Будда слушает E-Book

Татьяна Коган

• Herausgeber: ЭКСМО
• Kategorie: Krimi
• Serie: Роман-драйв от Татьяны Коган
• Sprache: Russisch
• Veröffentlichungsjahr: 2024

Seitenzahl: 282

Beschreibung

Барбара работала персональным тренером в фитнес-клубе, хотя с детства мечтала стать писателем. Ее роман не приняли ни в одном издательстве, и девушка почти попрощалась со своей мечтой… Однажды Барбара отвозила домой подругу после вечеринки и на обратном пути случайно сбила своего клиента. Он был противным типом, и Барбара мечтала от него избавиться, но не таким же способом… Ей неожиданно помог прохожий, назвавшийся Джейком. Он предложил девушке не вызывать полицию, а избавиться от тела. Он отвез ее домой, а сам забрал одежду, испачканную в крови, и машину, в багажнике которой лежало тело. На следующий день уже ничего не напоминало о случайном убийстве, и Барбара могла бы вернуться к прежней жизни, но это происшествие полностью поменяло реальность скромной замкнутой девушки. Она поняла, что до сих пор лишь существовала в ожидании настоящей, полной опасностей и адреналина жизни...

Leseprobe

Татьяна Коган Будда слушает

© Коган Т. В., 2018

© Оформление. ООО «Издательство «Э», 2018

* * *

– Снимай шмотки, быстрее, – он говорил отрывисто, по-деловому. – И вымой руки. Куда?!

Она растерянно замерла у стиральной машинки, уже готовая кинуть туда испачканное кровью платье.

– Ты что, постирать это решила? – Он огляделся в поисках чего-нибудь подходящего. На маленькой кухоньке все сияло чистотой и минимализмом – как будто здесь никогда не готовили, не пачкали стол – он не заметил ни салфеток и полотенец, ни солонок, ни губок на раковине. Он принялся торопливо открывать все подряд ящики, пока наконец в нижнем отделе шкафа не нашел то, что нужно. Оторвал пакет для мусора от нового рулона, указал подбородком:

– Вот, сюда положи. Я сожгу.

Она, словно в трансе, послушно бросила одежду в пакет, не замечая, что стоит в одних трусах перед незнакомым мужчиной.

– Вымой руки, – напомнил он. – У тебя здесь есть что-нибудь алкогольное? – Его взгляд забегал по сторонам, изучая пространство небольшой гостиной: диван, журнальный столик, вдоль стены – цветы в крупных кадках. Ничего, отдаленно похожего на бар или стеллажа для вина.

– Я не пью алкоголь.

– Зря.

Несколько секунд повисшую тишину нарушала лишь льющаяся из крана вода. Он наблюдал, как она механически повернула вентиль, потрясла руки и вытерла их о голые бедра. А затем покачнулась – и разбила бы лоб о столешницу, если бы он не отреагировал молниеносно: рванул вперед, обхватил ее обмякшее тело и доволок до стоявшего рядом кресла.

– Оставайся со мной. – Он ощутимо шлепнул ее по щеке. Ее голова безвольно мотнулась, но полуприкрытые глаза распахнулись шире и тут же наполнились слезами.

– Если нет спиртного, будем пить чертов чай. Тебе нужно что-то крепкое. И не вздумай реветь.

Он помедлил мгновение, будто решал, может ли оставить ее без присмотра на несколько секунд, чтобы наполнить и включить чайник и отыскать заварку. Затем присел перед ней на корточки, взял руку и пожал мягкую ладонь.

– Эй. Посмотри на меня.

Она с трудом сфокусировала взгляд, но посмотрела прямо на него.

– Ты поступила, как разумный человек. Слышишь? Не стоит страдать из-за того, что у тебя есть мозги!

Десятью минутами позднее она медленно отхлебывала отвратительно крепкий чай, по-сиротски обхватив кружку двумя руками, а он сидел напротив нее, на полу, привалившись спиной к столешнице и нервозно покачивая лежавшей на согнутом колене рукой.

Она уже успела надеть первую попавшуюся в шкафу футболку и выглядела гораздо спокойнее – то ли потому, что напряжение действительно отпускало, то ли потому, что к ней вернулось хваленое самообладание.

Она сделала еще несколько осторожных глотков – чертов чай был горячим, как преисподняя – и повернула голову:

– Кто ты такой?

Слабая ухмылка тронула его губы:

– Я Джейк.

Они помолчали.

– А ты?

– Барбара.

– Барбара, – зачем-то повторил он и кивнул. – Будем знакомы.

Глава 1

Семнадцатью часами ранее

Стояло раннее июльское утро, и солнце над Милуоки уже палило вовсю, хотя пройдет еще часа три, не меньше, прежде чем зябкая прохлада сменится приятным, влажным теплом. Обычно летом температура в городе редко поднимается выше двадцати пяти градусов, но сегодня синоптики обещали действительно жаркий день.

Дороги были свободны – пробки еще не начались – и голубой, видавший виды «Додж Калибр» свободно припарковался у обочины рядом с закусочной «Энди и сыновья» – уже открытой и встречавшей первых посетителей.

Миловидная темноволосая девушка в коротком, спортивного кроя платье вышла из машины и быстрым шагом направилась в закусочную. Дважды в неделю, перед работой, двадцатитрехлетняя Барбара Хилл, фитнес-тренер, позволяла себе лишнее: миндальный круассан с восхитительно нежной, тающей на языке начинкой и огромную кружку латте, в которой плавал большой шарик неприлично жирного мороженого.

Барбара не знала, какие на вкус настоящие круассаны, выпеченные где-нибудь в парижской булочной – во Франции она не была, но сомневалась, что они могут быть вкуснее, чем те, что она уже попробовала. Круассан с миндально-сливочной начинкой из закусочной Энди приводил ее в упоительный, граничащий с эйфорией гастрономический трепет.

Колокольчик над дверью звякнул, и на нее нахлынули дразнящие ароматы выпечки и веселые напевы ирландского фолк-рока. Энди, чьи родители переехали сюда целую вечность назад, свято чтил традиции родины, по крайней мере, те, что касались музыкальных пристрастий.

Несколько ранних посетителей заняли столики у окна, на кассе расплачивались еще двое, явно торопившиеся на работу и просившие завернуть «с собой». За стойкой рыжебородый высокий толстяк в белоснежной рубашке приветливо кивнул Барбаре.

– Привет, красавица, тебе как обычно? – спросил он, когда она приблизилась.

– Привет, Энди. Ага.

– Когда ты попробуешь что-то новое, а? – весело подмигнул он, скосив глаза на суетившегося в глубине кухни паренька. – Джоуи вон сегодня испек такие плюшки, пальчики оближешь.

– Потихоньку перекладываешь свои обязанности на плечи сыновей? – Она улыбнулась.

– А как иначе? Не могу же я стряпать вечно и одно и то же, нужна свежая струя.

– По мне так и с прежней струей все неплохо. Ты же знаешь.

– Конечно, знаю, это я так неуклюже заигрываю с тобой. Чтобы лишний раз услышать из твоих уст похвалу моей стряпне. – Энди пододвинул блюдце с теплым, ароматным круассаном и чашку с кофе.

– Хвалить тебя я могу бесконечно. – Барбара протянула деньги. – Спасибо! И удачного дня.

– Приятного аппетита, красавица. Пусть у тебя будет плодотворный и богатый на эмоции день!

Знай Барбара Хилл, что пожелание старика Энди сбудется, то взяла бы больничный и осталась бы дома… Но она не знала и потому расслабленно забрала свой заказ и заняла столик.

До работы оставалось еще достаточно времени, и она расположилась за своим любимым столиком в углу, у самого окна, выходившего на широкий тротуар и проезжую часть. У нее имелось в запасе минут двадцать, чтобы насладиться завтраком и подумать о разном. Например, о будущем. Больше всего Барбару Хилл заботило ее будущее, а точнее, то, в каком направлении оно будет развиваться.

– Все в порядке? Тебе что-нибудь принести? Еще кофе?

Барбара улыбнулась подошедшему парню – высокому, с такой же рыжей, как у отца, щетиной, только модно подстриженной.

– Привет, Ронан. Нет, ничего не нужно, я только что села.

– Ну ладно.

– Спасибо.

– Ладно, – повторил Ронан, явно не желая уходить. – Если что, я здесь, поблизости.

– Хорошо, – вежливо ответила Барбара и перевела взгляд за окно.

Одно время Ронан проявлял к ней настойчивые знаки внимания, и однажды она даже поддалась и сходила с ним в бар, где позволила себя потискать, но вовремя поняла, что совершает глупость. Парень он был хороший, серьезный, из разряда тех идеальных мужчин, за которыми ты будешь как за каменной стеной. Завтрак в постель, поцелуй перед работой, поездки на озеро, отмечание годовщины свадьбы, трое детей, походы на бейсбол и в церковь по воскресеньям. С ним она бы прожила прекрасную, скучную жизнь. Не будь он настроен столь серьезно, она бы с ним погуляла – почему нет? Если что Барбара и делала с легкостью – так это влюблялась. Но брак в ее планы пока не входил, а на меньшее Ронан вряд ли бы согласился.

Город постепенно просыпался, на улицах появлялись прохожие, а показавшееся из-за соседнего здания солнце скользнуло в широкое окно закусочной, заставив Барбару сощуриться. Она отпила кофе, смакуя бесстыдно сладкий, насыщенный вкус, и подумала, что сегодняшний день будет совсем чудесным, если Стенли Уорхол пропустит послеполуденную тренировку и не появится в спортзале.

Тихо запиликал мобильник, и Барбара ответила, не глядя на дисплей – она отлично знала, кто звонит.

– Доброе утро, дорогая.

– Привет, пап.

– Как настрой? Боевой?

– Все хорошо. Как ты?

– У нас все отлично. – Отец, как обычно, говорил бодро. – У Роджера сегодня турнир, едем с ним в машине. Пожелай ему успехов, я включил громкую связь.

– Успехов, – без энтузиазма отозвалась Барбара. – Порви их всех, братик.

– Будь спок, сестра. У меня с достижением целей все отлично.

В трубке раздался одобрительный отцовский смешок, и Барбара отчетливо вообразила себе эту картину: отец рулит с гордым видом в своей «счастливой» клетчатой рубашке, которую всегда надевает по важным случаям, а братец-переросток сидит рядом с самодовольной физиономией по поводу того, как тонко подколол сестренку.

– У Джошуа тоже игра на выходных, – сказал отец. – Может, подъедешь поболеть за брата?

– Вряд ли получится. У меня работа.

– Заставлять жирдяев приседать? – В голосе отца сквозила привычная насмешка, прятавшая плохо скрываемое разочарование. Тренер по американскому футболу, строивший учеников на поле, и дома проявлял командирские замашки, воспитывая в двух сыновьях и дочери спортивный дух. И если младшие Роджер и Джошуа отлично вписались в выбранную их отцом дорогу – первый подавал большие надежды в футболе, второй – в бейсболе, то со старшей, Барбарой, возникла заминка.

До девятнадцати лет она, подчиняясь давлению и авторитету отца, тоже занималась американским футболом, но звезд с неба не хватала, хотя и показывала неплохие результаты. Но когда все зашло слишком далеко и замаячила перспектива большого спорта, Барбара неожиданно для всех взбрыкнула и проявила характер, заявив, что бросает.

Она потому и уехала из Чикаго, чтобы поменьше видеть этот осуждающий, скорбный отцовский взгляд каждый раз, когда речь заходила о работе и планах на жизнь. В колледж она не поступила, а ничего, кроме как тренироваться, толком не умела, поэтому быстро отучилась на фитнес-инструктора, свалила в ближайший от Чикаго крупный город и устроилась в тренажерный зал. Не предел мечтаний, конечно, зато это был ее собственный выбор.

– Раз-два, втянули животы, ты это сможешь, ха-ха-ха, – заржал Роджер. Его пригласили выступать за университетскую сборную, и он чувствовал себя очень крутым. – Ну и паршивая, должно быть, работенка у тебя.

– Прекрати, Роджер, – притворно сурово одернул его отец, будто позабыв, что мгновение назад и сам позволил себе нелицеприятно высказаться о дочкиной карьере.

– Самая обычная работа, не лучше и не хуже других, – стараясь не раздражаться, ответила Барбара. – Мне нужно бежать. Спасибо, что позвонил, пап. Еще раз удачи, братец.

И положила трубку, не дожидаясь ответа.

Беседа не испортила ей настроения. Барбара давно научилась пропускать мимо ушей подколки в свой адрес. Но состояние духа, с которым она входила в закусочную, утратило львиную долю благодушия. Теперь это уже было не волшебное утро (каждое утро, когда она позволяла себе трапезу у Энди, было волшебным), а самое обычное. Что ж, сама виновата. Могла бы просто не поднимать трубку.

– Пока, Энди! – Она выскользнула на улицу и, прежде чем сесть в машину, несколько секунд стояла, задрав голову и подставив лицо солнечным лучам.

Самая обычная работа, не лучше и не хуже других. К полудню она отвела три персональных тренировки – и вовсе не у жирдяев, а у подтянутых девчонок, которым, по большому счету, можно было и вовсе не посещать фитнес-занятия – они бы все равно выглядели привлекательно. Но, с другой стороны, они платили, и Барбара не рефлексировала, а по возможности качественно выполняла свою работу – изображала позитив и энтузиазм.

Половина тех, кто брал у нее уроки, и правда нуждались в кураторе, потому что ни черта не смыслили в силовых тренировках. Но попадались и те, кому хватало знаний, но недоставало стимулов. А красивая (так ей говорили) девушка в обтягивающих лосинах, стоящая над душой с секундомером в руке, заставляла отбросить лень и хорошенечко потрудиться.

Разные встречались клиенты. С одними работа доставляла удовольствие, с другими скуку. Но только Стенли Уорхол, который должен был прийти через полчаса, раздражал ее до зубовного скрежета.

Барбара никогда не отказывала клиентам – денег и без того едва хватало, учитывая, что она сняла отдельную квартиру, а не комнату. После первой же тренировки с Уорхолом она несмело сообщила менеджеру, что хотела бы отказаться от персональной работы с ним.

– По какой причине? – резонно спросил ее Алекс Зорино, управляющий, блестяще решавший любые возникающие вопросы в пределах спортзала.

– Он ведет себя неуважительно, – после паузы ответила Барбара и тут же подумала, что звучит нелепо.

– В чем проявлялось его неуважение? Он тебе грубил? Унижал словесно или физически?

Барбара отрицательно покачала головой, чувствуя, что начинает краснеть. Нет, Уорхол не грубил, не оскорблял ее, не приставал. Он просто… как бы это выразиться? Всем своим видом показывал, какое она ничтожество? Напоминал ей собственного отца, когда она не оправдывала его ожиданий?

Зорино смотрел на нее выжидающе, и она, окончательно проникнувшись собственной глупостью, замяла разговор. Чем чаще она размышляла об Уорхоле, тем больше осознавала свою неадекватную реакцию на него. Можно подумать, это первый неприятный человек, встретившийся ей на пути. Попадались ей настоящие говнюки, но у нее всегда хватало ума не принимать их поведение близко к сердцу. Каждый раз Барбара настраивала себя относиться к Уорхолу лояльнее – и каждый раз, стоило ему появиться, ее настрой летел к чертям.

Впрочем, сегодня все шло на удивление гладко, по крайней мере, первую часть тренировки. Уорхол то ли был чем-то озабочен, то ли пребывал в неподходящем для шуточек настроении – сосредоточенно выполнял упражнения и реагировал спокойно, когда Барбара корректировала его технику.

Стенли Уорхол выполнял становую тягу со штангой.

– Старайся не округлять спину, попробуй во время рывка слегка оттопырить назад ягодицы, – поправила его Барбара.

– Да, в использовании пятой точки, ты, конечно, спец.

– Не отвлекайся на разговор при выполнении упражнения. – Она проигнорировала его подколку.

– Что-то ты сегодня раскомандовалась, – бросил он, опуская штангу на пол.

– А для чего еще нужен персональный тренер? Следуй указаниям профессионала и добьешься результатов.

На слове «профессионал» Уорхол скептически скривился.

– Открою тебе прописную истину. Я никогда не следовал ничьим указаниям, потому и добился многого. А уж выслушивать советы профессиональных куколок, считающих себя тренерами, и подавно не планировал.

– Ты всегда можешь с легкостью отказаться от моих услуг, – с надеждой напомнила ему Барбара.

– И лишить себя возможности любоваться твоей очаровательной задницей? – улыбнулся Уорхол, расслабленно усаживаясь на скамью для жима лежа. – К тому же забавно наблюдать, как ты командуешь. Ты только кожаные шорты в следующий раз надень, чтобы гармоничнее смотреться.

– Зачем же мне идти у тебя на поводу, если ты все равно не следуешь моим советам?

– Как зачем? Когда девочка угождает мужчине, то может получить разные бонусы, – он сально ухмыльнулся. – А вот если я начну слушаться тебя, то, глядишь, перенесу дурную привычку на основной род деятельности. И плакал мой бизнес после этого. Что мне потом делать? Ты, в случае чего, всегда подработаешь известно кем, а мне это едва ли светит. Судя по твоим профессиональным успехам со своим клиентом. – Он ухватился за складку жира на своем животе. – Где обещанная мне спортивная фигура, а, тренер?

– Вот поэтому вставай, покажи мне хороший подход. В темпе, пока кровь не застыла.

Уорхол лениво наклонил голову, откровенно разглядывая ее обтянутые леггинсами бедра и не думая вставать.

– Не понимаю я.

Барбара не отреагировала на его ремарку, и он уточнил:

– Не понимаю, почему ты всерьез не рассмотришь вариант смены деятельности?

– Меня вполне устраивает моя работа, – нервно ответила Барбара. Почему все ей указывают, кем ей лучше быть? У нее что, на лбу табличка прибита «Жду ваших советов»? Или образ такой мягкий, сабмиссивный?

– Есть же более денежный вариант. – Уорхол выразительно умолк, но, не получив ответа, добавил: – Тоже, кстати, работа с телом. Только прибыль выше. Внешние данные у тебя для этого имеются.

На лице Барбары застыла искусственная улыбка.

– Хочешь, я стану твоим первым клиентом на новом поприще? – продолжил мужчина. – Подучу тебя малость, то да се. Если проявишь старание, порекомендую тебя моим друзьям. А?

– Может, лучше я тебе порекомендую хорошего психоаналитика? – Барбара изо всех сил старалась не поддаваться на провокацию и оставаться спокойной. – Узнаешь, что такое уместность, научишься направлять свои фантазии в конструктивное русло.

Уорхол поднялся, встав в полуметре от фитнес-инструктора:

– Ты смазливая девочка и даже приятная, когда осознаешь свое место в пищевой цепи. Ты пока ничего не добилась в жизни, чтобы мне советовать – даже твоя идеальная фигура это лишь удачное сочетание генов. Лучше тебе не использовать свой милый вместительный ротик вхолостую, – он понизил голос. – Прибереги его для более подходящего занятия.

Он ехидно улыбнулся, и Барбара еле сдержалась, чтобы не влепить ему пощечину. Нужно не реагировать, иначе Зорино опять поднимет скандал, а то и уволит за неуважительное отношение к гостям зала. Нужно сделать непроницаемое лицо, продолжить тренировку, как ни в чем не бывало, мысленно уговаривала она себя, но гнев уже поднимался к горлу, готовясь выплеснуться наружу.

Уорхол подмигнул ей.

– Прокатимся вечером?

«Третий подход становой тяги, пожалуйста. Слишком большой перерыв между упражнениями», – вот что она должна была ответить.

– Тебе лучше уйти! – процедила она вместо этого. – Ищи себе другого тренера, понял?

– А в чем дело? – Он резко повысил голос, привлекая внимание окружающих. – Если я технически неверно выполнил упражнение, за это теперь что, из зала вышвыривают?

Кто-то начал оглядываться на них, и Барбара в отчаянии поняла, что снова сыграла по его сценарию. Он провоцировал ее на реакцию, словно подпитывался негативными эмоциями, и она в который раз поддалась. Она посмотрела прямо на Уорхола и представила, как стреляет ему прямо в голову, в центр лба.

Барбара повалилась на диван в гостиной и несколько минут лежала, невидяще глядя в потолок. Потом заставила себя подняться, достать из холодильника замороженные куриные грудки с гарниром и сунула их в микроволновку. Какое счастье – жить одной. Зарплаты хватало впритык, зато ее жилище действительно стало ее крепостью, где никто ее не трогал, где никто от нее ничего не ждал.

Она включила лэптоп и пару раз глубоко вдохнула и выдохнула, прежде чем отважилась открыть электронный ящик. Это письмо она увидела еще в обед, но не решилась сразу прочитать. Какой бы ни был ответ, она не хотела, чтобы в спортзале заметили ее реакцию и лезли с расспросами. Скрыть свое состояние у нее вряд ли бы получилось. Слишком важным было это письмо. Настолько важным, что перебивало воспоминания о сегодняшней ссоре с Уорхолом…

Микроволновка пискнула, извещая о том, что еда готова. Барбара отставила лэптоп обратно на журнальный столик и вернулась на кухню. Сперва надо поесть. На голодный желудок любые события воспринимаются излишне драматично.

Она достала нехитрый ужин, взяла вилку и принялась есть прямо из пластмассового контейнера. Мыть посуду ей никогда не нравилось, поэтому всегда пользовалась одноразовой посудой.

Когда она впервые задумалась, что живет не своей жизнью? Невнятный дискомфорт, странная неудовлетворенность преследовали ее с самого детства. Барбара погрузилась в воспоминания. Ей лет семь, она сидит на подоконнике в своей комнате и сосредоточенно пишет в тетрадке. Не просто пишет – сочиняет. Ей приснился невероятный сон, в котором были погони и приключения, и едва раскрыв глаза, маленькая Барби желает во что бы то ни стало записать это на бумаге.

Она уже исписала две страницы, и сон начал превращаться в настоящую историю, когда дверь в ее комнату открывается и отец машет ей рукой:

– Ты еще не собралась? Забыла, что мы едем на игру?

Маленькая Барби не забыла и в любой другой день хлопала бы в ладоши от восторга. В любой другой день, в который не приснился чудесный сон, так красиво оживающий на бумаге.

– Эй, ты меня слышишь? – Отец глядит на замешкавшуюся дочь и входит в комнату. – Чем ты занята?

Барби так смущена его строгим видом, что начинает подозревать, что делает что-то плохое.

– Что это? – Он забирает у нее тетрадь, читает несколько строк. – Задание, что ли, школьное? Ерунда какая.

Он отшвыривает тетрадь на кровать, но она ударяется о стену и падает на пол, неопрятно раскрывшись. Девочке хочется поднять ее и закрыть, а еще лучше – спрятать под подушкой, ведь там целый созданный ею мир, но она боится расстроить папу. Папа всегда расстраивается, когда она не делает то, что должна.

– Пошли, а то опоздаем. – Папа заставляет ее спрыгнуть с подоконника и ведет к двери. – Будет весело!

На пороге она незаметно оглядывается на валявшуюся на полу тетрадь и тихо вздыхает. Почему-то сейчас ей совсем не хочется веселиться. Ей хочется дописать историю.

Барби двенадцать. Она хочет пойти на школьные занятия по писательскому мастерству. Она уже точно знает, что, когда вырастет, будет писателем. Каждый день Барби находит несколько минут на сочинительство. У нее уже целая кипа исписанных мелким почерком тетрадок, которые она прячет в тайнике под кроватью. Братья постоянно норовят посмеяться над ее увлечением и суют нос, куда не надо. Было бы проще печатать на компьютере, но его ведь не будешь таскать с собой повсюду, а тетрадку или блокнотик всегда можно достать (на перемене или на прогулке в парке) и зафиксировать возникшую мысль.

Родители смотрят на ее хобби сквозь пальцы – мама с утра до ночи на работе и ей не важно, чем развлекает себя дочь – лишь бы не делала глупостей и вовремя ела. А папа не воспринимает всерьез.

Когда за ужином она озвучивает свое намерение, отец пожимает плечами: мол, ради бога, если тебе это нравится. Потом уточняет, по каким дням и в какое время занятия, и его широкие брови сводятся к переносице:

– У тебя в эти дни тренировки. Ты что, не сообразила?

Барби сообразила. Барби отлично помнила, когда у нее тренировки по невыносимо скучному американскому футболу, который она уже успела возненавидеть. Просто она подумала, что тренировки пять раз в неделю, и если пропустить две из них – ничего страшного не случится. Но у папы другое мнение.

– Ты что, совсем глупая? – взрывается он, когда она робко озвучивает свое предложение. – Если ты начнешь пропускать тренировки, то никогда ничего не добьешься в спорте.

Барби хочется воскликнуть, что она переживет, если ничего не добьется в спорте. Более того, может быть, она даже будет счастлива, если ничего не добьется в спорте, потому что добиваться ей хочется совсем иного. Но спорить с отцом невозможно. Он не слышит чужих аргументов. Она молча доедает ставший безвкусным ужин и поднимается в свою комнату, где горько плачет, закутавшись в одеяло.

Барбара выбросила в мусорку грязный контейнер и включила чайник. Злилась ли она на отца? Наверное, в подростковом возрасте. Ей никогда не хватало отваги противостоять ему и защищать свои интересы. Возможно, потому, что она сама не была на сто процентов уверена, какие именно у нее интересы. Сложно проповедовать иные ценности, нежели те, что тебе с детства прививают в семье. Сложно поверить, что твой выбор – не вздор, не ошибка, не каприз, а действительно нечто стоящее. К совершеннолетию она накопила достаточно сил, чтобы отказаться от навязанной отцом карьеры, но чтобы следовать своей мечте, требовалось гораздо больше крепости духа.

Если бы она только знала, что хорошо пишет. Если бы ей кто-то сказал, что ее тексты талантливы. Может быть, тогда, ободрившись, она начала бы двигаться в верном направлении.

В зеркальной створке буфета ее отражение скривило гримасу: какая глупость, в самом-то деле. Она опять обманывает себя, придумывает отговорки. Человеку, одержимому идеей, не нужно ничье одобрение. Это как в спортзале: если кто-то хочет изменить свое тело, стать стройнее и сильнее – есть у него деньги на фитнес-тренера или нет, – он все равно добьется результатов. Да он и дома добьется, без гантелей и тренажеров, придумает, как использовать вес собственного тела. Потому что, когда чего-то по-настоящему желаешь, находишь тысячи путей, тысячи способов. Возможно, она просто недостаточно желала…

Черт побери, она снова это делает. Снова рассуждает, вместо того, чтобы действовать! Барбара села на диван и решительно подтянула к себе лэптоп.

Два месяца назад, набравшись храбрости, она отправила рукопись одного из своих романов нескольким литагентам и издательствам. Роман получился интересный (по крайней мере, ей так казалось), с мистическим уклоном и со счастливым концом. Изучив литературные сайты, она подготовила синопсис, правильно оформила заявку и принялась ждать ответа.

Это было два месяца назад. Сегодня наконец пришел первый ответ.

Она открыла электронное письмо.

«Уважаемый автор.

К сожалению, предложенное Вами произведение не подходит издательству».

Несколько секунд Барбара пялилась в монитор, осмысливая прочитанное. Потом встала, подошла к окну, потянула раму. Теплый ветер ласково хлестнул по лицу.

– Глянь, Джошуа, сестрица снова пишет великий роман!

– Отвали, Роджер. Занимайся своими делами.

– Про что он? Про любовь, да? Сопли и слезы?

– Я же сказала, отстань!

– Ты мне только одно скажи: ты ведь понимаешь, что никогда не напишешь толковой книги? Понимаешь?

Она писала этот роман почти три года, редактировала, сокращала, изменяла, переписывала заново и думала, что он действительно получился.

Под окном компания подростков шумно о чем-то спорила, торговец фруктами, китаец Чен, то и дело бросал в их сторону неодобрительные взгляды, наверное, опасался, как бы они не разыгрались и не перевернули ненароком его лотки. Хозяин антикварного магазинчика на другой стороне улицы решил уйти пораньше – перевернул на двери табличку «Закрыто», запер замок, подергал дверь и неспешно побрел по тротуару в сторону автобусной остановки.

«Предложенное Вами произведение не подходит издательству».

Вот так.

Ты вкладываешь в свою работу душу, кропотливо, день за днем, исправляешь и улучшаешь, а затем очень долго настраиваешься не бояться и показать рукопись знающим людям. И единственная реакция, которую ты получаешь, – это безличная отписка! Ни слова о качестве текста, ни намека на эмоцию. Сухой стандартный отказ – вот и все, что ты заслужила, Барбара Хилл, фитнес-инструктор (или «погонщик жирдяев», как любит говорить Роджер), возомнившая себя талантливым автором.

Ты ведь понимаешь, что никогда не напишешь толковой книги?

Они даже не потрудились объяснить, почему отвергли рукопись. Потому что текст безнадежно плох? Или портфель издательства заполнен под завязку и они просто не принимают новые работы? Или им не подошел жанр? А может быть, рукопись даже не дошла до редактора и была автоматически отсеяна секретарем?

Вечернее солнце нырнуло за горизонт, и почти сразу же по улочке, куда выходило окно ее гостиной, поползли прозрачные тени. Зажглись фонари, и в считаные минуты Милуоки окутали сумерки.

Еще недавно теплый, а теперь освежающий ветер холодил ее разгоряченное лицо. Барбара откинула упавшую на лицо прядь: а имела ли она право так огорчаться? Она ведь не полагала всерьез, что ее рукопись тут же оторвут с руками и предложат ей контракт?

Да, ей нравится писать. Но голова на плечах у нее имеется, чтобы адекватно оценивать свое мастерство в сфере, которой она никогда не училась. Любое устремление похвально, особенно если ты не просто стремишься, а действуешь. Но не все результаты устремлений заслуживают аплодисментов.

Мир полон дерьмовых писателей – и есть большая вероятность (очень большая), что она в их числе. Ну и что теперь, сдохнуть?

Вторя ее негодованию, запиликал мобильный.

– Я уже в баре, ты скоро? – поинтересовалась Эми, коллега, с которой они успели сдружиться. – Здесь есть очень интересные экземпляры, надень мини.

– Не знаю, – протянула Барбара, собираясь отказаться от встречи, но тут же себя одернула: а в честь чего, спрашивается? Почему она позволяет незначительным жизненным обстоятельствам портить себе настроение?

– Чего ты не знаешь? – В голосе Эми послышалась обида. – Мы договорились, что ты плюнешь на этого кретина Уорхола и попробуешь отвлечься. Уж не удумала ли ты оставить меня здесь одну со всем этим пойлом, которое я заказала?

– Нет, конечно. Буду через двадцать минут. – Барбара положила трубку.

Первые месяцы после переезда в Милуоки она с головой погрузилась в работу, во-первых, развлекаться не хотелось, во-вторых, не с кем. Это потом она познакомилась с Эми – веселой девахой, в недавнем прошлом – чемпионкой штата в пауэрлифтинге, а ныне тоже, как и Барбара – персональным тренером. Специфический внешний облик Эми (развитый торс, квадратная талия, крепкая шея) бросался в лицо лишь до тех пор, пока она не открывала рот. Собеседником Эми была превосходным – веселая, дружелюбная, – она без усилий могла разговорить даже самого мрачного типа. Этими парадоксами ее любопытная личность не исчерпывались. Она пила много, но почти не пьянела – и каждое утро на тренировке выглядела свежо.

Барбара перевела взгляд на прямоугольное, во весь рост, зеркало на стене. Она никогда не считала себя красавицей, но с фигурой ей повезло. Обтягивающая майка подчеркивала красивые плечи – рельефные ровно на столько, чтобы оставаться женственными; ноги, разве что чуть плотнее, чем ей бы хотелось, но тут уж ничего не попишешь, счастливая генетика, как выразился Стенли Уорхол.

Может, прав был отец, и ее предназначение – спорт? Ей бы наслаждаться тем, о чем многие мечтают – здоровьем, силой, красивой фигурой, – а она копается в своем богатом душевном мире, который никому не интересен.

Клиенты к ней в очередь стоят, надеясь натренировать такой же пресс или избавиться от боли в спине. А она, видите ли, фантазирует о том, чтобы они стояли в очередь за ее книгой. Разве не смешно?

– Смешно, – вслух подтвердила Барбара. – Поэтому сегодня ты снимешь симпатичного парня и позволишь сделать с собой что-нибудь неприличное для разнообразия.

Она открыла гардеробный шкаф, прикидывая, что надеть в бар.

– Выгуляй чертову суку!

– Это ты чертова сука, а Майла – умнейшее существо!

– Тогда выгуляй это умнейшее существо, пока оно не зассало всю прихожую, пока ее тупорылый хозяин чешет яйца на диване вместо того, чтобы поднять свою задницу и выйти на улицу!

– Вот стерва, – выплюнул Билли Рид, с сожалением отбросив пульт от телевизора и с трудом поднимая свое грузное тело с продавленного под его весом дивана. – Скулишь похлеще Майлы!

– Чего? – донеслось из кухни грозное.

– Да ничего, – пошел на попятный Билли. Он давно научился угадывать в голосе жены признаки надвигающегося скандала и умел вовремя заткнуться. В целом, конечно, она права: собака не виновата в его депрессии. Завел животное – будь добр ухаживай за ним, какими бы хреновыми ни были твои жизненные обстоятельства.

– Пошли, Майла. – Билли Рид взял поводок и направился к входной двери. Здоровенный шнауцер кинулся к хозяину, подпрыгивая от нетерпения. – Ладно тебе, ладно, – погладил он ее между ушей, расплывшись в улыбке.

– Пакет не забудь! – услышал он, уже переступив порог. – Опять соседи будут жаловаться, что ты дерьмо не убираешь!

– Да заткнись ты уже! – огрызнулся Билли Рид и нарочито громко хлопнул дверью. Вот ведь назойливая стерва. Хоть какую-то деликатность проявляла бы, не каждый день тебя выпинывают с работы, как паршивую шавку. Могла бы войти в положение, как нормальные бабы делают. Поддерживают там, одобряющие слова говорят.

«Я тебя, дармоеда, уже полгода кормлю, на своем горбу тащу весь дом, – наверняка бы ответила жена. – Ты бы хоть на одно собеседование сходил вместо того, чтобы целый день на диване лежать да заливать в себя литры пива!»

Да, апатия затянулась, но на собеседования он не ходил, потому что никто не предлагал ему нормальных условий. А на дерьмовые он не соглашался. Да куда ей понять!

С этими мыслями Билли Рид миновал соседский дом, на лужайке которого Майла обычно справляла нужду, и двинулся дальше:

– Давай до парка дойдем! – объяснил он собаке. Та послушно побежала вперед.

Парком эта рощица называлась условно. Обустройством и поддержкой территории никто не занимался, лавочки отсутствовали, заросли тянулись по обеим сторонам дороги. Утром и днем среди деревьев иногда мелькали силуэты любителей бега трусцой, а вечером и ночью иногда собирались компании молодежи, пили, курили. Правда, в последнее время реже, полиция стала регулярно патрулировать эту территорию. Уроды, лучше бы настоящих преступников ловили, гребаных политиков, например, из-за которых разваливается экономика и заслуженных работников увольняют без пособий, мать их так!

Столь безрадостные мысли одолевали Билли Рида, когда он углублялся в темнеющие в наступивших сумерках заросли. Майла уже давно сделала дела и теперь наслаждалась прогулкой, изучая и обнюхивая каждое заинтересовавшее ее дерево. Билли Рид невольно улыбнулся, наблюдая за собакой, но тут же вспомнил о жене. Вот он вернется, сядет на диван, и она опять начнет докапываться, какого хрена, мол, уселся перед теликом. Старая сука. Он решил не спешить домой и пройтись еще немного, несмотря на то, что в боку уже кололо, а суставы ныли – проклятый лишний вес давал о себе знать.

Побродив еще около четверти часа, Билли Рид повернул обратно – и в этот момент его внимание привлек какой-то шум, раздававшийся из-за деревьев со стороны дороги.

Собака настороженно подняла уши и собралась гавкнуть.

– Заткнись, Майла, – цыкнул на нее хозяин, с любопытством всматриваясь в полумрак рощи. – Пошли, проверим, что там происходит.

– Ты сама поднимешься? – с сомнением протянула Барбара, высаживая Эми у ее дома и кивая на высокое крыльцо, ведущее к входной двери. Эми малость перебрала, и хотя вела она себя совершенно адекватно, позволить ей сесть за руль Барбара не могла. Если патрульный ее остановит и попросит дыхнуть в трубочку, прибор просто зашкалит и прощай, водительские права.

– Все нормально, подруга. – Эми порылась в сумочке и достала ключи. – Спасибо, что подбросила. Хотя я бы и сама прекрасно доехала.

– Лучше не рисковать.

– В этом твоя проблема, Барби. Классная ты девчонка, только скучная.

– Вот спасибо.

– Ты ж знаешь, я не со зла. – Эми нагнулась, просунув голову в открытое окно со стороны пассажира. – Просто нельзя постоянно держать себя в рамках, иногда можно позволить себе чуточку лишнего. Парня бы тебе, больного на всю голову, чтобы растормошил тебя.

– Еще раз спасибо, добрая женщина, – фыркнула Барбара. Злиться на Эми было невозможно. – Иди уже спи! Спокойных снов!

Она убедилась, что подруга благополучно поднялась по ступенькам и вошла в дом, и тронулась с места.

Дорога тянулась вдоль частного сектора, встречных машин в этот час не попадалось, и на Барбару нахлынуло неожиданное бесконтрольное чувство полного одиночества. Она подумала о том, что вся родня, все друзья ее остались в Чикаго, и хотя до Милуоки всего-то часа два пути, а то и полтора, если без пробок – за все это время никто не сподобился навестить ее. С семьей понятно, отец высказывает свое «фи», и домочадцы подчиняются, а вот подруги, с которыми связано столько воспоминаний, столько детских и подростковых клятв – «лучшийдругнавеки», – они-то куда пропали? Чем взрослее становишься, тем больше истин тебе открывается. И одна из самых главных – о тебе помнят, пока ты рядом и можешь быть чем-то полезен. С глаз долой – из сердца вон.

Накатило все разом. И утренний звонок отца, и скандал в спортзале, и отказ издательства. А ведь день обещал был таким чудесным!

За окном потянулся темный частокол из деревьев – таких по-кинематографически мрачных, что хотелось нырнуть в их засасывающую черную густоту и позволить монстру (в таких местах непременно водятся монстры) уничтожить тебя вместе со всеми твоими сомнениями, со всем твоим одиночеством.

Она подумала, что, если начнет когда-нибудь работать над новым романом, обязательно вставит туда эту дорогу, сжатую тисками лесополосы. Она отвлеклась на несколько секунд, разглядывая корявые силуэты сосен, – на каких-то несколько секунд, – и когда ее взгляд снова вернулся к дороге, что-то тяжелое врезалось в передний бампер. Барбару резко бросило в кресле, но ремень безопасности удержал ее, больно вонзившись в ребра; передние колеса подскочили, словно на кочке, затем задние, и машина по инерции проехала еще несколько метров после того, как водитель ударил по тормозам.

– Господи, пусть это будет олень…

Дрожащими пальцами она расстегнула ремень безопасности и подняла глаза в зеркало заднего вида. Это был не олень.

Долго не получалось открыть дверцу – она дергала и дергала ручку, пока не поняла, что заблокировала замки. Она буквально вывалилась из салона и ее едва не стошнило при одном взгляде на асфальт.

Человек лежал лицом вниз, и черная в сумерках кровавая лужа растекалась под ним.

Барбара бросилась к нему, схватила безвольную руку, лихорадочно нащупывая пульс.

– Ну же, черт тебя возьми! Бейся! Пожалуйста, бейся!

Пульс не прощупывался.

Барбара хлопнула себя по карманам пиджака, телефон остался в машине. Она побежала к автомобилю, взяла мобильный, начала набирать «911», но тут же сбросила.

Необычное, невнятное предчувствие заставило ее вернуться к телу. Несколько секунд она стояла, глядя на распростертого у ее ног мужчину, затем медленно опустилась на корточки, схватила его за плечи и перевернула лицом вверх.

Если ей и казалось мгновение назад, что хуже ничего быть не может, то сейчас она поняла, как заблуждалась. Еще как может.

Она узнала сбитого ею мужчину. Это был Стенли-мать-его-Уорхол.

Сегодня днем они в пух и прах разругались на глазах множества свидетелей, а несколькими часами спустя она переезжает его на своей тачке. Барбара истерически рассмеялась – и так испугалась своей реакции, что рассмеялась пуще прежнего, задыхаясь от ужаса…

– У тебя шок, отойди, – раздался за спиной чей-то спокойный голос.

Она оглянулась. В метре от нее, на тротуаре, стоял молодой мужчина в спортивной форме, с бутылочкой воды за поясом и болтавшимися на шее наушниками.

Он подошел, деловито нагнулся и положил пальцы сбоку на шею жертвы. Несколько секунд сосредоточенно молчал, затем выпрямился и посмотрел на Барбару:

– Он мертв. – И после паузы добавил: – Я совершал вечернюю пробежку и видел, как все произошло.

Барбара кивнула.

«Вот такой бесславный конец, – мелькнуло у нее в голове. – Проявить твердость характера, свалить в другой город за новой жизнью и сесть в тюрьму за убийство».

Интересно, отец будет ее навещать? О, конечно, будет. Хотя бы ради того, чтобы мучить ее своим «А я тебе говорил!»

– Его нельзя так оставлять.

Барбара подняла взгляд на незнакомца и снова кивнула.

– Спасателей и полицию вызови, пожалуйста, ты. Я… – Она запнулась. – Наверное, говорить… не смогу.

Мужчина посмотрел на нее в упор:

– Тебя посадят надолго.

Она не отреагировала.

– Ты хочешь в тюрьму?

Барбара непонимающе уставилась на странного незнакомца.

– В тюрьму, говорю, хочешь? – повторил он, повысив голос.

– Господи, конечно, нет! – взорвалась она. – Что ты за дерьмо у меня спрашиваешь? Кто вообще в своем уме хочет за решетку?

– Открой багажник.

– Что?

– Где ключи от твоей тачки? Багажник открой.

Не отдавая отчет своим действиям, Барбара протянула ему связку ключей. Какая-то часть ее вопила о необходимости скорее звонить в «911». Но была и другая часть – очень тихая, которая нашептывала совсем иное.

Она не сдержала возгласа, когда незнакомец взвалил тело к себе на плечи, преодолел короткое расстояние до ее машины и свалил его в багажник.

– До утра следы аварии не обнаружат. К тому моменту я помогу тебе избавиться от тела и разберусь с твоей тачкой, – объяснил он таким тоном, будто скрывать следы преступления являлось для него чем-то обыденным.

– Иди. – Он захлопнул багажник и подтолкнул ее к пассажирскому креслу. – Я поведу. А то ты в таком состоянии еще кого-нибудь убьешь. Адрес свой говори.

Кружка с чаем обжигала ее ладони, но она упрямо не разжимала пальцев, словно наказывая себя за содеянное. К тому же она боялась, что если перестанет чувствовать боль, то попросту отключится.

– Ты как, в порядке? – спросил Джейк. – Уже третий час ночи, а у нас осталось еще нерешенное дело. Как думаешь, могу я тебя оставить одну? Глупостей не наделаешь?

– Я свой максимум глупостей уже выполнила. – Барбара удивилась тому, как спокойно прозвучал ее голос. Как будто ее второе, скрытое «я», о котором она доселе не подозревала, неожиданно прорезалось из глубины подсознания. И это второе «я» руководствовалось одним лишь разумом, напрочь отвергая любые, мешающие здравому смыслу эмоции.

– Похоже, тебе уже лучше. – Джейк поднялся. – Не беспокойся, я все устрою.

– Угу.

– Давай. Поспи, если получится.

Он уже стоял в дверях, когда Барбара окликнула его:

– Зачем тебе это надо?

Он задумался, хмыкнул.

– Может, меня возбуждают дамы в беде? Не знаю. Поразмышляю об этом позже, – и захлопнул за собой дверь.

Недопитый чай давно остыл, от неудобной позы спина затекла. Барбара заставила себя встать с кресла, поставила кружку в раковину.

Что же ты наделала! Чтожетынаделала?

Происходящее совсем не походило на реальность, по крайней мере, ту реальность, к которой она привыкла. Барбара никогда не нарушала закон. Даже дорогу в неположенном месте редко перебегала. Когда одноклассники курили за школой косяк, она тренировалась. Когда подружки воровали в торговом центре всякие мелочи, она готовилась к экзаменам. Когда ровесницы делали первый аборт, Барбара только-только поцеловалась с мальчиком. А пару часов назад она убила человека и позволила какому-то мутному типу запихнуть в багажник труп, чтобы затем уничтожить его и скрыть улики.

Откуда вообще взялся этот Джейк? Почему предложил ей помощь – и, что куда важнее, – почему она согласилась? Не потому ли, что в глубине души сама жаждала скрыть содеянное? Возможно, на поверку, она не такой уж порядочный человек? Порядочный человек не побоялся бы ответить перед законом за совершенное преступление.

Странное дело – почему она не бьется в истерике, не размазывает сопли по лицу? Все еще пребывает в шоке?

Она пошла в ванную и отшатнулась от зеркала – ей показалось, что на нее глядит покойница. Под глазами черные круги, волосы растрепаны и взгляд пустой, стеклянный.