Все знают, что Уэстклиф имеет виды на папину парфюмерную компанию.

– Лорд Уэстклиф, – прошипела Мерседес. – Лилиан, тебе следует говорить о нем уважительно. Это самый богатый лорд Англии, а что касается его происхождения…

– Его род древнее, чем у самой королевы! – произнесла Дейзи нараспев. Все это она уже много раз слышала.

– Самый древний графский род в Британии, что делает его наследника…

– Самым разборчивым женихом в Европе, – закончила сухо Лилиан, насмешливо приподняв брови. – А может быть, и во всем мире. Матушка, если вы всерьез верите, что Уэстклиф может жениться на ком-нибудь из нас двоих, вы просто сошли с ума.

– Она не сошла с ума, – сказала сестре Дейзи. – Просто она из Нью-Йорка…

Там, в Нью-Йорке, людей, подобных Боуменам, становилось все больше. Такие семьи в фешенебельных кругах считали выскочками. Они сумели сколотить крупные состояния в промышленности, на заводах или рудниках, тем не менее попасть в высший свет Нью-Йорка у них не было никакой возможности, а они так жаждали туда проникнуть! Одиночество, обида – вот что питало амбиции Мерседес.

– Мы заставим лорда Уэстклифа забыть ваше прискорбное поведение во время прошлого визита, – сурово объявила Мерседес. – Вы будете вести себя скромно, тихо, прилично. И больше никаких «желтофиолей»! Я хочу, чтобы вы отныне держались подальше от этой нахалки Аннабел Пейтон. И той другой, как ее…

– Эви Дженнер, – сказала Дейзи. – А ведь одна из подруг теперь Аннабел Хант, мама.

– Аннабел действительно вышла замуж за лучшего друга Уэстклифа, – заметила Лилиан безразличным тоном. – Думаю, это как раз оправдывает то, чтобы видеться с ней и дальше, мама.

– Я подумаю, – пообещала Мерседес, подозрительно глядя на дочерей. – А пока что вам нужно хорошенько поспать. И чтобы ни звука ни от одной из вас, вы меня поняли?

– Да, мама, – ответили они хором.

Дверь закрылась. Ключ решительно повернулся снаружи. Замок щелкнул.

Сестры посмотрели друг на друга с одинаковой ухмылкой на лицах.

– Это еще хорошо, что она не узнала про ту игру в лапту, – сказала Лилиан.

– Она бы нас просто убила, – мрачно согласилась Дейзи.

Из маленькой эмалевой шкатулки на туалетном столике Лилиан выудила шпильку для волос и направилась к двери.

– Жаль, что она так расстраивается из-за пустяков, правда?

– Как в тот раз, когда мы запустили грязного поросенка в гостиную миссис Астор.

– Да, это было весело. – Улыбнувшись, Лилиан опустилась перед дверью на колени и сунула шпильку в замок. – Знаешь, я часто думала: ну как она не понимает, что мы пытались ее защитить? Нужно ведь было сделать что-нибудь после того, как миссис Астор не пригласила маму к себе на вечер.

– Наверное, мама посчитала, что грязная скотина – не лучший способ рекомендации гостей на вечеринках.

– Во всяком случае, это было не так уж плохо, если вспомнить, как мы запустили римскую свечу в магазине на Пятой авеню.

– Это потому, что продавец нам нагрубил!

Вытащив шпильку, Лилиан привычным движением согнула один ее конец, просунув его в скважину. Несколько поворотов – и замок щелкнул. Лилиан с победной улыбкой посмотрела на младшую сестру.

– Кажется, сегодня это получилось особенно быстро.

Но Дейзи не разделяла ее радости.

– Лилиан, если тебе и в самом деле удастся найти мужа в этом году, все изменится. Ты сама станешь другой. Больше не будет никаких приключений, никаких проделок! И я останусь одна.

– Не глупи, – возразила Лилиан, скорчив гримаску, – я не собираюсь меняться. Ты не останешься в одиночестве.

– У тебя будет муж, которому ты будешь подчиняться, – возразила Дейзи, – и он не позволит тебе затевать проделки вместе со мной.

– Нет, нет и нет.

Лилиан встала и махнула рукой.

– Такой муж мне не нужен. Я выйду замуж за человека, который не станет ничего замечать. Или которому будет все равно, чем я занимаюсь, когда его нет рядом. За такого, как наш папа.

– Но с таким, как наш папа, мама не выглядит очень уж счастливой. Хотела бы я знать, была ли у них вообще любовь?

Слова сестры заставили Лилиан задуматься. С мрачным видом она прислонилась к двери. До этого момента ей даже не приходило в голову задуматься, а был ли вообще брак их родителей заключен по любви? Какое-то внутреннее чувство подсказывало, что нет. Отец и мать казались ей слишком замкнутыми, обе стороны приняли на себя необременительные обязательства. Насколько ей было известно, они редко спорили, никогда не обнимали друг друга и почти не разговаривали. Их отношения не окрашивала горечь, скорее, безразличие друг к другу.

– Любовь хороша в романах, дорогая, – сказала Лилиан, стараясь изо всех сил казаться циничной. Осторожно приоткрыв дверь, она выглянула в коридор. – Все чисто. Может, нам сбежать через черный ход?

– Пожалуй. А потом давай побежим в западную часть поместья и в лес.

– Зачем в лес?

– Ты помнишь, о чем просила меня Аннабел?

На минуту Лилиан уставилась на нее, не понимая, а потом вытаращила глаза.

– Ради Бога, Дейзи! Не можешь придумать ничего получше, кроме как исполнять дурацкие просьбы?

Младшая бросила на нее проницательный взгляд.

– Просто это пошло бы на пользу лорду Уэстклифу, вот ты и не хочешь.

– Это никому не может пойти на пользу, – с преувеличенным жаром запротестовала Лилиан. – Просто глупость, вот и все.

Дейзи решительно посмотрела на сестру.

– Я хочу найти колодец желаний поместья Стоуни-Кросс, – произнесла она важно, – и сделать то, о чем просила Аннабел. Если хочешь, пойдем вместе, не хочешь – развлекайся сама. И потом… – Тут ее миндалевидные глаза угрожающе сузились. – Ты заставила меня глотать пыль в парфюмерных и аптекарских лавках. Могла бы уже после этого проявить некоторую снисходительность.

– Ладно, – проворчала Лилиан, – я иду с тобой. Без меня тебе его нипочем не найти, ты просто заблудишься в чаще.

Еще раз убедившись, что коридор пуст, она первой двинулась к лестнице, предназначенной для слуг. Сестры крались на цыпочках, не производя ни малейшего шума. Задачу облегчал толстый ковер под ногами, к тому же у них был богатый опыт.

Разумеется, Лилиан не нравился хозяин поместья Стоуни-Кросс-Парк, однако она не могла не признать, что само поместье было просто восхитительным. Здание, исполненное в европейском стиле, изящная крепость, возведенная из камня цвета меда, четыре башни по углам, устремленные ввысь, к небу. Выстроенный на обрывистом берегу над речкой Итчен, дом был окружен террасами, парками и фруктовыми садами. Сады плавно переходили в две сотни акров местности, где парки перемежались с настоящими лесами. Пятнадцать поколений семьи Марсден – лордов Уэстклиф – жили в поместье, о чем с готовностью напомнил бы любой из слуг. Богатство лорда Уэстклифа не исчерпывалось одним лишь поместьем. Говорили, что под его непосредственным управлением находились почти двести тысяч акров угодий в Англии и Шотландии. Что касается недвижимости, за ним числились два замка, три помещичьих дома, пять роскошных домов и один одноквартирный домик в городе, а также вилла на Темзе. Несомненно, поместье Стоуни-Кросс-Парк являлось жемчужиной в короне семейства Марсден.

Сестры пробирались крадучись, стараясь держаться поближе к длинной живой изгороди из тиса, чтобы их не смогли увидеть из окон главного дома. Девушки вошли в лес. Лучи солнца пробивались сквозь шатер из переплетенных ветвей старинных дубов и кедров.

Дейзи восторженно раскинула руки и воскликнула:

– Как я люблю это место!

– Здесь можно встретить путников, – ворчливо заметила Лилиан.

Однако в душе она признавала, что в это время ранней осени, когда еще все в цвету, вряд ли можно сыскать во всей Англии более приятный уголок.

Дейзи вскочила на ствол поваленного дерева, отброшенный в сторону от дороги, и двинулась по нему осторожными шагами.

– Ты не думаешь, что стоило бы выйти за лорда Уэстклифа хотя бы для того, чтобы стать хозяйкой Стоуни-Кросс-Парка?

Лилиан приподняла бровь.

– А потом терпеть эти напыщенные речи и по первому требованию исполнять все его указания?

Она скорчила презрительную гримасу.

– Аннабел говорит, что лорд Уэстклиф оказался намного приятнее, чем она предполагала вначале.

– А что еще она может сказать после случившегося месяц назад?

Сестры умолкли, размышляя о драматических событиях недавнего прошлого. Аннабел и ее муж, Саймон Хант, осматривали завод, производящий паровозы. Завод принадлежал им на паях совместно с лордом Уэстклифом. Внезапно взорвался паровой котел. Они бы наверняка погибли, если бы лорд Уэстклиф не успел вытащить их из горящего здания. Конечно, он сильно рисковал, и вполне естественно, что Аннабел теперь считала его героем. Недавно она заявила, что его высокомерие – это очень даже мило. Тогда Лилиан кисло заметила, что подруга, вероятно, слишком наглоталась дыма и никак не придет в себя.

– Мы должны быть благодарны лорду Уэстклифу, – сказала Дейзи, спрыгивая со ствола. – В конце концов, ведь это он спас жизнь Аннабел. К тому же мы никак не можем похвастать обширным кругом друзей.

– Это у него вышло случайно, – проворчала Лилиан. – Думаю, он рисковал жизнью, потому что не хотел терять выгодного делового партнера.

– Лилиан! – Дейзи обернулась и уставилась на сестру с изумлением. – Ты не можешь быть такой неблагодарной, на тебя это не похоже. Подумай только, граф бросился в горящее здание, чтобы спасти нашу подругу и ее мужа. Разве это не производит впечатление?

– Уверена, что лорда Уэстклифа меньше всего заботит, какое впечатление он на меня производит. – Лилиан поморщилась. – Почему он так мне не нравится, Дейзи? Это потому, что я столь же очевидно не нравлюсь ему. Он считает, что во всем превосходит меня – и морально, и по положению в обществе, и по уму. Как бы я хотела когда-нибудь поставить его на место!

Некоторое время они шли молча. Дейзи остановилась, чтобы сорвать фиалки, выросшие в тени большого куста у обочины, потом заметила:

– А ты никогда не пробовала быть с ним любезной? Возможно, ты удивилась бы, увидев, каким милым он стал бы в ответ.

Она пристроила фиалки среди локонов своей высокой прически, а Лилиан с мрачным видом покачала головой:

– Да нет, он бы сказал какую-нибудь колкость, а потом ходил бы с гордым видом, очень довольный собой.

– Мне кажется, ты слишком…

Дейзи оборвала себя на полуслове и застыла, прислушиваясь.

– Я слышу плеск воды. Колодец желаний должен быть где-то рядом.

– О Боже, – сказала Лилиан, невольно улыбнувшись. Она пошла вслед за младшей сестрой, пробираясь по краю мокрого луга. Болотистая местность поросла синими и пурпурными дикими астрами, а также осокой с ее похожими на ершик соцветиями; шелестел жесткими листьями-копьями золотарник, у самой дороги возвышалась густая дернина болотного чистеца с пучками желтых цветков, похожих на солнечные капли. Воздух был напоен ароматами. Лилиан замедлила шаг, делая глубокие вдохи и наслаждаясь лесным бальзамом. Она подошла к колодцу желаний, в котором тихо журчала вода. Колодец представлял собой яму, куда стекали вешние ручьи. Воздух здесь был мягким и влажным.

Еще в начале лета девушки-«желтофиоли» пришли к колодцу желаний, и каждая бросила булавку в его бурлящую глубину. Такова была местная традиция. Тогда Дейзи загадала что-то таинственное для Аннабел, а позже желание ее исполнилось.

– Вот, – сказала Дейзи, извлекая из кармана металлический обломок толщиной с иглу. Его вытащила Аннабел из плеча лорда Уэстклифа. После взрыва на локомотивном заводе металлические осколки летели во все стороны, поражая, словно картечь. Даже Лилиан стало не по себе при виде этой ужасной штуковины.

– Аннабел велела мне бросить это в колодец и пожелать лорду Уэстклифу того же, что я пожелала ей.

– А что ты тогда загадывала? – поинтересовалась Лилиан. – Ты так и не сказала.

Дейзи загадочно улыбнулась.

– Дорогая, ну разве не ясно? Я загадала, чтобы Аннабел вышла замуж за того, кто полюбит ее по-настоящему.

Лилиан вздохнула, подумав о замужестве Аннабел: «Должно быть, колодец действительно помог. Аннабел и ее муж были искренне преданы друг другу». Ласково взглянув на сестру, она сдалась и отошла назад, чтобы понаблюдать за церемонией.

– Лилиан, – запротестовала Дейзи, – ты должна стоять рядом со мной. Дух колодца будет гораздо благосклоннее к нашей просьбе, если мы обе встанем здесь и попросим.

Лилиан тихо засмеялась.

– Неужели ты веришь, что есть какой-то дух колодца? Когда это ты успела стать столь суеверной?

– И это говорит та, что купила флакончик волшебных духов?

– И совсем не потому, что они волшебные. Просто мне понравилось, как они пахнут.

– Лилиан, – сказала Дейзи со смешком, – а если предположить, что волшебство все-таки существует? Что здесь плохого? Неужели мы так и проживем жизнь, не допуская возможности чего-то чудесного? Да ни за что! Ну же, давай загадаем лорду Уэстклифу! Это самое малое, что мы можем для него сделать в благодарность за то, что он вытащил из огня нашу дорогую Аннабел.

– Хорошо, я встану рядом только для того, чтобы ты не свалилась в воду.

Подойдя к сестре, Лилиан обхватила ее за тонкие плечи и уставилась в мутную, журчащую воду.

Дейзи крепко зажмурилась и сжала в ладонях осколок железа.

– Я изо всех сил желаю, – шепнула она, – а ты, Лилиан?

Лилиан пробормотала:

– Да…

На самом деле ей не верилось, что лорд Уэстклиф найдет свою единственную любовь. Воображение подсказывало: «Пусть лорд Уэстклиф встретит женщину, которая сумеет поставить его на колени!» Губы Лилиан искривились в довольной улыбке, и в этот момент Дейзи бросила осколок в колодец, в его таинственную бесконечную глубину. Она отряхнула руки и удовлетворенно вздохнула:

– Вот так, дело сделано. Просто не терпится увидеть, кто же станет избранницей лорда?

– Боже, помоги этой бедняжке, – отозвалась Лилиан, – кто бы она ни была!

Дейзи кивком указала в сторону дома.

– Возвращаемся?

Разговор быстро перешел на обсуждение весьма животрепещущих тем. Сестрам Боумен был необходим покровитель, который бы ввел их в высшие круги британского общества. И не просто покровитель, а фигура могущественная, влиятельная, пользующаяся непререкаемым авторитетом, принятая в домах знати. Аннабел предположила, что лучшей кандидатуры, чем графиня Уэстклиф, мать лорда Уэстклифа, им не найти.

Графиня, по-видимому, была большой поклонницей заграничных путешествий, увидеться с ней было нелегко. Даже находясь дома, в поместье Стоуни-Кросс, она предпочитала не смешиваться с толпой гостей, явно осуждая манеру сына общаться с промышленниками низкого происхождения. Ни одной из сестер Боумен не доводилось еще встречаться с графиней, хотя они были о ней наслышаны. Если верить слухам, графиня, эта сварливая старая дракониха, презирала иностранцев, а особенно американцев.

Дейзи сказала:

– Ума не приложу, с чего Аннабел решила, что у нас есть шанс заполучить ее в покровительницы?

Носком туфли она подбрасывала камушек. Сестры шли по лесной дороге.

– По своей воле она этого не сделает ни за что!

– Сделает, если Уэстклиф ей скажет, – ответила Лилиан.

Она подобрала длинную палку и стала размахивать ею на ходу.

– Кажется, ее можно заставить, если привлечь к делу Уэстклифа. Аннабел сказала, что графиня не одобряла брак леди Оливии и мистера Шоу, не собиралась и присутствовать на свадьбе. Уэстклиф знал, что это будет больно и обидно для сестры. Он как-то заставил мать остаться. Более того, он заставил ее быть любезной!

– Неужели?

Дейзи уставилась на нее с любопытством.

– Интересно, как ему удалось?

– Он ведь хозяин дома. У нас в Америке домом управляет женщина, но в Англии все крутится вокруг мужчины.

– Не очень-то мне это по душе.

– Я знаю.

Лилиан помолчала, а потом мрачно продолжила:

– По словам Аннабел, в Англии нужно испрашивать одобрение мужа на все: на меню, расстановку мебели, цвет гардин…

– Неужели мистер Хант вникает в подобные вещи? – поразилась Дейзи.

– Нет, но он и не лорд, он – деловой человек. Его интересуют производственные вопросы, на глупости у него просто нет времени. А вот у лордов полно свободного времени. Они контролируют любую мелочь!

Оставив камушек в покое, Дейзи задумчиво разглядывала сестру.

– Я часто думаю, зачем нам обязательно нужно выходить замуж за лордов? Жить в огромном полуразвалившемся доме, есть отвратительную английскую еду? Пытаться раздавать указания куче слуг, которые тебя ни во что не ставят…

– Потому что так хочет мама, – сухо ответила Лилиан. – И потом… в Нью-Йорке никто на нас не женится.

Грустно, но факт. В снобистском обществе Нью-Йорка недавно разбогатевший мужчина с легкостью находил выгодную партию, однако девушки с хорошим приданым, но скромного происхождения рисковали остаться в одиночестве. Их обходили и женихи голубых кровей, и нувориши, жаждущие с помощью брака подняться по социальной лестнице. Им только и оставалось, что искать мужа в Европе, где обедневшим наследникам старинных родов требовались богатые жены.

Дейзи скривила губы в насмешке.

– А если и тут никого не найдется?

– Тогда мы превратимся в парочку злобных старых дев, болтающихся туда-сюда по всей Европе.

Дейзи рассмеялась и перебросила длинную косу за спину. Молодым девушкам их возраста было неприлично разгуливать без шляпы, да еще со свободно свисающими волосами. Темные волосы у сестер были так густы, что нелегко было уложить их тяжелую массу в затейливую модную прическу. Лилиан отличалась очень чувствительной кожей. Ее голову просто жгло после сложной процедуры скручивания, укладки и закалывания волос, если предстояло отправиться на официальный прием. Девушка явно завидовала Аннабел Хант, обладательнице легких шелковистых прядей. Волосы Лилиан, схваченные лентой на затылке, свободно рассыпались по спине. Такой фасон был бы совершенно недопустим в обществе.

Дейзи спросила:

– И как нам убедить Уэстклифа, чтобы он заставил мать взять нас под свое крыло? Очень сомнительно, что он согласится на такое.

Размахнувшись, Лилиан запустила палкой далеко в чащу леса, отряхнув ладони от прилипших кусочков коры.

– Понятия не имею, – призналась она. – Аннабел уже сколько раз пыталась уговорить мистера Ханта, чтобы он замолвил за нас словечко лорду, но тот отказывается, говорит, что это оскорбило бы их дружбу.

– Если бы мы могли как-то вынудить Уэстклифа, – размышляла вслух Дейзи. – Обман, шантаж, что-нибудь в таком роде!

– Мужчину можно шантажировать, только если он сделает что-то постыдное, что хотел бы скрыть. Я сомневаюсь, что надутый, занудный старина Уэстклиф способен был хоть раз в жизни совершить поступок, достойный шантажа.

Дейзи захихикала. Ее рассмешило описание, данное сестрой лорду.

– И вовсе он не надутый и не занудный. И уж тем более не старый.

– Мама говорит, ему почти тридцать пять. Я бы сказала, это почтенный возраст.

– Да, но он в такой форме! Мало кто из двадцатилетних сравнится с лордом Уэстклифом.

Каждый раз, когда речь заходила о лорде Уэстклифе, Лилиан чувствовала, что в ней закипает злость. Что-то похожее она ощущала, когда в детстве братья отнимали у нее куклу и перебрасывали друг другу, а она металась между ними туда-сюда, плача и умоляя вернуть любимую игрушку. Она не знала, почему любое упоминание о графе ее так уязвляло. Она раздраженно передернула плечами.

Вдруг они услышали счастливые вопли и радостные крики. Похоже, где-то рядом играли дети. Лилиан взглянула в сторону конюшен:

– Что там такое?

– Не знаю, кажется, кто-то веселится. Посмотрим?

– У нас мало времени, – напомнила Лилиан. – Если мама обнаружит, что нас нет…

– Мы быстро. Ну пожалуйста, Лилиан!

Пока они раздумывали, со стороны конного двора послышались новые взрывы хохота. Они казались еще громче на фоне окружающего спокойного пейзажа. Любопытство победило. Лилиан скорчила сестре гримасу.

– Давай наперегонки!

И пустилась бежать со всех ног. Дейзи подхватила юбки и бросилась вслед. Ноги у нее были короче, чем у Лилиан, но она была легкая и воздушная, словно эльф. Ей почти удалось догнать сестру, когда они подбежали к конюшням. Пятеро мальчишек, лет от двенадцати до шестнадцати, играли на небольшом поле за оградой. Судя по одежде, это были мальчики-конюшие. Они сбросили башмаки у входа и бегали по полю босиком.

– Видишь? – радостно спросила Дейзи.

Присмотревшись, Лилиан увидела, что один из мальчишек размахивает ивовой палкой, и рассмеялась:

– Они играют в лапту!

Эта игра, в которой использовались бита, мяч и четыре «убежища», расположенные по углам ромба, пользовалась особой популярностью и в Англии, и в Америке. В Нью-Йорке же увлечение лаптой приняло форму помешательства. В нее играли мальчики и девочки всех сословий. Лилиан с тоской вспомнила, сколько пикников заканчивалось прекрасным вечером, проведенным за игрой в лапту. А в это время мальчики толпились возле игровой площадки. Колья, обозначающие границы «убежищ», были вкопаны глубоко в землю, площадки между ними утоптаны в полосы голой земли. Лилиан сразу узнала мальчишку, одолжившего «желтофиолям» два месяца назад биту для той злополучной игры.

Дейзи спросила с надеждой в голосе:

– Думаешь, они пустят нас поиграть? На пару минут?

– Почему бы и нет? Вон тот рыжий одалживал нам биту. Кажется, его зовут Артур.

В этот момент мяч звонко шлепнулся о плоскую сторону биты и полетел прямо к девушкам. В Нью-Йорке такой удар назвали бы «перелет». Лилиан поймала мяч голыми руками и вернула его на поле, бросив мальчишке. Тот инстинктивно поймал мяч, удивленно глядя на нее. Увидев двух девушек, все игроки застыли в нерешительности.

Лилиан шагнула вперед, отыскивая глазами рыжеволосого мальчика.

– Артур? Помнишь меня? Я была здесь в июне. Ты еще одолжил мне биту.

Лицо мальчика просияло.

– Так это вы, мисс… мисс…

– Боумен. А это моя сестра. – Лилиан небрежно махнула рукой в сторону Дейзи. – Мы только хотели вас спросить… пустите нас поиграть? На пару минут?

Мальчики ошарашенно молчали. «По-видимому, – подумала Лилиан, – одолжить биту – это одно, а принять в игру с другими мальчишками из конюшни – совсем другое».

– Мы не так уж плохо играем, правда, – сказала она. – Мы много играли в Нью-Йорке. Так что если вы боитесь, что мы испортим вам игру своей неповоротливостью…

– Дело не в этом, мисс Боумен, – возразил Артур, и его лицо стало почти такого же цвета, что и огненные волосы. Он неуверенно обвел взглядом товарищей, а потом снова повернулся к ней: – Дело не в этом, леди. Вы ведь не можете… мы ведь слуги, мисс.

Лилиан возразила:

– Сейчас у вас перерыв, не так ли?

Мальчики осторожно закивали.

– Ну так у нас тоже перерыв, – сказала Лилиан. – А это всего лишь глупая игра в лапту. Пожалуйста, пустите нас поиграть. Мы никому не скажем!

– Покажи им парочку ударов, – прошептала Дейзи уголком рта. – Например, «осу».

Вглядываясь в непроницаемые лица ребят, Лилиан с важным видом объяснила:

– Я умею подавать всякие подачи – быстрые, низкие. Неужели вам не интересно посмотреть, как подают американки?

Она, конечно же, видела, что ребята заинтригованы. Артур неуверенно сказал:

– Мисс Боумен, если кто-нибудь увидит, как вы играете с нами на конном дворе, нас накажут.

– Обещаю, что нет, – сказала Лилиан. – Если кто-нибудь нас поймает, мы возьмем все на себя. Я скажу, что мы вас заставили.

Было видно, что ребята им не верят, но Лилиан и Дейзи продолжали их упрашивать, пока не добились своего. Их взяли в игру.

Завладев потертым кожаным мячом, Лилиан медленно согнула и разогнула руку, щелкнув костяшками пальцев, и повернулась лицом к отбивающему. Сделав упор на левую ногу, она шагнула вперед и бросила мяч. Это была быстрая, хорошая подача. Мяч чмокнул, попав в руки ловца, а отбивающий промазал. Ребята одобрительно свистнули.

– Неплохо для девчонки, – похвалил ее Артур. Лилиан польщенно улыбнулась. – А теперь, мисс, если вы не против, что это за «оса», про которую вы тут толковали?

Поймав мяч, Лилиан снова встала лицом к отбивающему. Отведя назад руку, она сделала резкий бросок, заставив мяч крутиться вдоль своей оси. Влетев в ворота, мяч резко развернулся внутрь, и отбивающий опять промазал. Но даже ему понравилась подача. На следующий раз он уже смог достать мяч и послать его в западную часть поля, где Дейзи радостно бросилась его ловить.

Через несколько минут игра захватила всех настолько, что игроки забыли об осторожности и перестали сдерживать себя. Броски, пробежки и удары – все в полную силу. Лилиан носилась вместе с мальчишками, кричала и смеялась, как будто вновь вернулась в беспечные дни детства. Как здорово было хоть ненадолго забыть бесчисленные церемонии и правила приличия, сковывающие по рукам и ногам! С тех пор как они ступили на землю Англии, им казалось, что уже не вздохнуть свободно. А день был такой чудесный! Солнце яркое, слепящее, точно в Нью-Йорке. Свежий и мягкий воздух заполнял легкие.

– Ваша очередь отбивать, мисс, – сказал Артур, вскинув руку, чтобы она бросила ему мяч. – Посмотрим, так ли вы хорошо отбиваете, как подаете!

– У нее не получится, – быстро сказала ему Дейзи, а Лилиан сделала малоприличный жест рукой, и мальчишки взвыли от восторга.

К сожалению, это была правда: Лилиан мастерски подавала, но искусством отбивания мяча так и не овладела. Лилиан снова размахнулась, прищурив глаза и раскачиваясь из стороны в сторону. К ее разочарованию, она задела мяч концом биты, и он пролетел над головой ловца. Мальчики хотели броситься вдогонку, но тут чья-то рука – Лилиан не видела чья – швырнула мяч обратно подающему. Лилиан с изумлением увидела, как лицо Артура медленно приобретает мертвенно-бледный оттенок, неестественно бледный на фоне огненно-рыжей шевелюры. Что же его так напугало? Лилиан обернулась. У ловца, кажется, тоже перехватило дыхание, когда тот увидел, кто именно стоит у них за спиной.

А там, небрежно прислонившись к ограде паддока, стоял Маркус, лорд Уэстклиф, собственной персоной.