Тени забытых болот E-Book

Тамоников Александр

• Herausgeber: ЭКСМО
• Kategorie: Abenteuer, Thriller, Horror
• Serie: СМЕРШ - спецназ Сталина
• Sprache: Russisch
• Veröffentlichungsjahr: 2024

Seitenzahl: 301

Beschreibung

Самые интересные романы о сталинском спецназе — СМЕРШе. Сентябрь 1944 года. Офицеры СМЕРШа Николай Коновалов и Василий Рябцев направляются со спецзаданием в небольшой городок Липень под Минском. По донесению разведки, в этих краях действуют немецкие диверсанты, которых прикрывает кто-то из местных жителей. Удается выяснить, что связь между фашистами и антисоветским подпольем осуществляется через некоего Пана. Как выглядит этот человек и где его искать, не знает никто — хитрый враг умело маскируется. Известно только, что он время от времени появляется на болотах, чтобы перекупить у бандитов награбленное добро. А что, если там же скрываются и диверсанты… Оперативники решают одним ударом накрыть вражеское логово…

Leseprobe

Александр Тамоников Тени забытых болот

© Тамоников А. А., 2024

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2024

Все права защищены. Книга или любая ее часть не может быть скопирована, воспроизведена в электронной или механической форме, в виде фотокопии, записи в память ЭВМ, репродукции или каким-либо иным способом, а также использована в любой информационной системе без получения разрешения от издателя. Копирование, воспроизведение и иное использование книги или ее части без согласия издателя является незаконным и влечет за собой уголовную, административную и гражданскую ответственность.

* * *

Романы А. Тамоникова – о настоящих мужчинах, для которых понятия доблести, чести и долга – не пустой звук.

В. Колычев 

Глава 1

Машина прибыла уже под вечер. Майор Николай Коновалов тяжело вздохнул и огляделся. Дорога его изрядно вымотала. Вообще они должны были приехать еще днем, но в пути транспорт пару раз заглох. Шофер Егоров – приземистый мужчина средних лет – выходил из кабины и ковырялся под капотом, периодически матерясь себе под нос, пока офицеры терпеливо ждали, когда потрепанная полуторка снова заведется и повезет их к пункту назначения.

В Липень они въехали, когда на городок опустились теплые сентябрьские сумерки. Коновалов с интересом рассматривал окружающий пейзаж. Небольшой, уютный и немного сонный городишко. Казалось, война его почти не затронула: не было видно следов разрушений, вспаханной и вывороченной разрывами снарядов земли. Лишь иногда на стареньких симпатичных домишках, построенных явно в прошлом веке, можно было заметить следы пуль. Но офицер списал все на время суток. Темнота скрывает все. При дневном свете видно гораздо больше.

Полуторка остановилась аккурат у крыльца комендатуры, располагавшейся в двухэтажном здании бывшего казенного учреждения. Тусклый фонарь освещал потрескавшиеся деревянные ступеньки. Кое-где в окнах мелькали проблески света.

– Приехали, – обернулся Егоров к своим пассажирам.

Коновалов и его спутник – капитан Василий Рябцев – подхватили вещи и легко выпрыгнули из машины. Их окутал еще по-летнему теплый вечерний воздух и тишина. Городок готовился ко сну. На улицах почти не было людей, за исключением редких прохожих. Капитан сделал пару махов руками, чтобы размять затекшие мышцы.

– Тихо здесь, – заметил Рябцев, оглядываясь вокруг.

– Чай, не праздник, – усмехнулся водитель. – Салютов, караваев и красных дорожек в честь вашего приезда не предусмотрено.

Офицеры на слова водителя не обиделись. Егоров слыл язвительным мужиком, но ехидные словечки отпускал не от неприязни ко всем окружающим и белому свету, а просто потому, что был такой по натуре. Рябцев в пути обмолвился, что Егоров никому и никогда не отказывал в помощи, даже если ее просили по пустякам. А то, что язвит и ехидничает, – ну, так не всем же высоким слогом рассыпаться и расточать витиеватые комплименты.

Усталый дежурный на входе в здание посмотрел на удостоверения и объяснил, куда идти. Коновалов и Рябцев стали подниматься по широкой лестнице, подсвеченной неяркой лампочкой – электричество экономили – на второй этаж. Но даже в этом полумраке Николай разглядел витиеватые балясины и деревянные перила, покрытые лаком, кое-где облупившимся. На втором этаже был такой же, как и лестница, полутемный коридор. Найдя нужную дверь, Коновалов негромко постучал.

– Войдите! – донесся изнутри голос.

Офицеры вошли в маленький кабинет, освещенный лишь настольной лампой, сохранившейся бог знает с каких времен. За письменным столом, заваленным бумагами и папками, сидел невысокий мужчина лет сорока, с узким лисьим лицом. Свет лампы освещал правый погон подполковника НКВД. Офицеры взяли под козырек.

– Здравия желаю. Майор Коновалов и капитан Рябцев для выполнения задания прибыли, – бодро доложил Николай.

– Вольно. – Офицер вяло махнул рукой и представился: – Подполковник Кочетов. Значит, это вы от Максимова?

– Так точно! – хором отозвались офицеры.

– Садитесь, поговорим.

Коновалов и Рябцев уселись на старенькие скрипучие стулья. Кочетов покрутил головой и посмотрел на гостей:

– Задачу вам, как я понял, поставили.

– Да, – кивнул майор. – Обнаружить диверсионную разведгруппу из трех человек, заброшенную полторы недели назад. По возможности взять диверсантов живыми. Хотя бы одного.

– Все верно. Мне удалось установить, что прячутся они в этих лесах. Место дислокации постоянно меняют, что, в общем, в порядке вещей. Радисты запеленговали их передачи, но, сами понимаете, они сразу уходят с места ведения радиоигры. Но это не все…

Подполковник достал из стола кисет и быстро и ловко скрутил самокрутку. Потом кивнул, мол, угощайтесь. Коновалов вежливо отказался, а Рябцев свернул толстую цигарку и тоже закурил.

– Отвык от папирос, – усмехнулся Кочетов, говоря словно бы самому себе. – Так вот что еще, товарищи офицеры. Диверсантов прикрывает кто-то из местных.

Офицеры переглянулись.

– Сельские? – уточнил Василий.

– Неизвестно. Но сомневаюсь. Там народ и так от фашистов нахлебался полной ложкой, даже больше городских. Возможно, кто-то из Липеня.

– Предположения есть? – спросил Николай. – Может, полицаи бывшие или пособники?

– Может быть. Пока сложно сказать, кто этот покровитель. Что касается полицаев и пособников, то тут вопрос спорный. Кто-то ушел с немцами, когда мы вышибли их отсюда, кого-то поймали. А вот несколько человек в бандиты подались. Их милиция ловит.

– Что, бандитов здесь тоже хватает? – поинтересовался Рябцев.

– Не без этого. До военного положения не доходит, но вся эта шушера частенько не дает людям спать спокойно. Потому что уголовные элементы никуда не делись. И воруют, и грабят. Бывает, что и до убийств дело доходит. А учитывая, что немцев выгнали, к ним столько сброда примкнуло. Сколько всякой мрази всплыло на поверхность за эти годы. Так что вот такая ваша задачка: разузнать и поймать. Пока осмотритесь. Поскольку ваше задание секретное, легенда у вас будет такая: вы – сотрудники милиции. Прибыли из Москвы, по партийному заданию помогать ловить бандитов.

Офицеры СМЕРШ невольно переглянулись. Генерал Максимов описал им задачу в общих чертах, пояснив, что подробные инструкции, а также легенду и информацию они получат у Кочетова. Последний тем временем продолжал:

– Завтра отправитесь в городское управление милиции. Отрекомендуетесь, так, мол, и так, прибыли на службу. Тот, к кому вам стоит обратиться, – подполковник Семенчук.

– Он в курсе? – уточнил Коновалов.

– В курсе. Естественно, о том, что вы из СМЕРШа, знать будет только он. Ко мне обращайтесь в случае необходимости. Жить будете у местной жительницы, – продолжал Кочетов и протянул Коновалову маленький листочек. – Вот адрес. Хозяйка предупреждена, знает. Ну, в том смысле, что вы из милиции. Найдете быстро, это через две улицы. А сейчас обсудим дела наши…

Кочетов раскрыл лежащую перед ним на столе папку и достал оттуда большую карту, которую повернул к пришедшим. Это была карта города и окрестностей, еще довоенного выпуска.

– Значит, вот что мы имеем, – начал он. – Мы запеленговали три передачи. Вот здесь, здесь и здесь. – Подполковник ткнул в три места, обозначенные чернильными крестиками. – Естественно, когда мы туда выезжали, уже никого не застали. Но следы присутствия кое-какие обнаружили. Правда, несущественные.

– Вроде примятой травы и обломанных веток? – заметил капитан.

– Да, именно это. Ничего такого, что бы могло указать, откуда пришли и куда ушли диверсанты. А дело, товарищи, серьезное: рядом с городом находится дорога, по которой двигаются боевые части. Плюс тут еще сам Липень расположен почти что на пригорке, видно многое, если выбрать правильный пункт наблюдения. Скоро очередное наступление, а эти паразиты у нас тут окопались. Сами понимаете, сколько вреда они могут нанести своей информацией.

Коновалов кивнул и спросил:

– Когда был последний сеанс?

– Позавчера. Как раз за день до вашего приезда. Где они прячутся, мы тоже пока не знаем. Но я сейчас повторю то, что уже говорил вам: диверсантов прикрывают. Кто-то из местных жителей.

– Вы проверяли?

– Всех подозрительных перетрясли. Даже милицию подключили, но это ничего не дало. Скорее всего, покровитель – тот, кто вне подозрений. А таких больше половины Липеня.

– А уголовники, неблагонадежные? – вновь подал голос Рябцев.

– Вот их-то как раз вместе с милицией и проверили, в первую очередь. Хотя это тоже дело зыбкое. Во-первых, далеко не вся эта уголовная шушера оккупантов поддерживала. А во-вторых, диверсанты ведь тоже к кому попало не пойдут. Они отправятся к надежному человеку. Возможно, на него им даже указали.

– Был оставлен для связи на всякий случай, – догадался майор.

– Скорее всего. Но тут вот что вырисовывается: многих коллаборантов, кто с немцами не ушел, переловили. Там и правая рука бургомистра, и всякие канцелярские крысы.

– А полицаи?

– Это как раз не слишком надежные люди, – усмехнулся Кочетов. – Вы ведь, я думаю, встречали таких. Шпана да маргиналы в большинстве своем. Ну, еще кулацкие сыночки и прочее отребье.

Да, здесь подполковник был абсолютно прав. И Коновалову, и Рябцеву приходилось видеть тех, кто служил немцам. Попадались всякие: и открытые противники советской власти, и запутавшиеся люди, и, как выразился Кочетов, отребье. Даже бывших «белых» довелось увидеть. Но, как показывала практика, такие типажи в полицаях точно не ходили – они занимали посты повыше.

– Предположения есть, кто это может быть? – спросил майор. – Ну, кроме того, что этот человек вне подозрений.

– Пока что никаких. Сами понимаете, дедуктивный метод тут может не сработать. Придется копаться в биографиях всех неподозрительных, а их, как я уже сказал, тут много.

– А если допросить кого-то из бывших прислужников? – предложил Василий. – Наверняка ведь такие имеются.

– Имеются. Как раз у милиции в камерах сидят двое, ждут отправки в Минск, на суд. Взяли их в очередной шайке или банде. До них я еще не успел дойти, так что можете поработать с ними, если успеете. Потому что не сегодня-завтра их уже увезут.

– Думаю, так и сделаем, – кивнул Николай.

Они обговорили еще несколько мелких деталей. «Похоже, нам все придется начинать с нуля», – мелькнуло в голове у Коновалова, но вслух он этого не сказал.

– Ну, на этом пока все. – Подполковник устало потер виски. – Завтра с утра – в милицию. Если нужна будет информация – тогда ко мне. Все понятно?

– Так точно! – снова хором ответили офицеры.

– Тогда свободны.

Коновалов и Рябцев вышли. Их окружила ночная темнота, разгоняемая кое-где тусклым светом фонарей. Уже на улице, под фонарем майор вытащил бумажку и посмотрел адрес: ул. Лесная, дом 4, квартира… Почерк был корявый и не очень разборчивый. То ли три, то ли пять. Анна Сергеевна Сорокина. Ладно, на месте будет видно.

– Пойдем, Василий, – устало вздохнул Николай.

Рябцев кивнул и молча последовал за ним. Они знали друг друга всего ничего: им двоим дали это задание, тогда и познакомились. Светловолосый, плотно сбитый и малоразговорчивый Рябцев казался человеком себе на уме. Внешне он был полной противоположностью темноволосому и поджарому Коновалову. Замашки, да и проскальзывавшие слова и обороты, выдавали в Васе человека из простонародья. «Возможно, деревенский», – подумал как-то о нем майор. Впрочем, неболтливый напарник ему только на руку: не будет докучать пустым трепом. Да и разговорчивость не самое хорошее качество для разведчика. Конечно, это зависит от ситуации, но… Недаром говорят, что молчание – золото. По крайней мере, в их случае. Хотя как сказать. В милиции не только разведкой занимаются. Там частенько и допрашивают.

Указанный подполковником Кочетовым дом офицеры нашли не сразу: фонарь там не горел, и им пришлось немного поплутать по темной, плохо освещенной улице. Кое-как разглядев висящую на стене табличку с номером, они вошли в подъезд. Остановившись перед лестницей, Николай снова вынул листок с адресом.

– Какая квартира? – скупо поинтересовался Рябцев.

– Сам не пойму, – признался майор. – То ли третья, то ли пятая.

– Ну-ка. – Капитан взял бумажку. – Третья. Закорючку так поставили, что кажется, будто пятая.

Они поднялись по лестнице, где и находилась пресловутая квартира. Цифры на дверях не было, поэтому пришлось ориентироваться на соседнее жилье. Пошарив рукой по стене, но не найдя кнопку звонка, майор постучал в нужную дверь.

Сначала была тишина. После того как Николай постучал еще раз, изнутри донесся тихий шорох, потом негромко спросили:

– Кто там?

– Доброй ночи, – как можно доброжелательнее произнес майор. – Нам нужна Анна Сергеевна Сорокина.

– А вы кто?

– Мы из Москвы, сотрудники милиции, – ответил Рябцев. – Нас направили к вам из комендатуры на постой.

Через несколько секунд дверь открылась. По дороге сюда Николай почему-то представлял эту самую Сорокину как пожилую даму в очках и шали. Но это оказалась молодая женщина лет то ли двадцати пяти, то ли тридцати пяти – ее лицо видно было плохо. Но на плечах у нее лежала шаль. Правда, в потемках разглядеть что-то можно было с трудом. Небольшое освещение давал лишь огарок свечи в руке женщины.

– Проходите, – сказала Сорокина.

Она провела их в небольшую комнату. При неярком пламени офицеры разглядели комнатушку с двумя кроватями и еще какой-то мебелью, то ли тумбочками, то ли шкафами.

– Располагайтесь.

Голос у Сорокиной был негромкий, да и сама она была неприметной. Майору она казалась каким-то то ли призраком, то ли тенью: невысокая, закутанная в большую шаль, еле освещаемая огарком свечи.

– Спасибо, – поблагодарил он.

– Спасибо, – повторил вслед за ним Василий.

– Если что-то еще будет нужно, моя комната возле кухни. По коридору налево.

Пожелав постояльцам спокойной ночи, хозяйка так же неслышно и почти незаметно ретировалась. Коновалов поставил вещмешок у кровати, благоразумно решив, что разбирать в потемках вещи нет смысла.

– Теперь можно и отдохнуть, – словно бы самому себе сказал он.

– Ага, – согласился капитан и принялся расстегивать гимнастерку.

Николай решил не заводить разговор. Напарник был ему симпатичен, хотя майор не мог понять, взаимно ли это. То ли Василий по жизни был неразговорчив и нелюдим, то ли майор пришелся ему не по нраву. Но Коновалов доверял генералу Максимову: тот охарактеризовал капитана как человека опытного и надежного, на которого можно положиться. Порой складывалось ощущение, что Рябцев вообще не показывал никаких эмоций, словно они были ему не свойственны. Хотя что майор знал о его прошлой жизни? Они ведь ни разу не разговаривали по душам, их общение было чисто деловым, или, правильнее было бы выразиться, служебным. Да и знали друг друга всего ничего. Но при этом негативного впечатления Василий не производил, несмотря на свою скрытность и замкнутость. Да и подробности его личной или военной биографии генерал не раскрыл, лишь обмолвился, что Рябцеву довелось поработать и в немецком тылу. Возможно, этим и объясняется его неразговорчивость – Николай и сам проходил через подобное. И, как бы ни хотел это вспоминать, в голове невольно всплывали сцены из прошлого, когда он отправился на фронт и попал в разведку, о которой, конечно, знал лишь из прочитанных книг. То, о чем поведали миру писатели, разительно отличалось от реальности. Впрочем, их трудно винить: они писали о другом времени и о совершенно других людях.

Раздевшись, Рябцев коротко сказал: «Спокойной ночи» и растянулся на кровати. Майор посидел, раздумывая о предстоящем деле, но мысли путались, да и усталость давала о себе знать. Он тихонько лег, но сон пришел не сразу. Снова в голову лезли воспоминания. С трудом отогнав их, Коновалов провалился в сон.

* * *

Василий проснулся, когда на улице еще рассветало. Он привык вставать рано: сказывалась многолетняя привычка. Потянувшись, капитан огляделся. Напарник спал на спине, слегка повернув голову в его сторону. Рябцев осмотрел комнату, в которой их разместила маленькая женщина. Между кроватями, под окном, стояла тумбочка с не закрывающейся до конца дверцей. У входа приткнулся небольшой платяной шкаф. Любой обыватель назвал бы это спартанскими условиями, но для Васи, которому в эти годы случалось ночевать в разных, порой в менее комфортабельных местах, место казалось превосходным. Хотя бы потому, что здесь была кровать. Нет, Рябцев не жаловался – у него вообще не было такой привычки. Но и от комфортных условий, если они выпадали, не отказывался. А еще было тихо. Капитан посмотрел на трофейные часы. Хозяйка, возможно, еще спит. Но лежать просто так, без дела было тоже не с руки. Можно пока умыться и побриться. А потом разбудить майора, если сам не проснется.

Василий сел в кровати, свесил ноги и взялся за вещмешок. Когда он извлек оттуда бритвенные принадлежности, Коновалов открыл глаза.

– Который час? – сиплым со сна голосом спросил он.

– Около шести утра.

– А хозяйка?

– Не знаю, только проснулся, – пожал плечами капитан. – Возможно, спит еще.

Но, опровергая его слова, из коридора донесся легкий шелест шагов – видимо, женщина тоже встала. Вряд ли они разбудили ее. И посторонние звуки тоже. Сон у Рябцева был чутким: он бы услышал даже какой-нибудь отдаленный от места ночлега шум.

– Доброе утро, – поприветствовал хозяйку квартиры Коновалов, выйдя на кухню.

В утреннем свете он смог разглядеть Сорокину получше. Это была невысокая лет тридцати молодая женщина с собранными в куцый пучок светлыми волосами. Она по-прежнему куталась в свою огромную линялую шаль, местами потертую и заштопанную, хотя в квартире не было холодно. Майор не назвал бы ее красавицей, впрочем, как и откровенно некрасивой. Тонкие губы были сжаты в узкую полоску, а взгляд светло-серых глаз был тяжелым и угрюмым.

– Доброе, – коротко ответила Сорокина. Она сидела за столом и в момент появления майора пила чай. – Горячая вода в ванной. Если еще понадобится, скажете. И здесь есть кипяток, можно чай попить.

– Да, спасибо, – доброжелательно улыбнулся Николай.

Женщина никак не отреагировала на эту приветливость. Она встала из-за стола, ополоснула чашку под краном и вышла.

– Анна Сергеевна, вы здесь одна живете? – спросил майор.

Сорокина чуть задержалась на пороге кухни, кивнула и скрылась в полумраке коридора. «Странная женщина, – подумал Николай, впрочем, без тени неприязни или подозрений. – Очень уж нелюдимая». Василий как раз вышел из комнаты.

– Там есть горячая вода, – сказал ему Коновалов.

– Это хорошо, – качнул головой капитан. – Можно навести марафет и идти в управление.

– Иди. А я пока насчет завтрака соображу. Потом тоже умоюсь и побреюсь.

Прихватив бритвенные принадлежности, Рябцев скрылся в ванной. Майор тем временем принес привезенные запасы и распределил в пустом кухонном шкафчике, видимо, выделенном хозяйкой как раз для них. Немного подумав, он достал с полки щербатый заварной чайник, насыпал туда чай и залил кипятком.

Василий привел себя в порядок довольно быстро. Потом в ванную ушел Николай. Наскоро позавтракав нехитрой снедью, офицеры вышли из дома и отправились в городское управление милиции, которое располагалось на главной площади Липеня.

Сегодня городок предстал в совершенно ином свете. Залитый утренним сентябрьским солнцем, он радовал глаз и казался гораздо большим, чем накануне. Даже шрамы войны, красовавшиеся на зданиях и домах, не сильно портили окружающую картину. По улицам сновали немногочисленные прохожие. Ничего не напоминало о том, что всего пару месяцев назад здесь шли бои, после которых оккупанты навсегда были изгнаны с белорусской земли. Из сводок офицеры знали, что основные бои шли рядом с Липенем. В стратегическом и тактическом плане город не слишком подходил для военных действий. Хотя и тут, конечно, зацепило. Кое-где на стенах виднелись следы от пуль и снарядов.

Волей-неволей офицерам пришлось пройти и мимо комендатуры. Сегодня там было оживленнее: туда-сюда сновали солдаты и офицеры, мелькнула парочка гражданских. Царила обычная будничная суета. Но при этом не было свойственного подобным учреждениям столпотворения.

Чистое небо и пока еще ярко светящее солнце обещали погожий день, не по-осеннему теплый. Даже настроение было приподнятым. За прошедшую ночь офицеры успели отдохнуть и набраться сил – ведь работа предстояла не самая легкая.

Здание милиции они нашли быстро. Городская площадь была небольшой. В ее центре располагался фонтан, который сейчас не работал, и постамент, оставшийся от какого-то памятника, то ли снесенного, то ли уничтоженного во время боев.

На входе их встретил молодой дежурный милиционер со шрамом на щеке.

– Здравствуйте, – поприветствовал его Коновалов. – Мы к полковнику Семенчуку.

– По какому вопросу? – хмуро посмотрел на него милиционер.

– Мы из Москвы, – пояснил майор. – Нас направили сюда по партийному заданию.

– Документы.

Офицеры протянули приготовленные заранее документы. Дежурный внимательно их изучил и указал в сторону лестницы:

– Второй этаж, кабинет 25а.

– Спасибо.

Здание управления было попросторней, чем комендатура. И народу тоже побольше. Сновали сотрудники, в коридорах толклись заявители, свидетели, потерпевшие. Периодически кого-то водили – задержанных или арестованных. Табличек рядом с кабинетами не было, зато на всех дверях имелись номера, где-то намалеванные краской, а где-то – сохранившиеся еще с довоенных времен металлические цифры.

Офицеры остановились перед искомой дверью и постучали. Услышав «Войдите!», они шагнули внутрь и оказались в небольшом светлом кабинете с большим окном. За столом сидел полноватый мужчина в милицейской форме, лет сорока пяти, с небольшими усиками. Увидев визитеров, он встал.

– Здравия желаем, товарищ полковник, – бодро доложил Николай.

– Вольно. – Полковник Семенчук добродушно улыбнулся и шагнул к ним навстречу. – Можно просто Иван Андреевич. Вы по какому делу, товарищи?

Майор и капитан показали удостоверения СМЕРШа.

– Понял, – сказал полковник. – От Кочетова?

– Так точно.

– Я же сказал, вольно. Хоть и мы в условиях, приближенных к армейским, но здесь не так все строго. Присаживайтесь.

Рябцев и Коновалов сели на стулья.

– Как вас зовут? – спросил Семенчук.

– Майор Коновалов Николай Андреевич.

– Капитан Рябцев Василий Иванович.

– Что ж, товарищи, приятно познакомиться. Кочетов мне обрисовал в двух словах вашу задачу, так что я в курсе и вашего задания, и вашей легенды. Это даже хорошо, что вы к нам приехали. Людей не хватает, а работы выше крыши.

– Будем рады помочь, – сказал Рябцев.

– Замечательно. Я определю вас к капитану Шишкину. Он у нас старший опергруппы. Мужик хороший, надежный. До войны работал в минском уголовном розыске, во время оккупации был командиром партизанского отряда. Я очень рад, что он к нам попал. Время неспокойное, преступность разгулялась. Чтобы угомонить всех уголовных элементов, надо много сил иметь.

Николай и Василий не могли читать мысли друг друга, однако сейчас они думали практически об одном и том же: справятся ли они? Да, работа у СМЕРШа была далеко не сахарной, и что только не приходилось им делать. Но служба в милиции была в новинку, и о ней офицеры знали по большей части из книжек да газетных статей и заметок. Да, ловят воров и бандитов – это знают все. Однако в милиции, как и в разведке, есть свои нюансы – в этом можно было не сомневаться.

Полковник словно бы уловил их опасения и ободряюще улыбнулся.

– Не волнуйтесь, справитесь, – сказал он. – И ребята у нас хорошие. Объяснят, расскажут, покажут. А может, вам и понравится у нас, насовсем к нам перейдете.

Николай тоже невольно улыбнулся. Да и Василий тоже как-то одобрительно качнул головой. Семенчук тем временем снял трубку стоящего на столе телефона и набрал номер. Спустя несколько секунд он сказал:

– Витя? Шишкин там на месте? Скажи, пусть зайдет ко мне прямо сейчас. Все, спасибо.

Меньше чем через минуту дверь кабинета открылась, и на пороге возник молодой нескладный мужчина лет тридцати с детским приятным лицом.

– Вызывали, Иван Андреевич? – осведомился он.

– Вызывал, Сережа. Вот, – Семенчук указал на офицеров, – принимай пополнение. Ребята с боевым опытом. Майор Коновалов Николай Андреевич и капитан Рябцев Василий Иванович. Из Москвы, по партийной линии к нам направили. Я с ними уже пообщался. Ребята хорошие, толковые. Да и вам подспорье.

– Это замечательно, товарищ полковник. А то вроде бы справляемся, но сами понимаете…

– Конечно, понимаю. Товарищи офицеры, – полковник повернулся к майору с капитаном, – позвольте представить вам старшего опергруппы капитана Шишкина Сергея Филипповича. Будете работать под его началом. Надеюсь, не разочаруетесь.

– Думаю, нет, – улыбнулся Коновалов. – Все мы люди боевые, общий язык найдем.

Краем глаза он заметил, как на лице Рябцева промелькнуло что-то похожее на улыбку.

– Я тоже так думаю, – согласился Шишкин.

– Вот и славно. Ладно, Сережа, введи товарищей в курс дела, познакомь их со всеми и обустрой на новом месте. А вам, товарищи, желаю успехов на новой службе.

Семенчук пожал руки Николаю и Василию. Капитан указал рукой на дверь.

– Пойдемте, – сказал он. – Покажу вам все, что требуется.

Кабинет, в котором работал Шишкин, был чуть просторнее, чем у Кочетова, но обстановка была более скудной. Капитан тут работал не один. Помимо его стола, стояли еще два.

– Вот тут мое рабочее место, – сказал милиционер. – Здесь еще двое ребят работают. А вы будете в соседнем кабинете, за стенкой.

– Большая у вас группа? – поинтересовался Рябцев.

– К сожалению, нет. Я и как раз те опера, что со мной сидят. А в том кабинете, где вы будете работать, сидели двое наших, но недавно, когда мы тут одну бандочку брали, их подстрелили. Леня в больнице, еще нескоро выйдет, а вот тезку моего, Сережку – наповал. – Шишкин невольно вздохнул. – Ладно, не будем о грустном. Идемте, я вам кабинет покажу. И с ребятами познакомлю, как появятся.

Второй кабинет оказался еще меньше. Пара письменных столов, скрипучие стулья, шкафчик.

– Как говорится, в тесноте, да не в обиде, – извиняющимся тоном сказал капитан.

– Ничего, – ответил Коновалов. – Мы к спартанским условиям привычные.

– Вот и славно. Пойдемте обратно ко мне, я вас введу в курс дела.

Они вернулись в кабинет старшего опергруппы.

– Вам ведь, как я понимаю, с розыском дел иметь не приходилось? – спросил милиционер.

Офицеры переглянулись.

– Да как сказать… – замялся Василий.

– А на фронте где служили?

– В разведке.

– Оба? – посмотрел на них Шишкин.

– Оба, – подтвердил Николай. – Правда, в разных частях.

– Неважно. Но это даже вам небольшое подспорье. Видите ли, у милиции свой фронт. И не во всем и не всегда военные методы могут пригодиться. Хотя не скрою, иногда и они помогают. Но не всегда. Да, тут порой, как в разведке, где-то придется действовать открыто, где-то тайно. Но знаете, что самое главное?

– Раскрыть преступление? – спросил капитан.

Старший опергруппы ему сразу понравился. Его лицо было открытое, располагающее. Даже маленькие глазки, с небольшой хитрецой, смотрели на визитеров вполне доброжелательно.

– Это, конечно, тоже важно, но нет. Попробуйте еще.

– Предотвратить? – предположил Коновалов.

– Верно, – улыбнулся Шишкин. – А это иногда сложнее, чем вора или убийцу поймать.

Вхождение в курс дела заняло немало времени. Под вечер появились и остальные оперативники. Новичков они приняли довольно радушно. Первый день Коновалов и Рябцев работали с бумагами – их озадачили подшивать дела, переписывать разные протоколы. Но Шишкин пообещал им, что долго они на этом не застрянут: преступники еще не все пойманы, а рук порой не хватает.

На квартиру они возвращались уже вечером. Над городом сгущались сумерки. Людей на улице было мало. Все, кто отработал свою смену, бежали по домам, к семьям. Перед уходом Шишкин предупредил офицеров, что может случиться внештатная ситуация (а именно так он называл неожиданно свалившуюся в ночные часы работу, вроде вызовов на происшествия и прочих случаев), тогда и их помощь может понадобиться. Коновалов сообщил ему адрес.

В квартире было темно и тихо. Хозяйка, видимо, уже легла спать, а может, просто сидела в своей комнате и занималась своими делами. Майор и капитан закрыли дверь и сели на кровати.

– Есть мысли? – коротко спросил Николай.

Рябцев вздохнул, помолчал и ответил:

– Сложно сказать. Времени мало, а искать немецких диверсантов нужно. Вот только как мы это сделаем на милицейской работе?

– Если честно, я сам об этом думал, – признался майор. – Надо еще будет выбрать время, съездить на места передач.

– Мне кажется, там уже все осмотрели.

– Так-то да, но чем черт не шутит? И надо бы этих полицаев задержанных допросить.

– Разве Кочетов их не успел допросить?

– Видимо, нет. Так что нам придется либо Шишкину рассказать, откуда мы, либо через его начальника Семенчука действовать.

– Знаете, – сказал Василий, – давайте отложим это до завтра. Утро вечера мудренее.

– Тоже правда. И, Вася, хватит мне выкать. Я ведь ненамного старше тебя по возрасту.

– Зато по званию старше, – пожал плечами капитан, но в полумраке освещенной крохотным огоньком свечи комнаты Коновалов заметил на его лице что-то похожее на добродушную ухмылку. И это подсказывало ему, что они сработаются и найдут общий язык.

Глава 2

Утром Коновалов и Рябцев отправились в управление милиции. Шишкин сказал, что в ближайшее время им сделают новые удостоверения, а также посоветовал сменить их военные гимнастерки на гражданскую одежду. К слову, сам капитан ходил в военных брюках, видавших виды поношенных ботинках, кургузом пиджачке и линялой рубашке.

– Вам когда-нибудь официальные допросы вести приходилось? – спросил он, когда офицеры занялись очередным, как выразился Рябцев, бумагомарательством.

– Как сказать… – замялся Коновалов. – «Языков» на фронте приходилось допрашивать.

– Ясно. Тогда ко мне в кабинет. Сейчас допрошу тут одного субчика. А вы посмотрите. Может, даже поучаствуете.

– А кого именно? – уточнил Василий.

– Да полицая одного. У нас тут сидят двое пойманных. Одного вчера вечером допросили, сейчас второго обработаем. А то их скоро должны увезти в Минск.

Николай припомнил, что накануне, когда они уходили, из-за закрытой двери кабинета Шишкина слышались оживленные голоса.

– Да мы с радостью, – сказал капитан.

– Вот и славненько. Коля, – старший опергруппы повернулся к майору, – у тебя, кажется, почерк неплохой?

– Да обычный, – пожал плечами Коновалов.

– Ну, все равно, не как курица лапой. Будешь писать протокол допроса. И сразу вам скажу, милицейский допрос имеет немножечко другую специфику. Одно дело «языки» и совсем другое – преступники.

Все трое вошли в кабинет к Шишкину. Других оперативников не было – уже разбежались по делам. К слову, сегодня утром капитан собрал их всех на планерку, где обрисовал текущую ситуацию и рассказал о том, что надо сделать. Николая и Василия, как новичков, оставили пока «в запасе», как выразился один из оперативников, Алексей. Старший опергруппы протянул майору протокол допроса. Офицеры сели за разные столы. Шишкин снял трубку телефона и пару раз крутанул диск.

– Толя, давай сюда второго, – бросил он. – Сейчас приведут нашего пойманного воробья.

– Полицай, значит? – переспросил Рябцев.

– Да. Не поверите, даже свою повязочку не выкинул.

– А что вообще собой представляет? – поинтересовался майор.

– Шантрапа, самая что ни на есть, – усмехнулся Шишкин. – До войны был так, шаляй-валяй. Учился в каком-то училище, вечно отирался в сомнительных компаниях. А как немцы пришли, подался к ним на службу. Мол, и при деньгах, и при харчах. Вещичками расстрелянных не брезговал – втихаря от «хозяев» таскал и менял на водку, папиросы и жратву.

– А сам участвовал? – спросил Рябцев и пояснил: – В расстрелах.

– Было. Но, с его слов, пару раз по пьяни. А когда наши пришли и немцев вышибли, подался к бандитам. Мы несколько дней назад банду приземлили, вот этот Гринько – такая у него фамилия – у них и околачивался. Сначала пытался выдать себя за блатного, так его же дружки его и сдали. Всю подноготную выложили, кто он и с чем его едят. Еще попутно пытались на него большинство своих делишек спихнуть, мол, полицай бывший, с него и весь спрос. Но мы разобрались. Уж какой бы сволочью ни был Гринько и чего бы ему ни светило, негоже на него чужие грехи вешать. Каждый за свое должен сам ответить.

– И то верно, – согласился капитан.

Дежурный ввел в кабинет молодого потрепанного мужчину. Тот как-то безучастно смотрел на всех и все, будто ему абсолютно безразлично, что с ним происходит и что с ним будет дальше. Но Коновалов чувствовал, что это равнодушие отчасти было показным: арестованный Гринько прекрасно знал, что его ждет. А его в самом лучшем случае ожидал тюремный срок, притом немалый.

– Садись. – Шишкин указал на стул.

Мужчина сел.

– Ну, Тимофей, рассказывай о своих подвигах, – приветливо предложил капитан.

– Я ведь уже рассказывал. – Арестованный слегка удивленно посмотрел на него.

– Не все рассказал, друг любезный. Во время нашей прошлой беседы ты был изрядно пьян и корчил из себя чуть ли не вора в законе. Удивительно, как ты вообще в таком состоянии на дело пошел. Поэтому и разговор у нас тогда вышел недолгий. Так что давай еще раз все по порядку, да с подробностями.

Гринько пожал плечами и начал говорить. Собственно, его история не сильно отличалась от биографий его, так сказать, собратьев по сомнительному ремеслу. Когда пришли немцы, его закадычный приятель, который сразу пошел служить оккупантам, уговорил его тоже податься в полицаи. Разумеется, не по идейным соображениям, а с целью наживы да прочей личной выгоды. Правда, выгоду пришлось отрабатывать, в том числе и кровавыми делами. Про них мужчина говорил словно бы через силу, хотя про остальное рассказывал совершенно спокойно: и про краденые драгоценности, и про облавы на партизан, и про то, как они наводили ужас на один из поселков под Липенем, когда устраивали пьяный кураж, и про то, как после ухода немцев оказался в банде. Бандиты, к слову, особо и порезвиться не успели: ограбили магазин да склад, убив сторожа, после чего гуляли на наворованное и планировали следующее дело, которое тоже бы провернули, если бы их вовремя не поймали милиционеры.

Офицеры внимательно выслушали рассказ бывшего полицая. Майор попутно умудрялся еще и писать протокол. Шишкин ему задавал уточняющие вопросы, но они в основном касались его преступлений в банде. Лишь когда Гринько замолчал, старший опергруппы посмотрел на Николая и Василия и кивнул, мол, можете задать ему вопросы, если хотите.

Немого помолчав, Коновалов спросил:

– И много вас к бандитам подалось? Я имею в виду, полицаев, немецких прислужников?

Арестованный пожал плечами.

– Про всех не знаю. Но многие.

– А из тех, кто не остался?

– Ушли не многие. – Мужчина назвал несколько имен и фамилий. – Остальные остались здесь. Но большинство арестовано, как я слышал.

– А те, кто не ушел и не арестован?

– Таких, может, человека два-три. Паша Милинчук собирался куда-то на Волгу уйти, там схорониться. Вроде как родня у него там. Андрей Ступов оставался, но я не знаю, где он. По слухам, тоже с какой-то бандой спутался. И еще Митька, фамилии не знаю. Когда уже город освободили, я его как-то мельком видел на местном рынке. Но он быстро прошел и исчез в толпе.

– Кем все эти люди были при немцах?

– Милинчук и Ступов, как и я, в полиции служили. А Митька был… – Гринько сморщился и пощелкал пальцами. – Кем-то вроде конторщика.

– И все подались в банды?

– Наверно. Я же сказал, что про всех не знаю. Как немцы ушли, так мало кого видел.

У Коновалова вертелись на языке довольно важные вопросы, но задавать он их не стал, так как было необходимо поддерживать легенду. А чем объяснишь интерес сотрудника милиции (пусть и не совсем настоящего) к администрации оккупантов и всех их холуям? Ему приходилось мысленно изворачиваться и обдумывать свои вопросы.

Зато Василий, похоже, такими размышлениями себя не мучил. Потому что просто взял и спросил:

– Тимофей Данилович, вы знали всех в Липене, кто служил немцам?

Гринько призадумался.

– Да, пожалуй, всех, – ответил он.

– Я имею в виду не только полицаев. Бургомистр, чиновники…

– Да, я их тоже знал. Липень не очень большой город.

– Ну, про полицаев мы услышали. А что вы скажете о тех, кто повыше вас рангом был?

– Бургомистр, как я слышал, ушел на запад. Он и его помощник. Да, почитай, все, кто в высоких чинах ходил.

– А немцы оставляли здесь кого-то из прислужников или из своих?

Бывший полицай помолчал, потом потер подбородок.

– Не знаю, – сказал он. – Правда, не знаю.

– А могли?

– Может, и могли. Но уж точно не меня. – Мужчина невольно усмехнулся.

– У меня больше нет вопросов, – сказал капитан.

Когда арестованного увели, офицеры переглянулись. Шишкин улыбнулся:

– Да, ребята, фронтовое прошлое разведчиков из вас так и прет. Сразу начали с места в карьер: кто служил немцам, кто ушел, кто остался… Нет, я не в претензии, это тоже информация важная и нужная, но мы-то с вами уголовный розыск, а не политический.

– Виноват, – потупился Рябцев.

– Ладно, я же сказал, ничего страшного. Тут не сегодня-завтра мы еще одну шайку собираемся накрыть. Прячется в деревеньке под Липенем. «Хаза» у них там. Место сбора то бишь. А ребятишки посерьезнее этих будут. С оружием. Так что будьте наготове, вас тоже привлечем.

– Это мы завсегда, – оживился капитан.

– Да, вот тут ваши боевые навыки могут сгодиться. В общем, для первого раза неплохо. Но вы еще имейте в виду, что те, кого вы в будущем будете допрашивать, тоже люди разные. Есть такие матерые персонажи, что за пятак не купишь. Одно дело – мелочь, вроде этого Гринько или каких-нибудь воришек-беспризорников. А другое дело – люди, имеющие за плечами не одну «ходку».

– «Ходку»? – переспросил Николай.

– Тюремный срок, – пояснил Шишкин. – То есть неоднократно судимые. Или отъявленные негодяи, которые и брата, и свата, и мать родную не пожалеют. На таких может быть сколько угодно крови, а они будут стоять в «отказе» – не будут сознаваться в содеянном, так как им все равно «вышка» светит. Даже если все улики и доказательства против них. Преступники – тоже народец разный, хотя цель у них у всех одна. Нажива. Прикарманить все, что имеет ценность.

– Поняли.

После разговора офицеры вышли из кабинета старшего. Капитан свернул в сторону лестницы и проследовал на улицу. Майор отправился за ним. У крыльца Василий достал помятую пачку папирос и закурил, хотя перекуры на рабочем месте не возбранялись.

– Что думаешь, Вася? – спросил Николай.

Тот пожал плечами.

– Надо в других местах искать. Но этот полицай верно заметил: если бы немцы оставили кого-то для связи или еще для чего-то, то уж явно не этих придурков.

– Согласен. Он упомянул имя конторщика. Митя. Стало быть, Дмитрий.

– Думаете, он?

Коновалов удержался от того, чтобы не поморщиться. Капитан снова назвал его на «вы», несмотря на вчерашнее предложение отбросить всякий официоз и прочие условности. По-прежнему держал дистанцию. Или ему сложно было так быстро перейти на «ты», кто знает. Где-то майор его понимал. Даже если посмотреть со стороны, то они двое представляли собой разительный контраст: худощавый, интеллигентный Николай и плотно сбитый, простоватый с виду Василий. Как городской хлыщ и деревенщина.

– Пока не знаю, – ответил Коновалов. – Надо бы установить и проверить этого Дмитрия. Хотя конторщик… Не самая высокая должность. Если бы какой-нибудь чин в администрации, притом не последнего ранга, – еще куда ни шло.

– Так-то да, – согласился Рябцев.

– Надо бы как-нибудь выбрать время и зайти к Кочетову. Посмотреть список всех, кто был на службе у немцев. Не только полицаев.

– Максимов же рассказывал о них, – слегка удивился капитан. – Бургомистр Пашкевич, его зам Коваль…

– Все верно, но я бы просмотрел еще раз. Чтобы знать, от чего отталкиваться.

В комендатуру они попали только вечером. Во второй половине дня им пришлось отправиться на обыск: в квартире у местной жительницы организовали переделку и скупку краденых вещей. Сама хозяйка – нестарая, но потрепанная жизнью дамочка, скривив лицо, смотрела на действия оперативников. Николаю доверили писать протокол и составлять опись изъятых вещей. Когда во время обыска милиционеры извлекли из подушки золотые украшения, хозяйка заверещала тонким визгливым голосом, что это драгоценности ее матери, припрятанные на черный день, что ее оставляют без куска хлеба…

– Заткнись, дура! – неожиданно рявкнул Василий.

Женщина оборвала свой визг на полуслове и ошарашенно посмотрела на Рябцева. Оперативники тем временем упаковали изъятое и сопроводили дамочку в машину.