Цвет крови. Блуждающий разум E-Book

Алексей Калугин

• Herausgeber: ЭКСМО
• Kategorie: Fantasy und Science-Fiction
• Serie: Абсолютное оружие. Алексей Калугин
• Sprache: Russisch
• Veröffentlichungsjahr: 2024

Seitenzahl: 401

Beschreibung

Проблема альтеров кажется неразрешимой, поскольку те, кто в силах ее решить, не признают иных методов, кроме силовых. По мнению властей, хороший альтер — это альтер, запертый в спецпансионате. Напряженность во взаимоотношениях людей и альтеров создает взрывоопасную ситуацию. И именно в этот момент в игру вступает Мастер — легендарный альтер, о котором говорят, что для него не существует ничего невозможного. Но каковы его цели, пока не знает никто. А в довершение всего невесть откуда появляются дикие альтеры — одержимые жаждой крови существа, чьи животные инстинкты возобладали над человеческим разумом...

Leseprobe

Алексей Александрович Калугин Цвет крови. Блуждающий разум

© Калугин А.А., 2017

© Оформление. ООО «Издательство «Э», 2017

* * *

Вино прокисло жизни.

Уильям Шекспир

Пролог

Охранник поднял воротник и прижался ухом к искусственному меху. Он хоть и искусственный, а все равно мягкий, приятный. И даже вроде как теплый.

Охранник прошелся вдоль ворот. Мороз – минус двадцать три. Снег под ногами тихонько поскрипывает. Здесь никто не посыпает дороги реагентом неизвестного состава, из-за которого снег превращается в слякотное месиво, скользкое, как раскатанная ледяная корка. Здесь все чисто и натурально. Три раза в день по дорожке, тянущейся через лесополосу, проезжает импортный снегоуборщик, похожий на чудного робота из «Звездных войн». От шоссе до ворот пансионата. Снег летит на обочину, а позади снегоуборщика остается чистый асфальт. Англичане свои хваленые лужайки ежедневно подстригают. А нам приходится три раза в день снег убирать, чтобы дороги чистыми были. Ну что тут поделаешь – климат такой. Зато никакого реагента, разъедающего подошвы сапог.

Охранник остановился на середине дороги, поправил ремень закинутого за спину автомата и повернулся в сторону охраняемого объекта.

Вход на объект закрывали кованые двустворчатые ворота. На каждой створке – причудливый вензель, похожий на строчную букву «в», вписанную в вытянутый по вертикали овал, образованный линией, вытащенной из нижнего хвостика буквы. По верху – пики. С виду ворота кажутся легкими, выполняющими скорее декоративную функцию, нежели защищающими объект от несанкционированного проникновения. Однако высадить их можно разве что танком. Охранник видел, как эти ворота проверяли на прочность. Створки даже не качнулись, когда их на полной скорости протаранил «мерс». Зато вертикальные перекладины сантиметров на тридцать врезались в капот машины. Чтобы оттащить ее, пришлось тягач подгонять. Так что единственный проход на территорию пансионата – через дежурку, что слева от ворот. С виду дежурка тоже похожа на декоративную пристройку, но на самом деле укреплена так, что способна выдержать многочасовую осаду. Охраннику в дежурке достаточно кнопку нажать, чтобы заблокировать дверь и опустить на окна стальные щиты с узкими прорезями бойниц.

За воротами – заметенный снегом парк с разбегающимися в стороны тропинками. Деревья стоят голые, теплолюбивые кусты укрыты специальной полимерной пленкой, клумбы и цветочные гряды засыпаны кое-где проглядывающей из-под снега цветной стружкой. По тропинкам сада курсируют трое охранников. Охранник у ворот видел только одного своего коллегу. Но двое других тоже находились где-то неподалеку. Они прохаживаются по дорожкам парка даже ночью, при свете фонарей.

После того как из пансионата сбежали семеро альтеров, служба охраны объекта была реорганизована. На деле это означало, что полетело несколько сановных голов. Охранная компания, обеспечивавшая безопасность на объекте «Пансионат номер сорок пять», была ликвидирована. А охранники, которым в ту ночь не повезло оказаться на посту, теперь несут службу где-то о-очень далеко. Так далеко, что даже название этого места мало кто знает. А кто знает, тот предпочитает не вспоминать. Ходят слухи, что даже директор фирмы, устанавливавшей на объекте систему видеонаблюдения, не по миру пошел, а сел, всерьез и надолго. У нас всегда так – порядок начинают наводить только после того, как жареный петух свое дело сделает.

Три человека возле главных и единственных ворот. Один – на улице, двое – в дежурке. Трое расхаживают по тропинкам парка. Трое – у входа в здание, что на другом конце парка. Еще двое патрулируют периметр с внешней стороны. Все при оружии. Все в полной боевой готовности. Непонятно только, что они сейчас охраняют, если в пансионате ни единого альтера? А из всего персонала остался один врач. И тот непонятно чем там занимается. Хотя, конечно, понимания от охранников никто и не требует. У них другая задача.

Охранник наклонил голову в другую сторону, чтобы спрятать в воротник правое ухо. Мороз, конечно, не такой уж сильный, чтобы уши отморозить, но почему бы не погреть, если есть возможность.

Если честно, то, даже несмотря на постоянные проверки и надоедливые инструктажи, работа на объекте «Пансионат номер сорок пять» – лучшая из всех, что у него были. Тишина, покой, отличная кормежка и свежий лесной воздух – чего еще может пожелать охранник? Летом так и вовсе будет благодать. Пансионат находится в стороне от проезжих трасс и общественных зон отдыха, так что случайных прохожих и уж тем более машин здесь и в помине не бывает. Местные знают, что здесь находится режимный, охраняемый объект, который, от греха подальше, лучше стороной обойти. Для совсем уж тупых повсюду развешаны пугающие таблички: «Объект находится под охраной. Вход строго по пропускам. За нарушение – уголовная ответственность». Ну и кто после такого сюда сунется?

Охранник на парковой дорожке поднятой рукой поприветствовал коллегу по другую сторону ворот. Ответив ему тем же жестом, охранник у ворот посмотрел на часы. Еще двадцать минут – и можно будет зайти в дежурку, чтобы выпить горячего чая с королевским сэндвичем. Хлеб он намажет кетчупом, положит на него толстый кусок ветчины, два колечка салями, дольку лука, листик салата, ломтик мааздама, сверху смажет майонезом и накроет еще одним кусочком хлеба. Сказка, а не сэндвич!

Привычным движением поправив автоматный ремень, охранник повернулся к воротам спиной. И тихо присвистнул от удивления.

По снежной целине бодро топал странный тип, вышедший не иначе как из лесополосы. На нем были оранжевый строительный комбинезон и синяя пластиковая каска на голове. В руке он держал предмет, здорово смахивающий на сетку-авоську, какую в былые времена все сознательные граждане страны советов всегда носили в кармане, на случай, если вдруг в соседнем магазине что-нибудь «выкинут».

Увидев, что охранник смотрит на него, человек помахал рукой.

Охранник беззвучно выругался. Такой хороший день – без ветра, солнечный. Снег так и искрится, будто алмазной пылью посыпан. В дежурке его ждут чай и королевский сэндвич. Все здорово! Просто замечательно! Так нет же, принесла нелегкая какого-то чудилу. Который совершенно конкретно направлялся к воротам охраняемого объекта.

Не отводя взгляда от человека в оранжевом комбинезоне, охранник боком подошел к дежурке и пару раз стукнул кулаком в дверь.

Дверь приоткрылась.

– Чего? – выглянул из дежурки охранник с рыжими, как огонь, волосами и россыпью крупных веснушек по всему лицу.

– Смотри. – Охранник у ворот указал на гостя.

Рыжий хмыкнул и скрылся за дверью.

Почти сразу дверь широко распахнулась. Из дежурки выбежали оба находившиеся там охранника, рыжий и чернявый, в накинутых на плечи короткополых тулупах. Чернявый держал в руке половину бутерброда с колбасой, который он ел, когда рыжий сообщил ему о готовящемся вторжении на охраняемую территорию.

Едва взглянув на идущего по снегу человека, чернявый тотчас вынес вердикт:

– Придурок какой-то, – и откусил кусок хлеба с маслом и колбасой.

– Он вроде босой, – не очень уверенно произнес охранник у ворот.

Рыжий достал из кармана маленький бинокль и приложил его к глазам.

– Точно – босой, – подтвердил он.

– Точно – псих, – утвердил свой первоначальный диагноз чернявый и сунул в рот последний кусок бутерброда.

– Останови его, – сказал рыжий охраннику у ворот.

– Как? – не понял тот.

– Вели ему остановиться.

Охранник сделал шаг вперед.

– Эй! Вы, там! – Для убедительности он поднял руку. – Приказываю остановиться! Вы находитесь в охраняемой зоне!

Человек, шедший босиком по снегу, в ответ снова помахал рукой. Но даже не замедлил шаг.

– Может, он глухой? – предположил чернявый.

– Все равно придется оформлять задержание, – уныло протянул рыжий.

Оформлять задержание – это значит заполнять ворох бумаг, никому не нужных, но требуемых протоколом.

– Стой, тебе говорят! – снова крикнул охранник.

На этот раз он для убедительности выдернул из-за спины автомат.

– Может, позвать доктора, что в пансионате живет? – усмехнулся чернявый.

– Он по альтерам специалист, а не по психам, – ответил рыжий.

– Что делать будем? – спросил тот, что с автоматом.

– Ну если он сам этого хочет. – Рыжий выдернул из кармана наручники и ловко крутанул их на пальце. – Пойдем навстречу пожеланиям трудящихся!

Человек в оранжевом комбинезоне и синей каске остановился в трех шагах от охранников. Он действительно был босой. Комбинезон на нем был далеко не новый, в пятнах смазки и с дыркой на правом колене. В авоське у него лежали несколько пластиковых пакетов, заполненных какой-то темной жидкостью, и одна толстая книга. Человек был ростом невысок и неказист. Лицо его казалось похожим на тысячу лиц, которые видишь в толпе и тут же, проходя мимо, забываешь. Но взгляд у него был настолько уверенный, что охранникам даже как-то не по себе стало. Казалось, что этот псих босой видит их всех насквозь, знает всю их подноготную.

– Здравствуйте, – простым, обыденным тоном произнес незнакомец.

– Привет, – недовольно кивнул чернявый.

Остальные вообще никак не ответили на приветствие.

– Я не псих, – сказал незнакомец.

– Оно и видно, – криво усмехнулся рыжий.

– Что у тебя в сетке? – спросил чернявый.

– Книга. «Улисс» Джеймса Джойса.

– А что за пакеты?

– Гемаконы. В них хранят донорскую кровь.

– Где ты их взял?

– Вам это действительно интересно?

– Так, давайте по существу, – вмешался в разговор тот, что с автоматом. – Раз ты с книжкой гуляешь, значит, читать умеешь?

– Да, умею, – подтвердил босоногий.

– Таблички видел? О том, что территория охраняется?

– Видел, – не стал отпираться незнакомец.

– Зачем тогда пришел?

– Мне нужно в пансионат. – Незнакомец взглядом указал за ворота.

– Зачем? – повторил свой вопрос охранник.

– Меня ждет доктор Карцев.

Охранники переглянулись.

– Это тот самый врач, что живет в пансионате, – подтвердил босоногий.

– Мы не знаем, как его зовут, – качнул головой чернявый.

– Вам и не положено это знать, – едва заметно улыбнулся незнакомец. – Вы должны охранять территорию.

– Вот этим мы сейчас и займемся. – Рыжий показал незнакомцу наручники. – Брось на землю свою сумку, повернись ко мне спиной и заведи руки за спину.

– Во-первых, я не вижу земли, – сказал босоногий.

– Значит, бросай на снег.

– Во-вторых, ты не сможешь надеть на меня наручники.

– Это почему же? – с любопытством прищурился рыжий.

– Можно сказать, что я не в твоей власти. Или что это не в твоих силах. Что тебе больше нравится?

– Ладно, кончай болтать! – повысил голос рыжий. – Делай, что тебе велят!

– Я всего лишь попросил вас проводить меня в пансионат, – обескураженно покачал головой босоногий. – Неужели это так трудно сделать?

Рыжий коротко кивнул чернявому:

– Берем его.

И они разом кинулись на незнакомца.

Тот даже с места не двинулся. Он лишь вскинул свободную руку и быстро коснулся ладонью лба первым оказавшегося рядом с ним чернявого. И только после этого сделал шаг в сторону. Согнувшись в поясе, чернявый резко подался вперед, пробежал по инерции еще два шага и упал, зарывшись лицом в снег.

– Ах ты!..

Рыжему показалось, что незнакомец ударом сбил его приятеля с ног. Он перехватил наручники всей пятерней и размахнулся, чтобы ударить противника в висок.

Но босоногий удивительно легко ушел от удара. Не делая лишних движений, он двигался так, будто точно знал, что сделает в следующий момент каждый из охранников. Развернувшись на пятке, он толкнул вверх направленный на него ствол автомата и быстро провел кончиками пальцев по лбу автоматчика. На лице охранника появилось выражение крайнего удивления, которое тут же превратилось в маску полнейшей безмятежности. Охранник попытался сделать шаг, но потерял равновесие и упал. Сначала на зад, а затем и на спину. Да так и остался лежать, держа в одной руке автомат и пялясь в небеса пустым, бессмысленным взором.

Видя, что дело приобретает совсем уж дурной оборот, рыжий бросил наручники и выдернул из кобуры пистолет.

– На колени! – крикнул он срывающимся голосом. – Быстро! Или я буду стрелять!

Незнакомец посмотрел на «кольт» в руках охранника и улыбнулся.

– Как ты думаешь, я сумею поймать пулю?

Глядя на невозмутимо спокойное лицо незнакомца, рыжий охранник невольно попятился.

А незнакомец сделал шаг вперед.

И тогда охранник надавил на спусковой крючок.

Раздался приглушенный хлопок. Облачко серого порохового дыма вылетело из ствола пистолета.

В ту же секунду, а может, за миг до этого, незнакомец взмахнул перед собой ладонью. Как будто хотел поймать надоедливую муху. Только какие мухи зимой?

На миг все вокруг будто замерло. Звуки словно застыли в морозном воздухе. Рука охранника, в которой он держал пистолет, как будто одеревенела. Он не мог ее ни вверх поднять, ни вниз опустить. Так и держал перед собой, глядя на обволакивающий ствол дымок.

Затем незнакомец протянул вперед сжатую в кулак руку и раскинул пальцы в стороны.

На ладони лежала пуля.

Босоногий подкинул пулю, поймал ее двумя пальцами и сразу, продолжая начатое движение кисти руки, кинул ее рыжему в лоб.

На лице охранника появилось идиотски счастливое выражение. Ноги его подкосились. Он упал на колени, завалился набок, да так и остался лежать с подвернутой за спину рукой и поджатыми к животу коленями.

Даже не взглянув на него, босоногий закинул на плечо авоську с книгой и, насвистывая негромко что-то из Боуи, зашагал в сторону дежурки.

Щелкнув пальцами, он разблокировал турникет, прошел на другую сторону и вышел в парк.

Встревоженные звуком выстрела, к воротам бежали двое охранников, патрулировавших парк. На человека в оранжевом комбинезоне и синей каске, идущего им навстречу, охранники даже не взглянули. Они были всего лишь люди и не могли видеть Мастера, если он сам того не хотел.

Мастер протянул руку и двумя пальцами легко мазнул по щеке пробегавшего рядом с ним охранника. Тот будто споткнулся на бегу, резко подался всем корпусом вперед, пробежал по инерции еще два шага и упал, раскинув руки в стороны.

Второго охранника, удивленно уставившегося на своего товарища, Мастер погладил по плечу. И тот тоже осел в снег.

Третий охранник стоял на пересечении пяти тропинок. Он словно выбирал, по какой из них ему направиться. Мастер облегчил ему выбор. Он коснулся пальцем пуговицы на тулупе охранника, после чего переступил через его тело и пошел дальше.

В стенах этого пансионата Мастер провел двадцать лет и два месяца. За все это время он лишь однажды видел парк – когда вместе с другими альтерами убегал из пансионата. Но тогда была ночь. В свете выставленных вдоль тропинок фонарей парк выглядел завораживающе таинственным. Казалось, достаточно ступить на одну из его тропинок, чтобы навеки затеряться среди причин, пространств, времен. При свете дня сад был прекрасен. Даже несмотря на то что деревья стояли голые, кусты были укрыты полимерными пленками, и только три цвета заполняли пространство вокруг: белый и черный внизу, пронзительно-голубой сверху. Тишина, покой и умиротворение царили вокруг.

Мир был не просто хорош, а совершенен. В нем нельзя было ничего менять. Каждая деталь находилась на своем месте. Все было полно значения и смысла. Никогда еще Мастер не чувствовал подобного умиротворения. Он даже решил не трогать охранников возле корпуса. Но они сами все испортили. Выскочили с разных сторон, направили на него стволы автоматов и стали требовать, чтобы он бросил авоську на снег, убрал руки за голову и встал на колени. Для начала им бы следовало подумать, как ему удалось дойти до основного корпуса, миновав всех, кто находился у него на пути. Они же предпочли не думать, а действовать.

Люди все-таки невообразимо примитивны.

Глава 1 Ловчий

Шарков просматривал фотографии, отобранные универсальной поисковой системой «Кайзер» по признакам внешней схожести с воплощенным альтером в кожаной куртке и бандане, которого он уже третий месяц пытался отыскать. Доступ к УПС «Кайзер» ему предоставил куратор Бапиков. Прежде Игорь даже не знал о существовании поисковой системы, умеющей сводить воедино всю информацию обо всех жителях страны, полученную из самых разных источников, начиная с использования проездных билетов, пропусков и банковских карточек и заканчивая видеосъемкой со всех работающих камер наблюдения. Да только толку в этом было мало. На всех имеющихся фотографиях лицо альтера было похоже на глубокий мазок пальцем по сырой краске.

Единственный вывод, который удалось сделать на основании полученных данных: альтер много путешествовал. Но в его перемещениях по стране не наблюдалось никакой упорядоченности. Сопоставив точки обнаружения альтера, автоматическая система локализации «Кайзера» пришла к выводу, что его постоянным местом пребывания является Москва. Но об этом Шарков и сам догадывался. Более точно обозначить возможное местонахождение альтера системе не удалось.

Кредитками альтер никогда не пользовался. Зато других документов у него, судя по всему, было в избытке. Билеты на поезд или самолет он заказывал через Интернет, всякий раз на новое имя. Шарков решил было, что за это можно зацепиться. Не так много специалистов, способных сделать качественный поддельный документ. И никто из них не станет работать с незнакомым человеком. Значит, можно было попытаться выйти на альтера через них. Но, когда Шарков поделился своими соображениями с Бапиковым, тот сказал, что все это ерунда.

– Ты внимательно читал материалы по кунгурскому инциденту? – поинтересовался Бапиков.

– Разумеется. – Шаркова даже обидел такой вопрос.

– И каким же документом воспользовался там наш альтер?

– Он показал охраннику удостоверение полковника из подразделения «О».

– Теперь прикинь, какой вменяемый специалист возьмется за подделку удостоверения офицера из подразделения «О»? Он прекрасно знает, что, как только всплывет хотя бы один поддельный документ любого из подразделений, имеющих хоть какое-то отношение к проекту «Вечность», поднимется такая волна, что мало никому не покажется. Изготовителя фальшивки найдут чего бы это ни стоило и устроят такую публичную порку, чтобы впредь никому не повадно было заниматься подобными делами. Ни за какие деньги.

– Выходит, охранник из кунгурской поликлиники соврал?

– Нет, он действительно видел удостоверение полковника из подразделения «О». Хотя на самом деле никакого удостоверения не было. Некоторые воплощенные альтеры обладают уникальными способностями к суггестии. Он может показать тебе фотографию Мерилин Монро и убедить, что это портрет спин-протектора.

– Выходит, документов, по которым он оформлял билеты, на самом деле не существует?

– Точно, – кивнул Бапиков. – Ищи другие зацепки.

Шарков искал. Но чем больше он ломал голову над этим делом, тем очевиднее становилось, что с помощью обычных оперативно-разыскных мер до воплощенного альтера не добраться. Обладая поистине нечеловеческими способностями, альтер легко обходил ловушки, в которые попадали тривиальные преступники. Он был хитрее, быстрее и изворотливее всех, с кем прежде приходилось иметь дело старшему лейтенанту Шаркову. Что мог придумать ловчий, если даже «Кайзер», перелопатив кучу информации, не смог и близко подобраться к этому чертову альтеру?

Но сдаваться Шарков не собирался. Ловчий делает свое дело, выполняя точные, доведенные до автоматизма действия. Одно за другим. В определенной раз и навсегда последовательности. То, чем занимался Шарков сейчас, было похоже на добычу золота самым что ни на есть кустарным способом – с помощью тазика с водой. Тут важен был не только и, может быть, даже не столько точный расчет, сколько кропотливость и систематичность, а также случай и удача. Шарков бы и сам посмеялся, скажи ему кто об этом полгода назад. Но теперь он методично, снова и снова, перебирал все имеющиеся факты, к большинству которых получил доступ лишь благодаря Бапикову. Систематизировал, сопоставлял, отбраковывал, искал связи. Неуловимый альтер превратился для него в идею фикс. Стал вызовом, приняв который Шарков уже не мог пойти на попятную. Он вел охоту на хитрого и опасного зверя, на самого опасного хищника из всех, что когда-либо существовали на Земле. Изощренный человеческий разум, помноженный на сверхчеловеческие способности, делал его неуязвимым. Но то, что альтер, скорее всего, и сам верил в собственную неуязвимость, рано или поздно должно было привести его к ошибке. Пусть не к серьезной ошибке, а к крошечному просчету. Задача же Шаркова заключалась в том, чтобы заметить эту золотую крупинку среди взбаламученного водой песка.

Но была и другая причина, по которой Шарков изнурял себя работой. Календарь отсчитывал один день за другим, а от злополучного альтера из пансионата номер сорок пять, которого они с Карцевым заслали в логово вольных альтеров, не было никаких вестей. Ежели он так и не объявится, то первыми полетят с плеч головы доктора Карцева и старшего лейтенанта Шаркова. И пусть это только фигуральное выражение, можно было не сомневаться в том, что дальнейшая их жизнь будет суровой, как зима в Сибири, и безрадостной, как будни золотаря при дизентерийном бараке.

Во время работы об этом можно было почти забыть. Ну или притвориться, что забыл. Мол, я здесь весь такой, в делах, мне воплощенного альтера поймать надо, а до прочего мне и дела нет.

Чтобы отвлечься, Шарков набрал в поисковой строке «Кайзера» имя: «Юлия Алексеевна Левченко. Место нахождения».

«Кайзер» тут же указал точку на карте и выбросил ярлык: «Пансионат № 1».

Ну, значит, Юлию не вышибли с работы – уже хорошо.

Впрочем, куратор ясно дал понять, что все решения по организаторам побега альтеров из пансионата номер сорок пять будут приняты после того, как станет ясно, сработала их затея или нет. Карцев рассчитывал, что специально подготовленный им альтер вернется через две-три недели. Прошел месяц – альтер не возвращался. Шарков надежду не терял. Потому что иначе вообще ничего не останется.

Шаркову очень хотелось поговорить с доктором Карцевым. Он предполагал, что у Виктора могли иметься какие-то соображения насчет того, почему задерживается альтер. Он ведь не только знал его лично, но и программировал его сознание. Однако делать это было нельзя. За каждым шагом Шаркова внимательно наблюдали. Каждый его чих оценивался специалистами. Понятия не имея, как будет расценен его звонок Карцеву, Игорь решил, что лучше вообще не давать наблюдателям никакой лишней информации к размышлению. Поэтому все рабочее время он сидел в крошечной комнатушке, что ему выделили, и усердно трудился. Ну, или делал вид, что трудится.

Рядом с именем Юлии Шарков ввел новый запрос: «Родители».

«Мать: Левченко (Самусина) Татьяна Андреевна.

62 года.

Место рождения – Москва.

Образование – высшее.

Окончила Педагогический институт.

Специальность – преподаватель биологии и химии.

В настоящее время – домохозяйка».

«Отец: Левченко Алексей Игоревич.

65 лет.

Место рождения – Москва.

Образование – высшее.

Окончил – (пробел).

Специальность – (пробел).

Место работы – Подразделение «М».

Шарков кликнул по имени Юлиного отца, чтобы получить развернутую информацию о нем. Но в ответ на экране загорелась красная предупреждающая надпись:

«ДОСТУП ПЕРВОГО КРУГА!!!

ВВЕДИТЕ СВОЙ ЛИЧНЫЙ ИДЕНТИФИКАЦИОННЫЙ НОМЕР!!!»

Дабы не вступать в спор с глупой машиной, Шарков нажал кнопку отмены команды.

Откинувшись на спинку стула, Шарков уставился на голую стену напротив. Светло-серый цвет успокаивал и давал глазам отдохнуть.

Несмотря на крошечный размер, комната гордо именовалась кабинетом. Интересно, кто сидел в этой комнатке до него?

На самом деле Игорю было не очень-то интересно это знать. Просто надо было на что-то отвлечься. Юлия, помнится, говорила, что читает стихи, когда хочет развеяться. Шарков поэзию не любил. Или – не понимал. Разницы, в принципе, никакой. Поэтому, для того чтобы отвлечься, он думал о всякой ерунде.

Комната, которая теперь была его кабинетом, располагалась в глубине коридора, тянущегося вдоль кабинета руководителя подразделения «О» и сворачивающего направо прямо за ним. Прежде Шарков даже не подозревал о существовании этого закутка. Дверь кабинета Джамалова всегда была конечным пунктом его похода по коридору. Но если комната имелась, значит, кто-то непременно должен был ее занимать. В госучреждениях так принято. Тут иначе нельзя.

Шарков снова перевел взгляд на экран компьютера, на котором разместились четыре разноцветные круговые диаграммы. Две наглядно демонстрировали распределение посещаемости официально не существующего, а потому – заблокированного сайта alter.ru в зависимости от региона и дня недели. Две другие отображали возрастной и гендерный статус посетителей того же сайта. Не доверяя тем данным, что указывали сами посетители, «Кайзер» делал собственные выводы о возрасте и половой принадлежности пользователей, основываясь на характере их записей. Шарков и сам пока не знал, зачем ему нужна эта информация. С одной стороны, могла пригодиться, с другой – он тестировал возможности «Кайзера», которые казались безграничными, но в то же время не имеющими практического применения. Быть может, потому, что Игорь пока не научился в полной мере использовать все возможности поисковой системы.

В дверь деликатно постучали.

Привычным движением Шарков выключил экран.

– Войдите.

Дверь чуть приоткрылась, и в комнату заглянул посыльный.

– Разрешите, товарищ старший лейтенант?

– Давай, – махнул рукой Шарков.

Посыльный вошел в комнату и аккуратно прикрыл за собой дверь. Молодой совсем парень, лет двадцать, не больше. Худой, долговязый. Лицо в мелких оспинах и прыщах. Одет в простой темно-синий костюм с белой рубашкой. Галстук в черно-золотую полоску завязан широким узлом, смотрящимся довольно нелепо. Рукава пиджака чуть коротковаты, как будто с чужого плеча. Хотя, может быть, так оно и есть – на сержантское жалованье особо не пошикуешь. Парень небось только и мечтает о том, как бы перевестись со штабной работы в отряд ловчих.

– Вас вызывает к себе господин куратор, – доложил посыльный. И после короткой, едва заметной паузы добавил: – Немедленно.

Шарков молча кивнул и жестом отпустил посыльного.

Как интересно получается: старший лейтенант – товарищ, а куратор – уже господин. Потому что военного звания не имеет? Или по какой другой причине?

Господин куратор всегда отправлял за Шарковым посыльного. Господин куратор не любил телефоны. Шарков лишь раз видел, как он разговаривает по сотовому со своим руководством. Собственно, это даже разговором назвать было трудно. Бапиков нажал кнопку приема звонка, молча выслушал то, что ему сказали, и так же, ни слова не говоря, нажал кнопку отбоя. Вот и весь разговор. Судя по всему, господин куратор не просто не любил телефоны, а не доверял им. Видимо, потому, что лучше многих других знал возможности современных средств сбора информации. Тот же «Кайзер», с которым пытался наладить взаимопонимание Шарков, мог мгновенно подключиться к любому работающему телефону. Нужно было только указать соответствующий номер. И ввести код доступа для его прослушивания.

Шарков снова на секунду включил экран, чтобы убедиться, что он закрыт паролем, поднялся на ноги, застегнул пиджак на все пуговицы, одернул полы, поправил манжеты и провел ладонями по волосам. Порядок. Теперь он был готов.

Шарков вышел из комнаты и аккуратно запер дверь на ключ.

Куратор силового сектора Комитета Вечной Безопасности, глава спецотдела Юрий Станиславович Бапиков занимал кабинет полковника Вадима Джамалова, который официально все еще числился руководителем подразделения «О». Однако с момента появления во вверенном ему подразделении куратора Бапикова Джамалов старательно держался в стороне от всего происходящего. Главным образом потому, что плохо понимал, что, собственно, происходит и как это скажется на его дальнейшей карьере. Джамалов был отличным служакой, эдаким добротным редуктором, передающим приказы вышестоящего командования подчиненным и требующим их неукоснительного исполнения. Но просчитывать сложные, многоходовые комбинации он не умел. При нем отряды ловчих работали четко, как швейцарские часы. До тех пор пока в механизм не попала крохотная песчинка – вольный воплощенный альтер. Не будучи готов к подобной ситуации, Джамалов предпочел спихнуть всю работу по поискам возмутителя спокойствия на Шаркова. В случае, если Шаркову удастся схватить альтера, все лавры достанутся мудрому руководителю. Если же бесчинства альтера будут продолжаться, ответ держать придется одному Шаркову.

В принципе, расчет был верный. Только абсолютно в духе Джамалова – очень уж прямолинейный. Полковник не принимал в расчет того факта, что Шарков мог начать свою игру. Которая и привела к тому, что в подразделении «О» появился куратор сектора КВБ Бапиков. А полковник Джамалов был выставлен из собственного кабинета. Поэтому Шарков не строил иллюзий на тот счет, какие чувства испытывает в отношении его Джамалов. Если Бапиков разочаруется в Шаркове, куратору даже не надо будет придумывать для него наказание. Достаточно будет отдать его Джамалову. А тот уж позаботится о том, чтобы Шарков страдал как можно дольше, желательно до конца дней своих.

Шарков постучал в дверь бывшего кабинета Джамалова и, не дожидаясь ответа, вошел. Бапиков страшно не любил все эти армейские «разрешите», «так точно», «никак нет». Он был исключительно собранным человеком и не желал отвлекаться на совершенно никчемные, с его точки зрения, формальности.

Выставив Джамалова из кабинета, Бапиков не стал занимать его большой письменный стол, уверенно стоящий на четырех расставленных в стороны львиных лапах, с мраморным пресс-папье и золоченым письменным прибором. Любой, кто садился за такой стол, сразу начинал казаться выше, солиднее и шире в плечах. Быть может, этим как раз и не нравился куратору стол Джамалова. В отличие от полковника он не старался подчеркнуть собственную значимость. Поскольку она и без того была ясна.

Бапиков облюбовал себе место по центру длинного стола для совещаний. Он сидел прямо напротив входа, лицом к двери, под большим портретом спин-протектора в тяжелой, золоченой раме. Перед куратором стоял открытый ноутбук. Справа – чашка чая и большое, расписанное синими цветами блюдо с пирожками. Бапиков любил что-нибудь жевать во время работы. Но только не при посторонних. Для Шаркова он делал исключение – то ли не считал его посторонним, то ли вообще не брал в расчет. Справа от ноутбука лежали смартфон куратора, толстый блокнот в кожаном переплете и большая перьевая ручка в золотом корпусе. Еще в самую первую их встречу куратор ясно дал понять Шаркову, что все эти предметы используются не только по их прямому назначению. Чем ближе к «Вечности», тем больше возможностей, но и тем строже контроль.

– Вызывали, Юрий Станиславович? – спросил Шарков, закрыв дверь.

– Всего лишь просил зайти, – уточнил Бапиков, не отрывая заинтересованного взгляда от экрана ноутбука.

Глядя на него со стороны, можно было подумать, что он наблюдает за финалом захватывающего спортивного поединка. Или досматривает триллер с закрученным, как юла, сюжетом. На самом деле Шарков еще ни разу не видел, чтобы Бапиков занимался чем-то, не имеющим отношения к работе. Хотя чисто внешне и манерой поведения куратор вовсе не походил на трудоголика. Скорее он был прагматиком, знающим, что от его работы зависит его будущее.

Заметив краем глаза, что Шарков все еще стоит у двери, Бапиков молча указал ему на стул по другую сторону стола. А когда Шарков сел, так же молча ткнул пальцем в чайник и блюдо с пирожками.

Шарков налил себе полчашки остывшего чая и сделал глоток. Пирожки в местной столовой выпекали замечательные: с сердцем, с печенью, с яйцами и луком, с рисом и сыром, с черносливом и курагой, даже с миногами. Бапиков настоятельно требовал, чтобы для него пирожки с разной начинкой клали на одно блюдо, вперемешку, и так, чтобы ни по внешнему виду, ни по запаху невозможно было догадаться, чтобы у них внутри. Обычно он брал пирожок в руки и, прежде чем разломить, долго смотрел на него, пытаясь угадать его содержимое. Это был почти мистический ритуал. «Если в руки тебе попал пирожок с начинкой, которую ты терпеть не можешь, пирожок все равно придется съесть после того, как ты разломишь его, – говорил Бапиков, не сжимая, а лишь поглаживая зажатый в пальцах пирожок. – И, если ты сделал неверный выбор, никто кроме тебя в этом не виноват». После этого куратор разламывал пирожок. По выражению его лица невозможно было догадаться, получил ли он то, что хотел, или нет.

Шарков пирогов не хотел. Ни с луком, ни с сердцем, ни уж тем более с миногами. Он хотел знать, зачем его вызвал Бапиков.

Шарков не спеша, наслаждаясь каждым глотком, выпил чай, что был у него в чашке, и снова наполнил ее наполовину. Чай для куратора заваривали отменный. Не иначе как Джамалов гонял посыльных в чайную лавку, что у Красных Ворот, где, как говорят знатоки, только и можно было купить свежий, еще живой китайский чай.

Бапиков еще минут двадцать пялился в экран ноутбука, не обращая внимания на Шаркова.

Ловчий уже настроился на долгое ожидание. И даже начал прикидывать, какой пирожок взять с блюда. Как вдруг куратор одним движением захлопнул ноутбук, сложил руки перед собой на столе и посмотрел на Шаркова так, будто хотел спросить, а что он, собственно, тут делает? Игорю даже неловко как-то стало – человек делом занят, а он сидит тут, чаи гоняет.

– Если можно, я бы хотел получить доступ к закрытой информации о воплощенных альтерах, – начал Шарков, чтобы хоть как-то объяснить свое присутствие в кабинете и тем самым сгладить неудобство, которое он ощущал едва ли не кожей. – Мне это нужно для того, чтобы…

– Можно, – не дослушав, перебил Бапиков. – С сегодняшнего дня вы введены в Десятый Круг «Вечности».

От неожиданности Шарков растерялся настолько, что почувствовал себя плывущим в толще темной холодной воды. Он набрал полную грудь воздуха и боялся выдохнуть. Потому что сделать вдох можно было, только поднявшись на поверхность. Туда, где были тепло и свет.

– Это значит… – медленно начал он и умолк, боясь ошибиться.

Взгляд его скользнул по блюду с пирогами.

Если надломишь пирожок, а в нем окажется совсем не та начинка, которую ты надеялся найти, все равно придется его съесть.

Уловив взгляд ловчего, Бапиков едва заметно улыбнулся.

– Ваш альтер, Муромский, вернулся.

Шарков облегченно выдохнул.

Он снова лежал на горячем песке. А на небе сияло солнце. Жизнь была прекрасна.

– Правда, он до полусмерти напугал вашего друга Карцева.

– В каком смысле напугал? – непонимающе сдвинул брови Шарков.

– Карцев говорил очень путано и сбивчиво. Насколько я понял, с альтером произошли какие-то серьезные перемены, на которые доктор Карцев совсем не рассчитывал. Он уже не может контролировать альтера. Теперь альтер контролирует его.

– В пансионате есть охрана, – не очень уверенно начал Шарков.

Собственно, Бапиков и сам об этом знал.

– Уже нет. – Куратор сцепил пальцы в замок. – Альтер их… нейтрализовал.

– Убил?

– Карцев утверждает, что альтер стер охранникам память. Теперь они, как новорожденные младенцы, нуждаются в заботе и уходе. Я уже отправил за ними машину с медиками.

– И что хочет этот альтер?

– Он готов к сотрудничеству.

– То есть он укажет нам место, где находится лагерь вольных альтеров?

– Да. Но для начала он хочет, чтобы мы выполнили ряд его требований. Ни одно из которых не кажется мне абсолютно неприемлемым. Для начала он хочет всего лишь обустроить свой быт. Получить то, чего он долгое время был лишен. Еда, книги, Интернет. Свободное передвижение, разумеется. Я уже отдал ряд указаний. Надеюсь, он останется доволен. Пускай недельку отдохнет, пообвыкнет. Тогда мы и нанесем ему визит.

– А вы не думаете, что за эту неделю вольные альтеры могут перебраться на новое место?

– С чего бы вдруг?

– Исчез наш осведомитель.

– Они не знают, что Муромский сотрудничает с нами.

– Но могут предположить это.

– Чтобы альтер добровольно вернулся в место своего заточения… – Бапиков с сомнением покачал головой. – Такой вариант они станут рассматривать в самую последнюю очередь. Скорее всего, они решат, что Муромский решил навестить кого-то из родственников или друзей. И предпримут некие действия с тем, чтобы попытаться отыскать его и наставить на путь истинный.

– Но если вдруг альтеры заподозрили что-то неладное? В таком случае мы рискуем всех их упустить.

– Муромский утверждает, что место, где он был, это не просто временный лагерь, а большой поселок с собственной инфраструктурой. По его оценкам, жителей там никак не меньше тысячи. Бросать такое место из-за одних подозрений не станет даже самый осторожный. Уже хотя бы потому, что перемещение такого большого количества людей само по себе способно привлечь к себе внимание. Я бы на их месте затаился и ждал.

Доводы Бапикова были вполне резонны. Но все же Шарков на его месте не стал бы медлить. Может быть, потому каждый из них и находился на своем месте, что ловчий знал, как нужно действовать, в то время как куратор умел оценивать ситуацию. Хотя не исключено, что все дело было в том, что Бапикову было известно что-то, о чем Игорь даже не подозревал.

– Десятый Круг – это выше, чем у Джамалова? – спросил Игорь.

И улыбнулся. На всякий случай. Чтобы можно было обратить все в шутку.

– Это не имеет значения, – с невозмутимым выражением лица ответил Бапиков. – Вы теперь работаете не с Джамаловым, а со мной.

Глава 2 Мастер

Люди невообразимо просты и предсказуемы. Ими можно манипулировать даже без помощи телепатии и суггестии. Так даже интереснее. Отчасти это похоже на игру. Только они играют в шашки, а я – в квантовые шахматы. Любой их ход – это законченное действие, после чего остается только ждать ответного хода соперника. Каждый мой ход – это переход в суперпозицию, открывающую несколько новых вариантов дальнейшего развития партии. Очень просто получить желаемое, когда имеешь дело с обычными людьми. Они ведь просто не понимают, что происходит. Даже самые лучшие из них мыслят такими примитивными категориями, что это сбивает с толку их самих. Решая задачу, включающую несколько взаимосвязанных элементов, они движутся к цели последовательно, шаг за шагом. Ни один из них не в состоянии окинуть взглядом всю проблему, просчитать в уме последовательность действий и результирующую каждого шага, чтобы сразу перейти к заключительному этапу.

Я не могу сказать, что люди все поголовно глупы. Нет! Интеллект многих из них превосходит тот, которым наделен я. Но ни один из них не в состоянии выбраться из скорлупы собственного разума. А без этого нельзя почувствовать окружающий мир во всех его проявлениях, невозможно слиться с ним, стать единым целым со Вселенной. Разум, что помог в свое время диким предкам человека выжить в мире жестокости и насилия, где прежде, до его появления, все решали размеры клыков и острота когтей, со временем превратился в ловушку. Ощутив собственное «я», человек осознал свое превосходство над всеми прочими живыми существами. Идея была ошибочна, но никто не мог указать человеку на это потому, что он слышал только голос собственного разума. Который не умолкая твердил ему: «Ты – Царь! Ты – Бог! Ты – Творец! Ты – Истина! Ты – Начало Всех Начал!..» Вроде как Большой Взрыв в свое время бабахнул только ради того, чтобы родилась Вселенная, на окраине одной из Галактик которой образовалась бы Солнечная система, на третьей планете которой началось бы взаимодействие аминокислот, приведшее через миллиарды лет к появлению прямоходящего примата с гипертрофированным головным мозгом, возомнившего себя Венцом Мироздания. Когда твой разум без умолку твердит тебе о собственном величии, трудно поверить в то, что все это могло быть чистой воды случайностью. И ничей умысел или промысел за этим не кроется. Какой, к ересям, мог быть умысел, когда вся эта махина рванула как!.. Ну да, примерно так, как вы и подумали. В тот момент ведь ничего не было. Вообще ничего. Да и быть не могло. Даже с размерностями творилась какая-то ерундень. И время неслось во все стороны разом. Ну кто, скажите мне на милость, мог думать в тот момент о какой-то там, к дребеням, Солнечной системе где-то на окраине Млечного Пути, если самого этого Пути еще и в проекте не было?

Люди таковы, каковы они есть. С этим ничего уже не поделаешь. Да и зачем что-то делать? Им нравится думать о себе как о чем-то таком, ради чего Вселенная миллиарды лет корчилась в родовых муках – ну и ладно, нехай себе думают. И пусть никого не удивляет то, что гора родила мышь. Ну вот так случилось: родила – значит, родила. Это ведь как чесотка: когда чешется один – все смотрят на него с неодобрением, если же чешутся все, то странным кажется тот, кто не чешется.

Альтеров отличает от людей то, что в их геноме активируется ген, дающий возможность выходить из-под контроля собственного разума. Это означает, что альтеры способны на то, что, с точки зрения здравомыслящего человека, представляется невозможным. То, что запрещает делать разум. А еще этот ген заставляет альтера пить кровь. Без этого не стать истинным альтером.

Разумеется, этот ген имеется в геноме каждого человека. Но что проку от молчащего гена? Не больше чем от зажигалки без газа. Однако сей факт означает, что альтер может появиться в любой семье. Даже в такой, в которой альтеров отродясь не было. Все дело в генетической механике, которая, действуя путем случайного перебора различных комбинаций, в какой-то момент находит нужный ключик – то самое сочетание аминокислот, которое активирует ген, превращающий обычного человека в альтера.

Но то, что должно было стать величайшим даром, в нашем безумном мире становится безмерным проклятием. Всего лишь один активный ген ставит альтеров в мире людей вне закона. С точки зрения извращенной человеческой логики есть плоть других живых существ – это нормально, а вот пить кровь – это уже преступление. Хотя даже кровяную колбасу никто вроде бы не запрещал. Жевать – можно, пить – нельзя. И мне почему-то кажется, что это правило появилось задолго до сказок о вампирах. Быть может, причина в том, что самим фактом своего существования альтеры подрывали в людях веру в их собственную исключительность?..

Разные мысли приходят в голову, когда читаешь книги. И чем больше читаешь, тем интереснее мысли. А я очень люблю читать. Если бы у меня не было других дел, я бы читал целыми днями. Лишь временами делая паузы для того, чтобы поесть, принять душ или прогуляться по окружающему мой дом заснеженному парку. Гулять мне тоже нравится, но все же меньше, чем читать. Было бы просто замечательно, если бы удавалось совместить оба эти занятия. Но, сколько я ни пробовал, ничего не получается. Все время одно из двух дел непременно отходит на второй план. Либо читаешь и не помнишь, что прочел, либо погружаешься в водоворот слов и уже не замечаешь, где находишься. В общем, я решил, что не стоит путать одно с другим. В конце концов, у меня ведь бездна времени. Столько, сколько никогда не было и никогда не будет ни у одного человека и ни у одного другого альтера. Когда-нибудь я, наверное, захочу попутешествовать. Чтобы воочию увидеть все те места, про которые я пока только читаю в книгах. Но это будет позже. Когда мир будет принадлежать мне. Пока же я развлекаюсь тем, что пробую различные блюда, которые упоминаются в книгах, которые я читаю.

Если вы считаете, что один человек не в состоянии покорить целый мир, вспомните историю Иисуса из Назарета. Что бы было, если бы он не позволил распять себя?.. У вас сразу же закрадывается мысль, а не был ли Иисус альтером? Разочарую вас – нет. Иисус не был альтером потому, что его вообще не было. Ни в Назарете, ни в Иерусалиме. Нигде и никогда. Это вымышленный литературный персонаж. Но если бы эта история произошла на самом деле, то можно не сомневаться, что Иисус был бы альтером.

Сейчас я живу в подмосковном поместье, кажется, восемнадцатого века. Трехэтажный дом с широким крыльцом, охватывающий парк двумя крыльями, отремонтирован, отреставрирован и содержится в идеальном порядке. За парком присматривает профессиональный садовник. Или, как сейчас принято говорить, ландшафтный дизайнер. Это мужчина пятидесяти двух лет, высокий, статный, но с выступающим брюшком, что сразу же выдает в нем любителя хорошего пива. Что мне в нем больше всего нравится – он всегда сосредоточен и молчалив. Он занят только своим делом – и его не интересует то, что происходит вокруг. Зимой работы в парке немного, но по весне в помощь ему будут наняты еще двое или трое садовников.

Не знаю, кому принадлежало это поместье прежде. Мне это неинтересно. Но всего лишь несколько недель назад в поместье размещался так называемый пансионат номер сорок пять, служивший местом заключения группы альтеров. Среди которых был и я.

О годах, проведенных в пансионате, не хочется даже вспоминать. Да и зачем, если все это осталось в прошлом. А впереди у меня столько всего, что даже подумать страшно. Впрочем, это только так говорится, что страшно. На самом деле открывающиеся перспективы приводят меня в восторг, сравнимый разве что с тем, что накатывает, когда выпьешь пару полулитровых гемаконов крови кразу. А страшно должно быть тем, кто попытается встать у меня на пути. Я никому не желаю зла. Но и не подумаю щадить тех, кто попытается мне помешать.

Если прежде я жил в подвале, в крошечной комнатенке без окон, со стенами, обитыми войлоком, и с запертой на замок дверью, то теперь я перебрался на второй этаж. В моем распоряжении две просторные комнаты в центральной части здания слева от парадной лестницы, с огромными окнами, выходящими в парк. В одной – спальня, в другой – кабинет. Мне больше и не надо. После двадцати лет в одиночной камере большие пространства не то чтобы пугают, скорее кажутся совершенно неуместными. Как огромный букет срезанных цветов, с трудом втиснутый в вазу с узким горлом.

Помимо доктора Карцева, в доме появились два человека из обслуживающего персонала. Оба мужчины тридцати с небольшим лет, с невозмутимыми лицами и армейской выправкой, которую не могут скрыть даже мешковатые серые костюмы, в которые их нарядили. Прежде присматривающих за нами охранников называли санитарами. Теперь они стали служащими. Они убираются в моих комнатах, доставляют еду и книги, которые я заказывал, и выполняют разные мелкие поручения. Оба они спокойны, корректны, молчаливы и исполнительны. Имен своих они не назвали. Поэтому одного из них, с жиденькими светлыми волосами, гладко зачесанными назад, я назвал Дживзом. Другого, с густыми черными волосами, расчесанными на косой пробор и уложенными так аккуратно, будто он только что вышел из салона, со щеками и подбородком, чуть синеватыми от щетины, проступающей даже на гладко выбритом лице – такое бывает только у натуральных, жгучих брюнетов с очень светлой кожей, – я назвал Арчи. Почему Дживз – понятно. А Арчи – честно говоря, и сам не знаю. Просто мне показалось что это имя ему подходит. Самим же служащим абсолютно все равно, как я к ним обращаюсь.

Доктору Карцеву очень хочется улизнуть из дома. Он меня боится и даже не пытается это скрывать. Но, помня наш первый разговор после моего возвращения, он еще больше боится разочаровать меня. А потому он старается быть столь же предупредительным и исполнительным, как Дживз и Арчи, вместе взятые.

Я заглянул в память Виктора Карцева, надеясь найти там информацию о тех якобы могущественных людях, которым принадлежит особняк, в котором я живу, и которые, разумеется, очень хотят со мной пообщаться. Но Карцев и сам мало что о них знает. Поэтому я даже не стал пытаться выловить что-либо из той каши, что творилась у него в данном разделе памяти. Зато я узнал, ради чего отлавливают альтеров и держат их потом в закрытых пансионатах. Прав был Соломон Шток – нас используют как дойных коров. Им нужна наша кровь, которая служит лекарством едва ли не от всех существующих болезней. Вот только в аптеке это лекарство не купишь. М-сыворотку невозможно достать ни за какие деньги. Ее получают только избранные – участники проекта «Вечность». Этого Карцев уже не знал, но об этом рассказывал кто-то из людей Штока, когда я находился в поселке вольных альтеров. Признаться, меня удивило то, что люди Штока знали о проекте «Вечность» значительно больше того, что было известно доктору Карцеву, который на него работал. Право же, извращенная система.

Если без обиняков, то от Виктора Карцева не было никакой пользы. Он передал информацию о моем возвращении и продиктовал мои требования, которые, вопреки его сомнениям, были приняты и незамедлительно удовлетворены. Причем даже в более полном объеме, чем я обозначил. Так, например, о Дживзе и Арчи я не просил. Но, признаюсь, их молчаливое присутствие, а самое главное, их ненавязчивая готовность в любую секунду прийти на помощь были мне приятны. Доктора Карцева можно было со спокойной совестью выставить за дверь. Проку от него было не больше, чем от пыли под кроватью. Но я испытывал к нему какую-то по-человечески глупую, сентиментальную привязанность. Еще с тех времен, когда он был главным врачом пансионата номер сорок пять, а я – его пациентом. Мне было жалко расставаться с ним, как жалко бывает выбросить какую-нибудь старую, ненужную вещицу. Кроме всего прочего, временами он был забавен. И, главное, я был абсолютно уверен, что он никогда меня не предаст. Он помнил меня еще забитым, едва не выжившим из ума альтером. И те перемены, что произошли во мне всего за месяц, вселяли в него едва ли не мистический трепет. Для него, атеиста, я был больше чем богом. Я был Мастером!

Кстати, внешнюю охрану нам тоже пришлось заменить после того, как я отформатировал мозги тем, кто не хотел меня сюда пускать. Говорят, они быстро восстанавливаются и уже сами пьют молоко из бутылочек.

Глава 3 Соломон

Протоптанная в снегу тропинка вилась меж невысокими еще сугробами, огибала березы, ныряла под разлапистые ветки елей. Тропинка петляла, кружила, пряталась за снежными заносами – как будто куда-то манила, звала, зазывала. Но на самом деле она никуда не вела. Описав широкий неровный круг, тропинка замыкалась в кольцо.

Такие тропинки-обманки, именовавшиеся не иначе как Уроборосы, во множестве оплетали лесной массив, окружающий поселок альтеров. Каждый год, как только выпадал первый снег, жители поселка, объединившись в группы, отправлялись их протаптывать. А потом ежедневно гуляли по ним, дабы вид у тропинок был ухоженный. Основатель поселка и неформальный лидер сообщества вольных альтеров и примкнувших к ним людей Соломон Юрьевич Шток называл Уроборосы защитой от случайных прохожих.

В пяти километрах к западу от поселка альтеров располагались два садово-дачных товарищества, каждый домов на триста. В семи километрах к востоку находился недавно построенный коттеджный поселок, половина домов в котором были уже проданы и заселены. К северу местность была болотистая. Там, в десяти километрах от поселка, в низине, лежали три торфяных пруда с темно-коричневой, почти черной водой, куда летом энтузиасты ходили рыбу ловить, а то и купаться. Зимой же там было малолюдно. Зато с севера в пяти километрах от поселка проходила довольно оживленная автотрасса, соединяющая две железнодорожные станции. С одной стороны от трассы стояла деревня, похожая скорее на потерявший свой город окраинный микрорайон. По другую сторону дороги прежде находились фермы с прилегающими к ним выпасами. Когда фермерству пришел конец, в пустующих зданиях расположились какие-то сомнительные мастерские, производящие декоративную плитку, деревянную фурнитуру и картонные коробки. А вдоль дороги выстроились магазины, магазинчики, ларьки, кафешки, шашлычные, автомойки и мастерские. Появился даже мини-зоопарк с козлами, верблюдами и страусами в загонах. Понятное дело, в таком окружении велика вероятность, что кто-то случайно собьется с пути или намеренно решит срезать дорогу, пойдя через лес, и наткнется на поселок альтеров.

Все в округе знали, что в лесу находится коттеджный поселок, обнесенный высоким забором. В деревне ходили слухи, что там живут не то тайные миллионеры, не то бывшие мафиози. В гости туда никого не звали, поэтому никто и не ходил. От греха подальше. Однако от случайностей страховки не существует. Страховку придумал Соломон Шток, придав ей вид замыкающихся на себе тропинок.

В основе любой хитрости, как утверждал Соломон, лежит элементарная психология. Наткнувшись на ухоженную тропинку, человек, не знающий местности, скорее всего, по ней и пойдет. А сделав круг и вернувшись на то же место, с которого начал, семеро из десяти махнут рукой и вернутся назад тем путем, каким пришли. Двое из трех оставшихся, прежде чем уйти, сделают еще один круг. Последний, относящийся к категории особо упертых, сделает минимум три круга.

Со временем, а именно три года спустя после начала повального увлечения Уроборосами, обитатели поселка начали склоняться к мнению, что теория закольцованных тропинок была не более чем шуткой Соломона Штока. Однако, когда Соломона исподволь подводили к разговору о Уроборосах, он лишь загадочно улыбался. А когда напрямую спрашивали о том же, он хранил суровое молчание.