Пропавшая принцесса - Ольга Пашнина - E-Book

Пропавшая принцесса E-Book

Ольга Пашнина

0,0

Beschreibung

Увлекательное приключение юной адептки не оставит никого равнодушным. Точные наблюдения и искрометный юмор Ольги Пашниной скрасят холодные зимние вечера! Дейна – адептка провинциальной магической академии, дочь портных, привыкшая всего добиваться сама. А когда-то у нее была совсем другая жизнь: вместо комнаты в общежитии – королевский дворец, вместо лекций и практик – балы и приемы, вместо романа с преподавателем – предстоящий династический брак. Так бы и случилось, если бы человек, воспитавший принцессу, тот, кому она бесконечно доверяла, не предал ее, а боги не обрекли на смерть. И она бежала. В никуда. Без надежд и планов. Однако судьба не оставляет выбора. Пришло время принцессе Дейнатаре вернуться. Ради того, чтобы обрести себя, перевернуть весь мир, найти истинную любовь и раскрыть тайны, о которых она еще знает. Тайны из прошлого.

Sie lesen das E-Book in den Legimi-Apps auf:

Android
iOS
von Legimi
zertifizierten E-Readern
Kindle™-E-Readern
(für ausgewählte Pakete)

Seitenzahl: 410

Das E-Book (TTS) können Sie hören im Abo „Legimi Premium” in Legimi-Apps auf:

Android
iOS
Bewertungen
0,0
0
0
0
0
0
Mehr Informationen
Mehr Informationen
Legimi prüft nicht, ob Rezensionen von Nutzern stammen, die den betreffenden Titel tatsächlich gekauft oder gelesen/gehört haben. Wir entfernen aber gefälschte Rezensionen.


Ähnliche


Ольга Олеговна Пашнина Пропавшая принцесса

© Пашнина О.О., текст, 2022

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2022

Пролог

Ее нет. Принцессы больше нет.

Никто не выживет в такую метель. Даже взрослый, застигнутый стихией врасплох, рискует заплатить за беспечность жизнью, что уж говорить о ребенке?

– Что нам делать, Карнатар?

Король с такой силой сжимал спинку кресла, что его пальцы побелели.

– Мои люди ее ищут, – отозвался советник. – Она не могла уйти далеко.

Они замолчали, понимая, что это лишь дежурные слова, которые полагается говорить в таких случаях. За окном нулевая видимость, мороз, ветер и снежные вихри, особенно опасные в этой части страны. Метель могла длиться больше недели, и пропавших порой находили только к лету. У маленькой Дейнатары нет никаких шансов, и каждый присутствующий в комнате это понимал.

– Ничего не хочешь сказать, Жозетт? – спросил его величество. – Что случилось? Почему моя дочь в бурю сбежала из дворца? Что ты ей сказала?

– Я?! – вздрогнув, истерично и слегка наигранно воскликнула она. – Ты во всем винишь меня, отец! Может, дело в том, что моя сестра – всего лишь маленькая избалованная девчонка? Она не в первый раз выкидывает нечто подобное. Ваша паника совершенно напрасна, я уверена, она где-то в замке. Прячется или уснула в каком-нибудь укромном уголке. Вы, Карнатар, очевидно плохо справляетесь со своей работой…

– Хватит! – Король хлопнул по подлокотнику. – Прекрати немедленно! Дейнатара – принцесса по крови, ты не смеешь так о ней говорить! А Карнатар – мой советник, и в его обязанности не входит постоянный контроль за моими детьми. Замолчи, Жозетт, иначе пожалеешь!

Господин советник откашлялся и произнес:

– Мы обыскали замок. Ее здесь нет. Как и ее зимних вещей. Она снаружи, это очевидно. Мне нет дела до причин, толкнувших ее на побег, но я сделаю все, чтобы найти принцессу.

Король кивнул.

– Отыщите ее, живой или мертвой. Поднимите всю стражу, пусть обшарят каждый клочок земли! Постарайтесь сохранить все в тайне. Не исключайте того, что принцессу могли похитить. Сообщайте мне любые новости.

– Да, ваше величество. Я сделаю все, что от меня зависит. Однако должен предупредить, что надежды почти нет. Мы не знаем, когда Дейнатара сбежала, но, скорее всего, она уже мертва. Такая метель…

– Я понимаю, Карнатар. Понимаю. Но это моя дочь. Я буду ждать…

– Отдохните. Вам нельзя волноваться, мой король.

Очередной порыв ветра распахнул створку окна, впустив в гостиную ледяной воздух и жуткий вой ветра. Несмотря на страшную метель, небо было удивительно чистым. Ледяное проклятие снова накрыло столицу. Карнатар невольно засмотрелся на россыпь звезд.

Ему хотелось верить, что девочка не замерзла в метели. Что она сейчас тоже смотрит на эти звезды. И что у него еще есть шанс ее найти. Невозможно было смириться с тем, что он вновь совершил ошибку. С каждым новым циклом они даются ему все тяжелее.

Сердце подсказывало: принцесса жива. Разум твердил: смирись.

А опыт знал, что история повторяется. И тот, кто не сумел спасти собственную душу, вряд ли сумеет спасти маленькую пропавшую принцессу.

Особенно если сам стал причиной ее побега.

Глава первая

Однажды я вспомню студенческие годы с теплотой и ностальгией. Но сегодня мне хотелось вспомнить хотя бы прошлую ночь. Разумеется, день рождения Лалы – событие неимоверной важности, на котором должна присутствовать вся общага. Но как теперь писать контрольную – вопрос из вопросов.

Одна проблема: ничего, кроме сока, я на вечеринке не пила. А все выученные параграфы словно стерло из памяти. Не стоит пить напитки из незнакомых емкостей. По идее, меня этому должны были научить. То ли не успели, то ли… А скорее, я плохая ученица, с детства не отличалась прилежанием.

Я посмотрела на Смиля – высокого темноволосого парня с неприятными, постоянно прищуренными глазами. Он быстро строчил что-то на листке, и я завистливо вздохнула. Вроде присутствовали на одном празднике, я совсем расклеилась, а он бодрячком. Смиль, будто почувствовав мое отчаяние, повернулся и гаденько так ухмыльнулся. Я сразу поняла, что во всем виноват именно он. Давно ведь обещал поквитаться.

Мысленно пообещав парню скорую месть, я вернулась к делам насущным.

Контрольная. По общей магии, будь она неладна. Два вопроса, ни на один из которых я ответить не могу.

«Перечислите основные принципы бытовых заклятий, дайте определение, приведите примеры и запишите основные формулы».

В сознании ни намека на ответ, а ведь это первый вопрос из тех, что я учила!

Люди придумали множество магических снадобий, стирающих память. Большинство из них вне закона, но небольшая часть настолько проста в изготовлении, что, как бы ни бились законники, препятствовать их использованию не могли. Наверняка именно эту гадость мне подмешали в стакан сока вчера на вечеринке.

«Разделение магии на стихийную и природную».

Ладно, они стерли мне память, но мозги не отобрали! Это просто.

«Магия делится на стихийную и природную».

Я скептически посмотрела на первую строчку. Гениально, ничего не скажешь.

Больше ничего в голову не лезло. Ответ, в принципе, я знала, но вот сформулировать почему-то не могла. Нет, больше точно не пью. Особенно со Смилем.

Я почти смирилась с двойкой. Пересдам. Скажу, что простыла, ужасно болит голова, тошнит. Не впервой. Конечно, косяков за мной достаточно, чтобы лишить стипендии на полгода, но у нас добрая лекарка, войдет в положение.

А еще можно сказать как есть: праздновали день рождения однокурсницы, что-то подсыпали, теперь плохо, аж зубы сводит. Правда, доказать не выйдет. Эта сволочь осторожен донельзя. Следов зелья наверняка уже нет.

Я вдруг рассердилась на себя. До чего глупое поведение: зная, что Смиль, можно сказать, ненавидит меня, потащиться на общую вечеринку и так глупо попасться!

– Как контрольная? – ехидно прошептал парень, словно услышав мои мысли.

Сразу захотелось съездить ему по темной башке чем-нибудь тяжелым.

– Хорошо, – буркнула я и уткнулась в листок.

Оставалось еще досидеть до конца пары и не попасться профессору Нер – сухонькой и на вид безобидной, но очень строгой и эмоциональной старушке. Встреча с ней не сулит ничего хорошего, кроме отработки и долгих объяснений, почему я не подготовилась к контрольной.

Я едва удержалась, чтобы не застонать. Слава богам, через неделю зимние каникулы, практика и перерыв в бесконечной череде лекций, контрольных, практикумов, аттестаций и выволочек.

Пока я мечтала о практике, прямо перед моим носом пролетела скомканная бумажка. Она рикошетом вернулась обратно, и я поняла, что записка предназначалась именно мне.

Это оказалась карикатура, выполненная явно умелой рукой: нарисованная девочка, подозрительно похожая на меня, с такими же кудрявыми черными волосами и огромными, вечно удивленными глазами, ревела, а страшная карга, символизировавшая, очевидно, профессора Нер, орала на нее, брызжа слюной и размахивая указкой.

Раздался гогот со стороны Смиля.

Я скривилась и сунула записку в сумку, чтобы никто не увидел.

– Вот идиоты, – шепнула мне Эри, сидевшая сзади. – Давай я скажу Тару, он их научит уму-разуму!

Тар… Я задумалась. Он был новым увлечением моей подружки. Здоровенный парень из отделения боевой магии, на год старше нас.

– Не надо, – шепнула я. – Смиль – придурок.

– Как контрольная?

Эри наверняка все сделала, с ее-то мозгами. Да и я бы сделала, если бы не Смиль. Убью его.

– Никак, – отозвалась я. – Плохо после вчерашнего.

– Ты же ничего не пила, – нахмурилась подруга и задумчиво взъерошила свои короткие волосы.

– Оказывается, ничего было не такое уж и ничего, – усмехнулась я.

– Дейна Сормат! – От крика профессора Нер подскочил весь ряд. – Встать!

Я послушно встала, чувствуя, что не видать мне пересдачи, а значит, и стипендии. Глаза Смиля горели радостным огнем предвкушения.

– Да, профессор Нер. – Я как послушная студентка опустила голову и приняла покаянный вид, хотя очень хотелось нецензурно выругаться.

– Дейна, что происходит в данный момент на моей паре? – почти ласково поинтересовалась профессор.

– Контрольная, – пролепетала я.

– Это вы усвоили. Замечательно. А знаете, чего нельзя делать во время контрольной?

– Разговаривать, – не стала кривить душой я.

– И это верно. А вы?

– А я разговаривала. – Я издала скорбный вздох, означавший полное признание вины.

Впрочем, профессор Нер на своем веку повидала немало профессионалов, умеющих напускать такой вид. И к моей актерской игре осталась равнодушна.

– Идите к директору, – бросила профессор и отправилась к своему столу.

– Но, профессор… – попыталась я возразить.

– Немедленно, Сормат! Иначе уйдете вместе со своей подружкой!

Пришлось сгребать все в сумку и двигаться к выходу, чтобы не подставлять Эри.

– Сормат! – уже у самых дверей настиг меня крик профессора Нер.

– Да?

– Контрольную сдайте.

Вот шипастая задница демона! Я думала, забудет.

Профессор сердито поджала губы, когда увидела пустой лист, весьма неаккуратно подписанный и помятый.

– И что это?

– Листок. – Вопрос меня удивил.

– А на нем что?

– Контрольная, – ответила я. И, подумав, добавила: – Должна быть.

– И где она?

– Ее нет.

Мне уже хотелось куда угодно: в кабинет директора, в пасть к дракону, в кипящий источник, на прием к королю, лишь бы эта старая карга оставила меня в покое. Хотя нет… на прием к королю как-то не очень хотелось, там меня точно не ждут.

– Так, Сормат, придется выписать вам наказание. Отнесете этот свиток директору. И не сметь распечатывать! Не для вас писано.

Она сунула мне в руки небольшой свиток с преподавательской печатью. Я знала, что это бланк на наказание, которое определяет директор, но ни разу еще за три с лишним года учебы мне его не выписывали. Ощущение, что дня сквернее этого быть не может, прочно укрепилось в душе.

Выходя под пристальным взглядом профессора Нер, я мечтала только об одном: оказаться в своей уютной комнате и немного поспать, пока не пришла Эри.

Наверное, во мне еще оставались крохи от той послушной девочки, какой я была в детстве, потому что вопреки желанию я направилась в подвал, где восседал господин директор. Вообще это немного странно, по доброй воле работать в подвале. Я всегда подозревала, что это сделано для устрашения накосячивших студентов. К счастью, в кабинет директора я почти не попадала, прекрасно понимая, что в моем положении не стоит привлекать лишнего внимания. И долгое время это даже удавалось, хотя на парах профессора Нер играть роль идеальной адептки не всегда получалось – она, казалось, ненавидела меня без всяких причин. Так что штрафные баллы я все равно получала с завидной регулярностью.

Перед дверьми кабинета я остановилась, переводя дыхание.

Кэдерн Элвид, директор Риверского магического университета. Один из двенадцати директоров, входящих в Научный совет короля, учился лично у Сертана XV. Родовая магия смешанная, наполовину темная, наполовину светлая. Суров, строг и импульсивен, как говорят старшекурсники. Лично из моего окружения никто с ним знаком не был.

Вот уж не думала, что выходка Смиля будет грозить мне директорским наказанием. А Смиль? Предполагал ли он такой благоприятный для себя исход? Вряд ли.

Я постучалась, едва не отбив костяшки пальцев о холодное дерево. Неизвестно, услышал меня директор или нет, но двери медленно открылись.

Профессор Элвид, явно уставший, заваривал чай.

Он был выше меня на целую голову, хотя я не могла сказать, что обладаю маленьким ростом. Длинные медные волосы директора были собраны в хвост, пиджак небрежно брошен на диван, а рукава парадной рубашки закатаны до локтей. Широкие плечи внушали особое уважение. И хотя страх перед ним я испытывала скорее иррациональный, нежели продиктованный какой-то реальной опасностью, я не могла заставить себя вымолвить ни слова. Просто стояла и смотрела, как мужчина спокойно наливает себе чай, садится в кресло и поднимает на меня глаза.

Медные, кстати, как и волосы, глаза. Внимательные.

– Я вас слушаю, студентка.

Он заметил в моей руке свиток и коротко кивнул, приказывая отдать его.

– Садитесь. – Он указал мне на кресло, и я послушно села.

Кэдерн Элвид развернул свиток, пробежал его глазами и удивленно на меня посмотрел.

– Сормат? С третьего курса, общая магия? Во имя трех богов, что вы натворили? С вашей специальности я еще ни одного студента с такой бумагой не видел!

Я потупилась.

От старшекурсников приходилось слышать, как проходят аудиенции у директора. Он очень внимательно рассматривал каждое нарушение и учитывал буквально все – от среднего балла до внеуниверситетских достижений.

– Вас как зовут? – мягко спросил он.

– Дейна.

– Это полное имя?

– Да. – Я почему-то вздрогнула. – Дейна Сормат.

– Кто родители?

– Алан и Агрона Сормат, портные.

– Местная?

– Да, господин Элвид. У нас дом в Старой Ривере.

– Хорошо.

Он щелкнул пальцами, и на стол упала небольшая коричневая папка с моим именем и фамилией на корешке. Личное дело – поняла я.

– Итак, Сормат. Третий курс, специализация – общая магия. Поступила в последней десятке, на шестом месте, со ста восьмьюдесятью баллами в общем зачете. Провалилась на истории, неплохо сдала этикет. Средний балл – три целых шестьдесят одна сотая. Научной работы нет, дисциплинарных восемьдесят пять баллов из допустимых ста, внеучебных достижений нет. Наград, грамот, стипендий, премий и благодарностей не имеет. Негусто, Сормат.

Я похолодела. Не знала, что у меня восемьдесят пять баллов дисциплинарных проступков. Еще пятнадцать до ста – и отчисление.

Меня вдруг резко затошнило; любой свиток директорского наказания – двадцатка. Пять баллов превышения!

– Вижу, вы понимаете, в каком вы положении, – кивнул директор. – Давайте разберемся с претензиями профессора Нер. Здесь написано, что вы разговаривали на контрольной, это правда?

– Да, – кивнула я, чувствуя, как дрожат руки.

– Значит, два балла нарушения есть. – Директор записал в таблицу свитка два балла. – Далее идет невыполнение обязательного задания, пять баллов.

– Да, я не написала контрольную.

– Это вторая попытка?

– Первая. – Я говорила совсем тихо, опустив голову.

– Значит, ноль. Баллы записываются только со второй невыполненной работы.

Я облегченно выдохнула: забрезжила надежда. Меня все еще могли выгнать, но теперь появился шанс, что сумею удержаться в университете. Вот только был ли шанс доучиться оставшиеся два года с таким мизерным запасом штрафных баллов за нарушения дисциплины?

– И тринадцать баллов за хамство в разговоре с профессором. Дейна, вы хамили профессору Нер?

В голосе директора слышалось неподдельное удивление.

– Нет. – Я подняла на него испуганные глаза. – Нет!

– Хм, возможно, имела место ошибка… Стоит проверить.

Он лениво махнул рукой, и в комнате образовалось туманное пятно, которое вскоре преобразилось в картину недавней сцены.

Профессор Нер смотрела на меня так, словно я была каким-то насекомым, случайно залетевшим в ее идеально чистый и новый дом. Насекомым шумным, противным и маленьким.

– И что это?

– Листок. – Теперь я уже явственно слышала хихиканье студентов, которым мой ответ почему-то показался забавным.

– А на нем что?

– Контрольная… Должна быть.

Явный хохот. Почему тогда я не уловила даже отголоска всеобщего веселья?

– И где она?

Остальные студенты откровенно посмеивались, наблюдая за ситуацией.

– Нет.

– …Что ж, – Кэдерн развеял иллюзию, – я не усматриваю в этом каких-либо нарушений. Хотя вам, Сормат, стоит подумать о своем будущем. Я записываю на ваш счет семь баллов. В итоге методом нехитрых вычислений получаем, что вам остается… восемь баллов до отчисления. Вы понимаете, в какой вы ситуации?

– Да, господин директор. – В своих словах я была совершенно не уверена.

– Мне кажется, нет, – отрезал Кэдерн.

А я-то понадеялась, что отделалась легко.

– Дейна, я являюсь директором вот уже десять лет. И никто на моей памяти не подходил к середине третьего курса с таким количеством нарушений. Я понимаю, вы – приемный ребенок, единственный и поздний. Ваши родители бедны, у вас было трудное детство – да, я в курсе, как во вверенном мне учебном заведении относятся к детям бедняков, – и весьма непростое студенчество. Но, Дейна, вам всего лишь девятнадцать и впереди долгая жизнь. Вы не лишены способностей, а значит, могли бы сделать прекрасную карьеру в выбранной специальности. Но с вашим поведением… Это невозможно описать. Давайте взглянем. – Он перелистнул страницу папки. – Первый курс: разговаривала на паре по физической подготовке, нецензурно ругалась в музыкальной аудитории, не выполнила требований преподавателя. Двадцать пять баллов. Второй курс: нарушение режима – три раза, невыполнение домашних заданий – два раза, неподобающий внешний вид – пять раз. Тридцать баллов. Третий курс: нарушение режима – три раза, невыполнение домашних заданий – четыре раза, курение в неустановленном месте, нарушение часа тишины, самовольная отлучка с занятий, прогул, разговоры на паре, невыполнение задания. Тридцать семь баллов.

Директор отложил папку и посмотрел мне в глаза.

– Что происходит, Сормат?

Не могла же я ответить: «Это все Смиль и его дружки, которые меня ненавидят».

– Я жду. Отвечайте. Почему вы так безобразно себя ведете? Вы понимаете, что восемь баллов – это недостаточно, чтобы нормально закончить учебу?

Я кивнула.

– В среднем студент получает около десяти баллов нарушений за год, даже если это добросовестный студент. Невозможно все успевать, и наша система это учитывает – при нормальном темпе учебы студент получает свои пятьдесят баллов и в дальнейшем не имеет проблем с трудоустройством. Более нерадивые студенты имеют от пятидесяти до семидесяти баллов. Но никто на моей памяти не имел больше девяноста. Вы в своем роде рекордсменка, Дейна.

Я ошибалась – этот день мог быть хуже.

– Я буду стараться, господин директор. Я окончу университет.

Он тихо рассмеялся, и я вздрогнула.

– Вы, Дейна, очевидно, попали в поле зрения профессора Нер. Она дама в возрасте и… весьма злопамятна. Вы понимаете, что жалкие восемь баллов сумеете набрать за какую-то пару недель? Еще до зимних каникул вы окажетесь среди отчисленных. И не просто отчисленных, а отчисленных по дисциплинарной статье.

– И что мне делать? – Я упрямо вскинула голову, вдруг разозлившись. – Вы мне все это говорите для того, чтобы я собирала вещи, или хотите предложить способ все исправить?

– Исправить? – поднял брови директор. – Дейна, это нельзя исправить. Чем вы думали, когда нарушали правила? Вы учитесь не в последнем университете страны. У достаточно квалифицированных преподавателей. Живете в благоустроенном общежитии, питаетесь бесплатно, получаете стипендию. Вам оплачивают отдых и практику, вы получаете канцелярские принадлежности и книги, а также форму. Вы получаете лечение у хороших лекарей. Что, Дейна?! Что мешает вам вести себя как добропорядочная, скромная и спокойная студентка?

Вероятно, мое молчание его напрягало. Потому что сейчас директор выглядел не таким безмятежным, как в начале нашего разговора.

– Делайте что-то, Дейна. Иначе я буду вынужден попрощаться с вами. – Кэдерн замолчал и уставился на меня.

– Что делать? – Я растерялась от внезапного перехода.

– Что-нибудь. Вы что, хотите вылететь?

– Я не хочу. У меня еще восемь баллов есть, что я еще могу сделать? Только вести себя лучше.

Очевидно, директора мой ответ не удовлетворил. Воцарилась тишина.

– Мы иногда снимаем штрафные баллы, – наконец сказал он.

Я встрепенулась.

– Снимаем, – подтвердил он. – За особые заслуги.

Я непонимающе уставилась на него, но где-то на краешке сознания та Дейна, которую я усиленно прятала, все поняла.

– Заслуги? – переспросила я.

– Заслуги, услуги… Какая разница?

– И сколько баллов вы снимаете за… заслуги? – Я, как мне показалось, покраснела и в этот момент остро возненавидела себя.

– Половину от имеющегося количества.

Половину. Я потрясенно замерла. Это сорок шесть баллов. Пятьдесят четыре свободных балла до пятого курса! Вот что следует называть путевкой в жизнь, а не одноименные услуги свах и сводниц королевства.

Медные глаза глядели на меня с интересом и ожиданием.

– Чего вы от меня хотите? – устало выдохнула я. – Скажите прямо, как мне быть, профессор.

– Сормат, вы умная девушка. Красивая, молодая, талантливая. Подумайте сами: восемь баллов против пятидесяти. Это серьезно.

– Серьезно, не спорю. Весь вопрос в том, что именно придется делать. Вы знаете, вся эта внеучебная деятельность… Актриса я никудышная. Пою плохо, организаторскими способностями не обладаю. Не рисую, не танцую. Пишу неграмотно. Только колдую неплохо, но тем и ограничиваюсь. Я не понимаю, какую пользу могу принести университету.

Кэдерн поднялся, присел на краешек стола передо мной и посмотрел на меня сверху вниз. Он выглядел… впечатляюще, большего я сказать не могла. У меня перед глазами до сих пор стояла перспектива отчисления, так что смысл его взглядов и жестов до меня дошел слишком поздно.

– Быть может, вы можете принести пользу руководству университета? – проникновенно спросил Кэдерн.

– Вам? – уточнила я.

– Мне, – согласился директор. – Лично. Но у моего предложения есть существенный минус. Придется заняться этим во внеучебное время. Готовы потратить драгоценные часы отдыха?

И что-то в этом «лично» было такое, отчего плотину гнева, зародившегося во мне еще утром, прорвало. Я с трудом удержалась от заклятия или оплеухи. Вскочила так стремительно, что Кэдерн отпрянул.

– Как, – я на миг задохнулась, – как вы вообще посмели хотя бы намек сделать?! Я, по-вашему, кто – бульварная девка? Я что, похожа на шлюху?

– Дейна, успокойтесь, – усмехнулся Кэдерн.

– Вы отвратительны! Да, у меня проблемы, да, я не могу с ними справиться без чужой помощи. Но…

– Дейна! – рявкнул директор. – Успокойтесь, ради трех богов! Я не собирался вам предлагать ложиться в мою постель, я собирался попросить вас заняться канцелярией лично для меня. Это должен выполнять архивариус, но он, увы, не может. Я собирался предложить вам работу на выходных. Неофициальную, но оплачиваемую списанием баллов. А вы, что довольно глупо, истолковали все по-своему. Теперь я, кажется, понимаю, почему у вас такие проблемы с дисциплиной. Научитесь сначала думать, Дейна, а потом кричать.

Вот тогда я действительно густо покраснела и отвела глаза. Я еще не попадала в более глупую ситуацию. Хотя мог бы и не напускать столько тумана.

– Простите меня, – снова опустила голову, – я не так поняла.

– Я заметил, – сухо откликнулся директор. – Так что, канцелярская работа вас устроит?

– Конечно, спасибо. – Я быстро закивала.

– Тогда в субботу я жду вас в своем кабинете. В двенадцать. Попрошу не опаздывать.

– Да, господин директор. – Я встала. – Можно идти?

– Идите, Сормат. И постарайтесь не заработать еще штрафных баллов, не то мне все-таки придется вас отчислить.

– До свидания.

Я выскочила из кабинета и едва не вприпрыжку побежала в общежитие. Визит к директору давал мне право не возвращаться на пару профессора Нер, а идти сразу на следующую пару. А поскольку занятие этой старухи у нас до обеда было единственное, я поспешила в свою комнату.

Заварить чай и успокоиться – вот чего мне сейчас хотелось больше всего.

После окончания пары я мрачно смотрела, как Эри заливисто хохочет, едва не падая с кровати. Пожалуй, не стоило ей рассказывать о сцене в кабинете директора.

– Дейна, твою мать. – Эри ржала, не постесняюсь этого слова, как конь, едва не хрюкая. – Ты – шедевр! Он теперь тебя точно не забудет.

– Я думала, он меня выгонит, – призналась я.

– Отделалась бумажной работой, – вытирая слезы, уже серьезно сказала Эри. – Повезло. Ты и вправду была на грани отчисления.

– Точно.

За окном пошел дождь, совсем не соответствовавший концу декабря. Интересно, как я поеду на практику, если дороги развезет. Ни один экипаж не пробьется в ту глушь, куда меня определили.

– Что там со Смилем? – спросила Эри. – Он так выпендривался, когда прозвенел звонок. Нес что-то насчет тебя и старых счетов.

– Смиль, скотина, у меня получит. Он что-то подмешал мне вчера. Я не вспомнила ни одного ответа!

По глазам Эри я поняла, что она мне не очень-то поверила.

– Может, билет неудачный?

– Первый и девятнадцатый вопросы.

– Ой…

Эри, жившая со мной с первого курса, знала и то, как хорошо я учу билеты и что уж точно не могу забыть ответы из самого начала. Первый и десятый билеты! Не могла я их забыть, не могла!

– Убедила, – хмыкнула подруга. – И что делать будем? Может, позвать Тара?

– Да отстань ты со своим Таром, – отмахнулась я. – У меня восемь баллов резерва. Надо ждать удобного случая поквитаться со Смилем.

– И когда же он, по-твоему, наступит?

– Наступит, Эри, не волнуйся. Смиль слишком самоуверен, чтобы ожидать от меня гадости. Но я злопамятная и терпеливая.

В коридоре послышался звук торопливых шагов, а в следующее мгновение дверь распахнулась, явив нам наголо бритого голубоглазого Тара. Недовольного, мокрого и угрюмого.

– Привет, Дейна, – поздоровался он, едва окинув меня взглядом.

И уставился на Эри.

– Мы идем?

Подруга лишь отмахнулась:

– Подожди, Тар, я разговариваю. – И уже мне пояснила: – Мы собирались пойти гулять.

– А как же физическая подготовка?

После обеда была всего лишь одна пара, зато самая нелюбимая.

– Да брось! Дождь идет, никто не заставит нас бегать в такую погоду. – Эри схватила пальто. – Только не делай ничего со Смилем, пока меня не будет.

Я скривилась.

Дверь за подругой захлопнулась.

Мне, вопреки ожиданиям Эри, Тар нравился. Он идеально подходил ей, веселой и активной. Спортсмен, боец, не лишен интеллекта и природных способностей, галантен и на удивление адекватен. Помнится, я даже на него заглядывалась курсе на первом, но тогда была слишком поглощена собственными проблемами, чтобы устраивать личную жизнь. А вот Эри пару месяцев назад (хотя нравилась она Тару куда дольше) соизволила обратить на парня внимание. Пока у них все шло хорошо, и я очень надеялась, что так оно и останется.

Я машинально пригладила непослушные кудри, рассеянно отметив, что опять получу замечание от тренера за неподобающий внешний вид. Впрочем, он не станет записывать мне баллы. Тренер Ритриц, наверное, единственный человек во всем университете, который ни разу не записал мне дисциплинарных нарушений. Может, потому, что хотя бы на его парах я держалась в десятке лучших, а может, потому, что он никогда не был профессором.

Впрочем, Эри права – в такую погоду нас точно не выгонят на улицу, а в самом университете после летней сессии спортивный зал еще не отстроили. Там у нас летом боевые маги сдавали практику, завалили всем составом. И сессию, и зал, и еще пару человек, которым не посчастливилось в этот момент там находиться. Жаль, я этого не видела, дома гостила.

Дурацкая зима выдалась в этом году. Вроде как уже должна была полностью вступить в свои права, а снега еще кот наплакал. И как тогда Новый год праздновать? Без традиционного турнира по снежкам? Впрочем, надежда еще, конечно, оставалась.

Я часто маялась от скуки в конце семестра. Сдавала все вовремя, хоть и не с самыми лучшими баллами, наблюдала за «хвостатыми» студентами, удивляясь, как можно нажить столько долгов и почему должников еще не отчисляют. Работы, которую я брала обычно, конечно, становилось больше: заказы на каллиграфию были сплошь поздравительными и позитивными, но этим дело и ограничивалось. Вечерами я подписывала многочисленные открытки, отправители которых хотели, чтобы их поздравления выглядели идеально, а днем, между парами, сидела в библиотеке, читая в кои-то веки художественную литературу.

Но сейчас читать не хотелось. В памяти постоянно всплывала встреча в кабинете директора. Стыд вспыхивал каждый раз, когда я прокручивала последние минуты разговора. Но что-то еще не давало мне перестать думать об этом и порадоваться возможности получить полтинник резерва.

Что именно, понять было сложно.

Глава вторая

– Спою тебе я песню… о пропавшей принцессе, – надрывалась в душе Эри. – Что зимою в стужу…

– Упала в лужу! – рявкнула я. – Эри, у меня работа, не могла бы ты потише?

– Зануда! – крикнула в ответ подруга.

Пары после обеда и правда не было. Тренер долго сокрушался о потерянном времени, отвлекая меня от созерцания толпы студентов-театралов, которые возвращались после репетиции и до сих пор выглядели как бродячие циркачи – магия изменения внешности оказалась крепче, чем в прошлой партии. Но все-таки отпустил, убедившись, что до звонка дождь точно не закончится. Остаток времени я провела за работой, радуясь, что с заработка вполне смогу купить родителям хороший подарок на Новый год.

«Дорогой Леон!

Посылаю тебе открытку в память о произошедшем летом. Твоя Арлин».

Я даже поперхнулась. Уж не королевскому ли сынку предназначена открытка?

Клякса упала прямо на старательно выведенное имя. Я выругалась.

Быстро убрала грязь и дописала поздравление. Какое мне дело до какого-то Леона и его Арлин? Не факт, что это принц, быть может, совершенно другой Леон, живущий в маленькой деревеньке, летом отправляющийся на заработки в чужие края, а днем сидящий подле матери, охотник и защитник.

Деревенскому пареньку – да каллиграфическую открытку за три серебряных?

Ну ладно, может… может, это городской франт, путешествующий по дальним краям на деньги, полученные в наследство.

В дверь громко постучали, и клякса снова упала на открытку несчастного Леона. Не везет сегодня бедняге.

– Открыто, – крикнула я.

В проеме показалась рыжая голова Коля – главы студенческого комитета. Коль был идеальным организатором, благодаря его бурной деятельности у нас появились музыкальные инструменты, бесплатные курсы вокала, отремонтированная площадка для выступлений и угощения на репетициях.

– Привет, Сормат! – Он подмигнул мне и помахал в воздухе какими-то бумажками.

– Привет, Коль. – Я наконец закончила Леонову открытку и бросила ее в кучу уже готовых. – Ты по делу? Или чайку?

– От чая не откажусь. – Довольный Коль уселся на кровать Эри. – А вообще по делу. Хочешь два бесплатных билета на новогодний бал?

– Бесплатных? – Я усмехнулась, наливая ароматный чай в запасной стакан. – Бесплатно, дорогой Коль, от нашего оргкомитета ничего не бывает.

– Так хочешь пойти или нет? – насупился первокурсник.

Хочу ли я? На новогодний бал, вечеринку для элиты университета? Для отличников, активистов, детей спонсоров и победителей конкурсов? На вечеринку, где студентам разрешается выпить вина, где по-настоящему весело и интересно? Хочу ли я туда пойти, да еще и прихватить с собой кого-нибудь?

– Цена вопроса? – усмехнулась я.

– Сыграешь три композиции, – незамедлительно ответил Коль.

– На новом рояле?

– Обижаешь, Сормат. Разумеется.

Я сделала вид, что задумалась. Перспектива не только посетить новогодний бал, но и выступить на нем вдохновляла.

– По рукам!

Коль просиял и махом выпил целый стакан горячего чая.

– Класс! Выступишь после танцоров. Композиции на твой выбор, но «Зимнюю» сыграй обязательно. И еще… – он что-то бросил в мою сторону.

Машинально я поймала предмет, который оказался ключом.

– Это от репетиционного зала, – пояснил Коль. – Репетируй, когда там свободно. Правда, в основном, по вечерам.

– В любое время? – спросила я.

– В любое. Кэдерн поставил шумодавилку, тебя никто не услышит.

Коль положил на столик два билета на бал. В этом году они были оформлены в черно-белых тонах. Близняшки-художницы Ирма и Велма превзошли сами себя. Рисунок, на котором изображалась танцующая девушка, выглядел так, будто это иллюзия, запечатленная магом.

За Колем уже захлопнулась дверь; уговорив меня выступить, он счел возможным завершить визит вежливости.

– Кто приходил? – Счастливая и уставшая Эри вылезла из душа.

– Коль. – Я показала на билеты. – Звал выступать на бал.

Подруга широко улыбнулась:

– Здорово, что ты пойдешь, Дейна!

Эри как отличница из года в год имела право на посещение бала. Впрочем, право платное, так что второй билет пришелся весьма кстати.

– Держи. – Я протянула ей листок.

– Ты никого не позовешь с собой? – Эри округлила глаза.

– Кого? Я же ни с кем не встречаюсь. Да и не дружу ни с кем, кроме тебя.

– Но… это хороший повод с кем-нибудь познакомиться, верно? Я имею в виду, что у тебя есть два билета и можно кого-нибудь пригласить… просто потому, что они есть.

– Эри, я хочу пригласить тебя. У тебя что, лишние деньги? Кстати, Тар пойдет?

– Пойдет, – просияла Эри. – Он меня пригласил и почти заплатил за мой билет.

– Почти?

– Ну если ты даешь мне билет, ему не надо будет платить.

– Вот и славно, сэкономим Тару стипендию.

Глядя на счастливую Эри, я поняла, что все сделала правильно. Ничто не принесет мне больше радости, чем видеть счастливую подругу. Эри была одной из немногих людей, которыми я дорожила и за которых безумно боялась.

– Спою тебе я песню… – мурлыкала Эри, переодеваясь в ночную рубашку.

– Ради трех богов, – поморщилась я, – не пой эту ужасную песню.

Эри звонко рассмеялась. Уходя в душ, я слышала, как она снова что-то запела, на этот раз веселое. Да, конец первого семестра у нас всегда наполнен приятным предвкушением праздника.

На рояле меня научила играть госпожа Лин – молодая учительница музыки. Она постоянно жила у нас, обучая игре и меня, и сестру. Еще она, кажется, преподавала кулинарию и бальные танцы, но мачеха считала, что мне было рано ходить на такие уроки. Я любила играть на рояле в детстве, но в юности совсем забросила это занятие и вернулась к нему лишь в конце первого курса. Тогда у нас еще был небольшой магический рояль, он помещался у меня на коленях и звучал так, словно находился на волоске от гибели. Теперь, отчасти благодаря стараниям Коля, отчасти благодаря директору, который после трех побед вокалисток на королевских конкурсах раскошелился на новые инструменты, посреди репетиционного зала стоял красавец рояль, сделанный и звучащий без малейшего участия магии.

Я, вопреки логике, старалась ступать тихо. У меня имелось разрешение на ночные репетиции и ключ от зала, но я все равно чувствовала себя преступницей, вторгающейся в чужие владения. Мне казалось кощунственным нарушать эту тишину звуками музыки. Но та часть сознания, что была далека от всего романтического и мистического, требовала репетировать. За две недели до бала я, конечно, успею как следует выучить три композиции, но все же стоит работать.

Стряхнув оцепенение, я села за инструмент и еще минуту привыкала к нему. Прикосновение к темному дереву пробудило далекие детские воспоминания, и на кончиках пальцев зажглись голубые огоньки. Больших трудов стоит магу заставить себя играть руками, не применяя заклятий, но я навострилась еще в детстве.

Первые звуки показались неестественно громкими, но, по мере того как пальцы вспоминали мелодию, я привыкала к этому залу, наполненному музыкой, и понимала, что так и должно быть. Я играла «Зимнюю» – мелодию, написанную лет триста назад специально к новогодней суете. Мелодия была спокойная и грустная, как медленно падающие хлопья снега, кружившиеся в свете фонарей.

С каждой нотой, с каждым аккордом я играла все увереннее, плавнее и красивее. Мне казалось, что меня слышит весь университет, хоть это было и не так.

На миг – на маленький миг – я очутилась в детстве, на уроке музыки, когда госпожа Лин разучивала со мной пьески.

– Леди, вы сегодня хорошо сыграли, – говорила госпожа Лин. – Я расскажу об успехах вашему отцу, уверена, он будет рад.

Отец не был рад. Ему плевать было на мои успехи.

Я остановилась очень резко, оборвав мелодию. Настроение пропало.

Звук аплодисментов заставил меня вздрогнуть.

Из-за колонны вышел мужчина. Он тихо хлопал, не отрывая от меня взгляда медных глаз.

– Господин директор, – удивленно воскликнула я, – вы меня напугали!

– Простите, – усмехнулся Кэдерн, – не хотел.

– Давно вы здесь?

– Со второй части. Просто шел мимо и решил послушать. Вы хорошо играете, Дейна. Гости бала будут в восторге.

Ах, он уже знает. Ну естественно, кому же, кроме него, знать, кто выступает на таком мероприятии…

– Инструмент очень хороший, – буркнула я.

– Инструмент – далеко не все для музыки, – возразил Кэдерн. – Огромную роль играет музыкант.

– Тем не менее наши музыканты не могли сыграть ничего путного, пока вы не купили этот рояль.

– Ваша правда, Дейна, – рассмеялся Кэдерн. – Я счел разумным приобрести некоторые инструменты. Отчасти из-за вас.

– Из-за меня? – Я растерялась.

– Вы хорошо играете, что в этом удивительного?

Директор уселся на один из немногочисленных стульев по ту сторону рояля.

– Я думала, это Коль выбил деньги.

– Коль… Коль молодец, он увлечен настолько, что я ему верю. Что до денег, милая Дейна, – университет может позволить себе миллион таких роялей.

Я ошеломленно уставилась на директора.

– Тогда почему Коль бьется практически за все? Рояль, другие инструменты, сцена, курсы?..

– Ценность чего-либо, Дейна, познается только тогда, когда это «что-то» достается трудом. В университете вы учитесь не только магии и профессии, вы учитесь жизни в том числе. Я хочу, чтобы каждый студент знал цену благ, которые получает.

– Но ведь, – я лихорадочно придумывала, что бы такое сказать, – цену инструментам, курсам и сцене знают только те, кто участвовал в их закупке и поиске. Как быть с остальными? Кто не интересуется сценой?

Кэдерн странно улыбнулся, словно бы ободряюще.

– Кто сказал, что у меня в запасе только одна методика обучения? Каждому свое.

Я молчала, гадая, с чего бы директору так откровенничать со мной. До этого дня я видела Кэдерна лишь на общих собраниях и праздниках, мельком здоровалась в коридоре, да на первом курсе получала грамоту за помощь в эвакуации деревни. Тогда еще сели сходили с гор во время летних каникул, а я как раз была свободна. Вот и все наши встречи, по пальцам можно пересчитать.

– Я вам мешаю, Дейна? – как-то грустно спросил директор.

Я даже на мгновение растерялась.

– Нет, не мешаете.

– Сыграете что-нибудь еще?

Я мысленно прошлась по всем композициям, разученным ранее. Еще предстояло выбрать несколько для выступления.

Когда я уже собралась играть «Мятежную», Кэдерн вдруг попросил:

– А сыграйте «Принцессу».

– Я… не знаю эту композицию. – Не признаваться же ему, что я старательно избегала этой песни с самого детства.

– Жаль. Тогда давайте «Мятежную».

Он что, знал, что я собираюсь играть? Скорее, конечно, угадал. Или просто желания совпали.

Музыка была тревожная, напряженная, но мне почему-то сделалось весело. Первый раз в жизни я допустила, чтобы на репетиции присутствовал слушатель, и первый раз в жизни не сбивалась, восстанавливая в памяти давно забытую мелодию.

– Спасибо, Дейна, – тихо поблагодарил Кэдерн, когда затих последний звук. – Вы прекрасно играете. Думаю, вас ждет успех на балу. Теперь извините меня, я должен идти.

– До свидания, – откликнулась я, удивляясь, что испытываю сожаление от его ухода.

– Дейна… – в дверях директор остановился.

– Да?

– Какого цвета будет ваше платье на празднике?

Я моргнула. Вот уж какого вопроса не ожидала…

– Белое… наверное, – сказала я. – Я еще не купила.

И когда Кэдерн, кивнув, вышел, до меня дошло: у меня не было денег на платье. Вообще.

* * *

Проблема ограниченности денежных ресурсов с этого момента занимала меня постоянно. Проблем, собственно, было две: отсутствие вообще какого-либо платья и отсутствие денег на новое. Стипендия, выдаваемая первого числа каждого месяца, не покрыла бы расходы. Я смотрела на счастливых студентов, предвкушавших бал, на преподавателей, к концу семестра ослабивших контроль, и думала, что дела мои плохи.

А еще я постоянно думала о Кэдерне и, зная, к чему все идет, старалась загрузить себя работой. Увы, те деньги, что зарабатывала каллиграфией, я могла даже не откладывать – нужно месяца два, чтобы накопить на приличное платье. Естественно, с каждым днем, приближавшим меня к заветному празднику, я становилась все мрачнее и мрачнее, что не могла не заметить Эри. А я старалась избегать любых упоминаний о бале, отговариваясь то суевериями, то делами, то неважным самочувствием. Впрочем, через неделю после начала репетиций Эри все же отловила меня в обеденный перерыв, буквально силой усадила рядом с собой и начала допрос.

– Дейна, ты вообще пойдешь на этот бал? – шепча так, что слышали все в округе, Эри заставляла меня чувствовать себя неловко.

– Пойду, Эри, – в сотый раз ответила я.

– Тогда почему ты не желаешь готовиться к нему вместе?

– Потому что я занята. Эри, у меня восемь баллов до отчисления. Я хожу буквально по канату, натянутому над пропастью. На это тратятся все силы. А еще я репетирую и работаю у директора. Ты же помнишь, что он заставил меня разбирать архив личных дел за последние сто лет?

Эри надулась:

– Да, но…

– Я бы рада со всеми вами гулять, болтать, веселиться, но у меня слишком много дел.

– Ты даже не купила себе платье! – Эри бросила последний аргумент.

– Купила, – слова вырвались у меня прежде, чем я их обдумала, – просто его не привезли.

– Да? – Эри с сомнением посмотрела на меня. – Ладно, Дейна. Считай, что убедила. Но я за тобой слежу, имей в виду. Не смей ударяться в панику, ты прекрасно играешь.

Я демонстративно закатила глаза. Эри, оказывается, подумала, что я нервничаю накануне выступления и собираюсь позорно сбежать. Что ж, об этом она могла не беспокоиться. Сбегать я уж точно не собиралась, а платье… без платья можно и обойтись.

После обеда я должна была идти к директору и снова заниматься личными делами.

Его помощница Майна встретила меня, как всегда, вежливо, но я заметила, что почему-то ей не нравлюсь. Она то и дело поджимала губы и бросала на меня непонятные взгляды. Вздохнув, я взяла пачку дел и уселась прямо на полу кабинета. Майна демонстративно встала в дверях. Этот ритуал мы проходили и в прошлую субботу, а потому я даже не стала ее ни о чем спрашивать. Через пару минут она ушла.

Работа была скучной, однообразной и пыльной. Я то и дело чихала, открывая папки столетней давности, которые едва не рассыпались на глазах. Просматривала дела, находила те, что пребывали в совсем ужасном состоянии, делала копии, сортировала по годам, постепенно создавая упорядоченный и удобный каталог.

Мое внимание привлекла папка, почему-то находившаяся в стопке девяностолетней давности. Хотя выглядела не старой и очень аккуратной. С волнением я открыла ее и едва не вскрикнула.

Иллария Тогин, тысяча триста восьмидесятого года рождения, тысяча четыреста десятого года смерти. Тридцать лет. На портрете – красивая молодая рыжеволосая девушка с обаятельной улыбкой и шальными зелеными глазами. Настоящая колдунья. Лучшая студентка по итогам всех пяти лет обучения, победительница множества олимпиад и конкурсов, певица, занимала первые места на конкурсах красоты, занималась благотворительностью. Список ее наград и грамот можно было листать бесконечно, папка была настолько толстой, что едва завязывалась. Я смотрела на это лицо и не могла оторвать взгляд.

Иллария…

Королева, умершая девятнадцать лет назад. Умершая при родах, так и не увидевшая своего третьего ребенка.

Мама.

Из кабинета директора я вышла на нетвердых ногах. Петляя, прошла через библиотеку, столовую, открытый мост, соединявший практический и лекционный корпуса. Остановилась только у фонтана и осмелилась достать газетную вырезку, которую стащила из папки Илларии Тогин.

На портрете мама была изображена в красивом красном подвенечном платье, она улыбалась кому-то и протягивала руку, очевидно, для кольца.

«В среду выпускница Риверского магического университета Иллария Тогин сочеталась браком с Его Королевским Величеством Сертаном XV. Свадьба состоялась в узком кругу родственников и приближенных, а после церемонии новая королева приветствовала свой народ. Напоминаем, что Иллария Тогин, ныне Ее Королевское Величество Иллария, происходит из древнего рода Тогинов, почти утратившего магическую силу. Этот союз, как надеются придворные маги, позволит возродить древние традиции магии и вернуть Тогинам часть могущества. Как стало известно, предсказатели пророчат королевской чете двоих детей».

Мне очень хотелось выбросить статейку, но я почему-то свернула листок и убрала во внутренний карман пиджака. Я ненавидела их всех: короля, безвременно почившую королеву, этих двоих детей, напророченных Старейшинами. Но нельзя было давать выхода ярости. Я просто сидела у фонтана, смотрела на сгущающиеся сумерки, опустив руку в холодную воду, и ни о чем не думала.

Ни о том, что придется выступать на балу без платья.

Ни о том, что скоро практика и проходить я ее буду в богами забытой глуши.

Ни о том, что с каждым днем я все чаще думаю о Кэдерне.

В комнату я вернулась совершенно измученная и сразу же завалилась спать, не вспомнив о куче работы, что ждала меня на письменном столе.

Зато на следующий день, когда по логике я должна была спать, отдыхать и развлекаться (до конца учебы-то всего пять дней), я вскочила рано утром и тихо, чтобы не вызвать смеха Эри, отправилась на пробежку.

Я бегала очень нерегулярно. Пару раз в месяц, когда напряжение становилось совсем уж невыносимым. Обычно бегала по лесу; стадионы не любила, там всегда присутствовал некий дух соперничества, вызывавший во мне отторжение.

А лес у нас был шикарный. Высокие сосенки, стройные березки, удобно протоптанные тропинки. Персонал университета каждые выходные расчищал прогулочные дорожки и посыпал солью беговые. Уж не знаю, почему лес не пользовался популярностью среди спортсменов, но я этому только радовалась.

Хорошо бежать морозным утром – а в кои-то веки оно действительно морозное – совершенно одной, дышать полной грудью и ни о чем не думать. Хорошо перепрыгивать через валуны, сворачивать на узенькие тропинки, петлять, зная, что заблудиться невозможно. Хорошо напиться у родника, размяться как следует и, скинув одежду, под покровом утренней темноты окунуться в горячий источник, скрытый от посторонних глаз за большими замшелыми камнями.

Территория Риверского магического университета считалась заповедным местом, можно сказать, священным. Здесь почти не водилось животных, но природа была уникальной.

Я расслабилась в воде, чувствуя, как потихоньку просыпается организм, как отдыхает после пробежки тело. Волосы я старалась не мочить, чтобы не простыть накануне бала, хотя, должна признаться, это было бы самым замечательным оправданием моему отказу…

Голоса я услышала не сразу, а лишь перестав плескаться. Они звучали еще далеко, но явно приближались. Черт! Кому в голову пришло столь рано прогуливаться? И почему именно у источников? В них обычно не купаются. По крайней мере, не зимой, да еще и в такое время.

Я спряталась за камнями, впрочем, понимая, что если разговаривающие постараются, то заметят меня без особых проблем. А уж когда они вышли из зарослей, я и вовсе упала духом: это был Смиль и двое его дружков.

– Я видел, она забежала сюда, – сказал один, самый рослый.

– Хорошо бы это было правдой, Игнет, – прищурился Смиль. – Иначе ты у меня всю жизнь будешь ходить в помощниках магов. А то и в циркачах. Будешь показывать дешевые трюки всякому отребью.

– Смиль, – подал голос третий, кажется, Луван с третьего курса, – а она драться не будет?

– После того, как понюхает это, – Смиль достал из кармана плаща небольшую бутылку с жидкостью болотного цвета, – она будет очень послушной.

Я вжалась в камни, стараясь даже не дышать. Сейчас он прикажет им обойти источник, и меня, естественно, обнаружат. А бесшумно вылезти и удрать я не смогу.

Нужно было разбудить Эри и сказать ей, куда иду и во сколько вернусь.

Я прикинула. Хватятся меня только часа через два, когда проснется Эри и увидит записку, что я ушла бегать. Она, конечно, удивится, похихикает, потом сходит на завтрак, и только когда поймет, что меня нет с самого утра, забеспокоится. Да и неизвестно, куда пойдет искать. То ли в мой любимый сквер, то ли сюда…

Положение было не самым лучшим. Смиль наверняка уже понял, что я где-то прячусь, а значит, живой меня они не отпустят. А что, хорошая легенда – ушла рано утром купаться, утонула. Молодцы ребята. А я… дура я набитая, как меня только боги терпят.

– Здесь она, никуда не успела бы сбежать. – Игнет сплюнул на землю. – Сормат! Выходи, мы хотим поиграть!

– Тише, – одернул его Луван, – весь универ сбежится. Не можешь молча, что ли?

– С Сормат? Молча? Я бы посмотрел, как ты будешь молчать, когда эта девица станет шелковой.

– Вот когда станет, тогда и разберемся, – буркнул в ответ Луван.

– Заткнитесь оба, – прошипел Смиль, – и ищите девку!

А чего меня искать? Я – вот она, спряталась за камушком, жду, когда ты, милый друг, подойдешь ближе.

Я не собиралась сдаваться. В чем-то мне даже нравилась эта ситуация, не надо ждать повода, чтобы поквитаться со Смилем за контрольную. Наша вражда уже давно переросла масштабы невинной неприязни двух однокурсников.

Я знала, что на дне много камней. Правда, они все были основательно отшлифованы водой, ни одного острого краешка! Но я все же нырнула, постаравшись сделать это как можно тише. Схватив три камня – по одному на каждого, я начала выплывать, помня о том, что эти уроды где-то рядом. Как бы мне ни хотелось резко вынырнуть и вдохнуть много воздуха, я держалась до последнего и, лишь когда убедилась, что меня никто не увидит, всплыла.

Они обходили противоположный край источника, заглядывая за камни, и меня пока не видели.

Камни были небольшие, но увесистые. Я прикинула, с какого расстояния могу кинуть их. Получалось, что незамеченной остаться не удастся.

– Ага! – прямо над ухом раздался радостный вопль.

От неожиданности я вздрогнула и… да, мокрые камни выскользнули из рук.

– Смиль! Игнет! – надрывался Луван. – Я ее нашел!

Оставалась одна надежда: что и нас кто-нибудь найдет благодаря его воплям.

Впрочем, вскоре появилась и другая.

Я ловко увернулась от руки парня, который норовил схватить за волосы, и поплыла к центру источника. Шанс, конечно, мал, но не придет же им в голову плавать в такой мороз? А я ничего, закаленная, минут двадцать выдержу. Орать буду – дайте боги!

– Сормат, – гаденько так усмехнулся Смиль, – вылезай.

Не вдохновило.

– Мы поиграем и отпустим.

– Мм-м, – протянула я. – Нет, спасибо. Нет настроения для игр.

– Да я тебе сейчас одну штучку понюхать дам, настроение и появится.

– Смиль, каким бы ни был твой парфюм, ты себе льстишь, – хмыкнула я.

Парень нахмурился. Его лицо стало красным от злости.

– Думаешь, я не смогу тебя там достать? – спросил он, расстегивая пальто. – Ты, Сормат, самая настоящая дура. Решай, пока я раздеваюсь. Либо выходишь добровольно и все получаем удовольствие, либо я достаю тебя там… и первый твой опыт будет весьма болезненным.

– Только подойди ко мне, и я тебе тоже первый опыт устрою, – мрачно пообещала я.

Пожав плечами, Смиль продолжал методично раздеваться. Его дружки топтались в нерешительности рядом.

Паника нарастала, но я старалась выглядеть спокойной. В принципе уплыть можно, но единственный путь – на сушу, а там меня моментально изловят Игнет с Луваном. Значит, надо использовать шанс, пока Смиль один.

Магия была мне не помощницей, этот вариант я отбросила сразу. Смиль не уступал мне по силам, а может, и превосходил. Единственное мое оружие – хитрость, и, кажется, именно в этот момент оно вышло из строя.

Подняв фонтан брызг, Смиль нырнул и быстро, профессионально поплыл ко мне.

Наготы я не стеснялась. Это насекомое ответит за каждую минуту моего страха. Но сначала предстояло выбраться. Дружки его почти не опасны, оба хронические идиоты, бегают за Смилем, как собачонки. С ними справиться будет легко.

Я нырнула, снова ощупывая дно. Ничего подходящего, кроме какой-то деревяшки, торчащей из-под больших камней.

Воздух заканчивался, и пришлось вынырнуть. Я тут же оказалась нос к носу со Смилем. Он тяжело дышал, но совершенно не устал. К счастью, бутылек он с собой не захватил.

– Ты плохо плаваешь, Сормат. Зато неплохо выглядишь. – Он подмигнул мне.

Я сделала вид, будто меня стошнило.

– Ну все, прекрати упрямиться, пойдем. Потащу ведь. Не заставляй меня причинять тебе боль.

– С каких пор ты командный игрок? – хмыкнула я. – И с каких пор тебе нужны друзья, чтобы уломать девушку переспать с тобой? Теряешь хватку, Смиль.

Зря я это. Он, увы, на такие провокации не велся.

– Поговори, Сормат. Скоро ты будешь потише.

– Это вряд ли.

Он ухватил меня за руку и буквально потащил на берег. Вырываться было бесполезно, и так потом останутся синяки. Зато этот идиот повернулся ко мне спиной, а к тому времени я уже настолько разозлилась, что никакими принципами гуманности не руководствовалась. Еще минут десять назад я бы крепко подумала, прежде чем кидать это заклятие.

Его обнаженную спину опалило огнем, он выпустил мою руку и заорал. Я ударила его локтем в нос и проплыла мимо. Смиль орал, предпринимая тщетные попытки оставаться на плаву. В Игнета и Лувана тоже полетели заклятия. Каждому из парней прилично досталось – бросаю я метко. Они, естественно, были не из пугливых и, едва оправились от внезапной боли, бросили парочку заклятий в ответ. Но я уже выбралась на берег и спряталась за камнем, набрасывая плащ Смиля.

Тот по-прежнему орал. Я даже пожалела его – знала последствия заклинания. Чувство, будто с тебя сдирают кожу, не пройдет еще несколько часов. Если парень не утонет, то уж точно запомнит урок.

– Осторожней, ребята, – предупредила я, – вы меня разозлили.

– Сейчас я тебя! – Игнет пошел в мою сторону, не выказывая ни малейшего опасения.

Напрасно, потому что встретился с тем же заклятием, от которого пострадал Смиль. Ни жалеть этих отморозков, ни беречь силы я не собиралась. Надо будет – сдохну на месте от перерасхода магии, но как следует им покажу, что бывает, если меня разозлить.

Наверное, Игнет мог остаться слепым, но меня это не беспокоило. Он упал, не издав ни звука, лицом в снег.

Лувана я заметила уже убегающим. Либо он решил не связываться, либо побежал за помощью, потому что его товарищам она была просто необходима.

Я снова сбросила плащ, зашла в воду и поплыла к Смилю, боясь, что возбуждение после драки пройдет и у меня просто не хватит сил дотащить здорового парня до берега. Хватило. Он был без сознания, но живой. Спина покрылась волдырями и кровоточила. Я с отвращением стащила безвольное тело в сугроб, запахнула плащ и медленно побрела к корпусам. Меня трясло.

* * *

Вновь прибывшие студенты толпились в холле Риверского магического университета. Трое парней, живущих здесь уже месяц, усмехались, глядя на то, как растерянные первокурсники пытаются найти своих старост или выяснить, где находится общежитие.

Смиль сплюнул прямо на пол и поморщился. Его воля, он снял бы квартирку или домик в Ривере, чтобы не жить в этом клоповнике, но отец считал иначе. Отец вообще во многом не соглашался с сыном. Когда им удавалось поговорить, разумеется.

– Смиль, смотри. – Игнет легонько ударил приятеля по плечу и указал на что-то в толпе.

Теперь и Смиль ее заметил. Высокая девушка в простом ученическом платье. Ученические платья до начала занятий надевали либо отмороженные, либо беднячки. На отмороженную эта не походила, значит, была дочерью каких-нибудь уборщиков в ресторации или сельских учителей. Симпатичная девица, стоило заметить. Кудрявая, темноволосая и с хорошей фигуркой для своих вполне уже зрелых семнадцати лет. Она, закусив губу, смотрела попеременно то на листок, зажатый в руке, то на доску с объявлениями.

– Хороша, – хмыкнул Смиль, улучив момент и оценив вид сзади. – Я б не отказался.

– Так вперед, – усмехнулся Игнет. – Давай действуй. Она по любому минут через десять разденется, только покажи мешочек с золотом.

Смилю почему-то вдруг стало противно. Он редко покупал девок, предпочитая деньгам собственную внешность и влияние. Платить за секс… было в этом что-то от неудачников. Впрочем, ей бы он заплатил.

– Увидимся за ужином, – бросил Смиль товарищу и направился к девушке, которая пока что (и он чувствовал, что это ненадолго) стояла одна.

– Привет. Потерялась?

Она подняла на него глаза и робко улыбнулась.

– Привет. Да. У меня семнадцатая комната, а я даже не знаю, где общежитие.

– Идем, провожу, – усмехнулся Смиль. – Здесь слишком много народу и слишком много тех, кто ни черта не понимает.

Она вздохнула с явным облегчением. Помогая девушке проталкиваться через толпу, он ненароком пару раз коснулся ее спины.

– Я – Дейна.

– Смиль. Ты с общей магии, верно?

Она захлопала глазами, не понимая, откуда он узнал. А разгадка была простой: на листочке, что сжимала Дейна, стоял номер группы, в котором обычно зашифровывалось название факультета.

– Я тоже. Месяц здесь болтаюсь. Скука смертная.

– Ты первокурсник? – просияла Дейна. – Ты выглядишь старше.

Он лениво пожал плечами.

– Откуда ты, Дейна? Кстати, как твоя фамилия?

– Сормат. Я из Риверы, из старого района.

Значит, точно беднячка. Дочка каких-нибудь мелких торговцев. Из тех, что на тесто для пирога копят месяцами. Что ж… соблазнить ее будет просто, даже пресловутый мешочек с золотом не понадобится. Игнет будет в восторге.

– Вон, – они дошли до входа в общежитие. – Там женская половина. Меня туда не пустят, мы недавно пришли ночью пугать девчонок, они подняли шум и теперь… в общем, комендант заколдовала двери, и они нас не пускают. Твоя комната на первом этаже.

Дейна рассмеялась, звонко и искренне. Она, похоже, была в восторге от всего вокруг. И от него тоже.