Время героев: Россия всегда права! E-Book

Александр Афанасьев

• Herausgeber: ЭКСМО
• Kategorie: Fantasy und Science-Fiction
• Serie: Русская имперская фантастика
• Sprache: Russisch
• Veröffentlichungsjahr: 2024

Seitenzahl: 521

Beschreibung

Июнь 2012 года… Североамериканские Соединенные Штаты задыхаются в двух локальных конфликтах одновременно. Помощи им ждать не от кого. Лишь вмешательство России, сильной, самодержавной, обладающей огромным опытом умиротворения агрессивно настроенных аборигенов, с многомиллионным казачеством, способным быстро сформировать не одну полевую армию и направить ее в кризисный регион, может стать решающим в деле замирения южноамериканского континента и прекратить продолжающееся много лет кровопролитие. Но далеко не всем по нутру участие Российской империи в американских делах. Британский лев встал на дыбы, и взор его направлен по ту сторону Атлантического океана…

Leseprobe

Александр Афанасьев Россия всегда права!

Диктаторы ездят верхом на тиграх, с которых боятся слезть, а тигры между тем становятся все голоднее.

Уинстон Черчилль. «Пока Англия пребывала во сне»

Для того чтобы побеждать, надо побеждать. Надо желать победы, как ничего другого в этой жизни, надо жаждать ее, пусть эта победа будет последним, что у тебя будет в жизни. Надо помнить, какова должна быть твоя победа, и идти к ней, невзирая на боль, лишения и потери. Нельзя оскорблять победу словами типа «приемлемая победа», «победа по правилам», «моральная победа» и тому подобными. Победа всеобъемлюща и очевидна, когда кто-то победил – это сразу понятно и видно, и не может быть никаких двойных толкований этого. Победитель – может и должен проявить снисхождение к побежденному, в то же время не победивший обычно бывает жесток, потому как он должен закрепить свое превосходство над непобежденным, продолжающим оставаться опасным врагом.

В этом и заключалось отличие России от всех других стран мира. Позиция Англии – победить, если к этому будет хоть малейшая возможность. Позиция Священной Римской Империи – победить, если боги будут с нами. Позиция Северо-Американских Соединенных Штатов – увы… победить, если политики не помешают.

Позиция России – победить или умереть. Никакие другие варианты не рассматриваются.

Северо-Американские Соединенные Штаты не смогли одержать победу в войне. Российская Империя – победить смогла.

Время настоящее11 июня 2012 года.Юг тихоокеанской зоны.Ударный авианосец «Императрица Екатерина Великая».Операция «Южный контроль»

Операция «Южный контроль» должна была стать – и стала, хотя совсем не так, как планировали ее создатели, – этапной во взаимоотношениях России и САСШ, во взаимодействии русской и североамериканской армии. Северо-Американские Соединенные Штаты, великая, без сомнения, держава, захлебывалась в двух локальных конфликтах, ощутимо теряя свою силу и боевой дух. Армия растренировывалась, потому что любой спортсмен вам скажет, что для поддержания должной формы нужно встречаться с противниками сильнее себя, чтобы расти и самому. Конгресс бунтовал из-за военных расходов, вся экономика, кроме военно-промышленного комплекса, находилась не в лучшем состоянии. Заметно обострились противоречия между испаноговорящими и англоговорящими жителями САСШ, чего раньше никогда не было. К месту возможного пиршества уже стягивались акулы, почуявшие кровь. В этот момент – вмешательство России, сильной, самодержавной, с армией, обладающей огромным опытом умиротворения агрессивно настроенных аборигенов, с многомиллионным казачеством, способным быстро сформировать не одну полевую армию и направить ее в кризисный регион, – так вот вступление России в игру на стороне САСШ могло стать решающим в деле замирения южноамериканского континента и прекращения продолжающегося много лет кровопролития. Ошибки, по какой бы причине они ни были допущены, полагалось исправлять.

Для чего это надо было России? Первая причина – геополитическая. В последние два десятилетия Великобритания и Япония, два смертельных врага России, сделали ставку на разжигание исламского экстремизма и на стравливание юга с севером. Священная Римская Империя – она хоть и союзник, но ей встревать невыгодно, для нее самая выигрышная позиция в стороне и глупо думать, что Кайзер поступит по-другому. А вот для Северо-Американских Соединенных Штатов проблема противостояния юга и севера – очень болезненная. И союз России и САСШ как стран севера мог с самого начала сделать бессмысленным наступление юга на север, варварства и беззакония – на порядок, безвластия – на власть.

Вторая причина – собственно политическая. Центральная и Южная Америка сделались рассадником нового явления – агрессивного левачества троцкистского типа. Здесь и сейчас, в начале двадцать первого века происходило то, чего с таким трудом избежали в России на сломе предыдущего века. Крестьянская община, яростно сопротивляющаяся раскрестьяниванию и обезземеливанию, правое правительство на штыках армии и дубинках полиции, Корпус морской пехоты САСШ в качестве окончательного решения любых вопросов. Только тут прибавилось кое-что, чего не было в России, – деньги! Кока, кустарник, который несколько десятилетий назад считался сорняком, – теперь изменил все. Крестьянская община поразительно быстро трансформируется в наркомафиозную или террористическую группировку, продажа одного урожая листьев коки дает возможность вооружиться до зубов и прожить до следующего урожая, противотанковый гранатомет – подбивает экспедиционную боевую машину Корпуса морской пехоты, теоретики городской герильи – подсказывают, как сбросить правительство и ликвидировать чужое, ненавистное государство. Агрессивное левачество, нарколевачество могло выплеснуться за пределы континента, поджечь весь мир идеями примитивно понимаемой уравнительной справедливости, отката назад к общине. И для того чтобы оставить мир таким, каков он есть, Николай принял решение помочь североамериканцам силой.

Третья причина – вполне конкретная. Отношения с боссом всех боссов мексиканцев, которому кто-то помог стать таковым, убирая конкурентов, были напряженными. Альварадо по понятным причинам ненавидел Россию, и в случае его прихода к власти центр и юг североамериканских континентов превращались в огромную зону не только противоамериканского, но и противорусского действия. А такое надо было давить в зародыше – воюй на чужой земле, если не хочешь воевать на своей.

Конечно, у России были и экономические интересы как в регионе, так и в континентальной части САСШ. Начиная от покупки русскими купцами сталеплавильных заводов и заканчивая выделением участков для глубоководной добычи нефти и газа. Но хабар мародера нельзя ставить на одну доску с военным трофеем, и Николай Третий сразу и прямо сказал, каких интересов Россия ищет в регионе. И только получив надлежаще подписанные секретные документы о разграничении интересов, приказал разведке и частям Флота Тихого Океана начинать действовать…

Атомный ударный авианосец «Императрица Екатерина Великая» в сопровождении крейсера УРО «Пересвет», среднего десантного корабля «Николаевск-на-Амуре», эскадренных миноносцев «Быстрый», «Бойкий» и «Ретвизан» в сопровождении атомной подводной лодки «Барракуда» медленно смещался на юг, идя параллельно тихоокеанскому побережью Южной Америки. Было раннее утро, авианосец еще не начал выпускать самолеты – и в воздухе держались только две пары самолетов прикрытия дальнего рубежа, наводимые с боевых постов авианосца. Официальной целью похода АУГ – авианосной ударной группы – были совместные учения, поэтому к русской группе четыре дня назад присоединились крейсер УРО «Адмирал Джим Д. Лефтвич» типа «Тикондерога» и легкий вертолетоносец литоральных вод[1], построенный на основе корпуса эсминца типа «Эрли Берк» под названием «Гавайи».

Присутствие столь мощной боевой группы кораблей не могло не привлечь внимания флотов стран потенциального противника. В кильватер группы, соблюдая неофициально установленное расстояние, в пять морских миль пристроился японский тяжелый крейсер «Ахари», на нем постоянно фиксировалась работа радаров и запуск беспилотников. Британцы прислали судно под названием «Калипсо» – оно принадлежало королевскому океанографическому обществу, но занималось изучением не океана, а того, что по нему плавает. Пользуясь мирным статусом, судно подошло намного ближе к группировке, чем японский крейсер, и лишь после того, как его несколько раз облетел вертолет на низкой высоте, а один из эсминцев сымитировал намерение вытеснить чужака навалом[2], британцы перестали лезть на рожон.

Официально программа учений была завершена, поэтому большая компания американцев перешла на русский авианосец с целью отпраздновать совместные учения. На огромной палубе выставили столы, приготовили только что наловленную рыбу, русские поставили на стол красное вино и коньяк, который полагался морякам вечером «от Государя». Ремонтники умудрились подключить к системе громкой связи авианосца магнитофон – и до трех часов ночи над Тихим океаном разухабисто громыхал североамериканский рэп, русская попса и сербский турбофолк, который был очень популярен в России. Палуба авианосца отлично подходила для танцев, североамериканцы пытались научить русских танцевать рэп, а русские – как правильно «резать казачка», но с рэпом получалось лучше, потому что танец намного проще. Среди североамериканцев были четыре женщины, которым разрешалось служить на флоте, – и уж они-то воспользовались званием «королев бала» сполна. Как там… это там я Баба-Яга, а тут – Василиса Прекрасная[3].

Британцы, видя столь праздное настроение русских и американцев, тоже расслабились, возмещая четыре дня напряженного внимания. Капитан японского крейсера, послушав, что происходит на авианосце через систему прослушивания, пробормотал «Свиньи!» – и вернулся к выполнению своих должностных обязанностей. Да, у них тоже развлекались, но не так, они чаще всего пили саке, музицировали и читали стихи в кают-компании под бдительным взором еще молодого императора, Сына Неба, чей портрет был самой большой ценностью на корабле. Если бы тогда русские не помогли североамериканцам…

Впрочем, время еще придет. Капитан верил в это. И не знал, что стрелки точнейшего хронометра из Осаки уже отсчитывают первые его минуты…

Сигнал тревоги прозвучал на огромном корабле ровно в два часа по корабельному времени. Громкая связь не использовалась: нужным офицерам приказано было собраться на посту управления авиационной группой[4]. Тихо и собрались – а особая группа, она давно квартировала в отдельных помещениях, ее и собирать не надо.

Когда собрались – русские и американцы, все вместе, – местный контрразведчик, майор Головачев, раздал всем толстые конверты из манильской бумаги, опечатанные сургучными печатями еще в Адмиралтействе. Посмотрел на часы, поставил отметку в журнале ознакомления с секретной информацией.

– Господа, вскрыть конверты!

Едва слышный хруст сургуча, треск бумаги.

Боевой приказ, подписанный начальником главного оперативного управления Морского генерального штаба. Еще один – секретная директива Совета национальной безопасности САСШ за личной подписью президента, предписывающая всем военнослужащим вооруженных сил САСШ сотрудничать с русскими в рамках проведения операции «Южный контроль». Схема оперативного подчинения. Задачи, придаваемые средства. Пределы применения силы. Расчет операции по времени. Пути отхода. Спутниковые и обычные карты местности, снимки цели.

Майор по адмиралтейству Сабаашвили, командир группы «Драгун» (вертолетная группа), возящий спецназ морской пехоты, удивленно присвистнул, глядя на свое задание. Взлет с палубы… без освещения, без контрольного висения, с выключенной системой опознания… как во время боевых действий. Такие взлеты с палубы авианосца они уже отрабатывали, но без десанта, – чтобы если угробишься, то угробишься только сам с экипажем. Проход на предельно малой… североамериканский блок системы опознания «свой – чужой», чтобы обмануть радарные станции раннего предупреждения, которые караулят возможные действия японцев… и русских тоже. Выход к цели… доразведка и подавление воздухоопасных целей при помощи боевого БПЛА с управляемыми ракетами… сброс десанта и поддержка его действий огнем бортового оружия…

Веселенькое дело.

На соседнем кресле – коммандер ВМФ САСШ, командир группы особого назначения «Сабля» ВМФ США Ник Петрелли вчитывался в свое задание. Доставка русскими вертолетами… на время доставки в оперативном подчинении майора… господи, ну и фамилия. Получается, на сей раз их вывозят русские… хорошо, что его подразделение тренировалось именно в России. Сброс по тросам, в критической ситуации – штурмовым способом (с ума сошли, что ли?). Прорыв к объекту, защищенному и охраняемому не менее чем пятьюдесятью танго, вооруженными армейским оружием. Цель – Мануэль Альварадо, он же Старик… взять живым или мертвым. Доставка тела – обязательное условие операции. В критической ситуации – рассеиваться, пробиваться к столице (это по сельской местности, где североамериканцев ненавидят как самого дьявола!), выходить на связь с североамериканским посольством.

Если кто дойдет.

Чуть в стороне – свое задание читает «летный босс», поднятый с кровати старший оперативный офицер боевого применения авиации, капитан первого ранга Михаил Горбатов. Обеспечить взлет четырех боевых вертолетов с десантом на борту и одного разведывательно-ударного БПЛА… без освещения, без контрольного висения, без разведки погоды… поднять в воздух дежурную четверку истребителей, самолет ДРЛОУ и самолет РЭБ[5]. Выставить на стартовые позиции истребители-бомбардировщики «С34», вооруженные «ПКР», быть готовыми к боестолкновению с флотами иностранных держав. При подаче группой «Драгун» условного сигнала «Пожар» – разрешается войти в воздушное пространство югоамериканского континента с целью прикрытия группы «Драгун» от противодействия с воздуха. В критической ситуации разрешено выйти на связь с ударным авианосцем «Теодор Рузвельт», командующий «АУГ» контр-адмирал Магауб, сообщения предварять условным кодом «пожар»… обязаны оказать содействие в выполнении задач против британского или японского флотов.

Да уж… Война, кажись, начинается.

– Приступаем, господа. Оперативное время два часа… – капитан первого ранга Горбатов посмотрел на часы, – и уже семнадцать минут. Корабельное время три часа двадцать одна минута. Авианосец движется курсом сто девяносто, скорость семнадцать узлов в расчетную точку один мы выйдем через… двадцать девять минут. Капитан-лейтенант Лихтер, вы достаточно понимаете русский язык? Вам не нужен переводчик?

– Сэр, я читал Лермонтова в подлиннике, сэр… – ответил капитан-лейтенант американского ВМФ Джек Лихтер, остающийся на борту русского авианосца офицер связи североамериканского ВМФ.

– Тогда приступаем. Запросите ноль[6], что там?

Второй помощник, трезвый как стеклышко, взял микрофон, соединенный с внутренней, проводной связью корабля.

– «Драгуны», я контроль, доложите.

– Господин кап-два[7], мы на исходной.

– Готовность пятнадцать.

– Есть готовность пятнадцать, исполняю…

– Запросите добро.

Один-единственный радиовсплеск, миллионная доля секунды – один условный сигнал метнулся на спутник связи. И вернулся – поразительно быстро.

– Сэр, у нас есть добро!

– Внимание, боевая тревога по кораблю! По местам стоять! Летному составу, группе руководства полетов, командирам боевых частей, начальникам служб доложить о готовности! Активировать второй подъемник, машины группы «Драгун» выставить на позиции с третьей по шестую и доложить!

– Есть.

– Доложить курс, скорость корабля…

Ударный вертолет «Сикорский-59». «Драгун-один»

Приземистые палубные тягачи, каждый из которых был по пояс взрослому человеку, один за другим сноровисто вытащили на исходные четыре транспортно-ударных вертолета Сикорского. Североамериканские, на которых гости прилетели на вечеринку, один за другим спустили на вторую палубу, североамериканский морской флот получит их позже. В это же время, когда вниз отправляли североамериканские вертолеты – вверх, по одному поднимали русские. Нельзя было допустить, чтобы японцы и особенно англичане по изменению радиолокационного изображения корабля поняли, что готовится десантная операция.

Дон Мануэль Альварадо не был таким уж неуловимым. Просто кто-то сильно помогал ему быть неуловимым.

Бойцы в черном русском обмундировании и с русским оружием сноровисто грузились в десантные отсеки «Сикорских».

– «Вышка-контроль», я группа «Драгун», запрашиваю разрешения на взлет в секторе «Восток». Позиции с третьей по шестую вертолетные, позывные с «Драгуна-один» по «Драгун-четыре», – запросил Сабаашвили взлета на всю группу разом.

– «Драгун», вам разрешен взлет в секторе «Восток», сектор свободен. Ветер встречный, десять метров в секунду.

– «Вышка», вас понял, взлетаю…

Майор по адмиралтейству Сабаашвили, грузин, который променял горы на водную гладь и стальную палубу авианосца под ногами, двинул вперед рукоять управления тягой, наращивая отдачу турбин, но плавно. Взлетать на авианосце – это тоже искусство, над океаном очень резкие и непредсказуемые ветры, могут даже сбросить машину с летной палубы. Тем более без контрольного висения, что с двигателем или порыв ветра сильный – и все как минимум тяжелое летное происшествие.

– Тяга шестьдесят. Шестьдесят пять. Температура в норме. Семьдесят…

Поймав момент, майор двинул сектор резче – и сработал ручкой управления. Ударный вертолет как бабочка сорвался с палубы авианосца, на мгновение показалось, что он так и упадет в воду, но нет, несущие винты уверенно врубились в воздух и понесли вертолет вперед.

Следом, в кромешной темноте, ориентируясь ли на свой опыт и очки ночного видения, рванулись остальные «Драгуны».

– «Вышка», я «Драгун», взлетел успешно.

– «Драгун», подтверждаю, на палубе чисто.

– «Драгун-один» всем «Драгунам», курс восемьдесят, ориентируйтесь по мне. Высота низко-низко, режим радиомолчания. Не подтверждать.

Четыре вертолета, выстроившись неровным клином, неслись к южноамериканскому побережью.

Вашингтон, штат Колумбия. Белый Дом, ситуационная комната

Ситуационная комната, или, если пользоваться военными терминами, зал боевого управления, расположена в левом, рабочем крыле Белого дома, на первом этаже, под нее, кажется, перестроили одну из столовых – по крайней мере, на эту мысль наводит планировка комнаты. Это довольно большая – по североамериканским меркам, по меркам России ужасно тесная – комната, стены в которой покрыты дорогими обоями кремового цвета. Нормальной люстры в этой комнате нет, освещают ее ширпотребовские дешевые светильники. На стенах довольно тесно висят картины, каждая из которых показывает какое-либо славное деяние армии Северо-Американских Соединенных Штатов, есть и картины, изображающие военачальников. Основную часть комнаты до семидесятых годов занимал стол, большой, в форме вытянутого прямоугольника с закругленными углами и пустым местом внутри, в пустом месте раньше стояли кадки с цветами, но сейчас их убрали, потому что техникам Секретной службы было проблематично проверять их на подслушивающие устройства. При предыдущем хозяине Белого дома были идеи сменить этот стол на нечто более современное, в стиле модерн, возможно даже прозрачное, из небьющегося стекла, но общими усилиями президента уговорили не делать этого, не ломать исторический облик кабинета.

Сейчас в ситуационной комнате был аншлаг, аншлаг самого худшего плана – примерно такой, какой бывает на премьерах нового голливудского триллера. Стульев не хватало, все старались подобраться к экрану как можно ближе – потому что сидевшие в этой комнате люди были довольно пожилыми и зрение их оставляло желать лучшего.

– Черт, просто поверить не могу, что мы на это решились, – проговорил Президент Северо-Американских Соединенных Штатов Дарби Морган, поправляя очки на своем добродушном крестьянском лице, – если мы облажаемся, мы станем посмешищем на весь мир. Черт, просто поверить не могу во все это дерьмо…

– Сэр, облажаются русские, а не мы, вот и все, что произойдет, – с дипломатичностью слона ответил министр безопасности Родины Тодд Уэзерс.

– Кажется, взлетают…

– Никак нет, сэр. – Четырехзвездный генерал, бывший командующий Корпусом морской пехоты САСШ, ныне помощник президента САСШ по вопросам национальной безопасности Хэл Фернесс был одним из тех немногих людей, которые и в самом деле понимали, что происходит на палубе русского авианосца, идущего параллельно тихоокеанскому побережью Южной Америки несколькими тысячами миль южнее Вашингтона. Он смотрел на экран, на который подавалась картинка с нескольких камер, с профессиональным интересом, отмечая промахи и достижения палубных служб русского авианосца. Адмирал флота Томас Грегори III, специалист по комбинированным воздушно-морским операциям, с использованием авианосных сил флота оценил бы ситуацию лучше – но увы, он намертво застрял в Бразилии и не мог бросить находящийся там контингент. Так что в роли специалиста в этой комнате приходилось выступать ему, и не сказать, что четырехзвездному генералу это нравилось. Все равно что выступать перед сборищем по-каннибальски довольных свиней.

Президент Северо-Американских Соединенных Штатов Дарби Морган был избран от Демократической Партии САСШ подавляющим большинством голосов в пятьдесят девять процентов избирателей. В Северо-Американских Соединенных Штатах сорок процентов избирателей будут голосовать за республиканского кандидата, даже если от этой партии свою кандидатуру выставит сам Сатана – и столько же избирателей решат поддержать Сатану, если он выставит свою кандидатуру от Демократической партии САСШ. Решают же, кто станет очередным главой государства, оставшиеся двадцать процентов избирателей, в них входят те немногие, кто определяет политические симпатии не по партийной принадлежности, и люди, которые ходят на выборы время от времени, когда все окончательно достало. На выборах восьмого года за кандидата Моргана проголосовали девятнадцать неопределившихся из двадцати, а это был очень серьезный перевес.

Дарби Морган был полной противоположностью всем надоевшему Джону Томасу Меллону. Меллон был крайним республиканцем – Морган крайним демократом. Меллон открыто поддерживал смертную казнь, при нем во власть выдвинулся психопат Миз, бывший прокурор Калифорнии, который требовал массовых казней, – Морган был адвокатом в прошлом и категорическим противником смертной казни. Меллон поддерживал военные усилия САСШ, он устроил стране совершенно ненужную ей войну в Бразилии и разжег по-настоящему серьезный пожар в Мексике, – Морган пришел к власти на обещаниях вывести войска. Меллон, приняв экономику с профицитным госбюджетом, за десять лет довел ее до грани банкротства, – Морган и его люди пока держали ситуацию, правда, им пришлось пойти на раскручивание инфляционного механизма, чтобы обесценить долг правительства и домохозяйств и оживить экономику. Дарби Морган был не самым привлекательным из президентов – этакий толстяк с простецким крестьянским лицом и голубыми глазами, поблескивающими из-под очков в тонкой оправе. Он не умел говорить, как великие президенты прошлого, он не умел очаровывать избирателей. Избиратели проголосовали за него во многом потому, что Меллон своей разрушительной политикой успел изрядно поднадоесть одним и довел до белого каления других. Но как бы то ни было, бывший адвокат и профессор права въехал в особняк на Пенсильвания-авеню 1600, и от него сейчас зависела внешняя и внутренняя политика единственной демократической сверхдержавы мира.

Сейчас президент, опасно качаясь на стуле – давняя и вредная привычка, еще с университета, – смотрел на экран, почти ничего не понимая из происходящего.

Впрочем, остальные понимали не больше.

На экране одетые в черные штурмовые комбинезоны, с оружием, бойцы бежали к раскручивающим лопасти вертолетам.

– Кто это? Боевые пловцы? – спросил министр финансов.

– Не совсем. Это новая, экспериментальная часть. Согласно вашим указаниям был налажен контакт с русскими, мы отправили нескольких парней к ним, а они нескольких своих – к нам. Это североамериканцы, настоящие североамериканцы, лучшие из лучших, выпускники морских кадетских корпусов, но они прошли подготовку в России. Они умеют говорить по-русски, пользоваться русским оружием и десантироваться с русских вертолетов. Никого другого мы не могли направить на это задание.

– Эта программа до сих пор действует? – спросил президент.

– Да, сэр.

– Джентльмены, они взлетают.

– Проверка каналов.

Было видно, как головной вертолет отрывается от земли – и тут изображение с камеры, установленной на палубе авианосца, сменилось мешаниной изображений, мозаикой. Все они были непонятными, дергающимися и страшными – из-за красного света, который служил фоном.

Зазвонил телефон, министр обороны снял трубку:

– Все о’кей, Чарли, есть контакт, – и, обернувшись к остальным, объяснил: – Это изображение с нашлемных камер, оно передается на спутник и сюда, к нам. Теперь мы сможем видеть, что происходит в реальном режиме времени.

Министр обороны настоял на нашлемных камерах не случайно. Его атаковали со всех сторон, требовали сокращения бюджета – и вот такая демонстрация возможностей североамериканской военной машины, первым лицам и в реальном режиме времени, должна была впечатлить президента и вспомниться ему, когда будет очередная битва за бюджет. Министр обороны, один из немногих в истории этой страны, был профессиональным военным. И он стал министром, потому что знал, как именно заставлять гражданских раскошелиться.

Севернее Ревеля. Российская Империя

В одном из неприметных кабинетов, расположенных на минус восьмом уровне – тридцать метров под землей, над ним – скальная толща утеса, монолит, – за непритязательным деревянным обшарпанным столом сидел человек. Перед ним была папка с красной обложкой и зловещим грифом «Особая папка. Допуск не ниже V», сбоку от него стояла большая, чуть ли не на пол-литра, чашка крепкого, дегтярной черноты грузинского чая, который этот человек время от времени прихлебывал и довольно щурился. У двери без таблички застыли в карауле двое бойцов Лейб-гвардии Императорского казачьего конвоя, охраняя Государя не от врагов, а прежде всего от посетителей, ибо Государь изволил потребовать полчаса тишины и одиночества. Государь Николай Третий, сидя в кабинете с голыми бетонными стенами, медленно листал папку и думал.

Мануэль Гарсиа Альварадо. Крестный отец Центральной Америки. Главный враг САСШ и России на этом направлении. Как же так получилось, что он стал тем, кем он стал?

В отличие от других боссов наркомафии, к этому моменту покоящихся в земле, Мануэль Гарсиа Альварадо происходил не из нищей крестьянской семьи, занимавшейся возделыванием марихуаны на тайных горных делянках. Наоборот, его семью, особенно по отцовской линии, можно было отнести к мексиканской олигархии. Один из его дедов, Норберто Альварадо, поднялся во времена сухого закона в Штатах, гоняя корабли с выпивкой через Мексиканский залив и содержа заведения для развлечения иностранцев (выпивка и девочки) по всей южной границе штата, где случалось, что граница между странами проходила через большой город, деля его на две части. Еще один дед Мануэля Альварадо служил министром в правительстве Карретаса и был убит в результате покушения левацкими боевиками, теми самыми, на которых делает ставку внук. Наконец, один из прадедов Альварадо со стороны матери был архиепископом Мехико и примасом Мексики. Это был большой и дружный олигархический клан, владевший очень многим.

Сам Мануэль Гарсиа Альварадо родился вовсе не в Мексике – он родился в Корал-Гейблс, в очень дурном районе юга САСШ рядом с Майами, одном из общеамериканских гнезд преступности. Там находили свой приют убийцы, проститутки, карточные игроки, нелегальные торговцы спиртным – и все, кто был связан с североамериканским дном. Там вопреки общепринятому мнению были и дорогие дома, и в одном из них увидел свет тот, кому предстояло стать врагом Северо-Американских Соединенных Штатов номер один. Парадокс – но этот враг родился на земле САСШ и мог быть (а возможно, и был!) североамериканским гражданином.

Его отец, Гарсиа Альварадо, бежал из страны вместе с десятками других бизнесменов, когда генерал Мачадо вместе с группой решительно настроенных офицеров сверг демократическую власть в Мексике и установил военную диктатуру. Он не был левым, как о нем потом говорили, скорее он решил перераспределить богатства страны… несколько иным образом и, конечно же, в свою пользу. Сначала САСШ признали диктатуру Мачадо, но признавали ее только до тех пор, пока в стране не оказались ущемлены права североамериканских монополий. Мачадо моментально стал коммунистом, ставленником левых, желающим провести в стране конфискации собственности и установить левую диктатуру. Свергли его высадившиеся в стране североамериканские морские пехотинцы – это обошлось всего в несколько сотен убитых, а генерала даже не судили, позволили уехать из страны на Кубу. Там он жил в относительном богатстве, там и скончался.

Самое интересное, что Гарсиа Альварадо в период ссылки в Майами контактировал с двумя людьми, которые и сыграют потом столь значительную роль в судьбе их семьи. Первым был Буэнвенидес, бывший и будущий правитель, сержантом возглавивший переворот и потом бежавший из страны. Он жил роскошно, имел поместье в Дайтона-Бич, но регулярно приезжал в Корал-Гейблс поиграть в подпольных казино и потискать шлюх. Потом под влиянием мафии он снова организует государственный переворот на Кубе, устроит из страны казино-бордель, выдержит гражданскую войну, высидит на североамериканских штыках, на штыках морских пехотинцев и скончается от рака. Вторым был Лазарес, бизнесмен, беглый олигарх и отец Томасо Лазареса, будущего президента Мексики. Этот жил в более пристойном месте, чем Корал-Гейблс, но активно участвовал в жизни мексиканской общины в изгнании, организовывал лоббистские высадки в Вашингтоне, рассказывал о коммунизме генерала Мачадо всем, кто хотел это слушать, и всем, кому это было совершенно неинтересно, и добился все-таки своего.

После свержения Мачадо конфискованное у североамериканцев отдали обратно североамериканцам, ну и если так, непорядочно было не вернуть собственность ограбленным Мачадо местным бизнесменам. Бизнесмены вернулись в страну, можно сказать, что победителями. В стране оставалась морская пехота САСШ как гарант незыблемости ситуации в стране. Был принят закон Грейнджера об оказании массированной помощи Мексике.

С конца пятидесятых по начало восьмидесятых годов обстановка в стране была спокойной: настолько спокойной, что в семидесятом был резко сокращен контингент морской пехоты в стране. Однако нарастал раскол. Закон Грейнджера привел к тому, что промышленность Мексики хоть как-никак, но обеспечивавшая страну, либо разорилась, либо перешла под контроль североамериканцев. Пострадало сельское хозяйство: в страну стали ввозить все больше и больше пшеницы из центральных штатов САСШ и мяса бычков из Техаса. Города постепенно правели, а деревня, наоборот, сдвигалась влево, снова выползал на свет призрак революции и гражданской войны десятого-семнадцатого годов, когда из пятнадцати миллионов населения страны погибли два миллиона. Крестьяне, особенно в западных и северных штатах, все больше и больше склонялись к разведению марихуаны как более выгодного и менее затратного продукта, ведь конопля – это сорняк! В САСШ после сексуальной революции конца шестидесятых, после всеобщего хиппования, потребителей марихуаны становилось все больше и больше. Травку курили и солдаты, которых отправляли умирать в место со зловещим названием ТОЗ – тихоокеанская зона. В выигрыше – были лишь те бизнесмены, которые каким-то образом получили доступ к распределению государственных средств, поступающих по программе помощи. Вот там проблем с деньгами не было. К числу таких приближенных относился и Хорхе Альварадо, который отправил сына учиться в жутко дорогое место – в Рим. Там Мануэль Альварадо пробыл семь лет.

После окончания Тихоокеанской войны во всей Центральной Америке начинается дестабилизация. Из Индокитая североамериканские солдаты привезли привычку потреблять героин – тяжелейший наркотик, который в массовом порядке применяли в Континентальной Японии как средство держать огромные массы людей в покорности и заставлять работать на износ. Это шло еще от англичан – но если англичане торговали опиумом к своей выгоде, то японцы – чтобы делать людей рабами. В Колумбии и некоторых других странах региона хорошо растет еще одно наркосодержащее растение – кока. Листья коки перерабатываются в кокаин. Белый порошок, который так популярен в кругах богемы. Белую пудру смерти. До семидесятых кокаин производился в небольшом количестве и был слишком дорог для того, чтобы его мог позволить себе массовый потребитель. В конце семидесятых ситуация меняется на глазах, за три-пять лет цена на наркотик падает в несколько раз, и те, кто раньше курил травку, уже вовсю нюхают кокаин и вкалывают в вену героин. Начинается массовая наркотизация страны.

Североамериканские спецслужбы и армия начинают бороться против нового врага, главный штаб которого расположен в городе Медельин, Колумбия. Полуторамиллионный город, где дорогих машин продается больше, чем в столице, где открыли бутики все известные мировые дома моды, где людей убивают на улицах ежедневно и ежечасно, где ненасильственная смерть мужчины считается исключением из правил, где вдов больше, чем в любом другом месте мира. Местные наркос организуют картель, предназначенный не только для регулирования цен и объемов производства кокаина, но и для захвата власти в стране. Они убивают политиков, судей, военных, наводя на страну ужас. Свидетели отказываются давать показания, военные отказываются ходить в джунгли, полицейские, перехватившие партию кокаина, звонят ее владельцам и возвращают за треть цены. Как и везде в Латинской Америке, в Колумбии существуют леваки, и наркомафии удается быстро договориться с ними: вооруженные леваки становятся киллерами наркомафии, охраняют лаборатории. Закупаются буквально горы оружия. Совершенно очевидно, что все это неспроста: Япония подбирается уже вплотную к континенту, североамериканцы эвакуируются из Индокитая, под атакой Гавайи и некоторые острова и атоллы в Тихом океане, которые можно использовать как аэродрому подскока. Колумбия, Сальвадор, Панама – все чего-то ждут, какой-то отмашки.

Восемьдесят второй. Панамский кризис – японцы предпринимают попытку высадки в одной из самых болезненных точек континента – Панаме, чтобы перерезать сообщение между Северной и Южной Америкой. Почти одновременно с этим Британский флот начинает выдвижение в Южную Атлантику, чтобы сразиться за Фолкленды – небольшой остров, имеющий стратегическое значение как возможный опорный плацдарм для вторжения на континент. Священная Римская Империя Германской нации отправляет в поход корабли имперского флота с целью не допустить взятие британцами Фолклендов, к ним присоединяется Испания и небольшой флот Бурской Конфедерации. Военная диктатура в Аргентине заявляет о своих правах на Фолкленды, Россия выдвигает твердое предупреждение как Японии, так и Великобритании. Солдаты и морские пехотинцы САСШ в Панаме сбрасывают японский десант в океан – Вторая мировая война не состоялась.

Сразу после этого североамериканцы начинают укреплять континент. Панама становится американским штатом. В Сальвадоре и Колумбии высаживаются североамериканские морские пехотинцы – на сей раз, они должны вести войну не с армией другого государства, а с бандами наркомафии и леваков-повстанцев. К началу девяностых повстанческое движение в этих странах разгромлено, лидеры наркомафии либо в тюрьме, либо в могиле. Русская армия и флот одновременно с этим начинают долговременную операцию «Барьер», направленную на идентификацию и пресечение наркопоставок в Европу из Тихоокеанского региона и порта Гонконг. Наркопоставки прикрывают японцы и британцы, для них – это оружие, направленное на разложение тыла врага. Активные действия идут на грани фола, военного столкновения.

В этот момент на сцену выходят мексиканцы. До этого они только поставляли в Штаты не слишком прибыльную марихуану и ее производные, такие как конопляная смолка. Еще мексиканцы предоставляли свою территорию для хранения и транзита крупных партий наркотиков. В конце восьмидесятых начинается борьба с наркотиками и в самой Мексике: вал арестов, в поместье начальника полиции Мехико обнаружено несколько тонн кокаина. Правительство уходит в отставку, новое никак не удается сформировать. Формируется временное правительство с участием военных – так называемое первое переходное. Первый шаг к тому кошмару, который будет дальше.

Мануэль Альварадо, который наследовал отцу, – взлетает вверх как ракета, когда Томасо Лазарес приходит к власти. Его контролируют североамериканцы, но чем-то его контролирует и Альварадо. В Колумбии крестьяне привыкли к тому, что местные наркокартели авансируют их будущие урожаи листов коки. После разгрома картелей заниматься этому некому, полный разброд и шатание, листья коки покупают, но только если они есть, никто не рискует давать авансы крестьянам. В это время Мануэль Альварадо проводит свою первую гениальную операцию: взяв из государственного бюджета деньги на легальные цели, он вкладывает их в колумбийские листья коки. Строительство задерживается на несколько месяцев – но разве это проблема, если президент твой друг? Через несколько месяцев на руках у Альварадо скапливается почти весь урожай листьев коки этого года, а цены на кокаин в Штатах после разгрома картелей идут вверх. Миллиард долларов (еще тогдашних) превращается в семь, доходность совершенно фантастическая. За год Мануэль Альварадо становится одним из богатейших людей Мексики. Большую часть денег приходится раздать как по ту сторону границы, так и по эту, но факт остается фактом. За один год Мануэль Альварадо выходит в высшую лигу.

То, что происходило в девяностые, было связано с некоторыми чиновниками в Вашингтоне. В отличие от картелей, за которыми явно стояли чужие интересы в регионе, Альварадо казался полностью своим. Ситуация в Мексике снова выходила из-под контроля, нужно было решать вопрос о вводе войск. Однако делать этого не хотелось, потому что после бойни в ТОЗ никому из североамериканцев не хотелось повторения на земле американского континента, на своей границе. Все понимали – на кровь слетятся стервятники! В результате североамериканцы пошли на тайное соглашение с насквозь криминальным к тому времени Альварадо. По этому соглашению интересы североамериканских бизнесменов в Мексике, в частности интересы в микеладорес, огромных сборочных заводах, на границе обеспечивает не легальная власть в Мексике, а мафиозная группировка Альварадо, которая за это получает некие привилегии. Альварадо взамен обязуется не искать контактов с врагами САСШ и поддерживать высокую уличную цену на наркотик, чтобы ограничить наркотизацию страны и сделать наркотик доступным только относительно состоятельным людям. Но помимо Альварадо в стране существует до полутора десятков других наркотранзитеров, готовых сыграть на понижение цены. Вот против них и разворачивается война, когда североамериканские морские пехотинцы и агентура DEA уничтожает одного наркоглаваря за другим, естественно, по наводке Альварадо и его людей. Реализуется на практике глубоко порочная теория контролируемой преступности, при которой борьба с преступностью ради достижения идеалистической цели – полного уничтожения преступности – подменяется контролем преступности, введением ее в определенные, приемлемые для государства рамки. Для обеспечения контроля договоренностей в САСШ отправляется фактически заложником единственный сын Альварадо – Хорхе, он может быть в любой момент арестован и приговорен к пожизненному за отмывание денег наркомафии и другие преступления, если отец отступит от договоренностей.

После достижения договоренности с Альварадо САСШ выпускают из-под контроля политическую ситуацию в Мексике, и государственный переворот уже не ведет за собой ввод североамериканских морских пехотинцев для наведения порядка, потому что существует Альварадо и, значит, североамериканские интересы будут должным образом учтены при любой власти. Двое из кратковременных президентов, которые не устраивали Альварадо, убиты боевиками наркомафии. На южном направлении у САСШ развязаны руки.

Где-то в начале девяностых Мануэль Альварадо начинает продвигать идею о возможном расчленении Мексики на север и юг. Север более промышленно развит, там нефтедобыча и нефтепереработка с Мексиканского залива, там огромные фабрики у границы, наконец, там по побережью построенные североамериканцами курорты. Если объявить столицей Монтеррей или Хуарес и отделить от севера центр с его прожорливой тридцатимиллионной столицей и нищий юг, то оставшимся на севере прокормиться будет куда легче, ведь не надо будет кормить паразитирующую столицу и терпеть постоянные перевороты. Все более часто встречающееся разделение – промышленный север и нищий юг. Североамериканцы не сразу понимают, о чем идет речь, ведь о насильственном отторжении части южных штатов САСШ пока разговора не идет.

Десятого сентября в Северо-Американских Соединенных Штатах происходит трагедия – самолеты атакуют города Нью-Йорк и Вашингтон. На пожарищах – совершенно внезапно, как гром среди ясного неба! – находятся паспорта, из которых следует, что угонщики были мексиканцами. Как эти паспорта уцелели в адском пламени авиационного керосина, ведь самолеты только поднялись с аэродромов и были с полными баками – история умалчивает. Предложения о проведении международного расследования этих инцидентов САСШ с негодованием отвергают – через несколько дней принимается решение о вторжении их в Мексику и полномасштабную зачистку территории страны. Америка напоминает в это время ковбоя – когда тебе плохо, ты вышибаешь дверь в салун и открываешь пальбу. Альварадо скрывается, североамериканцы довольно легко входят в Мексику, но их появление становится подобием спички, брошенной на бензозаправке. Теперь у остервенело грызущихся в стране левых и правых появляется общий враг. Североамериканские морские пехотинцы начинают перекрывать каналы наркопоставок – и против них поднимается наркомафия. В стране начинается гражданская война, Альварадо уже открыто провозглашает о том, что южные штаты САСШ – земля краденая и ее надо вернуть. С боем.

Начало двухтысячных. Североамериканцы вторгаются в Бразилию, объяснить это нельзя никак, только умопомешательством Верховного главнокомандующего. Все страны континента, даже те, которые были лояльны к САСШ, извлекают урок: даже лояльность к САСШ теперь не гарантирует ничего. Большая часть из этих стран – диктатуры, и диктаторы начинают тайно искать себе покровителей. Покровители всегда находятся – доктрина Монро зияет дырами, европейцы уже давно точат зубы на когда-то потерянный Новый Свет. Даже Священная Римская Империя, вынужденная переваривать значительную часть Африки и консолидировать Европу, и та начинает игру хотя бы для того, чтобы перейти дорогу Великобритании, не дать ей открытого хода.

В то же время с Мануэлем Альварадо начинают происходить странности, он начинает напоминать неуловимого Панчо Вилью. Для североамериканцев он враг номер один, захватить или уничтожить его – приоритетная задача, но эта задача срывается раз за разом.

Октябрь первого года. Две специальные группы морской пехоты и спецназа SEAL высаживаются в одном из северных штатов Мексики с целью локализовать местонахождение Альварадо и попытаться уничтожить его еще до начала основной фазы операции. Они также пытаются найти кровников Альварадо, с тем чтобы привлечь их к охоте. Операция заканчивается неудачей, удар уходит в пустоту.

Март второго года. Североамериканская армия оцепляет целый квартал Мехико – по предположениям, там находится Альварадо. Операция длится три дня и стоит жизни семнадцати американским военнослужащим и двум сотням мексиканцев, используются боевые вертолеты. Альварадо не обнаружен.

Май четвертого года. Эскадрилья палубных самолетов-штурмовиков наносит внезапный массированный удар по одному высокогорному району в Колумбии. Некий агент должен был активировать маяк, когда Альварадо прибудет на тайную базу в горном районе, – проинспектировать нарколабораторию. Маяк активирован, и североамериканцы наносят удар – снова впустую. Через несколько дней останки агента в мешке подбрасывают к зданию посольства САСШ.

Август пятого года – одно из самых серьезных покушений. Имя Альварадо нигде не называется, но, по данным Отдела специальной документации МИД, это было покушение именно на Альварадо. Перу, Лима. Очень подозрительная страна, во главе которой человек с японскими корнями. В один прекрасный день в Лиме на стадионе происходит мощный направленный взрыв, ударная волна направлена на VIP-трибуну. Сорок один погибший, несколько сотен раненых. По данным ОСД, именно на этом матче должна была состояться встреча представителя президента Перу, Мануэля Альварадо и еще кого-то, предположительно посланника японского Генштаба. Тот, кто решил сорвать эту встречу, не пожалел тротила.

Январь апреля седьмого года. Массированная операция в горах Колумбии, десятки самолетов и вертолетов, целая восемьдесят вторая воздушно-десантная дивизия, военные советники, местные части. Официально цель – разгром возрождающейся картельной инфраструктуры – колумбийцы недовольны ценами, какие им дают за товар мексиканцы, и хотят делать бизнес как раньше, с картелем продавцов, а не монопольным покупателем. Неофициально все это имеет целью подорвать экономическое могущество Альварадо, который вкладывает деньги авансом в наркотики. Одновременно с этим целый каскад специальных операций начинается в Мексике и Бразилии, цель – додавить сопротивление, лишенное финансовой поддержки. Операция частично признается успешной – разгромлено более сорока нарколабораторий, изъяты сотни тонн кокаина, в боях убиты тысячи наркомафиози и экстремистов. Однако летом сопротивление вспыхивает с новой силой.

Сентябрь девятого года. Массированный удар палубной авиации по одной из гасиенд, расположенной в северных штатах Мексики, цель – Мануэль Альварадо. Снова агентурные данные, и снова провал, но на этот раз – провал с большим скандалом: погибли гражданские, Альварадо никогда не было на этой гасиенде. Слушания в Конгрессе и ограничения на действия североамериканских войск в регионах локальных конфликтов.

Ноябрь девятого года. В ответ на новые правила, введенные Конгрессом, создается специальная группа, состоящая из специалистов СРС, АНБ и министерства обороны. В группу включены несколько опытных снайперов, стреляющих на дальние дистанции, имеется авиационный компонент, несколько беспилотных самолетов, работающих конкретно на эту группу. Цель – уничтожить Альварадо любой ценой, это уже своего рода мания. Считается, что без уничтожения Альварадо САСШ не смогут вывести войска из Мексики, не рискуя потом войной за южные штаты, либо даже сецессией – в южных штатах полно ненавидящих север, да и просто мексиканцев. Достоверных данных очень мало, но есть основания полагать, что группа совершила, по меньшей мере, две безрезультатные атаки на Альварадо.

Государь отложил папку в сторону. Допил свой чай, хотел попросить еще, но передумал. Одиночество – это роскошь, не стоит ею пренебрегать.

Во всем этом есть два настораживающих момента.

Первый – человек просто не может выжить при таком количестве покушений, если ему кто-то серьезно не помогает. Причем этот кто-то должен находиться на другой стороне и занимать довольно высокое положение, чтобы знать о происходящем и своевременно сообщать о готовящихся ударах.

Откуда может быть этот человек? Комитет по разведке Конгресса? Сенат? По совершенно дикому положению законодательства они имеют право потребовать от североамериканских разведслужб предоставления всей информации, причем не только о завершившихся операциях, но и об активных, а также о планирующихся. По мнению Государя, это была глупость, граничащая с изменой. Или это какие-то разведывательные структуры? Госдепартамент? Нет, вряд ли, их если и информируют, то уже постфактум. На чем взяли этого человека? Деньги? Сын – наркоман? Сам употребляет наркотики – а может быть, даже и такое, несмотря на регулярные проверки на полиграфе, на наркоманию-то не проверяют. Как бы то ни было, у Альварадо должен быть такой человек в Вашингтоне, и, возможно, не один.

Второй момент – само противостояние Альварадо и Вашингтона. Как мог многолетний представитель Северной Америки в криминальном мире Америки Южной выйти из-под контроля и стать злейшим врагом? Почему вообще североамериканцы придают такое большое значение этому человеку и тому, что он делает? Ведь его идеи о сецессии южных штатов – да, они опасны, но опасны идеи, а не сам человек. После того как они вброшены в употребление, человек, их вбросивший, уже не имеет значения, идеи начинают жить своей собственной жизнью. Почему североамериканцы не думают о том, что после смерти Альварадо выпавшее из рук знамя не подхватит другой.

Деньги? Может быть. Но, в конце концов, в этой части света деньги – это кокаин, а кокаин – это деньги, и со смертью Альварадо кокаин не умрет, он будет продолжать жить, течь на север и калечить там людей.

Вмешивается флот. Этими двумя словами можно определить Его политику в области безопасности и реагирования на внешние угрозы. Армия предназначена для защиты родной земли, флот для того, чтобы отстаивать интересы Российской Империи у далеких берегов. Если какая-то операция требует больше, чем просто вмешательство флота – значит, этой операции не бывать, России она не нужна. Но здесь… здесь надо действовать очень осторожно, чтобы не дать себя затащить в эту кровавую кашу и одновременно добиться того, чтобы история пошла по нарисованному тобой пути. Когда в болото падает большой камень – все жабы бросаются в разные стороны.

Как все-таки неприятно. Как неприятно рисковать даже десятком русских людей в той кровавой каше, которую заварили другие, ведь по справедливости им и хлебать. Но если ты не воюешь на чужой земле, будь готов воевать на своей, и то, что они запланировали сделать, нужно сделать. Своей помощью он оказывает большую услугу североамериканцам. Любая операция, даже самая тайная, требует выделения значительных материальных ресурсов, это все проходит по документам, а после некоторых последних событий североамериканские военные боятся ставить подпись под документами, больше даже, чем самого лютого врага. Здесь же все обеспечение предоставляет Российская Империя, и что бы ни случилось, для североамериканцев все будет шито-крыто, а Ему тут и вовсе не перед кем отчитываться. Кроме как перед собственной совестью и перед богом.

Николай взглянул на часы – он носил самые дешевые «Павел Буре», подаренные ему офицерским собранием. Через три с небольшим минуты спутник войдет в зону проведения операции. А это значит, что ему нужно быть не здесь.

Государь поднялся, взял в одну руку чашку – может быть, уже заварили свежего, в другую папку – ее надо вернуть секретчику, требования едины для всех. Пора.

Его Величество, Николай Третий Романов, прошел по бетонному, освещенному мертвенно-бледным светом светодиодных ламп коридору, машинально отвечая на приветствия идущих навстречу людей. Свернул в отнорок, который вел к главному залу боевого управления, дежурившие у массивных дверей морские пехотинцы отдали честь и открыли перед Государем дверь, весившую несколько тонн. Государь шагнул внутрь, думая о том, что все-таки нужно заставить историю двигаться по нарисованному в России пути. Нужно, наконец, раз и навсегда разобраться с Главным Противником – эти два слова русские офицеры писали с большой буквы, чтобы не забывать, что они означают.

– Господа офицеры! – скомандовал дежурный.

– Вольно.

– Вольно! – продублировал дежурный.

Государь отдал папку с жизнеописанием человека, которого они должны были убить, подскочившему секретчику, подошел ближе к экрану. Это был совершенно необычный экран – не вертикальный, а горизонтальный. Огромный стол размером десять на шесть метров, на котором специальная система создавала миражи. Объемные карты местности, причем это были не просто карты местности, как на карте, – система умела визуализировать спутниковые снимки, автоматически выбирала самые последние из базы данных, умела имитировать движение и действия любой техники, что нашей, что техники противника. Офицеры, стоящие у этого стола, могли как бы смотреть на землю примерно с пятнадцати-двадцатикилометровой высоты, визуально видя все происходящие события в трехмерном ракурсе. Поскольку система была отработана еще не до конца – на стене, там же, где он и должен был быть, висел электронный планшет, но сейчас он мало кого интересовал.

Сейчас система имитировала северо-западную часть Южной Америки вместе с солидным куском центральной части Тихого океана. Было видно все – и горы, и омывающий землю океан, и еле движущийся (эффект масштаба) авианосец с группой сопровождения, и преследующие его британский и японский корабли, выполняющие разведывательную миссию. И даже черные мошки вертолетов, летящие к побережью.

– Засекли? – спросил Государь.

– Никак нет, Ваше Величество. Мы контролируем обстановку в данном районе. Если бы британцы или японцы что-то заподозрили, последовал бы внеочередной сеанс связи или хотя бы радиовсплеск. Ничего подобного нет.

– Там на палубе вечеринка, Ваше Величество, – сказал еще один офицер, – британцы и японцы тоже расслабились.

– Вечеринка?

– Так точно.

Спрашивать, почему британцы и японцы увязались за авианосной группой, Государь не стал – это и ежу понятно. Главный противник, мы постоянно следим за ними, а они – за нами. К тому же авианосная группа смещается в сторону австралийского континента.

– С Австралии пока не было гостей?

– Нет, Ваше Величество, мы пока вне зоны досягаемости их базовой авиации.

– Внимание, господа, до спутника пять-четыре-три-два-один – есть изображение! Картинка пошла!

Изображение на огромном столе начало чуть меняться, подстраиваясь под переданную спутником реальность.

Гнездо Кондора. Перу

– Русский…

Дон Мануэль Альварадо поставил наполненный местным пивом, сделанным не из солода, а из какой-то дряни, бокал на стол.

– Ты выбрал серьезную цель, англичанин. Как бы она не оказалась тебе не по зубам…

– С ним есть проблемы?

– С el Ruso? Мы его, кстати, так и зовем – Эль Русо, русский. Конечно. Тот не мачо, от кого нет проблем…

Дон Мануэль употребил типично латиноамериканское «мачо» вместо того, чтобы обозначить врага простым словом «мужчина». Из его уст это было знаком уважения.

– Дон Мануэль, я приехал издалека и нуждаюсь в добром совете. – Капитан Риц-Дэвис, который теперь состоял при доне Мануэле в качестве кого-то вроде офицера связи, вспомнил правильную формулу, с которой следует обращаться к донам сицилийской мафии, если ты приехал делать дела на их земле.

– Совет – это хорошо, эль Десперадо. Но может так получиться, что тебе потребуется не добрый совет, а хорошее завещание.

– Дон Мануэль, у меня не бывает других клиентов.

Мафиози отсалютовал бокалом с мутноватым местным пивом, показывая, что оценил слова англичанина. Он был болен, смертельно болен – но от этого был еще опаснее.

– С русским у меня особые счеты… он особенный. Он… как бы это сказать… как молодая девушка на танцах… нужен всем. Мы пытались убить его два раза, но оба раза потерпели неудачу. И боюсь, что если здесь появился один русский, то скоро здесь будет много русских. А нам и одного раза хватило…

Несмотря на то, что у дона Мануэля хватало ума использовать троцкистско-леваческие настроения населения – в душе он оставался правым, даже крайне правым. И доведись ему стать президентом Мексики, виселицы будут стоять до самого Гондураса.

– Он связан с североамериканцами? – осторожно спросил капитан.

– Связан? Синьор! Да он агент североамериканской разведки! Он не вылезает с авеню генерала Хуареса[8], когда находится в Мехико! В Колумбии, в Сальвадоре, в Бразилии – везде можно найти следы Эль Русо. И везде он играет в американских интересах.

– Но он же русский.

– То-то и оно, англичанин. Никто не знает, откуда у него взялось столько денег, но на него только на постоянных контрактах работает две сотни головорезов. Он торгует оружием, которое запрещено к ввозу в Штаты, – всем запрещено, а он торгует. Он получил контракт на охрану нефтяных терминалов и вышек в офшорной зоне рядом с Бразилией, обойдя всех североамериканцев. Этот парень для североамериканцев[9] – находка! Потому что если они вымажутся в дерьме – с них спросят. Их законодатели для них – худшие враги, официально они даже не имеют права убивать. А вот русский… какой с него спрос? Русский – он и есть русский…

Капитан Риц-Дэвис заметно приуныл. Получается, ублюдки послали его навредить СРС, разобраться с ее крышей. Просто удивительно – кому пришло это в голову. После того как североамериканцы встали на дыбы из-за убийства в Вашингтоне той телки, по-видимому, в Песчаном дворце решили отомстить и сдернуть с североамериканской разведки маску, чтобы наружу полилось все дерьмо. И его послали выполнить эту миссию, ничего не сообщив и поставив под удар. Конечно, североамериканцы будут защищать «русскую миссию» до последнего, потому что это – их главный операционный канал здесь.

Ну и ублюдки. Что с той, что с другой стороны…

– Ну, что, Десперадо? Все еще не раздумал разбираться с русским?

– Это мое задание, – ответил капитан.

– Тогда тебе придется немного обождать. Сюда приедет полковник Камасо, это вообще-то его… имение, хе-хе. Я задам ему пару вопросов от твоего имени…

Капитан приложил руку к груди:

– Благодарю.

– А ты иди и задай пару вопросов своим боссам от моего имени. Понял?

Ударный вертолет «Сикорский-59». «Драгун-один»

– Береговая черта!

Серо-стальная гладь воды в иллюминаторах сменилась землей побережья, постепенно переходившей в горные склоны Анд, вертолеты пошли резко вверх, врезаясь винтами в сырой, холодный воздух. Анды здесь подходили почти вплотную к воде, на побережье были несколько крупных городов, в том числе Лима – гигантский абсцесс, вбиравший в себя разорившихся крестьян, спустившихся с гор, разорившихся мелких лавочников и прочую, потенциально очень опасную публику.

Вертолеты обошли Лиму южнее, они были слишком быстрыми и шли в режиме следования местности, так что локаторы вряд ли смогли бы их засечь. В десантных отсеках как-то сразу стало холодно.

– Десять минут!

– Десять минут до цели! Проверить снаряжение!

Североамериканцы в русской военной форме и с русским оружием начали проверять снаряжение, деталь за деталью, сначала свое, потом соседа слева, потом соседа справа. Хорошо, что не нужно прыгать с парашютом, парашюта нет, только обвязка, чтобы спускаться по тросам…

– Есть картинка. Пошла картинка с беспилотника!

В двадцать первом веке ни один самолет или вертолет не летал «абы куда» без поддержки со спутника или беспилотного разведчика, дающего загоризонтное видение. Современный летательный аппарат слишком дорог, чтобы угробить его по причине случайно попавшейся на маршруте зенитной установки.

– Та-а-к. Увеличиваем.

– Есть! Зафиксировать!

Гасиенда представляла собой строение на горном склоне, но горные склоны здесь были не голые, как с западной стороны, а покрытые лесом. Как и полагается в Латинской Америки – гасиенда была белой, она была окружена высоким забором, и в ее составе была даже вертолетная площадка, где сейчас замер «Белл» армейского образца. Аппарат давал изображение в термооптическом режиме, было видно, что на территории гасиенды полно вооруженных людей.

– Не меньше двадцати.

Пилоты мрачно переглянулись – это значит, что еще как минимум два раза по столько находятся внутри самой виллы, отдыхающая и бодрствующая смена. А скорее всего, боевиков еще больше, поскольку это внешняя охрана периметра, а есть еще и охрана самого Альварадо.

– Внимание! До двадцати бойцов противника на открытой местности. Наблюдаю автоматическое оружие, реактивные гранатометы. Две зенитные установки, похоже на «Эрликоны», – одна в северной части комплекса, другая на крыше основного здания! Наблюдаю расчеты, активности нет! Определяю цели как приоритетные.

– Программируй птицу. Ударим по ним первыми.

Никто даже не думал подавлять скорострельные «Эрликоны» ракетами с вертолетов – это была бы игра со смертью. По установкам нанесет удар беспилотник, и только если они будут подавлены – вертолеты появятся над целью.

– Так… еще что?

– Вон то здание. Слева. Возможно, там казарма.

– Есть…

– Его тоже.

– «Драгун», здесь «Вышка-контроль», выйдите на связь немедленно!

Оба пилота подумали об одном и том же – отмена операции. Действовал режим радиомолчания, авианосец мог запросить экстренный сеанс связи лишь в самой критической ситуации…

– «Вышка-контроль», здесь «Драгун», прошли береговую черту! Семь минут до объекта.

– «Драгун», здесь «Вышка-контроль», крупные силы противника на подходе к цели, крупные силы противника на подходе к цели. Переключайтесь на получение информации со спутника!

– Есть, «Вышка-контроль», минуту…

Второй пилот, исполнявший обязанности штурмана и специалиста по работе с информацией, нашел канал передачи данных со спутника, идентифицировал себя, ввел код доступа и вывел данные на большой экран по центру приборной панели.

– Пресвятой Господь…

По горной дороге, ведущей к гасиенде, двигался бронетранспортер со скорострельной пушкой, за ним – бронированный внедорожник, за ним – два бортовых грузовика. В кузове каждого стоял крупнокалиберный пулемет и виднелись солдаты. Еще один пулемет был на кронштейне у пассажира в кабине грузовика.

Перу. Горная дорога

Полковник Эухенио Камасо, статный здоровяк лет сорока, был жесток, предусмотрителен и осторожен, и только потому он прожил до сорока лет и был полковником. В этих местах звания присваивались не по заслугам, а тем, кому повезло выжить. Именно поэтому он ехал в горы в бронированной машине в сопровождении бронетранспортера и двух отделений элитного антиповстанческого батальона Los Tigres.

Полковник Эухенио Камасо был одним из тех офицеров, которые в восьмидесятые годы замирили континент и которые в новом тысячелетии угрожали сбросить его в пучину войны всех против всех. Родился в семье офицера, был направлен по квоте в военное училище. Окончил его в числе пяти лучших на курсе и был направлен в «Школу Америк» – центр подготовки офицеров армий латиноамериканских лимитрофов, расположенных в САСШ. Там его научили кое-чему другому… Была, конечно, и общевойсковая подготовка, но основные курсы были другие. Противодействие инфильтрации, перекрытие каналов поставки оружия, операции по прочесыванию, контрреволюционные действия, бой в городах, борьба с коммунистическими ячейками, техника допросов с пытками и без таковых, избавление от тел так, чтобы не осталось следов. В отличие от наших методов – мы обвязывали тело парой килограммов взрывчатки и подрывали, – здесь предпочитали концентрированную серную кислоту, в которую иногда бросали и живых. Вот отсюда, из стен сего почтенного заведения и брались латиноамериканские полковники, которые потом вешали президентов, жгли подозреваемым лица паяльной лампой, отправляли их полетать с вертолета в антарктических водах. Нет, мы в России тоже не безгрешны, война с террором в любой стране превращается в озверелое уничтожение себе подобных. Разница была в том, что мы воспринимали это как беду, а они – как норму.

За восьмидесятые и девяностые годы прошедший подготовку в САСШ полковник прошел путь от первого лейтенанта до полковника, командира всех противоповстанческих операций в столичном регионе, успел озвереть, обагрить свои руки кровью, и не раз, возненавидеть собственный народ и потерять троих из пятерых друзей. Одного взорвали, другого убила телка, которую он подцепил, кажется, революционно настроенная студентка, третьего расстреляли по приговору трибунала. Он стал хитрым, предусмотрительным, он отправил семью из страны, жил один на территории военной базы, пережил несколько покушений и ответил на них арестами и пытками. В досье североамериканских спецслужб он значился вполне надежным и лояльным.

После событий 9/10 и реорганизации североамериканских спецслужб полковник принял предложение возглавить SSG, Servicio de Seguridad General, новую единую спецслужбу, создаваемую взамен трех старых – департамента в составе полиции, занимающегося терроризмом, управления по борьбе с терроризмом Dincote и управления разведки – DINTE. Назначение было неожиданным – ни один из глав распускаемых подразделений не был назначен на новый пост. Один отказался сам, оставшиеся двое были изобличены в коррупции, причем один был схвачен сразу, а второй успел бежать из страны. Полковник Камасо, который, придя к руководству всей разведдеятельностью страны, так и остался полковником, был известен как человек верующий, ревностный прихожанин, отмаливающий на субботней мессе убитых и запытанных по его приказу людей и не замешанный в коррупции человек. Он просто был мелкой сошкой по сравнению с шефами, которым реально несли. Его и назначили для того, чтобы придать погрязшим в скандалах силовым структурам хоть какой-то налет благопристойности.

Вот только за четыре года, пока он правил спецслужбами Перу, полковник Камасо полностью переродился и стал из адепта американского образа жизни, который он увидел, будучи на обучении в Штатах, тайным врагом Америки.

Почему? Тут сложно сказать. Не в деньгах тут дело, верней, не только в деньгах. Видимо, полковник Камасо решил, что САСШ сейчас играет скорее ограничивающую и дестабилизирующую роль на континенте. Если в шестидесятые-семидесятые годы прошлого века политика САСШ была простой как башмак – пусть он сукин сын, но он наш сукин сын, – то сейчас все было по-иному. Страна погрязла в дурацкой политкорректности и, хуже того, навязывала эту политкорректность другим. Если еще в семидесятые негра в южных штатах вполне могли линчевать и все свидетели этого на допросах заявили бы, что ничего не видели, то сейчас с неграми, мексиканцами и прочими возились как с писаными торбами. Если раньше противоповстанческие батальоны расстреливали целые деревни, симпатизирующие красным, причем в этом участвовали североамериканские военные советники, то сейчас стоило только пустить кровь одному-единственному коммунисту, убить журналиста-левака, – как поднимался дикий вой, в страну прилетал невесть кто, требовал каких-то независимых расследований, давил на el hefe, чтобы он наказал виновных, читай, сдал своих. Когда в девяностых начались процессы по закону RICO, начали шерстить вклады в североамериканских банках и под замес попали и вклады местных политиков и военных, причем кому-то их даже не вернули, так и остались конфискованными – людей лишили кровью заработанных денег! Чужой кровью, но какая, к чертям, разница?!

Вот латиноамериканские офицеры, привыкшие к крови и пахнущим кокаином деньгам, начали искать себе новых хозяев. Не таких щепетильных и готовых на многое закрывать глаза. Вариантов было два. Первый – Испания или Португалия, за которыми стоит европейский колосс – Священная Римская Империя Германской Нации. Но это был худший вариант по нескольким причинам. Первый – немцы слишком тяготели к порядку и по опыту Африки проявляли мало понимания и щепетильности в решении местных проблем. Schiessen[10] – и все дела. Второй – раньше континент был испанским, и память о жестокости испанских завоевателей сидела у всех местных в крови, это была генетическая память народа, которую не вытравить ничем. И третье – один человек попытался. В Бразилии. Результат всего этого был налицо…

Ну и четвертое – был другой, намного лучший вариант. Страна, которая имела наибольший опыт колонизаторской деятельности среди всех мировых Империй. Страна, которая подточила господство Испании на континенте, вдоволь пограбила идущие к европейским берегам испанские и португальские галеоны с золотом, которая поддерживала освободительное движение на континенте в девятнадцатом веке. Страна, которая уже доказала всем понимающим людям свой цинизм и подлость, готовность мириться с самыми страшными преступлениями, если это идет на пользу колонизаторской политике. Страна, против которой не сможет открыто выступить их нынешний хозяин – Северо-Американские Соединенные Штаты. Наконец, страна, которая проявила самую горячую заинтересованность к установлению контактов через океан и в поддержке офицерских движений в самых разных странах.

В числе прочего – контакты с Британией дали Камасо и другим людям четкое понимание того, что они не одиноки в своих воззрениях, что существует много их единомышленников в других странах континента, и все они думают про захват власти либо даже готовятся к нему. Именно Британия и ее агенты вытащили на свет из пропахшего нафталином сундука проекты Федеральной республики Центральной Америки, Великой Колумбии и даже СШЮА, Соединенных Штатов Южной Америки, о которых мечтал El libertador[11]. Для любого латиноамериканца продолжить дело Освободителя – дело всей жизни, сравнение с Освободителем – великая честь. В конце концов, возможно, полковнику Камасо просто надоело жить в маленькой, нищей, сотрясаемой переворотами и снедаемой взаимной ненавистью стране. Захотелось чего-то большего. Великого. И кто его за это осудит?

Полковник Камасо в сопровождении военного отряда телохранителей и бронетранспортера выехал из столицы сразу, как только возникла возможность. В поместье, конфискованном у одного из его незадачливых предшественников, прибыл дон Мануэль Альварадо, и вместе с ним был британский агент, которого он нашел в Мексике. Британский агент, прямой контакт с британской разведкой – полковник не мог упустить такой возможности, все-таки он был главой спецслужб страны. Поэтому он собрался и немедленно выехал лично с целью поговорить и с британским агентом и с синьором Альварадо, похоже, что еще одним британским агентом, который в последнее время все настойчивее продвигал боливарианские идеи, все настойчивее примерял мантию нового Освободителя. А то, что он торговал и торгует наркотиками… что же, синьор, а кто из нас без греха? Пусть тот и бросит первым камень…

* * *

Ударный вертолет «Сикорский-59».

«Драгун-один»

– У нас две установки ПВО, бронемашина с автоматической пушкой. До черта солдат… теперь уже не меньше ста двадцати – ста тридцати активных штыков. И только четыре ракеты на беспилотнике. И еще вооруженный вертолет.

На спутниковом изображении, увеличенном до предела, было видно, что вертолет не простой – с пилонами – крыльями. На них понятно что – либо «М3», крупнокалиберный пулемет Браунинга, либо «М134 Миниган», либо «GAU-19», трехствольный скорострельный пулемет калибра 12,7. Здесь ракетное вооружение использовать избегали, для противоповстанческих операций использовали вертолеты «ганшипы», на которых было до четырех пулеметов в разных комбинациях. Два на подкрыльевых пилонах, и два – в десантном отсеке с солидным боезапасом. Если эта штука взлетит…

– Давим ПВО и работаем по БТР, как только приблизится. Больше ни на что не хватит.

– Или валим отсюда к долбаной матери, пока целы.

– И у нас есть пушки и пулеметы.

– «Вышка-контроль», здесь «Драгун-первый», вопрос – добро на проведение операции все еще в силе?

– «Драгун первый», у нас нет связи с Вашингтоном. Продолжение операции на ваше усмотрение.

– «Вышка-контроль», вас понял.

Первый пилот, отвечающий за доставку и эвакуацию североамериканской ударной группы, такое решение принять не мог.

– Вызови старшего десантной группы. «Драгун-один», всем «Драгунам» – стоп, всем стоп. Оборонительный порядок.

– Генацвале, это не шутки. – Пилот вертолета, которому североамериканец чуть ли не в сыновья годился, смотрел в глаза североамериканцу, уже вымазавшемуся камуфляжным кремом. Говорили они по-русски.

– Я знаю, сэр. Но и мы не шутим.

– Там до ста двадцати боевиков, включая, видимо, части регулярной армии. Возможно, бронемашина и два вооруженных грузовика.

– Сэр, мы пришли сделать дело, и мы его сделаем.

– Дело твое. Иди и готовься – четыре минуты до цели. «Вышка-контроль», это «Драгун-один», мы продолжаем операцию!

Гнездо Кондора. Перу

Капитан Риц-Дэвис был внизу, на первом этаже особняка, когда все началось. Началось, как и бывает в таких случаях, неожиданно, внезапно.

Просто вдруг что-то ударило с неба, и на земле, там, где только что была скрытая темнотой скорострельная зенитка, вырос столб огня да искры во все стороны полетели.