Erhalten Sie Zugang zu diesem und mehr als 300000 Büchern ab EUR 5,99 monatlich.
- Herausgeber: АСТ
- Kategorie: Gesellschafts- und Liebesromane
- Serie: Мой первый роман
- Sprache: Russisch
- Veröffentlichungsjahr: 2024
В новую книгу Кристины Стрельниковой «Сердце под левым карманом» вошли рассказы о первой любви. Одних героинь чувство накрывает с головой, а другие медленно и осторожно двигаются навстречу ещё неизведанным эмоциям. Камилла встретилась с интересным мальчишкой во время поездки с классом в Санкт-Петербург, Рустик нашёл первую любовь в больнице, а Лада познакомилась с Павлом на балконе. Герои рассказов по-разному справляются со своими чувствами, дают им волю или стараются задавить. У одних первая любовь развивается во что-то большее, а у других на всю жизнь остаётся ярким воспоминанием о тёплом лете или фургончике с сахарной ватой. Для среднего школьного возраста.
Sie lesen das E-Book in den Legimi-Apps auf:
Seitenzahl: 152
Das E-Book (TTS) können Sie hören im Abo „Legimi Premium” in Legimi-Apps auf:
Ähnliche
Кристина Ивановна Стрельникова Сердце под левым карманом
© Стрельникова К. И., 2022
© Лапшина Д. Ю., рис. на обл., 2022
© ООО «Издательство АСТ», 2022
Велосипед с гитарой
1. Знакомство
Как можно испортить прекрасную встречу резиновыми сапогами?! Можно! Спросите у бабушек, они подскажут.
Начало было интересное. Лада вышла на чужой балкон в чужом доме. Хотелось увидеть чужедворный мир с высоты четвертого этажа. Осторожно посмотрела вниз. Внизу – однообразное мельтешение людей и сумок. Лучше смотреть на деревья. Деревья шуршат, скрещивают ветки и кричат солнцу: «Давай! Прыгай! Ловим!»
Солнце примеряется.
Не хотелось бы начинать с того, что Лада просто пришла со своей бабушкой в гости к другой бабушке. Но ведь все равно это будет потом понятно. А сейчас Лада стоит на балконе и делает вид, что она – сама по себе.
Ветер перебирает ее волосы. Так прия…
Шурх, – сверху падает кленовая «вертушка». Опускается на плечо.
Лада взмахивает длинными волосами, как лошадка – гривой.
Так вот, ветер. Так при..
Ш-шурх! Еще вертушка. Еще, еще. На плечо и на голову.
Лада свободолюбиво и гордо откидывает назад волосы.
Она уже понимает, что вертушки падают не зря. Выше четвертого этажа клен не растет.
Она уже краем глаза видит, что на балконе выше, прямо над ней, кто-то стоит. Чтобы незаметно разглядеть неизвестного, Лада смотрит вбок и вдаль. В этой боковой дали она видит белый фургончик с нарисованными розовыми пузырями. Лада проходила мимо него много раз. Он всегда был закрыт, всегда. Но каждый раз Ладе представлялась сахарная вата – розово-белая, намотанная на палочку, сладкая паутина.
Лада снова принимает независимый вид и срочно интересуется косматой серой щеткой, бегущей к подъезду. Щетка подпрыгивает и тявкает.
– Это собака моей соседки, – доложили сверху.
«Противно тявкает, с ума сойти», – подумала Лада.
– Она ужасно противно тявкает, с ума сойти можно! – озвучили сверху.
Лада равнодушно продолжает смотреть вдаль. Взглянуть наверх неудобно, да и солнце мешает.
– Чудесная сегодня погода. Солнце! – сказали сверху.
Лада хмыкнула. Кое-кто любит говорить очевидные вещи. В прошлом году она переписывалась с мальчиком из другого города. Он каждый раз невыносимо подробно описывал погоду и марки, которые собирает. Больше пообщаться было не о чем.
– Сколько тебе лет? – спросил кто-то с верхнего балкона.
Тоже не самый оригинальный вопрос.
Лада подумала, стоит ли скрывать свой возраст, когда тебе тринадцать.
– Я в седьмом классе, – ответила она.
– А я в восьмом.
Ага, на год старше… Лада расправила плечи и выпрямилась, чтобы казаться выше. Мальчик на верхнем балконе передвигался влево и вправо, перебирая руками. Явно пытался разглядеть Ладу.
– У тебя необычный цвет волос. Они… красные?
Лада пожала плечами. Да, на солнце ее волосы отливали красным блеском. А в хмурые дни они становились скучно-каштановыми.
– Меня зовут Павел. А ты можешь дать мне свой телефон? Вместе с именем.
Лада насторожилась. За ее спиной стало подозрительно тихо. До этого в комнате монотонно стрекотали бабушки. (Творог и сахар, цены, лекарства, рассада, правительство, новости, соседи, любовные сериалы).
У мальчика с верхнего балкона был приятный голос. Даже очень! Как у артиста. Этим Лада объясняла себе потом, почему продиктовала свой номер телефона.
– Ты не бойся, можешь спросить про меня у бабы Кати, она меня знает. Я не опасный, – засмеялись сверху.
Приятный смех, между прочим.
Баба Катя – та самая бабушка, к которой пришла в гости бабушка Лады.
Тут Лада не выдержала и подняла голову. В конце концов, нужно увидеть того, кому даешь номер телефона. Так как мальчик свешивался сверху, чтобы приглядеться к ней, они посмотрели друг другу в лицо.
Мальчик улыбнулся. Лада удивилась, что ей не пришлось разочароваться. Все-таки она в первый раз знакомится на балконе. Мальчик был симпатичный, почти красивый. Похож на артиста не только голосом.
Они поболтали еще немного. Обсудили формы туч и породы собак. За спиной Лады, в комнате, снова мерно застрекотали старушки.
Деревья все-таки уговорили солнце спрыгнуть вниз. И солнце попало к ним в лапы, запуталось в зеленых сетях и затихло. Деревья стали его укачивать и раскачались сами.
Как только солнце уснуло, хлынул дождь. Видимо, ему давно не позволяли пойти, вот он и разошелся.
Как назло, бабушке срочно понадобилось домой.
– Ладушка, уйди с балкона. Ладушка, одевайся.
А на Ладе – платье. С собой – легкая ветровка. У порога – полуоткрытые красные туфли с ремешком и золотой пряжкой.
«Что же делать, что же делать?» – запричитали бабушки. – «Как Ладушка домой пойдет?»
Ногами, как же еще!
– У меня есть резиновые сапожки, я в них на дачу езжу, – нашла выход из положения баба Катя.
– Ладушка, надевай сапожки!
Лада с ужасом уставилась на сапоги. Желтые резиновые сапожища на два размера больше. Грубые, пятитонные. Это с платьем-то? Они издеваются?
– Хорошенькие сапоги, желтенькие, яркие. Как раз для девочки. Надевай!
Ага. Очень хорошенькие, были в тренде во времена бабушкиной юности.
Лада молча обулась в свои туфли.
Бабушки заохали, всплескивая руками, засуетились.
– Да ты что, с ума сошла?! Вот же нормальные сапоги тебе дают. Надевай-надевай. Ну-ка!
Ага, конечно! Еще бы галоши дали! Сейчас, она будет спотыкаться в старушечьих хлябающих сапогах, когда на нее смотрит новый знакомый Павел. Он рассмотрел только ее верхнюю половину с балкона. Как только увидит нижнюю, в уродских резиновых монстрах – все! Обморок. Да она сама провалится в ближайший колодец со стыда.
Под охи-вздохи Лада натянула ветровку и завязала пояс потуже. Если есть талия, ее нужно подчеркнуть.
В это время баба Катя достала с полки в прихожей платок.
– Крепдешин! – оценила бабушка Лады.
Наполовину платок был в горошек, наполовину – в полоску. Еще один кошмар свалился на голову Ладе.
Баба Катя протянула платок девочке.
– Надень вот, а не то головку простудишь.
Что? Им мало резиновых сапог?
Лада в ужасе замотала головой, чуть не стукнувшись об косяк.
Бабушки снова запричитали на своем уменьшительно-ласкательном.
Все эти ножки, сапожки, горошки, платочки Ладу уже достали!
– Надень, надень, тебе говорят! Ишь!
Бабушки из просительного тона перешли в приказной-наступательный. Бабушки зажали ее в угол со своими платочками-сапожками.
Лада упрямо возилась с замком, стараясь вырваться на свободу.
– Нет! Или вообще никуда не выйду! Я в таком виде не пойду, как чучело!
– Нет, ну что это такое, а? Что тебе не нравится?
Действительно, что? Устаревшая дурацкая одежда, всего лишь.
– Ну что за дети пошли? Капризы у них! Избалованные! Все им модное подавай. Здоровье-то дороже. Все выпендриваются. Перед кем выпендриваться?
Бабушки слаженно заворчали, у них здорово получалось друг друга поддерживать.
Лада подскочила к лифту и поскорее нажала на кнопку, чтобы заботливые бабульки ее не догнали.
– Вот промокнешь, пожалеешь тогда! Вот вспомнишь нас, когда голова и ноги будут болеть!
– Конечно, вспомню, обязательно, лет в девяносто, когда забуду, как меня зовут!
Бабушки устремились за ней.
Лада чуть не плакала. Они хотят сделать ее страшилищем на глазах у всех. На глазах у него! У того, кто смотрит на нее сверху!
Лада вырвалась вперед. Она победила! Она выплыла из подъезда с гордым видом (а это было нелегко, ведь ей хотелось плакать, ведь ее уже довели). И сердце по-заячьи колотилось, и в голове стучали нервные молотки.
Вот – Лада, в платье и туфлях. Сверху, с пятого этажа, тихонько присвистнули.
Лада подняла голову. (Чуть-чуть приподняла подбородок).
Павел наклонился, чуть ли не свесившись с балкона.
Так и есть, он ее рассматривал. А она выглядела прекрасно!
Из подъезда выкатились бабушки, и Лада ускорила шаг.
Бабушки бурчали и пыхтели ей в спину. Чуть ей лопатки не прожгли осуждающими взглядами. Наверняка хотели накинуть на нее платок, как лассо.
Лада почти побежала.
По дороге ей снова встретился киоск «Сахарная вата». Какое-то неудобное место для киоска. Фургончик зажат между домом и школой. Хоть бы он был открыт! Почему-то очень хотелось, чтобы был открыт.
Нет, закрыт…
Но розовые нарисованные пузырьки отмыл дождь, а солнце наводило на них блики.
– Ага, уже выпуталось из сетей, – прищурилась на солнце Лада. – Поздравляю. Я тоже.
2. Встреча
Наверное, это даже не встреча, а свидание. Все-таки встречи – это что-то внезапное, случайное или деловое.
Мальчик Павел не позвонил. Лада не успела побеспокоиться и даже вспомнить об этом. Потому что на следующий день он уже маячил возле ее дома. Его белокурая голова торчала над забором. Он ждал Ладу.
– Приехали… – сказал отец, выглянув из окна.
В самом деле, приехали. Мальчик прибыл на собственном транспорте – на велосипеде.
Одной рукой Павел держался за забор. Другой звонил в велосипедный звонок.
Лада переоделась в полосатое платье и вышла. Теперь они разглядели друг друга как следует – лицом к лицу, в анфас, а не как в комиксах с необычными ракурсами.
То, что они увидели, понравилось им обоим. Мальчику – красивая девочка с круглым лицом, круглыми глазами и мягкими чертами лица. Девочке – плечистый блондин с заостренным носом и такими светлыми внимательными глазами, про которые она читала в книгах, что они «пронзительные». Да, смотрел он очень пронзительно. Но ее это нисколько не пугало. Правда, не очень приятен был его узкий рот. Он зачем-то поджимал губы, так что они казались тонкими и сухими. Но к его хищно-пронзительному облику это подходило.
– А я тут случайно проезжал мимо, – сказал Павел, глядя поверх деревьев.
Она кивнула. Пусть будет «случайно», раз ему так легче. Наверняка спросил соседку, где живет Лада. Значит, хотел ее увидеть.
Перед коттеджем Лады стояли четыре раскидистых дерева. Между одной парой деревьев – качели из большого колеса. Между второй парой – деревянная скамья. Все это – и качели, и скамья, и деревья – теперь в распоряжении Лады и Павла.
Лада уселась на колесо, и Павел сразу принялся ее раскачивать.
Так прекрасно! Ветер. Начало лета. Нет уроков – нет забот. Только длинный список литературы для чтения.
Первым делом, конечно, поговорили о музыке, кто что слушает.
Павел блеснул знаниями о музыкальных направлениях. Лада прослушала историю зарождения джаза в России.
– А ты кем хочешь стать, когда вырастешь? – спросил Павел, резко меняя тему.
– Не знаю… Мне кажется, ветеринаром. Я люблю животных.
– А… я думал, актрисой или певицей.
Лада пожала плечами. Разве только такой певицей, которая прячется в шкафу и оттуда поет, чтобы ее никто не видел. Она ни за что не вышла бы петь перед всеми. Вот певица в закрытом шкафу – совсем другое дело. Все бы с придыханием называли ее вымышленное имя (к примеру, Кассиопея) и аплодировали зашифрованному таланту. Было бы очень загадочно. На тусовки она бы не являлась. (Ладе не нравилось, когда по ТВ показывали мероприятия с участием развязных артистов). Лада, то есть Кассиопея, сохраняла бы интригу. Все бы шептались про нее и представляли, какая она. И, может быть, когда-нибудь, Лада открыла бы свое настоящее лицо. Произвела бы фурор. Заголовки в новостях: «Кассиопея снимает маску».
– А ты кем хочешь стать?
– Я – дальнобойщиком. Поеду на север.
– Зачем на север?
– За длинным рублем.
Лада с сомнением посмотрела на Павла. С такой артистичной внешностью – да на север, дальнобойщиком. Странные мечты. Да еще и эта взрослая мужская фраза «за длинным рублем». Услышал где-то. Хочет похвалиться, что в будущем станет богатым?
Но Лада не заглядывала далеко в будущее.
Павел звякнул велосипедным звонком и уехал. Договорились пойти прогуляться на следующий день. Так и началось – прогулки каждый день, с велосипедом и без.
Гуляли по улицам Лады, потом по улицам Павла. Как-то возле дома Павла наткнулись на фургончик с сахарной ватой.
Лада уставилась на квадратный ларек. Случилось чудо! Он был открыт! Из окошечка высовывалась рука и подавала желающим вату на палочке. Настоящее волшебство!
Они с Павлом взяли одно ватное облако на двоих. Откусывали от облака по очереди. На щеках возле губ появлялся блестящий сахарный налет. Они доставали бумажные платочки и бережно вытирали друг другу щеки.
– А знаешь, я ведь однолюб, – серьезно сообщил Павел, глядя на Ладу сквозь паутину ваты. – Весь в отца. Отец у меня тоже однолюб.
Лада не знала, как расценить это сообщение и промолчала.
– Это значит, если уж влюбился, то на всю жизнь, – решил объяснить Павел и снова многозначительно посмотрел на Ладу.
Лада не была уверена, что она – однолюб. Но, если Павел таким образом решил объясниться в любви, то, наверное, это хорошо.
«Неужели теперь Павел будет приезжать ко мне всю жизнь?» – подумала Лада и представила его взрослым мужчиной, а потом стариком, на велосипеде возле ее забора. Она не была уверена, что ей этого хочется. Ну ладно, раз уж судьба у нее такая… Придется смириться.
Однажды Павел зашел за Ладой, чтобы пригласить в кино. Только раз в месяц в кинотеатре «Аврора» показывали старинные черно-белые фильмы. В это время у Лады гостила подружка и увязалась с ними.
Ладе было неудобно, что Павлу пришлось покупать и билеты, и мороженое на троих. Вдруг у него не хватило бы денег? Но подружку это не слишком волновало. Мальчик же пригласил. Предусмотрительная бабушка дала Ладе с собой денег, и Лада предложила оплатить мороженое. Павел отказался.
Перед началом сеанса Павел прохаживался по фойе и всматривался в портреты киноактеров. Рассматривал жадно, вбирая в себя портретные выражения лиц. Бодров. Миронов. Меньшиков. Хабенский. Ладе показалось, что Павел копирует их жесты. В кинотеатре Лада заметила, что у Павла спина – дугой, как будто он все еще едет на велосипеде. Рубашка над лопатками надулась парусом. Неудобно было сказать, чтобы он выпрямился.
И Павлу, и Ладе очень понравился старый фильм «В джазе только девушки». У Лады перед глазами вставала главная героиня, вернее, красивая актриса-блондинка. Лада решила, что, когда вырастет, покрасит волосы в белый цвет. Павлу понравилась музыка.
– А как он сказал в конце: «У каждого свои недостатки!» – повторял Павел.
– Это точно!
Только подружка Лады пожимала плечами и говорила: «Ничего особенного». Лада решила, что больше не будет тащить за собой подружек, только портят настроение.
Любимым местом для прогулки стал небольшой лес возле Пашиного дома. Посередине леса пролегала асфальтированная дорожка. В лесу было тихо. Зеленая тишина позволяла обо всем поговорить под птичьи трели. Можно было взяться за руки, но Павел просто шел рядом и смотрел на нее, все пронзительнее и пронзительнее.
Когда Лада возвращалась домой, бабушка встречала ее с неизменными песнями. Эти песни были откопаны из ветхого сундука бабушкиной молодости. Бабушка здорово веселилась, приседала и притопывала ногой:
Сначала Ладу это раздражало. Ну как можно петь одно и то же, да еще и глупость, про какого-то любимчика. Но потом песня стала ее смешить. Бабушка пела «с огоньком» и задором, как деревенскую частушку. По сравнению с тем, что слушала Лада, бабушкины песни казались совсем детскими.
Еще одна песня, которую Лада считала чудовищно примитивной, привязалась к бабушке, когда Паша принес цветы и положил их Ладе на подоконник. Это был романтичный жест. Ранним утром Лада проснулась и увидела у раскрытого окна большой, взлохмаченный, ромашково-колокольчиковый букет. Бежевый плюшевый медведь, всегда сидящий на подоконнике в одиночестве, теперь смотрел на букет удивленными шоколадными глазами.
Но если уж бабушка завела какую-то песню, ее не остановишь.
Лада злилась.
– Ну при чем тут любовь-то? Уж и цветы подарить нельзя?
– Можно, можно, – успокаивала бабушка. – В густых лугах… лалай-ла-ла-ла-ла.
– Дурацкая песня! – шипела Лада.
Каждый день, выглянув из окна, Лада могла увидеть возле качели-колеса или возле забора блондина в рубашке, раздувающейся на спине.
Он не звонил, не стучал, не бросался мелкими камушками в окошко. Он просто ждал. Да, каждый день.
У соседей из коттеджей слева и справа приоткрывались окна, тихонько отползали в сторону шторы. Все знали: к Ладе приехал «любимчик Пашка».
– Молодец! Ходит без прогулов, – отмечали соседи.
Лада и Паша никогда не ссорились. И спорить было не о чем. В основном, он говорил, а она слушала. Не потому, что он старше. У них были одинаковые взгляды на мир – мир взрослых, мир музыки, мир вообще.
Все было прекрасно. Лес, кино, парки, букеты и конфеты. Но больше всего Ладе нравились их встречи под кленами возле ее дома. Он сидел верхом на велике, смотрел на нее и улыбался. Одна бровь изогнута, взгляд – проницательнее некуда. Светлый мальчик на фоне солнца.
Только однажды легкая тень налетела на этот ясный образ.
– Оказывается, его мать совсем пожилая, – сказала бабушка. – Отец у него сильно пьет, и поэтому они живут бедно.
– Что? С чего ты это взяла? – Лада вскочила и побелела от возмущения.
– Так мне Катя сказала. А ей – соседка.
– Мне это неинтересно! Не вздумай больше ничего выспрашивать!
– Так я не выспрашивала…
– Оно и видно!
Лада расстроилась. Почему взрослым надо обязательно все выяснять? Какая семья, кто воспитывал, как живут, сколько получают. Разве это важно? Почему взрослым обязательно нужно все портить? Лезут в беспечные легкие отношения со своими тяжелыми взрослыми понятиями… Размахивают железными кувалдами над кружевными мотыльками.
Однажды Лада, глядя на Павла, на его бледное лицо и упрямо поджатые бескровные губы, невольно вспомнила бабушкины слова.
«Может, поэтому и решил погнаться за «длинным рублем». Все-таки безденежье, тяжело».
Но Лада отгоняла от себя мысли, навязанные взрослой жизнью. Сейчас был открыт фургончик с розовыми пузырями на боку. Сейчас был Пашка, с рубашкой-парусом. Они откусывали по кусочку воздушного счастья от одного облака. Хотелось сказать ему: «Не сутулься!» Но она молчала. Только вытирала с его щеки сахарные блестки.
Так пролетело чудесное сахарно-ватное лето. Светлое лето, светлоглазый мальчик.
А осенью Лада уехала в другой город. Так вышло. Но ничего страшного, мальчик подождет. Тем более, если он – однолюб.
3. Письма
Лада уехала не навсегда. Всего на три месяца. Отца командировали в военный городок, а они с мамой всегда следовали за ним.
Лада с Павлом обменялись адресами. Они договорились, что будут писать друг другу через настоящую почту, так интереснее. Павел уважал бумажные письма, как и черно-белые фильмы.
Лада подозревала, что у Павла нет интернета. Может быть, мама не разрешает, такое бывает.
В чужом городе Лада получала множество писем от Павла. Казалось, он писал их каждый день. Было ощущение, что вот он – стоит за забором, приглаживает белокурые волосы, изгибает бровь, выстреливает пронзительным взглядом. В каждой строчке звучал его голос. Да, что-то есть в бумажных письмах… Как будто в конвертике спрятана частица души.
Лада привыкла к Пашиным письмам. Через день она открывала почтовый ящик и небрежно доставала очередной конверт. Письма складывались аккуратной стопкой на ее столе.
Перед подружками Лада небрежно перебирала конверты. Новые подружки любопытничали и слегка завидовали. Им никто не писал бумажных посланий. Как в кино! Они рассматривали конверты с марками, осторожно ощупывали, как будто ожидали найти внутри засушенную вересковую ветку.
Письма Павла
Привет, Лада!
У меня все в норме. Что у тебя? Сегодня англичанка застукала меня, когда я строчил тебе письмо. Чуть не отобрала. Англичанка меня терпеть не может. Она похожа на лошадь.
Слушал старые песни Джимми Пейджа. Ты его знаешь? Это гитарист группы «Led Zeppelin». Такой гениальный виртуоз. Я расскажу тебе, когда приедешь, послушаем вместе. Хочу записаться на курсы игры на гитаре. Просто в школе скукота и духота. Хочу выучить что-нибудь тяжелое, чтобы трещали стекла и мозги.
