Жизни сестер Б. E-Book

Рэйчел Кантор

• Herausgeber: Инспирия
• Kategorie: Gesellschafts- und Liebesromane
• Serie: Loft. Известная персона
• Sprache: Russisch
• Veröffentlichungsjahr: 2024

Seitenzahl: 398

Beschreibung

Захватывающий пересказ жизни сестер Бронте — Шарлотты, Эмили, Энн и брата Бренуэлла развеивает легенды, которые, как нам кажется, мы знаем об этой семье... Глава за главой роман объединяет дневники, письма, теле и радиоинтервью, монологи на смертном одре и фрагменты обширного вымышленного мира детства сестер и брата Бронте. Рейчел Кантор создает сюрреалистическую, эксцентричную историю, в которой современность сочетается с архаикой. Являетесь ли вы поклонником этой литературной семьи или нет, роман обязательно нужно прочитать всем, кто ищет понастоящему нежный, современный и юмористический взгляд на творческий процесс, семью и жизнь вообще.

Leseprobe

Рэйчел Кантор Жизни сестер Б.

Rachel Cantor

Half-Life of A Stolen Sister

© 2023 by Rachel Cantor

© Стрепетова М., перевод на русский язык, 2024

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2024

* * *

Моим братьям и сестрам, с любовью

«В настоящем моменте нет боли, нет слабости, нет нужды; своей полноценностью, чистотой и совершенством он порадовал меня до глубины души».

Люси Сноу, героиня романа «Городок»

«Писательство, напротив, преисполнено стыда от наглядности, своеобразия, от того, что стремление к признанию, любви и существованию выставлено напоказ. Писательство и впрямь является основным признаком самого желания: оно требует прочтения. Оно наполнено желанием и потребностью быть узнанным».

Из статьи Стейси Д’Эразмо «Способы проявить сомнение»

Часть 1. Юность

Маленькая мама

Глава, в которой умирает мама (от лица Марии)

Мама объясняет, чем мы отличаемся.

Все подушки у нее под спиной. Вокруг, слева направо, собрались: Бренни, он ближе всех, потому что Единственный Мальчик; Лотта, она толкается с Бреном – тот на год ее младше, но крупнее; с краю Эм, посасывая большой палец; справа с метлой стоит Лиза, а я держу на руках спящую Энни, во рту у нее пустышка.

Энни, говорит мама, ты навсегда останешься малышкой. Что бы ты ни делала, вся семья будет тебя любить и недооценивать.

Энни открывает глаза, соска выпадает.

Эмили, для тебя места всегда будут важнее людей. Ты уедешь из дома, но обязательно вернешься.

Эм накрывается одеялом с головой.

Бренуэлл, ты со своей широкой душой будешь стараться всем угодить, но никого не порадуешь, пока не научишься владеть собой.

Бренни гукает и подбрасывает вверх солдатика.

Шарлотта, тебя больше всего волнует то, чего у тебя нет, – так научись радоваться тому, что есть, и будешь счастлива.

Но мама, тянет Лотта (ей так хочется все понять!).

Элизабет, твои запросы невелики; о тебе позабудут, но тебе все равно.

Лиза прижимает метлу к груди.

Мария, ты здесь? Подойди поближе.

Я кладу Энни на кровать, и та заползает под одеяло рядом с Эм.

Тебе я ничего не стану говорить, ты уже сама все знаешь.

Ты Маленькая мама, ты заполняешь собой пустоту.

Так и есть. Я помогаю маме поднести руку к моему детскому лицу.

Мама нездорова, поэтому она больше не: шьет чулочные куклы, готовит капусту, застегивает пуговицы, покрикивает на Бренни, чтобы он перестал щипаться, считает, сколько зубов выпало у Лизы, поправляет фартук, грызет ногти, напевает за мытьем посуды, показывает, как играть с марионетками, говорит «Кыш!», строит гримасы Энни, заплетает косички Лотте, предлагает угадать, что на ужин, читает стихи у камина, успокаивает папу, гладя его по голове.

Лотта дергает дверь и кричит. Синим и красным карандашами она рисует картинки, где счастливая мама и счастливая Лотта. Подсовывает их под дверь, следом пытается просунуть печенье и чулочную куклу.

Мне восемь, я самая старшая – я оттаскиваю Лотту в сторону. А она сильная. Страх придает ей силы.

Она вопит: маме нужна моя кукла!

Она вопит: нет, Мария, пусти!

Дети, тише!

Лотта ревет возле кувшина с водой, который стоит у маминой комнаты на случай пожара. Бренни подбрасывает солдатика, Эмми не хочет спать, Энни подползает слишком близко к печи, Лиза утюгом прожигает простыни. Папа в ужасе от всего происходящего. Шум отвлекает его от чтения газеты. Тогда я читаю ему вслух. Он зажмуривается и закрывает лицо руками.

Ох, непорядок это, без конца повторяет тетушка.

Мама объясняет, почему мы должны держаться вместе. Вы как один человек, говорит она, у вас одно сердце, один разум, одно тело на всех. Если расстроен один, расстроены все; если радуется один, радуются все; если умрет один, умрут все. И никак иначе. Вы сумеете прожить без меня, вы сумеете прожить без папы, но не друг без друга. Не забывайте об этом. Эмили, ты ведь не забудешь? Брен? Лотта?

Мама, давай я принесу тебе льда.

Не сейчас, Мария. Послушайте меня, это важно. Лотта, ты не забудешь? А ты, Лиза?

До болезни мама заплетала мне косы, называла красавицей и пела мне песни. У нас с мамой одинаковое имя: Мария. Папа говорит, она совсем голову потеряла. Мама потеет, глаза закатываются. Пэдди, стонет она, жизнь меня покидает! Пэдди, я так молода, я не хочу умирать! Пэдди, мне страшно, а вдруг после этого ничего нет? Да и что там может быть, если вся жизнь тут? Пэдди, обними меня, люби меня, я здесь, я все еще здесь!

Маленькая мама делает то же, что и настоящая мама, только по мере сил. Лотте всего пять. Она переживает, ее надо обнять.

Отвожу Брена в парк, чтобы он побегал. Говорю, пусть бросит в озеро сотню камешков. Он бросает изо всех сил, много шумит, иногда произносит непристойные слова. До ста Брен считать не умеет, и, когда я вижу, что он устал, объявляю: Сто! Он страшно доволен.

Отвожу Эм в собачий приют. Она дает животным имена и приносит угощение. Собаки лезут к ней в лицо, она смеется. А если Эм смеется, значит, не будет кошмаров. Когда у нее кошмары две ночи подряд, я веду ее к собакам.

Лизе почти семь. С ней нужно разговаривать. Я задаю ей вопросы обо всем на свете – о погоде, о том, как порадовать папу, не пора ли затевать стирку. О чем угодно. Когда мама заболела, Лиза замолчала на месяц, и никто, кроме меня, не заметил.

Малышка ничего не понимает. С ней нужно играть. Я говорю остальным, чтобы не давали Энни грустить – никогда-никогда. Пусть корчат рожицы и играют с ней в игры, водят хоровод, хлопают в ладоши. Энни смеется. Маленькие дети должны смеяться.

Мама перестала говорить, что слишком молода и не хочет умирать. Перестала щипать себе щеки, чтобы казаться папе румяной, и больше не рассказывает нам друг про друга. Я думала, что понимаю ход времени, бормочет она, когда я обтираю ей лицо, но я ошибалась. От боли, как и от ее облегчения, каждое мгновение невообразимо растягивается, и все-таки мгновение – это мельчайшая частица нашей жизни. Я хочу больше таких мгновений, говорит мама. Мне нужна жизнь, нужны мгновения, нужно время! Но меня зовет бескрайность, Мария. Ты должна меня простить! Я очень устала.

Я тоже устала.

Лиза и Лотта, спрятавшись в гардеробной, надевают мамины платья и устраивают чаепитие. У всех платьев есть названия, большинство из которых забыто. Муслиновые, вельветовые, коктейльные, всякие. Тетушка удлиняет подолы платьев и отдает их бедным. Тетушка приехала, когда заболела мама, и пробудет с нами до начала школы, после чего опять уедет. Она спрашивает, кто же за ними присмотрит в мое отсутствие, а, Пэдди? Пэдди? Тетушка не носит платьев с названиями – ее одежда просто добротная и практичная.

Внутри обуви остались следы от маминых пальцев. Теперь ее туфли – и на плоской подошве, и на каблуке, и тапочки – будут носить бедняки.

Большую кровать, на которой мама умерла, убрали; в комнате остался только письменный стол, за которым папа наконец-то сможет поработать. Тело завещали науке, но самая важная часть попала в рай. Папа говорит, пора забыть. Тетя говорит, идите есть сэндвичи с колбасой. Эм говорит, я не люблю колбасу, а тетя отвечает, тебе нужен белок.

Тетя заставляет нас вставать и ложиться в одно и то же время, чтобы установился распорядок. Она готовит и шьет, но она не Маленькая мама. Тетя знает, что в будущем мы должны стать леди и джентльменами; я же знаю, что нам нужно сейчас. Нам нужно быть вместе. И я стараюсь, чтобы мы держались вместе. Я рассказываю истории. О том, как Брен купит нам дом в Хоуэрте, который будет достоин нашего имени. Разделенный на шесть частей, со слугами и фазанами на завтрак. И мы устроим там прекрасные свадьбы, будут красивые женихи, платья с длинными шлейфами, тонкие вуали и усыпанные тюльпанами дорожки.

Теперь, когда мамы нет, только эти истории помогут не забыть, кто мы такие.

В нашем доме в Хоуэрте я позабочусь о всех детях, говорю я. О всех ваших детях!

Мне хочется иметь сад, шепчет Лиза.

Будет тебе сад.

Мне хочется зоопарк! – заявляет Эм.

Будет тебе зоопарк.

А мне – мешки с золотом! – вставляет Брен.

И мешки будут, говорю.

Энни хочет красивые игрушки, правда, Энни?

…

А ты чего хочешь, крошка Лотта?

Лотта обливается слезами. Хочу, чтобы все это было по правде, всхлипывает она. Хочу, чтобы все по правде!

Мы все выстроились по кругу, слева направо: Брен, Эм, Лиза, Лотта, Аннабель и я. Я держу маму за руку, но она ее не сжимает. Бренуэлл показывает танец, Эм дарит ей цветок, но мама не видит. Она смотрит в потолок, ее губы беззвучно шевелятся.

С немытыми волосами она стала похожа на Горгону, которая плюется и задыхается. Других она обратила бы в камень, так что в ее комнате сижу я. Здесь темно, чтобы мама могла поспать и чтобы не будоражить в ней любовь к миру. Все хорошо, мама, говорю, все хорошо. Она хватает меня за руку и что-то говорит, но слов не разобрать. Мама снова задыхается, ловит ртом воздух и, качнув головой, умирает.

Лицо белое, рот дергается, глаза открыты.

Папа говорил, она упокоится с миром, но разве это покой! Я приглаживаю ей волосы. Провожу рукой по щеке, как и она провела бы по моей. Тише, тише, говорю, а сама думаю, может, она еще держится! Может, не хочет уходить! Пусть она останется!

Какие бы истории рассказать маме, чтобы она нас не покидала?

Лиза на кухне, чистит картошку, говорю. На ней довольно короткое платье. Тетя говорит, даже слишком короткое, надо бы его удлинить.

Говорю: Энни с Лизой, наверное, сидят на стуле, который папа принес с улицы. Ты меня слышишь?

Ее лицо застыло в агонии.

Если она уйдет, то и я тоже! Без настоящей мамы не будет Маленькой мамы, мы единое целое – умрет одна, значит, обе должны умереть. Я снимаю с волос резинку, снимаю другую и связываю наши запястья. Чтобы положить свою руку рядом с маминой, залезаю под одеяло. Мама такая худая, кожа да кости, некуда приложить голову, чтобы было мягко.

Если я скажу ей об этом, может, она еще продержится. Может, ухватится за меня и не уйдет.

Я шепчу, чтобы услышала только она.

Говорю: слышишь, как болтают Лотта и Брен, лежа в своих кроватях?

Брен сбрасывает бомбы, Лотта злится.

Ба-бах, ба-бах, кричит Бренни, миру конец, миру конец.

Лотта говорит, глупый ты пингвин, ничего не изменилось.

Ловля таинственного карпа

Глава, в которой дети играют

Итак, мы в чаще непроходимого леса, который окружает стеклянный замок злого Лорда

Да, и тут полно ядовитых кустарников

И кабанов

Трем шпионам-лоялистам надо быть осторожнее

Я не помню никаких шпионов

Шпионы хотят нарушить планы злого Лорда и отвлечь его внимание от повстанцев

Которые пытаются вернуть власть превосходной и справедливой династии Фрайбург-Бонапарт

Среди шпионов отважные рыцари сыновья самых благородных жителей, попавших в заключение и одетых в грубые льняные вещи простых работников

Назовите их имена

Я Болдан Храбрый

Болдан звучит как болван, ты болван

Я Богомил Храбрый

Я Элфрон Великолепный

Всадник останется Всадником

Всаднику нельзя играть с собаками в Стеклянном городе

Он будет паинькой

Он не бывает паинькой

Если он залает, тетя нас разгонит

Он не залает

Ты всегда так говоришь

Стеклянный город: действующие лица

КОРОЛЕВСКИЙ ЗВЕРИНЕЦ: дикобраз Порки, четыре летающих лошади, один черный жеребец по кличке Крепыш, куча обезьян, что способны облепить огромное дерево, шесть говорящих белок: Фрости, Странный Эдди, Бамбам, Поджатый хвост, миссис Поджатый хвост, Чизкейк

ПОСЕТИТЕЛИ ЗВЕРИНЦА: мастера по перу, торговцы лошадьми, чистильщики обезьян и белок

АРТИСТЫ ПРИ ДВОРЕ: жонглеры, фокусники, шуты, комедианты, барахольщики, четыре настоящих джинна

ПРЕКРАСНЫЕ ДАМЫ: леди Летиция Ламбикин, леди Рената Рэмикин, каторжница Лоретта

Дети, чем вы заняты?

Просто играем, тетя

Какая-то у вас шумная и сумбурная игра.

Мы ловим таинственного карпа

Они нараспев загадывают загадки

Вы меня дурачите?

В заколдованном озере водятся карпы, мы должны скормить им принца Хэла из Холбрука

Потом надо спасти зверинец от бомб Бренни

Чтоб никаких бомб в этом доме!

Это такая игра, тетя

Не пререкайся, юная леди!

Извини, тетя

Почему у тебя на голове кухонное полотенце?

Это чтобы нас шпионы не заметили

Нет, это мы шпионы

Чтобы другие нас не заметили, я не помню кто

Отдай мне, пожалуйста, полотенце.

Извини, тетя

Вот начнешь сама стирать, тогда и носи полотенца на голове.

Извини, тетя

А до тех пор никаких полотенец.

Извини, тетя, мы больше не будем

А ты случайно не одолжишь нам для игры карпа

Желательно живого

Хватит уже с меня вашей игры. Где Шарлотта? Почему она за вами не присматривает?

Она присматривает она королева София, напускает на стражников туман беспокойства

Я ей напущу туман! Она обещала заняться штопкой. Она, по-вашему, сейчас штопкой занята?

Извини, тетя, можно мы пойдем а то у лошадей горят крылья

Да вы все с ума посходили!

Извини, тетя, можно мы пойдем

Я все расскажу вашему отцу.

Извини, тетя, можно, мы пойдем

Что нельзя делать королю в Стеклянном городе

1. Дремать под нимовым деревом во время встречи его советников.

2. Бомбить советников.

3. Говорить советникам, чтобы они заткнулись.

4. Называть советников старухами или бородавчатыми старухами.

5. Уходить на войну во время встречи советников.

6. Объявлять войну советникам.

7. Убивать лошадей советников, в том числе волшебных.

Милая дама

Глава, в которой папа ищет новую маму

Джентльмен-вдовец в поисках прекрасной леди

Милая дама, как я томлюсь желанием повстречать вас и заботиться как о родной! В моменты досуга, которые выдаются нечасто, поскольку я человек занятой, я думаю только о вас. Недавно овдовел и пребываю в скорби, подобно любому, кто лишился уникального бриллианта в своей короне. И хотя в связи с печалью темп жизни моей замедлился, знайте, что от природы я не меланхоличен и больше всего беспокоюсь за моих малышей. Кто станет хозяйкой в доме и утешит их, проявив материнскую любовь? Кто вырастит моих дочерей приличными женщинами, знающими свой долг?

Дополнительно обо мне: серьезный мужчина средних лет (сорок четыре с половиной года), не боюсь тяжелой работы и останусь трудолюбив, пока не наступит слепота или смерть. Происхождения я скромного, но почтенного, и был воспитан джентльменом. Мастер рассказывать увлекательные истории, так как отчасти унаследовал от отца его сладкоречивость (для близких я – Пэдди, я урожденный ирландец!).

Даже после ухода из жизни супруги мой быт остается налаженным. Дети способны вести себя сдержанно за столом и при гостях. Четверо старших умеют читать, чем и заняты бо́льшую часть дня. Мы любим ужинать все вместе, по воскресеньям ходим в парк, где дети могут побегать и побыть детьми. Дома у нас целый зверинец: щенок по имени Алебастр, охотничий пес Баскет, а еще разнообразные рыбки, птички и морские свинки. Живем мы просто, и главное наше богатство в том, что мы все вместе. Считаем, что нам чрезмерно повезло.

Мое занятие: помогать обездоленным. Добиваться справедливости. Пресекать зло.

Самое тяжелое в жизни: оказаться свидетелем угасания моей супруги, которая покинула нас всего месяц назад. Она сохраняла достоинство практически до последнего вздоха.

Почему нам стоит познакомиться: я честный человек, имею жилье с фиксированной арендной платой. Меня считают резким, однако на деле я джентльмен и всегда стремлюсь творить добро. Всегда готов поддержать вниманием и советом. Могу обучить латыни и принять вас в семью с шестью чудесными детьми, чтобы ваша жизнь стала полноценной. Старшенькая, Мария, – свет в окошке. Ей уже восемь, и по мудрости и добродетели она не уступит ни одному Поэту или Судье. Элиза (ей почти семь) ценит красоту и отлично управляется с иголкой, способна помочь с глажкой и починкой одежды. Лотта (ей пять) – она же Шарлотта, Шарли-Барли и Шарлемань – та еще непоседа, но учится сдержанности. Она готова выложить все, что у нее на уме, даже если ее не слушают, однако прислушаться к ее удивительным речам иногда стоит. Бреннуэлл (Брен) – мой единственный сын (ему четыре). Он храбрый и общительный мальчик (полагаю, он мог бы иметь успех на сцене, но я стараюсь направить его в иное русло). Эмили (ей три) умеет говорить, хотя предпочитает уединение или общество собак и даже белок! У малышки Энн характер еще не сформировался – сестры с ней очень ласковы, и я думаю, она вырастет хорошей девочкой. Не сомневаюсь, что вы тоже полюбите моих сироток и будете с ними терпеливы. Если данное описание вам приглянется, свяжитесь со мной, чтобы мы могли узнать друг друга получше и спланировать свадьбу к началу весны.

Доход: моих средств едва хватает на содержание семьи, поэтому приветствуется вложение ваших собственных. Также понадобятся деньги на образование моего сына. Предпочтительно, чтобы ваши средства были унаследованы или накоплены, так как домашние обязанности не позволят вам работать.

Какой должна быть избранница: крепкой женщиной, которая не боится тяжелого труда, при этом воспитанной и утонченной. Жизнерадостной, не желающей заводить других детей. Здоровой. Предпочтительна любовь к обучению, чтению и уборке. Поскольку моей семье потребуется отдавать много сил, выбор отдам в пользу дам до тридцати лет, без увечий.

Услада и заветное желание

Глава, в которой Мария вспоминает маму

Папа вернется домой с минуты на минуту! Дети готовы к встрече, все шестеро!

Наверное, он и забыл, что сегодня канун Нового года.

Об этом помнит только Мария. На прошлый праздник мама всем приготовила любимые блюда: папе – мясо с овощами, Брену – яблочное пюре, Лотте, Лизе и Марии – хлеб, дынные шарики и яичный рулет. Эм ела все подряд, а Энни тогда только родилась.

Мама украсила комнаты лентами и фонариками – шести разных цветов для шести детей.

Мы наряжены! – говорила она. Мы украшены!

Мама любила использовать по два слова там, где хватило бы одного.

Смотри, говорила она, обнимая Марию, разве у нас не самый веселый и замечательный дом в Хоуэрте? (Хоуэрт – так назывался многоквартирный дом, где они жили. Своего дома у них не было!)

Когда все рассаживались – Эм на коленях у папы, Энни – у Марии, – мама показывала на мясо с овощами и говорила, смотрите, это Все Самое Хорошее, а это, показывала она на яблочное пюре, Надежда! Ее любимый шпинат олицетворял Благополучие. Дынные шарики звались Всему Свое Время, яичный рулет – Счастливые Деньки, а хлеб – Смех от Души. Чтобы в новом году у нас были Благополучие, Надежда и Все Самое Хорошее, говорила мама.

И в тот вечер все было идеально.

В начале недели Мария напомнила малышам о том праздничном вечере. Собрала их и усадила в круг на полу гостиной.

Но я не люблю хлеб, заявила Лотта. Мне всегда нравились хлопья.

В тот раз у нас был хлеб, сказала Мария.

Вряд ли, возразила Лотта. Сколько себя помню, всегда на столе хлопья.

У меня память получше твоей, потому что я старше.

Марии почти девять. Мама умерла год назад, и с тех пор Мария стала Маленькой мамой. Папа пытался найти другую, но потом сказал, что мы никому не нужны.

Я же помню, что я ела, сказала Лотта.

Лотте шесть и три четверти, то есть скоро семь, и она уверена в своих воспоминаниях.

Мария прекрасно знает, что с неразумными детьми, как говорит папа, не стоит спорить, однако вопрос важный. Если в этом году все получится как надо, значит, получится и в следующем, и через два года. А если сейчас ничего не выйдет, праздник будет загублен навсегда.

Ты действительно хочешь хлопья на новогодний ужин? А что тогда будет на завтрак?

Лотта поняла, на что намекает Мария. Всю неделю дети тайно переговаривались и планировали в пределах возможностей. Марии выдавали деньги на еду – на масло и джем, просто на джем, на консервированный суп, на тосты с сардинами. Для простоты. Например, по понедельникам ели суп из консервов и так далее. Этих денег не хватит на ленты – шести разных цветов для шести детей, не хватит на наряды и украшения, но Энни под руководством Лизы нарисовала семейные сценки, и в канун Нового года их прикрепили к стене, хотя они сильно смахивали на разноцветные каракули. Мария собрала монеты – все, что остались в карманах папиных брюк, но их было совсем мало.

Обойдусь без яичного рулета, сказала она. Яблочное пюре и дынные шарики сойдут еще и за десерт – мама называла их Услада и Заветное Желание.

Канун Нового года настал – и все идеально! Папа частенько ужинает вне дома, чтобы спокойно поразмыслить над работой, так что он, наверное, уже поел – что тут поделаешь.

Сегодня понедельник, и он, скорее всего, ждет, что на ужин будет суп из консервов, но нет! Мария подготовила кое-что особенное – а вот и папа, ключ поворачивается в замке!

Его встречают шестеро детей, стоящих более-менее в ряд. Они немного заскучали, поэтому начали хихикать и вертеться. Теперь же они замерли, взялись за руки и задержали дыхание. На девочках белые платья и передники, на которых Лиза, вдохновившись картинками из папиных книг по ботанике, вышила цветы – мак для Марии, фиалку для Лотты, анютины глазки для Эм, а для себя – скромную маргаритку. На Энни светло-розовый комбинезон, подарок от мамы с небес, Брен же надел самую белую из всех своих рубашек, то есть желтую, и шорты, но они хотя бы не красные и не синие. Мария нашла гребень, расчесала мокрые волосы сестер и заплела их в косы – может, даже не расплетутся! У Энни волосы светлые и совсем тонкие, как пушок, ей на голову прилепили красный бант из ленты для подарков. Все лица чисто вымыты. У Бренэулла на подбородке потом откуда-то появился джем (он не смог объяснить), Мария его вытерла и слегка ущипнула.

Что это у нас тут? Папа заходит в холл, который одновременно служит и столовой. Шестеро детей, и все такие нарядные! Мария, это ты все подготовила?

С Новым годом! – кричит Эмили, которой едва исполнилось четыре, хотя ее просили не спешить. Она уже полезла руками в волосы и сняла резинку.

На ужин всем индейка! – вопит Шарлотта, ведь папу это обязательно порадует, тем более индейка действительно готовится.

Младшие все испортили. Предполагалось, что папа сядет за стол, аккуратно накрытый Лизой, сунет салфетку за воротничок, и тогда Мария покажет сюрприз – индейку, сваренную в шести отдельных пакетиках (Эм поделится своей порцией с Энн), а к ней подадут густую коричневую подливку. Папа захлопает от восторга, ловко отрежет верхушки пакетиков и сам разложит индейку с подливкой по тарелкам, чтобы никто не обжегся. Затем Мария принесла бы горошек – сварила замороженный. Ужин из двух блюд, мясо и овощи!

Молодец, Мария, говорит папа, ведь он все понимает, даже если дети портят сюрприз. Ты приготовила ужин?

Мария кивает, не в силах ответить словами.

Сядем по старшинству, начиная с младших, предлагает папа и дальше командует сам. Марии становится легче. Она устала. Планировать что-то с малышами так сложно! Папа не замечает, что Энни некуда сесть, и Мария устраивает ее у себя на коленях.

Замечательно, говорит папа. Теперь Эм, потом Лотта…

Бренуэлл младше меня, замечает Лотта, и она права.

Это я специально вас проверяю, откликается папа, но Лотта ему не верит.

Нет, Бренуэлл, это мой стул. Сядь, пожалуйста, на маленький. Вот так. Лотта, Лиза. Чудесно. Ой, Мария, наверное, тебе придется подать всем еду.

Он все сделал не так. Мария просит Лизу взять Энни к себе. Ничего страшного, думает она. Все будет хорошо.

У Марии есть большое блюдо под индейку с подливой в отдельных пакетиках, у нее есть ножницы, чтобы срезать верхушки, а еще миска с горошком. Надо как-то объяснить папе про ножницы и пакетики, поскольку выглядит он не очень-то и довольным – скорее, испуганным.

Находчиво! – восклицает он. Какая умничка! (Как будто Мария сама рассовала индейку по пакетам.)

Папа берет на себя обязанности хозяина и осторожно достает кусочки мяса, затем выдавливает на тарелки подливку, главный ингредиент блюда. Мария раскладывает горошек.

Потом настает тишина, и непонятно, вспомнит ли папа.

Индейка – это Все Самое Хорошее, подсказывает Мария.

На вид очень аппетитная, говорит папа. Молодчина, Мария!

А это, шепчет она, показывая на горошек, – Благополучие.

Все замолкают.

Ты все делаешь не так, заявляет Лотта папе, уткнувшись подбородком в сцепленные ладони.

Локти, говорит ей Мария, и Лотта убирает руки со стола.

Действительно, в такой радостный день мы должны насладиться Благополучием и Всем Самым Хорошим! Лицо у папы словно немного подрагивает, но дети улыбаются.

Произнесем тост? – предлагает папа. Только вот бокалов нет, с досадой добавляет он.

Лиза, которой семь с половиной, чувствует себя неловко. Сажает Энни обратно к Марии и приносит наполненные водой стаканы – по одному, чтобы не уронить. Один, два, три, четыре, пять – и еще для папы.

В ожидании папа один раз смотрит на часы и один раз – вглубь коридора.

За Новый год! – произносит он, подняв стакан. Мы за многое благодарны жизни. Вы тоже поднимите стаканы. Вот так мы произнесем тост в честь Нового года. Поднимем бокалы, скажем слова благодарности и выпьем этой чудесной воды.

Я не хочу пить, ворчит Бренуэлл. Можно мне новые игрушки?

На десерт будет Услада и Заветное Желание, вопит Лотта.

Все вы у меня Услада и Заветное Желание! – говорит папа.

Мария улыбается. Все будет хорошо.

Храбрые солдатики

Глава, в которой Мария и Элиза умирают от плохого обращения

Приезжает соцработник и увозит с собой девочек. Всех четырех.

Брен гуляет с малышкой в парке, то есть их не забрали.

Брену дарят солдатиков, двенадцать штук. Он дает всем имена, потом придумывает другие. Без девочек имена какие-то не такие.

Хей-хо! – кричит Брен солдатикам, которые каждое утро отдают ему честь. Среди них есть Эсхил, и Тацит, и Марк Аврелий, и многие другие, чьи имена он уже забыл. По утрам папа занимается с Бреном латынью и историей – что необходимо, ведь Брену уже почти шесть, – но иногда папа сидит за закрытой дверью.

Брен показывает солдатиков малышке, а она только слюни пускает – гадость какая. И подгузники ее – тоже гадость, Брен бросает их в туалет, и из подвала вылезают гоблины с пистолетами и молотками. Они бряцают и шумят так, что папа стонет. Брен оставляет малышку у двери папиной комнаты, чтобы ее не потерять, но она уже умеет ползать и не всегда сидит там, где ее оставили.

Раньше у папы была кровать, только он ее сжег. Брен сам не знает, как так вышло. После этого и пришел соцработник. Теперь возле каждой комнаты стоит ведро с водой, а место кровати занял папин письменный стол, большой и высокий. Так даже лучше, потому что кровать напоминала о маме, которой тоже нет рядом.

Солдатики очень храбрые. Тут Георг I, Генрих II, Карл III и так далее. Брен делает вид, будто делится ими с девочками: Марией Терезой, Элизабет Регент, Королевой Лоттой, Императрицей Эм, а когда малышке достанется солдатик, она будет Принцессой Анной. Брен частенько злится на малышку, потому что она все время какает. Он ее кормит, а она только писает и какает.

Брен готовит ужин, используя консервы, купленные в магазине дешевых товаров. Монеты он нашел у папы в брюках. Малышка любит суп, а папа, когда злится, готовит ей спагетти, и она все выплевывает на пол. Бренни заставляет солдатиков за ней убрать. Они очень храбрые.

Солдатики потеряли четырех сестер – их просто взяли и похитили, пока солдатики гуляли в парке вместе с малышкой и защищали город. Иначе бы храбрые солдатики вступили в бой, жестоко разделались с врагами и отрубили им конечности. Мария очень хорошо управлялась с малышкой, ведь ей уже десять. Она покупала подгузники, надевала, кормила малышку из банок, на которых нарисованы другие малыши, но стоят эти банки дорого.

Когда папа открывает дверь, он рассказывает Брену о войнах – а их так много! И в каждой свое оружие: у кого палицы, у кого алебарды и метательные машины. Теперь солдатикам есть что разыграть! Мировая война, Гражданская война, революционная, тридцатилетняя. Чтобы писать отчеты, надо почаще ходить в библиотеку, но Брен устает – он повсюду таскает за собой малышку. Поэтому в отчетах он пишет всякие выдумки о том, какое сражение разыграли солдатики; папа вроде бы не против – так Бренни усваивает, что история – штука гибкая.

На гражданской войне Бренни, где используют пули Минье и гладкоствольные мушкеты, Лотта назначена начальником вооружения, она руководит сражениями и формирует полки. Рядовой Эм – хитрый и безжалостный тактик. Мария – сестра Найтингейл, она ловит солдат, когда те падают, и помогает им вернуться к жизни. Элиза отвечает за столовую, под ее руководством там всегда чисто. А Бренни – главный бомбардир, храбрее всех! Это он в одиночку каким-то чудом спасает Похищенную сестру, и экономку, и начальника, и остальных! Ба-бах! Он бомбит врага, и солдатики падают – один, второй, третий, они валятся с выступа, откуда собирались напасть. Ба-бах! Один выпадает из окна. Ой! Бренни хватает малышку и идет искать солдатика. Малышка плачет, папа стонет.

Бренни складывает папины газеты у него под дверью, по три-четыре штуки в день. Кипы газет – это горы, стоя на которых его солдатики замышляют месть.

Сестры совсем пропали. Лишь изредка приходит письмо. Они говорят, нам тут не нравится. Здесь все не так, как дома. Еда не вкусная, люди злые. Пожалуйста, заберите нас отсюда.

На конверте указан адрес, и Бренни обязательно нашел бы их и освободил, если бы ему не приходилось таскать за собой малышку – вот и еще одна причина ее не любить. Он спрашивает у папы, куда подевались сестры, а тот говорит, там им будет лучше, они под присмотром. Мы-то с тобой можем и сами о себе позаботиться, тогда как у девочек все по-другому. Брен чуть не ляпнул, а как же Энни, но она ведь малышка, а не девочка, так что тут папа прав.

Иногда папа надевает жилет, и глаза у него загораются. Он наводит порядок в гостиной и уходит, а после возвращается домой при деньгах и с китайской едой. Бренни китайская еда не нравится, малышке такое тоже нельзя, вот он и делает вид, будто уже поужинал. Я не знал, что ты принесешь китайскую еду, говорит Бренни. Дашь денег на подгузники? Временами он спрашивает про сестер. Девочки там несчастны, повторяет Бренни, может, заберем их домой? Счастливым быть необязательно, отвечает папа. Я вот несчастлив, а ты? Ты счастлив? Нет в мире никакого счастья: главное, что за ними присмотрят.

Когда папа спит, Бренни пробирается в его комнату, взяв как минимум шесть солдатиков, чтобы достать деньги из кармана брюк. Он протискивается мимо гигантского стола к койке – папа лежит, накрыв лицо жилетом. Пару раз Брен купил на эти деньги комиксы, но затем перестал – есть хотелось сильнее.

Малышка вскоре встает на ноги, хотя ее никто не учил! Раз она такая смышленая, будет его ученицей. Брен сможет заниматься с ней латынью и играть в игры! Бла-ба-бла-ба-бла-ба, смеется она. Кстати, смеяться она тоже научилась сама!

Приходит еще одно письмо, на этот раз от Шарлотты. Пожалуйста, заберите нас отсюда. Кажется, старшая сестра заболела, с ней плохо обращаются. Я опасаюсь за ее здоровье и за состояние всех остальных.

Только вот Брену не нравится папин взгляд, когда он заговаривает о девочках, поэтому он прячет письмо. Пробует засунуть в конверт солдатика, чтобы отправить в ответ, но тот не влезает, и Брен его вынимает.

Первой домой возвращается Мария. Ей уже одиннадцать, однако от нее остались кожа да кости. Волос почти нет, шрамы скрыты под длинными рукавами. Брен пытается заинтересовать ее солдатиками, но Мария говорит, что ей нужно отдохнуть. Иногда она читает вслух папе. Ты всегда была моей любимицей, говорит папа, хотя Брен в курсе, что это не так, ведь он – единственный мальчик.

Таскать за собой малышку становится все труднее – она извивается всем телом, а однажды даже выскользнула, шлепнулась прямо своим подгузником о землю! Поэтому Брен сажает ее в матерчатый мешок, когда идет в магазин за супом. Держать ее нужно вот так, показывает Мария, лежа в кровати, а малышка забирается к ней и смеется. Бывает, Мария с малышкой спят вместе. Тогда ходить за подгузниками намного легче, а в руках так пусто и легко.

Он снова пробует рассказать про солдатиков: вот это Веспасиан, а это Цезарь, а это Калигула, но Мария просит помолчать. Малышка уже ходит и даже бегает! Надо бы тут прибраться, говорит Мария, но Бренуэлл знает, что это не его задача.

Мария не ест суп, который купил Бренни. Забери домой остальных, шепчет она, однако, насколько известно Бренни, папа этого не хочет, папе и так хорошо с ними двумя и малышкой. Вот это Робин Гуд, а это Брат Тук, а это Король Артур и Гвиневра. Прошу тебя, Бренни, я очень тебя люблю, но давай потише.

Мария понемногу учит малышку говорить: Бенни, Бенни! – кричит она. Это она меня зовет? – спрашивает Брен. Она неправильно произносит. Бренни выбрасывает газеты, чтобы Мария не смогла читать вслух папе, но она и так уже не в силах. С постели встает лишь для того, чтобы дойти до туалета, – а там все ужасно грязно, потому что теперь не только малышка ходит под себя.

Сделай же что-нибудь, говорит Мария. Сестрам нужна твоя помощь! Милый Брен, будь храбрым!

Я и так храбрый, отвечает он. Самый храбрый из всех! Смотри, вот генерал, а это лейтенант, а вот капитан и адмирал.

Мария умирает, и домой возвращается Элиза – кости торчат, глаза навыкате. Она спит в кровати Марии, потому что не может залезть на свою верхнюю койку. Малышка стучит по кровати, хочет, чтобы с ней поиграли. Малышка не уходит, а Элиза с ней не играет, поэтому Брен утаскивает малышку из комнаты, та кричит и пинается, и он шлепает ее и закрывает ей рот.

Приезжают Лотта и Эм, а Элиза вскоре умирает. Лотта дает Брену пощечину: она тоже худая и костлявая, без волос, но не такая истощенная, как Элиза, в ней еще теплится огонь. Брен пытается отдать ей кого-нибудь из солдатиков – вот самый лучший, бери, какого захочешь. Ты должен был нас спасти, говорит она. Эм молчит, тетя приезжает навести порядок, папа выходит из комнаты – на нем жилет. О случившемся никто больше не упоминает.

Маленькая жизнь

Глава, в которой тетя Бренуэлл наводит порядок

И вот я снова вернулась в этот ненавистный дом. Пэдди все твердит: я старался как мог, кто же знал, я не виноват. А еще: мы так скучаем, как же мы теперь без них.

Две старшие умерли, от четырех младших остались кожа да кости.

Какие слова он не произносит вслух: какое горе, такие юные, мне не следовало, не могла бы ты нам помочь.

И что только моя сестра в нем нашла? Эти широкие бакенбарды, вечно заляпанный жилет… Абсолютно нелепый мужчина, рядом с которым все умирают.

Он даже не помог мне затащить сундук – в его представлении тяжелые коробки поднимают себя сами. В общем, пришлось оставить на чай мерзкому типу в синем комбинезоне. А он даже не скрывал свою неприязнь к этому дому: отказался переступать через порог. Оно и неудивительно, оттуда пахнет кислым молоком. Мальчик, единственный сын, показал мне свои мускулы – на обеих руках! – и попытался оттолкать сундук к моей комнате. Он с готовностью взял на себя мужские обязанности, а в итоге только поцарапал пол. Пэдди следил за происходящим, рассуждая о погоде, мол, для июня слишком жарко – у него же есть мнение по любому вопросу, включая и метеорологические сводки! По любому, за исключением детей, и он ничуть не виноват в том, что двоих старших мы потеряли.

Я-то думала, он проявит себя джентльменом и уступит мне свою комнату, но нет, я вынуждена спать в гостиной. На диване. Других комнат в доме нет: только кухня и детская, где они вчетвером спят на сдвинутых кроватях, по двое в каждой. И еще малюсенький туалет – у меня в доме кладовая и то просторнее.

Мальчик Бренуэлл строит гримасы, надеясь на какой-то отклик; волосы у него рыжие и растрепанные. Девочки настороженные, любознательные. Старшая теперь Шарлотта, ей девять – миниатюрная девочка с резкими чертами неприятного квадратного лица; Эмили – угловатая и невозмутимая; Энн, самая младшая, светловолосая и капризная. Они совсем забыли, как я помогала им после смерти матери, вообще ничего не помнят про меня и про тот год. Я для них чужая, обнимают меня только по указанию: ну же, сказал папа, когда я приехала, поцелуйте вашу тетушку, и все они, от младшей до старшей, по очереди клюнули меня в щеку. А я не настолько лишена общения с людьми, чтобы радоваться их вымученным проявлениям нежности.

Визит мой будет коротким. Когда умерла сестра, я изначально ехала сюда на неделю, которая растянулась на многие месяцы – чуть ли не на целый год. По возвращении домой я узнала, что умерла моя кошка, якобы от почечной недостаточности, как заявил мне сосед, хотя, вероятнее всего, он просто за ней недоглядел. Моим книжным клубом стала заведовать женщина, которая предпочитает детективы. Жизнь, моя жизнь, продолжалась без меня. И пусть ее нельзя назвать великой, она все-таки моя, и я не хотела бы снова ее потерять.

Шарлотта созывает заседание жителей волшебной страны. Я пробыла здесь всего три дня, а она уже записала меня в ведьмы! Садись, приказывает она младшей, и они усаживаются, соприкасаясь коленями. Наденьте свои шапки-невидимки! – продолжает Шарлотта, и все надевают на голову запачканные кухонные рукавицы.

Э: Я все равно вас вижу.

Ш: Это потому что на тебе шапка.

Э: А Всадник тоже нас видит?

Эм: Ну конечно, всем животным нас видно.

Э: Даже без шапки?

Эм: Тем более без шапки.

Ш: Объявляю заседание открытым. Начнем общаться с помощью телепатии!

Б: Нет никакой телепатии.

Ш: Ты плохо стараешься.

Б: Я стараюсь, стараюсь изо всех сил! Больше остальных!

Ш: Попробуй еще раз. Закрой глаза. Главный вопрос – а ну-ка все сосредоточились! – что нам известно о сложившейся ситуации?

Она представляет факты (без телепатии): тетка старая и страшная, как и подобает настоящей ведьме. Я появилась «из ниоткуда», прямо как ведьма. А еще я совсем не похожа на их маму, поэтому мы точно не родственницы. Также я, видите ли, хочу занять место их матери. И к тому же совсем их не люблю, поскольку даю на обед болонскую колбасу вместо хлопьев. Вдобавок Шарлотта стала свидетельницей жутких ритуалов, детали которых она не намерена раскрывать, а то младшие будут кричать по ночам и не дадут ей нормально спать.

Ш: Можете связаться со мной телепатически. Брен, как второй по старшинству, попробует первым.

…

Ш: Ну давай же, вонючка, поднажми.

Б, шепотом: Не такая уж она и плохая. Я в принципе не против, только вот колбаса ее мне не нравится.

Ш: Поправь шапку! Все тебя слышат.

Б, громко: Невидимость никак не связана с телепатией! Ты все врешь, ни с кем ты мысленно не общалась!

Ш: Еще как общалась! И общаюсь каждый день! Вот с ними! Каждый день!

Эм: Ну вот, Энни расплакалась. Пошли в гостиную.

Ш: Нет у нас теперь гостиной, забыла? Она же ее заняла. Кто любит кашу? Каша – это ужас, а она каждый день заставляет ее есть!

Мальчик предлагает вступить в ожесточенный бой с применением метательных машин.

Б, кричит: Пойдем в атаку на рассвете!

Ш: Не валяй дурака. Здесь требуется более хитрый подход.

Э: Можем рассказать папе.

Ш: Ты чем слушала, глупышка? Он же околдован. Эм, а ты что думаешь? Она обозвала твоих собак «грязными животными» и предложила их усыпить.

(Лично мне показалось, что Шарлотта смахивает на ведьму куда больше меня, но вслух я этого не сказала.)

Э: Давайте не будем ее замечать. Тетя – женщина недалекая, она любит болтать с такими же недалекими людьми. Если мы все время будем молчать, ей захочется поскорее вернуться домой.

Ш: По сравнению с ядом и заклинаниями это более цивилизованный и надежный способ.

Дети разрабатывают план: делать вид, будто не слышат меня, когда я их зову. Даже лицом к лицу не станут отвечать на мои вопросы и отведут взгляд. А в присутствии отца отделаются жестами и стыдливыми кивками.

Ш: Заседание жителей волшебной страны откладывается!

И все кричат: Ура!

Я не стояла под дверью, пока Шарлотта поучала своих приспешников. Я не пряталась и не шпионила. Просто добавляла воды в горшок, стоящий у входа в комнату, – на случай пожара у Пэдди.

Дом-то небольшой, а говорят они громко.

Лишь бы привести их жизнь в порядок, а затем я с радостью уеду – независимо от их плана.

В чем же моя вина, не считая того, что кажусь им ведьмой, не способной заменить им мать?

Я требую ложиться спать в уговоренное время. Заставляю есть белок и волокна. Отчитываю за недостаточную личную гигиену. Когда Шарлотта дерзила, я заперла ее в туалете, выкрутив там лампочку. Будешь сидеть тут до звона колоколов, сказала я, имея в виду церковный звон. Свойственная ей отвага куда-то подевалась, и Шарлотта начала кричать и умолять ее выпустить. Тут бродят призраки, вопила она, все стены в крови! Позже я увидела, что дверь открыли. Мне надо было пописать, невинно объяснила Эм.

Ты перегнула палку, заявил Пэдди. Шарлотте всего девять, она очень впечатлительная.

Чепуха, ответила я. Со мной такое проделывали в семь лет, и ничего страшного.

Я не стала говорить, что в детстве его жене удавалось избегать всех наказаний независимо от тяжести проступка – она умела вовремя разреветься.

Шарлотта, как и я, – крепкий орешек: ее не так-то легко сломать. Как и мне, ей нужно учиться себя контролировать. Как и мне, ей нужно быть сильной.

Детям требуется дисциплина, сказала я, даже во время траура. А еще забота! – добавила я, когда Пэдди промолчал. Никто не станет винить тебя за двоих старших, но оставшиеся четверо худы как палки! Ты их не кормишь, не одеваешь надлежащим образом. У детей хотя бы есть сменное белье? Придется еще поискать. По дому бродит сквозняк, прихожая вся в пыли, в душе нет мыла. Ваши дети моются, сэр? Что их ждет в будущем? И есть ли вам до этого дело? Скоро они подрастут, а юным девушкам и молодому человеку необходимо быть образованными и знать манеры! Они же носятся как сумасшедшие, спят и ужинают не по часам, ничему не учатся – так только, выхватывают кое-что из прочитанных книг. Из книг, которые выбрали сами, Пэдди! И какие моральные принципы они оттуда усвоят?

Не тебе подбирать им список литературы, только и ответил он.

Они тебя почти не видят! Разве это правильно – в своей скорби по умершей избегать общения с живыми?

Не тебе подбирать им список литературы, повторил он.

Ты такой же ненормальный, как и они, сказала я и ушла в свою комнату.

Какое счастье, что я пробуду здесь всего две недели и одна уже позади, ведь когда четверо одновременно чистят зубы – ввели новую практику, судя по результатам, – можно просто оглохнуть. Они играют и вдруг уже бранятся – с яростными воплями и царапанием. С каких пор детям свойственно визжать? Моя сестра, помню, везде ходила за мной хвостиком, пока я не отправилась работать в чайную лавку, чтобы преподать ей урок.

Дети сочиняют сотни историй об «отъезде» Элизы и ее сестры. Они улетели далеко-далеко, их съели медведи, они прячутся в подвале, были убиты грабителями, сбежали из дома, но скоро вернутся. Мария снова станет Маленькой мамой, Элиза возьмет на себя домашние дела, и все будет хорошо. Возможно, всей правды они не знают.

По сестрам они горюют только ночью. И я не бегу их успокаивать, зачем зря давать надежду, если я вскоре уеду? Пэдди практически не бывает дома, у него вечно какие-то «дела». Дети утешают друг друга, а потом младшие, Эм и Энн, ложатся спать в обнимку, а старшие, уперевшись лоб в лоб, что-то замышляют.

Сегодня я застала Шарлотту на кухне плачущей, с ножом для масла в руках. Она не стала скрывать слезы, а наоборот, бросилась меня обнимать: ох, тетя, тетушка! Пришлось вырываться из ее объятий.

Возьми салфетку, сказала я, а потом расчешем тебе волосы.

До моего приезда у них был один гребень на всех, да и то они редко им пользовались.

Мы не говорим о таких вещах, заявил Пэдди, когда я вновь пристала к нему с этим вопросом. И тебе не советую, если не хочешь неприятностей.

Угомониться они способны лишь за чтением. И за придумыванием историй, для которых подготавливаются красивые иллюстрации – я их видела мельком, поскольку для людей вроде меня эти рисунки не предназначены. Мальчик естественным образом стал союзником старшей, так как он ближе всех по возрасту, и они пишут что-то вместе на обрывках бумаги, найденных в мусорной корзине отца. Эмили и Энн сочиняют сказки о других героях – о всяких лордах и леди и хрустальных городах. В итоге у них получаются крошечные книжечки размером с почтовую марку, которые они неумело прячут. Вскоре гармонию опять нарушают крики.

Не понимаю, откуда взялись эти маленькие варвары, они все крушат и жаждут моей смерти! Они унаследовали от моего зятя все его пороки, включая излишнюю мечтательность, а от сестры не взяли ни одной хорошей черты! Она была такой тихой и послушной, а ее дети – необузданные дикари!

Когда она умерла, ей не было и сорока, и за шесть лет она родила шестерых детей, прямо как племенная кобыла.

Ему надлежало отправить их в школу. Почему они до сих пор нигде не учатся?

Я стою перед дверью их отца в качестве преграды. Ежели ему требуется покой, не согласится ли он провести время у них дома? Шарлотта пытается меня оттолкнуть, чтобы показать ему какой-то цветок – хотя он уже завял, поскольку она сорвала его слишком рано. Она предлагает заварить из него чай, чтобы вылечить папин круп. А если нет, можно просто им любоваться для поднятия настроения.

Настроение ему поднимет только тишина, говорю я.

Нет! – кричит Шарлотта. Ему понравится мой цветок! Ты понюхай – прямо как роза!

Если девочка не научится быть сдержанной, ей не вынести жизни, которую приготовил для нее отец: простой жизни без каких-либо целей и перспектив. Возможно, со временем ей придется работать, чтобы накопить денег на учебу младшим, чтобы им жилось лучше. Если повезет, младшие оценят ее жертву, и она не станет каждый год рожать по малышу, не захочет рано умирать.

За ужином Шарлотта показывает руки: мол, остались синяки после того, как я ее оттаскивала от папиной комнаты. Говорит, что я хотела вырвать конечность из ее умирающего тела.

Перестань, Лотта, просит Пэдди, сжимая ладонями виски́. У меня страшно болит голова.

Шарлотта вскакивает с воплями, останови ее! Сделай же что-нибудь!

Довольно! – рявкает отец. Извинись и уйди в комнату. И чтобы никто не приносил еду, даже тетушка, которая любит тебя по-матерински!

Еще шесть дней. Мальчика я легко переманила на свою сторону. Просто сказала, ну ты и красавчик, когда он помыл голову. Как же он заулыбался! Теперь пора и приниматься за девочек. Начинаю со старшей, чтобы остальные последовали ее примеру.

Я: Шарлотта, будешь учиться шитью?

Ш: …

Я: Невежливо молчать, когда к тебе обращаются!

Ш: Невежливо называть человека чужим именем.

Я: Разве тебя зовут не Шарлотта?

Ш: Я же сказала, меня зовут Шарлемань. По крайней мере, сегодня.

Я: У тебя есть только одно имя, данное родителями.

Ш: В разные дни в каждой игре у меня новое имя.

Я: Но ты ведь один человек – с одним именем.

Ш: Захочу – буду разными людьми.

Я: Дети твоего возраста не вправе чего-либо хотеть. Они лишь исполняют пожелания отца и матери. Имя твое не изменится, пока ты не возьмешь фамилию супруга.

Ш: Не нужен мне ни супруг, ни его фамилия.

Я: Чушь какая! Ты обязана взять его фамилию.

Ш: Ты же не взяла.

Я: У меня другая ситуация.

Ш: В каком смысле?

Я не стану объяснять, что пожертвовала собственной юностью ради юности моей сестры. Поэтому говорю: пора за шитье, детка. Будешь учиться!

Я показываю Шарлотте, как подшивать подол. Брат и сестры еще будут расти, говорю, тебе предстоит шить на них, когда я уеду.

Значит, ты с нами не останешься? – спрашивает она, аккуратно подшивая край юбки.

Ты и сама прекрасно знаешь, что нет, отвечаю.

Ничего такого я не знаю, обижается она. И правда, в этой семье постоянно все замалчивают.

Я сообщаю ей, что возвращаюсь домой в понедельник, и думаю, то-то она обрадуется. Однако Шарлотта себе на уме: делает вид, будто полностью увлечена шитьем.

А какой у тебя дом? – интересуется она. Как у нас?

Нет-нет! – говорю я и ловлю ее за руку, чтобы не пропустила стежок. Дом небольшой, прямо на вершине горы, я живу в нем с самого рождения. У меня там друзья, а еще кошка по кличке Прорва.

А мы не ходим в школу, рассказывает Шарлотта, поэтому у нас нет друзей.

Зато вы есть друг у друга, откликаюсь я, не придумав ничего получше.

Папа считает, что в школах сплошной обман. Там создают иллюзию, будто бы жизнь вовсе не скоротечна и нас не призовут к ответственности.

Сделай стежок поровнее, говорю, желая сменить тему.

Так что мы учимся сами, в библиотеке. И не только.

Замечательно. Не сомневаюсь, что вам это на пользу.

Шарлотта кивает. И как ты развлекаешься в своем домике на горе?

Пою в хоре, на церковных праздниках отвечаю за напитки и закуски. Еще состою в книжном клубе для женщин. Иногда копаюсь в саду.

И все? – спрашивает эта грубиянка.

Большего мне и не надо, если ты об этом.

Разве тебе не хочется путешествовать, узнавать новое, встречаться с известными людьми или самой как-то прославиться? Ведь жизнь в таких ограничениях и сама становится ограниченной!

Зато в моем сердце она занимает много места. Если таково предназначение человека, ему следует полюбить жизнь в подобных условиях.

Мне такого не надо, говорит она. Моя жизнь будет совсем другой.

Что ж, прекрасно, а теперь переделай все стежки.

Вещи уложены. Волосы причесаны, надеваю шляпу и перчатки. Дети ушли, чтобы избежать сцены прощания.

Я: Всего тебе наилучшего, Пэдди.

П:…

Я: Я предупреждала о своем отъезде, а ты ни коим образом не подготовился. Кто теперь будет присматривать за детьми?

П:…

Я: Пусть тебя и судили за то, что ты оставлял Марию и еще одну сестру за старших, но Мария была мудра не по годам. В отличие от Шарлотты.

П:…

Я: Пэдди, да не молчи же ты! Мне пора ехать. Я и так надолго оставила свой дом и кошку.

П:…

Я: У тебя никого больше нет?

П:…

Я: И нет денег, чтобы нанять прислугу, верно? Найти новую жену ты пытался, но безуспешно. А наследство моей сестры? Сумма была немалая. Все промотал?

Пэдди с беспомощным видом смотрит по сторонам, как бы пытаясь найти потраченные деньги.

А как же моя жизнь, Пэдди? – мысленно добавляю я. Ты и этого меня хочешь лишить? Я не готова быть в твоем доме вечной гостьей, жить в гробу, оставшемся от сестры. Я и так уже многим ради нее пожертвовала – с меня хватит.

В этот момент прибегают дети: раскрасневшиеся, тяжело дыша и перебивая друг друга, рассказывают о том, как отправились в чащу леса и встретили там монстра.

И резко застывают.

Ты еще не уехала, удивляется Эм.

Теперь я буду для вас матерью, говорю. Идите сюда, обнимемся. Теперь я ваша мама.