Erhalten Sie Zugang zu diesem und mehr als 300000 Büchern ab EUR 5,99 monatlich.
- Herausgeber: Азбука
- Kategorie: Fantasy und Science-Fiction
- Serie: Миры Марии Семеновой
- Sprache: Russisch
- Veröffentlichungsjahr: 2022
В вендских лесах, где правят звериные боги, стало слишком много тех, кто куда хуже зверей. Киран, бывший узурпатор трона Аратты, ищет способ вновь обрести власть. Он давно забыл тех, кого погубил здесь в прежние годы. Но они не забыли. Они придут за ним, даже мертвые. Учая, повелителя ингри, беспокоит лишь одно: богиня-покровительница почему-то отвергла его! Что же делать, как вернуть ее любовь? Учай выбирает опасный путь… Тем временем слепой гусляр Зарни начинает свою игру. Его песни обладают великой властью над людьми, внушая им любовь или ненависть. Но для Зарни важнее всего, чтобы ему поверила Кирья. Если девочка сделает то, чего он хочет, судьба Аратты будет предрешена. Прекрасная женщина с черным волком появилась в земле дривов. Кто она, кого ищет и кому намерена отомстить? Слишком много зла стало нынче в вендских лесах. Звериные боги недовольны… Цикл «Аратта» — первый опыт сотрудничества создательницы знаменитого сериала о Волкодаве Марии Семёновой и талантливой петербургской писательницы Анны Гуровой, автора книжных сериалов «Князь тишины», «Лунный воин», «Книга огня», «Дети Змея» и других популярных произведений фэнтезийного жанра.
Sie lesen das E-Book in den Legimi-Apps auf:
Seitenzahl: 414
Das E-Book (TTS) können Sie hören im Abo „Legimi Premium” in Legimi-Apps auf:
Ähnliche
КНИГИ МАРИИ СЕМЁНОВОЙ
Волкодав
Волкодав. Право на поединок
Волкодав. Знамение пути
Волкодав. Самоцветные горы
Волкодав. Истовик-камень
Волкодав. Мир по дороге
Валькирия
Лебединая дорога
Меч мёртвых
(в соавторстве с А. Константиновым)
Викинги
Поединок со Змеем
Бусый Волк
(в соавторстве с Д. Тедеевым)
Книга 1. Кузница ветров
Книга 2. Берестяная книга
Там, где лес не растёт
Братья
Книга 1. Тайный воин
Книга 2. Царский витязь
Мы – славяне!
Аратта
(в соавторстве с А. Гуровой)
Книга 1. Великая Охота
Книга 2. Затмение
Книга 3. Змеиное Солнце
Книга 4. Песнь оборотня
Книга 5. Зимняя жертва
Книга 6. Черные крылья
Серийное оформление Сергея Шикина
Оформление обложки Татьяны Павловой
Иллюстрация на обложке Виталия Аникина
Карты выполнены Юлией Каташинской
Семёнова М., Гурова А.Аратта. Книга 6 : Черные крылья : роман / Мария Семёнова, Анна Гурова. — СПб. : Азбука, Азбука-Аттикус, 2022. — (Миры Марии Семёновой).
ISBN 978-5-389-21894-9
16+
В вендских лесах, где правят звериные боги, стало слишком много тех, кто куда хуже зверей. Киран, бывший узурпатор трона Аратты, ищет способ вновь обрести власть. Он давно забыл тех, кого погубил здесь в прежние годы. Но они не забыли. Они придут за ним, даже мертвые.
Учая, повелителя ингри, беспокоит лишь одно: богиня-покровительница почему-то отвергла его! Что же делать, как вернуть ее любовь? Учай выбирает опасный путь…
Тем временем слепой гусляр Зарни начинает свою игру. Его песни обладают великой властью над людьми, внушая им любовь или ненависть. Но для Зарни важнее всего, чтобы ему поверила Кирья. Если девочка сделает то, чего он хочет, судьба Аратты будет предрешена.
Прекрасная женщина с черным волком появилась в земле дривов. Кто она, кого ищет и кому намерена отомстить?
Слишком много зла стало нынче в вендских лесах. Звериные боги недовольны…
Цикл «Аратта» — первый опыт сотрудничества создательницы знаменитого сериала о Волкодаве Марии Семёновой и талантливой петербургской писательницы Анны Гуровой, автора книжных сериалов «Князь тишины», «Лунный воин», «Книга огня», «Дети Змея» и других популярных произведений фэнтезийного жанра.
© М. В. Семёнова, А. Е. Гурова, 2022© Оформление. ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2022Издательство АЗБУКА®
Пролог
Недопетая песня
Он стоял на лесной дороге, усыпанной телами павших. Убитые оружием и зубами, разорванные и порубленные... Вырванное с корнями дерево брошено поперек дороги... Косматые серые волчьи шкуры и клочья черной ткани, втоптанные в грязь...
Что здесь произошло?
Власко перевел дыхание и шагнул вперед. Он шел между мертвецами, переступая через пятна крови. Взгляд бывшего толмача скользил по лицам убитых братьев-волколаков, узнавая их одного за другим, наполняя сердце горем и гневом.
Кто их убил?
Мокрая гниющая листва под ногами глушила шаги. Деревья стеной поднимались по сторонам дороги, склоняя над ней голые ветви, словно черные мертвые руки. Ничто, кроме едва слышного шуршания дождя, не нарушало тишину.
Первым на пути толмача ничком лежал молодой лютвяг из рода Шереха. Он остался в человеческом обличье — видно, погиб одним из первых. На его теле не было заметно ран, только из затылка торчал метательный нож — очень знакомый. «Проклятые накхи, — понял Власко, — братья попали в засаду...»
А вот и змеевы дети, вернее, все, что от них осталось. Не слишком много... Эти схватились уже с оборотнями и, разумеется, погибли.
«Я знаю эту дорогу, — подумал Власко, чувствуя, будто холодная рука сжимает его нутро. — Тайная тропа к Станимировой заимке...»
Рядом с вырванной из земли сосной толмач увидел огромного худого мертвеца и сразу узнал его, хоть лицо было изуродовано, а голова расколота, как кувшин. Длинные полуседые волосы, мощные плечи... «Сам Шерех! — изумленно понял Власко. — Но кому и как удалось его убить? Он же первым оборачивается в бою...» В руке предводитель волколаков все еще сжимал окровавленный кинжал. Даже его меч остался в ножнах.
Что тут произошло?!
...Власко проснулся и еще долго лежал неподвижно, смотрел невидящими глазами в темноту душной гостевой избы и думал. Вернее, мысли его ходили по кругу, словно боясь свернуть с тропы в трясину.
— Если все это правда — надо возвращаться, — пробормотал он, когда в узком оконце забрезжил белесый осенний рассвет. — Если сон был вещий...
Путевая вежа стояла у единственной наезженной дороги, ведущей из этой части лесного края в дривские земли, в Мравец. Власко еще не нагнал посольство изорян и оттого беспокоился. Он уже несколько дней был в пути, а никаких следов посланников Учая пока не встретил. Власко винил раненую руку: разболелась, покраснела, распухла, начало бросать в жар, пришлось задержаться... Целительное зелье Векши закончилось, нового взять было негде. Рана мучила, не давала покоя ни днем ни ночью — и вот теперь эти сны...
Вместо того чтобы с рассветом пуститься в путь, Власко просидел все утро в кружале, расспрашивая и слушая. Вскоре оказалось, что как он ни спешил, а слухи по вендским землям разлетались быстрее. Будь Власко, как прежде, одним из ближников Станимира, он бы посетовал на людскую болтливость: подобные новости были, прямо скажем, не к чести князя. Теперь же все, кому не лень, трепали Станимировы сокровенные замыслы по постоялым дворам и кружалам.
Началось все с того, что Станимир торжественно, при всем народе, отослал солнцеликую царевну Аюну изорянскому князю в обмен на дривские земли. И не было никого, кто не восславил бы княжью мудрость. От чужеземной царевны одно беспокойство, раздор и порча — а дривы лютвягам самая близкая родня. Последним дривским князем был родной дед Станимира. Так что нынче, когда истерзанные и ограбленные дривские земли с помощью изорян вырвались из-под власти Аратты, нет ничего разумнее и очевиднее, чем объединить оба больших племени в одно княжество. Как не порадоваться, что молодой правитель изорян Учай попросил в уплату за освобожденный им край всего лишь царевну...
Однако на деле Станимир лишь сделал вид, что отсылает Аюну. Видно, златовласая красавица похитила его разум! Князь обманул изорян, вместо царевны отдав им какую-то пригожую девку; саму же царевну отправил под охраной в укромное место. Однако Аюна до места не доехала, угодив в засаду накхов. Там сложила головы охрана, а царевна исчезла. И теперь Станимир уехал куда-то на юг: то ли ловить ее, то ли мстить накхам...
Болтали еще о чудище с севера, которое накхи привели с собой. Ходит оно на задних лапах, отводит людям глаза, а зубы у него как мечи. Это страшилище и убило вождя оборотней, великого воина Шереха. Впрочем, в чудище не слишком-то верили, а тех, кто про него трепал языком, поднимали на смех. Власко тоже недоверчиво хмыкал, но внутри все морозной коркой покрывалось. Он-то отлично знал, о каком чудище речь.
«Зверюга с разными лапами кралась за нами от самого тракта, убивая людей Станимира по одному... Так мы ее и не выследили, и даже не смогли увидеть ни разу... Все правда, сон вещий был: Шерех погиб, и братья с ним! Какая потеря для Станимира! Как опечалит богиню гибель верных... Гибель, которая могла не случиться, если бы...»
После полудня, рискуя заночевать на дороге, Власко выехал в сторону Мравца. Его окружал лес поздней осени, уже скованный первыми заморозками, но пока еще не тронутый снегом. Дорога была пуста, и как ни вглядывался толмач, он не видел широких отпечатков лосиных копыт и следов возка. Куда же подевались изоряне?
Мысли Власко все время возвращались к страшному сну. Образы мертвых братьев стояли перед глазами, и в сердце нарастало беспокойство, понемногу превращаясь в невыносимую тревогу. И он уже нашел ее источник...
Власко мотнул головой. Нет, не может быть! Это лишь совпадение. Накхи давно ждали случая захватить царевну. Пару раз даже попытались, но ничего не вышло. В третий раз лютвяги напали на них сами — рана на руке Власко осталась памятью о той стычке. Получается, накхи все же выследили воинов Шереха и Аюну... Но как?
«Да, это я сказал Векше, когда, куда и какой дорогой повезут царевну! Я знал, что Векша никакая не травница, а лазутчица на службе у арьев. Для того и рассказал — чтобы выкрала царевну с заимки и сбежала с ней вместе! Но я не хотел, чтобы змеевы дети вырезали охрану! Неужели ловкая девка была заодно с накхами? Быть того не может! Она же сама нас на них навела!.. Хотя почему нет? Кирану что лютвяги, что накхи, едино...»
— Я хотел расквитаться с князем, — бормотал Власко, не замечая, что говорит вслух, пока его конь шагом плелся по лесной дороге. — Женщина за женщину... а не братьев губить...
На миг ему примерещилось, что дорога, по которой он едет, усеяна мертвыми телами волколаков. Власко вздрогнул, провел ладонью по лицу, прогоняя морок, и поспешно забормотал:
— Прими их, Мать Медейна, на свои колени, приложи к груди, укрой новой шкурой...
Когда он произнес вслух имя богини, над дорогой будто холодом исподнего мира потянуло.
Власко ехал до темноты. Когда ранний закат догорел и лес погрузился во мрак, в воздухе полетели редкие снежинки. Власко мерз, раненую руку то и дело дергало болью, — похоже, жар возвращался. Дорога была пустынна, но безлюдье нисколько не тревожило бывшего толмача. Он был в своих землях; ему, ближнему человеку князя, тут ничто не угрожало; скорее, он сам был тут опасностью. Встречные и люди на заставах, видя волчьи обереги, замолкали, низко кланялись и старались угодить всем, чем могли. Никто не хотел гнева зимней богини, имя которой даже вслух старались лишний раз не произносить, чтобы невзначай не накликать...
Увидев в стороне от дороги чье-то подворье, Власко обрадовался — в предзимнем лесу ему ночевать совершенно не хотелось. Однако, едва въехав в ворота и спешившись, он замер на месте — посреди двора красовался нарядный возок! Очень знакомый! Вот только... где изоряне? Где ездовые лоси? А главное — где ряженая царевна?
— А тебе, проезжий человек, какое дело до чужого добра... — ощетинился было хозяин подворья в ответ на нетерпеливые расспросы чужака.
Однако, разглядев Власко, изменился в лице, согнул спину и принялся оправдываться, будто его в чем-то обвиняли:
— Чужаки бросили возок у обочины, мы нашли и притащили к себе. Мы понимаем, господин, — возок-то княжеский, так пусть у нас пока постоит, мы за ним приглядим... Сами отвезем, куда скажут... Ну а если не нужен, так...
— Почему же его бросили? — пробормотал Власко, едва слушая его.
«Что с Суви?» — обожгла мысль.
Итак, посольство Учая тут проезжало намного раньше его. Известны ли изорянам новости о засаде? Перед Власко как живое встало худое лицо Мараса, его рыбьи глаза. Если до главы посольства тоже дошли слухи, что настоящая царевна похищена накхами, в этой подмене нет больше смысла. И скорее всего, Суви просто убьют — для послов она бесполезная обуза...
— Так в лес ушли, господин, — не замечая смятения гостя, отвечал хозяин подворья. — Свернули тропкой к Струге, к своему перевозу. Впрочем, ты их быстро догонишь. Сейчас к ночи подмораживает, ехать хорошо, сухо. Вот санный путь пока не встал, но ждем снега со дня на день. Говорят, у дривов уже вовсю снегопады...
Власко незаметно перевел дух. Похоже, Марас пока не знает о побеге царевны. Он верит, что Суви еще что-то значит. Нельзя терять время!
* * *
Этот вечер выдался не таким холодным, как накануне, но к ночи жухлая трава покрылась белой изморозью. Впрочем, у костра было тепло и сухо и пахло ухой — изоряне, перебираясь через лесной ручей, несколькими ударами копий добыли пару толстых рыбин. Выбрав место ночлега, послы распрягли лосей и выпустили их пастись, нарубили еловых лап, на диво быстро сложили несколько шалашей.
«Послы... Пристало ли называть диких лесных людей таким высоким словом?» — думала Суви. Уж на что дикими и страшными ей поначалу казались лютвяги, но эти — совсем родня зверям. Даже доспехи у них не железные, а собраны из нашитых на кожу костяных плашек. Да и говорят изоряне не по-людски. Порой ей казалось, что она их понимает — их язык немного напоминал говор простолюдинов Аратты, — но потом знакомые слова терялись в потоке дикарского лопотания.
Суви вздохнула и завернулась в суконный плащ, искоса поглядывая на изорян. Лесовики, готовя ночлег, разговаривали и перешучивались, вовсе не обращая на поддельную царевну внимания. Напротив, через костер сидел Марас, по обыкновению устремив застывший взор в пламя. При взгляде на него у девушки мурашки побежали по коже. Молчаливого вожака изорян она начала бояться еще в первый день, и чем дальше, тем сильнее. Порой она уже вообще сомневалась, живой ли он человек. Иногда Суви наблюдала за тем, как он сидел, закрыв глаза, положив руку на грудь, и слушал... А то бормотал под нос, словно кому-то отвечая. В эти мгновения Мараса как бы осеняла тень огромного черного крыла, и губы девушки сами начинали шептать молитву Исвархе, отгоняя зло.
Где же Власко? Сколько еще ей томиться у северных дикарей? А может, что-то случилось и любимый вовсе за ней не придет? Суви погнала прочь слишком страшную мысль. С тех пор как свадебный поезд царевны Аюны захватили на южном тракте, ей казалось, что она угодила в жуткий сон. Но ведь рано или поздно он закончится? Господь Исварха явил милость — послал ей Власко, защитника в чужой земле, где служанка царевны была лишь дешевой добычей. Суви вспомнила, как попала в плен к накхам, и содрогнулась — там ее жизнь в самом деле висела на волоске... Где же милый, почему на выручку не спешит? В укладке, которую ей позволили взять из возка, на самом дне таился заветный мешочек, который дала ей с собой травница Векша. «Подсыпь в пищу, и все, кто отведает, уснут крепким сном...» Суви покосилась на котелок с булькающей ухой. Подсыпать-то не шутка — а дальше что? Изоряне потому и не следят за ней особо — понимают, что никуда она одна не убежит...
Что-то свистнуло, быстрая тень промелькнула в пламени костра. Беловолосый парень, сидевший рядом с Марасом, как раз потянулся, чтобы проверить, готова ли уха, — и тут же безмолвно упал наземь. В его шее торчала стрела.
Все вскочили на ноги, похватали плетеные щиты, кинулись к лесу, прочь из круга света.
— Откуда стреляли?!
— Вон оттуда!
— Ты и ты — быстро вон туда, — приказал Марас, пристально вглядываясь во мрак.
Двое ингри, прикрывшись щитами, бегом устремились в чащу. Однако едва они успели исчезнуть среди елей, как из темноты донесся звук тяжелого удара, крики и стоны.
Поспешившие им на помощь обнаружили двоих сородичей, корчащихся на земле. Ингри угодили в ловушку — незамысловатую, но действенную, они и сами знали в таких толк. Стрелявший из темноты загодя согнул молодое дерево и установил распорку, чтобы ингри непременно сшибли ее, кинувшись за ним в погоню. Дерево, распрямившись, хлестнуло их так, что вышибло дух, а одного еще и покалечило нарочно срезанными и заостренными сучками.
— Э, да он, похоже, один, — прошипел Марас. — Чтоб его болотник сожрал!
— Почему так считаешь?
— Был бы не один — нас бы уже со всех сторон расстреляли. Мы у костра были как на ладони. Возвращаемся...
— А если он опять начнет стрелять из темноты?
— Тогда ему придется обходить костер очень далеко! Слушайте хорошенько и поглядывайте на лосей — они почуют его раньше, чем мы услышим. А я кое-что сделаю...
Марас пропустил всех вперед себя, а сам задержался на границе светового круга. Ингри с опаской глядели, как он поднимает руку к груди и воздевает над головой черный оберег, висящий на ремешке. Подобный оберег носил только сам владыка Учай. Хоть повелитель Ингри-маа и называл себя сыном громовика Шкая, ни для кого не были тайной его особые отношения с богиней, имя которой он избегал называть даже во время жертвоприношений. Вот и этот оберег был совсем не Шкаю посвящен... Марас что-то шептал, и казалось, что черное пятно в его руке разрастается, обволакивая поляну вместе с костром. Огонь забился, потускнел и припал к земле; стало темнее, будто туча накрыла луну.
— Пусть теперь попробует вернуться, — злорадно произнес Марас.
Словно в ответ ему, из леса понесся переливчатый волчий вой.
— Это что еще? — зашептали лесовики. — Оборотень! В земле лютвягов их полно! Отец Хирва, защити нас!
Лишь Суви радостно встрепенулась, но тут же снова опустила голову, пряча глаза и надеясь, что невольного движения никто не заметил.
— Издевается, — буркнул Марас. — Что ж, и мы наготове...
* * *
Власко, посмеиваясь про себя, снимал тетиву с лука. Один убитый, трое раненых — славно! Можно и отдохнуть. Времени достаточно, чтобы выспаться. А его противники будут всю ночь настороже, вздрагивая от каждого шороха, пока их не сморит сон. Вот тогда, перед самым рассветом, он навестит их снова...
Да, их шестеро, а он один. Но как раз это Власко беспокоило меньше всего. Пятеро изорян — обычные лесные охотники, воины по случаю. Только главарь, Марас, вызывал у толмача подспудное беспокойство. Почему не удалось попасть в него, стреляя почти в упор? Конечно, пляшущее пламя костра могло сбить прицел, да и белобрысый юнец наклонился за ухой и закрыл вожака именно в тот миг, когда Власко спустил тетиву... Конечно, бывают всякие совпадения, однако...
Покружив около поляны и выпустив для острастки еще пару стрел, Власко ушел на заранее примеченное для ночевки место. Это был невысокий холм, увенчанный большим, вросшим в землю камнем. Плоский валун вздымался над покатой вершиной — словно древнее чудище из-под земли начало лезть, да передумало и вновь заснуло на века. Даже в лучах заходящего солнца толмач отметил необычный синеватый оттенок валуна. На замшелой, покрытой мокрыми листьями спине камня отчетливо виднелась выемка, наполненная дождевой водой.
С высоты холма было видно, как за деревьями поблескивает в лунном свете широкая река. Власко прежде в этих краях не бывал, но благодаря расспросам на последнем подворье вполне представлял, где он. Река Струга текла с севера, как почти все реки в землях дривов, понемногу сворачивая на закат. По этой реке испокон веков проходила граница, разделяющая земли вендов и иноязычных племен. Впрочем, между племенами шла торговля, на реке имелись перевозы и броды. К одному из таких бродов и направлялось посольство. Как только Власко узнал об этом, он сразу понял, что времени у него в обрез. Переправившись на другую сторону, изорянские послы окажутся среди своих, и достать их станет сложнее...
Что ж, к утру все будет закончено. Устроившись так, чтобы холм оказался между ним и привалом изорян, Власко убедился, что ветер не от него, разложил маленький костер, устроил себе лежанку из лапника, завернулся в плащ и крепко заснул.
* * *
Толмач проснулся раньше, чем предполагал, от жгучего холода. Высоко над деревьями сияла полная луна, обведенная туманным красноватым свечением. Каждая хвоинка топорщилась и льдисто блестела в ее свете. Дыхание облаком пара вырывалось изо рта, лицо и все тело онемело от внезапной ночной стужи. Власко с трудом приподнялся и потянулся к гаснущему костру, чтобы подбросить дров. Угли еще тлели, но сырой валежник, который толмач наспех собрал накануне, не желал разгораться. Вдруг Власко поднял голову, мгновенно собравшись и забыв о пронизывающем морозе. Краем глаза он уловил движение на вершине холма.
Остатки сна мигом слетели с лютвяга. Несколько мгновений Власко, замерев и почти не дыша, вглядывался и вслушивался в ночь. Затем схватил сулицу и крадучись направился туда, где среди черных, покрытых блестящей коркой стволов и ветвей беззвучно двигались тени.
Словно призрак, он бесшумно поднялся на холм, не хрустнув ни единой веткой. Признаков чужого присутствия Власко больше не замечал, но это лишь заставило его удвоить бдительность. Когда же достиг вершины, то остановился в замешательстве. Здесь все было совсем не так, как при свете солнца! Власко — волколак — хорошо видел в темноте. Где синеватый камень, усыпанный гниющей листвой? На вершину холма вели широкие ступени. Они напоминали крыльцо, только не к дому, а к домовине. На срезанной вершине был сложен погребальный костер. Лицо Власко застыло — он увидел на краде собратьев по Станимировой дружине, тех самых, что сложили головы в битве с накхами.
«Почему они здесь? — испуганными белками запрыгали суматошные мысли. — Почему их сжигают, будто простолюдинов? Почему дрова не политы кровью врагов? Кто проводил братьев к Медейне? Неужто Станимир так и не отомстил?»
Власко помотал головой. Должно быть, он все еще спит. И в этот миг...
Огромная фигура поднялась над крадой, устремив на него взгляд рдеющих во тьме глаз. Женщина в черном плаще, с волчьей головой, вдвое выше его пристально глядела на толмача. Власко так и сжался под ее взглядом.
«Ты виновен, — сказали огненные глаза. — Мои верные погибли впустую».
Толмачом овладел смертный ужас. Охватило постыдное желание бежать, не разбирая дороги... Власко знал: это бесполезно. Он кинулся к Богине и упал на колени.
— Прости меня, о Мать Медейна! Каюсь, я виноват, я предал братьев, я предал своего князя! — сдавленным голосом зашептал он, протягивая к ней руки. — Но я не хотел, это вышло случайно... Братья ведь и раньше убивали друг друга — ты не вмешивалась...
Женщина с волчьей головой — или же волчица с женским телом, — не отвечая, опустила взгляд на погребальный костер, воздела руки и испустила раскатистое рычание. Пальцы ее заканчивались хищными кривыми когтями, острые клыки блестели в свете луны. Власко, похолодев, увидел, как зашевелились мертвые тела, как поползли в разные стороны, извиваясь, меняясь с каждым мгновением. Тьма наполнилась стонами, переходящими в звериное ворчание и заунывный вой.
Цепенея от ужаса, Власко видел, как волки — оборотившиеся мертвецы — разбредаются по холму, как рыщут вокруг, нюхая воздух и землю.
«Они мертвы, мертвы! — мысленно повторял толмач, словно убеждая сам себя. — Им меня не найти!»
Но все лишь начиналось. Подняв убитых, Богиня снова повернулась к предателю. Приблизилась и наклонилась, нависая огромной тенью. Всем существом Власко ощутил — настал его последний час.
— Как мне искупить вину?! — взвизгнул он, едва владея собой. — Я твой духом и телом! Повелевай — я сделаю все, что угодно!
Косматая волчья голова оказалась прямо над ним. Из пасти пахнуло смрадом падали. Когтистая лапа сжала его запястье, обжигая то ли холодом, то ли огнем. Власко едва не потерял сознание, в глазах помутилось, а когда пришел в себя, Богиня уже отпустила его руку. Из нескольких ран в тех местах, где когти пронзили кожу, сочилась кровь. И чем больше капель падало в сырые листья, тем оживленнее и беспокойнее становились волки. Они замирали, принюхиваясь, тихое рычание вырывалось из пастей, шерсть на загривках становилась дыбом...
Богиня отдала его мертвецам. Выдала с головой.
И тут раздался голос Богини. Оскаленная пасть Медейны смотрела прямо на толмача, а в его голове сами рождались слова:
«Накорми братьев, напои кровью!»
— Напои кровью? — бездумно повторил за ней Власко.
Единственное, чего ему хотелось, — потерять сознание, чтобы этот ужас наконец прекратился.
Волчья богиня то ли оскалилась еще шире, то ли улыбнулась, поглядела ему за спину и вдруг оказалась по другую сторону погребального костра. Свечение рдеющих глаз медленно погасло. Огромная фигура начала погружаться в ночную тень. Призрачные волки оставили поиски живой крови и устремились вслед за ней. Красный ореол вокруг луны потускнел, по небу, затягивая светило, поползли облака.
Один Власко даже не заметил, что Богиня уходит. Он так и стоял на коленях, пытаясь совладать с вихрем мыслей.
Напоить братьев кровью? Чьей? Если бы Богиня хотела его крови, так уже взяла бы ее. Кровью накхов? Но те, кто устроил засаду, почти все там и полегли... Кровью северного оборотня? Да где ж его искать... Подлая Векша?
Вдруг кто-то легко тронул его за руку. Власко аж подпрыгнул, затем резко обернулся.
За его плечом стояла Суви — любимая, теплая, с пушистой косой, которая так ему нравилась. Коса была почти как у царевны, только не золотая — знак дочери бога, — а медовая. Эта коса послужила причиной всего: и ее горькой участи, и, скорее всего, их скорой гибели.
— Милый, я боюсь, здесь так темно...
Власко хотел обнять ее, но руки его не послушались.
* * *
Когда толмач проснулся, а вернее, очнулся у костра, он долго не мог понять, на каком он свете. Он насквозь промок от пота, хотя костер действительно почти погас и ночь была морозной. Наконец он немного успокоился, сел и принялся подбрасывать ветки в огонь. На востоке уже начинало едва заметно светлеть. Пора было вставать и идти к поляне — заканчивать охоту. Но Власко медлил, охваченный страхом и отчаянием.
Приказ Богини прозвучал яснее некуда. Он молил ее позволить ему искупить вину. И она указала способ. Ее выбор вовсе не удивил Власко, наоборот, сейчас он казался самым очевидным. И вполне в духе беспощадной Медейны. Если он отдаст Суви — будет прощен.
«Это всего лишь сон, наваждение», — попытался убедить себя толмач.
Власко хотел воскресить в памяти образ Суви, ее облик и голос, и вдруг ощутил, что не так уж и любит ее. Власко гнал прочь недостойные мысли, но они вползали в его сердце, словно черви в трухлявый пень. Нет, конечно, он не станет приносить в жертву свою любимую! Да, ради нее он отрекся от родни, предал князя, ради нее он, по сути, потерял все... Власко почти въявь представилось, как стая гонится за ним по пятам под луной, окружает, настигает... «А стоила ли того девка?» — шепнул голос глубоко внутри. Власко аж передернуло от отвращения. В любом случае Суви ни в чем не виновата. Но если бы знать заранее, как далеко все зайдет...
«Тогда оставь девчонку в покое — у изорян она в большей безопасности, чем с тобой! — нашептывал внутренний голос. — А сам беги как можно дальше, в чужие земли, спасайся, ищи новых покровителей, кланяйся иным богам — более сильным, чем Медейна...»
Власко скрипнул зубами, встал, поднял сулицу и направился в сторону поляны.
* * *
Предрассветная тьма окутывала поляну. Костер едва тлел. Марас сидел перед ним, изредка подкидывая сухие ветки, и тогда над углями снова начинали ненадолго плясать язычки пламени. Все прочие изоряне спали. Даже те, чья очередь была сторожить, клевали носом, не в силах преодолеть тяжкую дрему. Окрики, а затем и тычки главаря не оказывали на сонных парней никакого воздействия. Это казалось Марасу странным и тревожным. Да, поляна сейчас опутана чарами — но что, если он здесь не единственный, кто способен их наводить?
— Почему не спишь? — неожиданно спросил он у Суви.
Бывшая служанка вздрогнула и вскинула голову, искоса взглянув на бледного изорянина. Его глубоко сидящие глаза были двумя провалами на лице, а третьим черным провалом глядел оберег на груди.
Марас оглядел поляну, бросил гневный взгляд на совсем заснувших сторожей, пнул ближайшего, но тот только что-то невнятно промычал. Суви съежилась. После того как Марас не заснул с остальными, она стала бояться его еще больше. Почему он не спит, как ему это удалось?
Тем временем Марас закрыл глаза, снова взял в руки свой амулет, начал втягивать студеный ночной воздух.
— Мать Зверей, — произнес он вдруг, поднимая голову и оглядывая лес. — Матерь Зверей здесь!
Суви бросила на Мараса изумленный взгляд.
— Я чувствую присутствие великой богини, — продолжал Марас, говоря то ли с девушкой, то ли сам с собой. — Этот, который стрелял, — оборотень, правда?
Суви промолчала.
— Ты должна знать! — с ноткой угрозы произнес изорянин.
— Я лишь служанка царевны...
— Служанка... — Марас поймал ее взгляд. — Станимир послал за нами в погоню своих оборотней? Неужели всего одного? Где другие? Ждут в засаде? Князь лютвягов коварен, но сына Шкая ему не обмануть!
— Я плохо понимаю твою речь! — жалобно отозвалась Суви. — Мне велели занять место царевны. Я повиновалась...
— Почему они спят? — резко спросил Марас. — Кто-то зачаровал их? Ты...
У Суви вся кровь отхлынула от лица. Она приподнялась, словно собираясь кинуться в лес.
— Ты хорошо поешь. Пой.
— Петь? — пролепетала Суви. — Что... петь?
— Пой для Матери Зверей!
— Но... Наш бог — Исварха, Господь Солнце...
— Солнце, — кивнул Марас. — Солнце — хозяин неба. А хозяйка?
«Никакой хозяйки неба нет, это ересь!» — вспомнила Суви одно из заученных начал веры, но прикусила язык. Немного помедлила, вспоминая хоть что-то подходящее, и запела:
— Заря моя, заря вечерняя!Игра моя, игра веселая!Вы во саду играйте, девушки,Играйте во саду у матушки...
Незатейливая песенка полилась над поляной. Суви пела, надеясь, что Марас не настолько хорошо знает язык Аратты, чтобы понять смысл.
— Ступай домой, покличет матушка,Да я не гляну в ее сторону.Игра моя ведь не доиграна,Ведь не допета моя песенка...
Но кажется, главе посольства песня понравилась. Он слушал внимательно, а когда Суви умолкла, склонил голову, будто присоединяясь к молитве.
— Тебя слушал лес, — глухо проговорил он. — Не только я. Кто-то еще. Может быть, Матерь Зверей...
«Надеюсь, что не только ты! — подумала Суви. — Где же Власко?!»
После того как изоряне отбили нападение, ее возлюбленный куда-то исчез. Не сдался же он? Здесь их пятеро — он один... Какая чепуха! Он не бросит ее, он придет...
Словно в ответ на ее мысли, от черных деревьев отделилась тень и через пару шагов превратилась в лютвяжского воина. Это был Власко. Казалось, он плывет в воздухе, словно клок тумана. В руке наготове — поднятая сулица. Он остановился на опушке, озираясь и совершенно не пытаясь укрыться. Марас заметил его первым. Он было схватился за рукоять ножа, но через миг Суви с ужасом увидела, как по лицу изорянина расплывается широкая довольная улыбка.
— Он не видит нас, — подмигнул он Суви. — И не слышит. Мать укрыла нас своим крылом...
Увидев ее изменившееся лицо, сурово шикнул:
— Молчать, не мешать! Я все сделаю сам...
Марас встал и вытащил нож, не сводя взгляда с врага. Власко все еще стоял, оглядываясь по сторонам. Морок, наведенный на поляну, сбивал его с толку; он знал, что находится там, где надо, но видел только пустую прогалину и пытался понять, где заблудился. Изорянский чародей шагнул ему навстречу, занося нож для смертельного удара... И заорал от резкой боли — Суви изо всех сил толкнула котелок с ухой, горячая гуща хлынула Марасу на ноги. Власко вскинул сулицу.
— Я здесь! — пронзительно закричала Суви.
Марас, покачнувшись, ринулся на противника. Но чары уже разрушились; Власко увидел его, поляну, спящих изорян, девушку у костра... И нанес мгновенный удар. Марас захрипел, оседая на землю. Сулица пронзила ему горло. Власко выдернул копье и перевел дух. Суви бросилась к нему, но он ее оттолкнул.
— Где остальные?
— Вон они — спят! — выкрикнула она. — И будут спать долго — я опоила их сонным зельем!
Кивнув, Власко подошел к спящим и одного за другим заколол их.
Суви молча таращила глаза.
— Во имя Твое, Матерь Медейна, — мрачно сказал Власко. — Прими эту кровь, Зимняя Госпожа!
Завершив дело, он воткнул в землю сулицу и сел у огня на то место, где прежде сидел Марас. Суви хотела кинуться ему в объятия, но не смела.
«Я свободна! — подумала она. — Наконец-то мы с Власко вместе! Теперь все будет хорошо...»
Но почему-то она не чувствовала радости — скорее страх. Возможно, потому, что Власко сам не радовался. Он смотрел на нее почти так же холодно и отстраненно, как и на убитых им изорян.
— Надо решить, что делать дальше, — сказал он, помолчав. — Куда идти.
— Конечно домой, в столицу!
— Это твой дом, — напомнил Власко. — А я лютвяг, у нас с арьями война.
Суви смешалась. Вспомнила царевну Аюну, оставшуюся у Станимира, и устыдилась, поняв, что все эти дни думала только о себе и возлюбленном. Конечно, князь царевну не обижает, но почетный плен все равно остается пленом, а долг служанки — быть с госпожой до конца... Выходит, надо вернуться? Но Власко сразу убьют...
Девушка молчала, не зная, что сказать. Молчал и Власко. Мир, прежде казавшийся ему беспредельно огромным, оказался не так уж и велик для предателя. В родных землях он приговорен, и к дривам ему нельзя, а путь в земли изорян он только что закрыл себе сам. В самом деле уйти в Аратту? На службу к Кирану? Власко горько усмехнулся...
— Надо найти молодого государя Аюра! — выпалила вдруг Суви, чьи мысли блуждали сходными путями. — Найти истинного государя и попросить его взять нас под свою руку. Мы расскажем ему о сестре-царевне, мы много знаем о Станимире...
— Если жив твой молодой государь, — буркнул толмач. — Никто даже не знает, где он.
— Господь Исварха направит нас!
Суви ласково положила руку на плечо любимому, но он раздраженно скинул ее ладонь:
— Исварха? Исварха здесь не властен! Там, — Власко указал на высокое черное небо в ледяных гвоздях звезд, — Морана ткет ледяной саван, чтобы накрыть весь мир до солнцеворота. Когтистый Старец удалился под землю, в царство мертвых — да, он охотно нас примет! А здесь, в лесах, пришло волчье время...
«Время Медейны», — мысленно закончил он. Но вслух имя богини произнести не осмелился.
«Теперь тут правит она... И остался еще один выход...»
Власко поднял взгляд на Суви и смотрел до того долго, что ее начала бить дрожь.
— Милый, что ты так смотришь на меня?
— Ничего, — ответил он.
Суви стало так страшно, как не было даже рядом с Марасом. Она чувствовала: происходит нечто скверное, но не могла понять что.
— Надо поторопиться, — сказал наконец Власко, переведя взгляд на чуть светлеющее на востоке небо. — Пора перебираться через реку. Пошли искать перевоз.
— Сейчас? Еще так темно...
— Прямо сейчас. Может, успеем. Там владения чужих богов, туда не достигает власть...
Зрачки Суви вдруг расширились. Она смотрела за спину Власко, не в силах даже крикнуть от ужаса.
Толмач резко повернулся и прямо перед собой увидел огромного седого волка.
Зверь стоял в десятке шагов, пристально глядя на Власко. В ярко-желтых глазах не было ни гнева, ни нетерпения. Он уже нашел того, кого искал.
Суви думала, что Власко схватит сулицу и метнет ее в хищника. Но толмач лишь встал и оскалился по-звериному. Из его рта вырвалось рычание...
«Шерех?! Ты мертв! Тебе раскроили череп, твое тело сгорело на краде! Ты лишь призрак. Ты ничего мне не сделаешь!»
Верхняя губа волколака приподнялась, пасть приоткрылась. Можно было бы подумать, что оборотень смеется, если бы не огромные клыки, говорившие совсем о другом.
«Медейна своей милостью даровала мне новую шкуру, — услышал Власко очень знакомый хриплый голос. — В благодарность я накормлю ее плотью врагов досыта...»
«И сколько же ты должен убить?»
«Я буду убивать арьев и их приспешников, пока Мать не прикажет остановиться. Ты — первый».
«Первым будешь ты сам!» — прорычал Власко.
Шерех, не отвечая, наклонил голову к земле и, не сводя с противника взгляда, начал медленно подкрадываться к нему.
Будь на месте Власко обычный человек, Шерех не тратил бы времени — просто прыгнул бы, сшиб и в одно движение перегрыз горло. С бывшим собратом-волколаком все было иначе.
«Он меня опасается! — взбодрился толмач. — Знает, на что я способен! А я много раз видел, как сражается он, и знаю его уловки...»
Плечи Власко поникли, он сгорбился, согнул колени, словно собираясь опуститься на четвереньки. Он заранее знал, как волчий дух станет менять его тело. Вот-вот накатит ощущение ломающей все существо боли — и в то же время опьяняющее чувство всемогущества, которое охватывало его всякий раз, как он перекидывался...
...но огненная волна прокатилась и растаяла бесследно, оставив лишь тупое недоумение. Власко обнаружил, что по-прежнему стоит согнувшись. Не волк. Человек.
«Что случилось? — заметались мысли. — Почему не смог? Ну конечно... Конечно. Медейна отвернулась от меня!»
Сила, которую он считал своей, была лишь дана ему в долг — и теперь Медейна забрала ее обратно.
Власко пошатнулся. Ему броситься бы к костру, подхватить сулицу, но он так и стоял с пустыми руками, все еще не веря, что дар оборотничества покинул его. Вот, значит, как чувствует себя преданный? Беспомощность, ярость, отчаяние, ненависть; мир уходит из-под ног, рушится — и ты вместе с ним...
Толмач даже не попытался закрыться, когда Шерех сделал выпад. Словно лесной дух, оборотень метнулся к его ноге, распахнулись и сомкнулись челюсти, вырывая из бедра кусок мяса. Хлынула кровь. Шерех мгновенно отскочил назад. Власко завыл; ноги его подкосились, и он упал на колени.
За спиной раздался крик Суви. Девушка, оцепеневшая было при виде оборотня, пришла в себя и кинулась на помощь любимому.
— Прочь, — сквозь зубы прошипел Власко. — Беги...
Он смотрел, как Шерех в стороне жадно глотает кусок его плоти, как желтые глаза оборотня наливаются кровью, и понимал, что не отобьется. Собравшись с силами, он все же подобрал сулицу и с трудом поднялся на одно колено. Власко понимал: времени у него мало. Кровь хлестала из бедра, и с ней его покидали силы. Еще немного — и...
Шерех снова подбирался — медленно, делая короткие ложные выпады то в одну, то в другую сторону. Власко, у которого от боли и слабости мутилось в голове, не успел угадать направление очередного броска. Разверстая пасть возникла справа, словно из воздуха. Власко успел ударить, но лезвие скользнуло по густой шерсти, даже не добравшись до кожи. «Конец», — подумал он, когда острые клыки впились в его плоть.
Однако Шерех не торопился. Рванув зубами бок врага, он снова отскочил, глядя, как Власко пытается подняться на колени, зажимая рану. В глазах у толмача меркло, вокруг плавали серые тени, в ушах стоял звон. Ничто не помешало бы волколаку добить его — но вместо этого Шерех поднял морду к небу и завыл. Тоскливый зов полетел над ночным лесом. И вот понеслись ответные кличи: один, другой, третий...
«Сейчас они придут. Плоть твоя достанется братьям, а дух да будет жертвой Медейне!»
Это было последнее, что услышал Власко, прежде чем упал наземь. Шерех обошел потерявшего сознание предателя и направился к Суви.
Девушка так и стояла в нескольких шагах от места битвы. Ноги не повиновались ей. Оборотень приближался, словно сама смерть.
— Не надо, — прошептала она одними губами. — Я ни в чем не виновата...
Волколак остановился. Девушка не поняла, откуда раздался голос — то ли заговорил страшный зверь, то ли речь зазвучала у нее в ушах. Суви уже слышала этот голос раньше и непременно узнала бы его, не будь она так напугана.
«Ты хорошо поешь, служанка. Спой мне песенку».
— Ч-что?
«Ту, которую ты пела изорянам. Во славу Матери. Я слушал из кустов. Мне понравилось, хочу послушать еще».
Надежда шевельнулась в сердце Суви. С тех пор как они с царевной очутились в этих проклятых лесах, она уже много раз попадала к людям, что были хуже зверей, и всякий раз чудом оставалась невредима. Даже находила защитников. Исварха в самом деле хранил ее. Она сумеет порадовать оборотня, и тот ее не тронет...
— Заря моя, заря вечерняя! Игра моя, игра веселая! — дрожащим голосом завела Суви.
Седой зверь сидел и слушал, склонив голову набок.
— Игра моя не доиграна, песня моя не допета...
Суви замолчала и поклонилась оборотню, стискивая перед собой дрожащие руки.
«Умница, — раздался довольный хриплый голос. — Красиво петь — радовать Богиню».
Суви перевела дух, и в этот миг Шерех прыгнул.
Глава 1
Огонь под ледником
Жители лесного края, называемого Ингри-маа — Прекрасная земля, — не слишком-то любят соседствующие с ними горы, прозванные Холодной Спиной. Казалось бы, всякий ингри должен с детства привыкнуть к виду плоскогорий, что вздымаются над лесами там, где восходит солнце. Однако спроси кого угодно, и тебе ответят — добрым людям на Холодной Спине делать нечего. Это родина страшных древних зверей и диких мохначей, которые с этими зверями в прямом родстве. Там все еще правят чуждые боги. И духи, которым тысячи лет назад следовало бы уйти из этого мира.
Издалека Холодная Спина выглядит как исполинский спящий медведь, летом покрытый короткой рыжей шерстью, зимой — косматый, призрачно-белый. Порой и не поймешь, то ли это облака громоздятся на востоке, то ли снежные вершины. Однако, когда путник приближается к предгорьям Холодной Спины, его все сильнее охватывает чувство какой-то странной робости. То самое, всем знакомое чувство, когда приходишь в святилище, приносишь жертвы и вдруг ощущаешь присутствие богов.
— Вот так и поймешь, почему все беды приходят с полуночи, — буркнул Мазайка, окидывая взглядом заснеженные громады.
Двое подростков стояли на берегу озерца, в которое из трещины в скале с шумом и плеском изливался водопад. Задрав головы, они смотрели на стену из камня и льда, уходящую в небеса.
Их окружали серые валуны — каждый с избу величиной, — лежащие там и сям среди рыжей травы. Выше вздымалась изрезанная трещинами, распаханная оползнями круча. Поломанные горные сосны из последних сил цеплялись корнями за скалы. Под обрывами громоздились завалы снега и огромные глыбы льда, грязно-коричневого на поверхности и ярко-голубого на сломе.
— Смотри, Кирья. — Мазайка указал туда, где из рассекающей стену трещины вырывался искристый шумный водопад. — Если это исток Вержи, тогда понятно, откуда весь этот лед ниже по течению...
— Вержа тут ни при чем, — мрачновато отозвалась Кирья. — Разве не видишь? Тут случился обвал. Смотри, целый склон съехал и запрудил реку. Вон какое озеро натекло.
— И впрямь, — задумчиво кивнул Мазайка, глядя, как воды реки пробивают себе путь среди синеватых глыб. — Надо же, сколько тут льда! Я думаю, если бы растаял весь лед, покрывающий Холодную Спину, как знать — может, и гор бы не осталось!
— Хвала богам, этого никогда не случится, — хмыкнула его подруга. — Иначе все земли ингри попросту смыло бы в Закатное море...
Несколько мгновений они вглядывались в дикое нагромождение серых и голубых обломков вперемешку с поломанным лесом у подножия гор.
— А помнишь, арьяльцы рассказывали? — заговорил Мазайка. — Как они шли по охотничьей тропе через земли мохначей, а земля у них под ногами тряслась и трескалась...
Кирья кивнула:
— Помню. Рыжая мохначка еще говорила, что это под землей ползали огромные черви-землегрызы...
Мазайку передернуло.
— Хвала богам, что наш змей — не один из них, — тихо сказал он, невольно оглянувшись. — Этот хотя бы холода боится...
Дети переглянулись, вспоминая ночь на Лосиных Рогах — одинокой скале, на вершине которой высился Дом Ветра. Как они жгли ночью костер в развалинах храма Вармы, уничтоженного неведомой чудовищной силой. А огромный змей, посланный за ними ведьмой Калмой, сторожил внизу. Тогда казалось, что друзей загнали в ловушку и никакого выхода нет.
Кирья могла бы рассказать и еще кое-что насчет той ночи, но оставила при себе. Пока Мазайка спал, ей явилась ее бывшая наставница, Высокая Локша. Предлагала отдать друга змею в жертву — а самой спастись...
«Если мы спасемся, так вместе, — ответила ей Кирья. — Лети прочь...»
Ответом ей был лишь ядовитый смех. Обе добродеи, старая и молодая, знали, что это пустые слова. Кирье не по силам изгнать змея из-за Кромки, а Мазайке не улететь по воздуху. Они заперты на скале — ни еды, ни воды, и помощи ждать не от кого...
Однако, видно, Варма не отвел взгляда от детей, нашедших приют в его доме. Заполночь, когда уже погас костер, повеял холодный ветер с востока. Небо начало затягивать тучами, и вскоре в воздухе закружились снежинки.
Снег валил все гуще, а потом по черной ночной Верже поплыли глыбы льда. Белые льдины становились все крупнее, они громоздились, наползая одна на другую, выпихивая друг друга не берег. Кирья следила за белым потоком, пока ее не сморил сон.
Утро было студеным, словно внезапно настала зима. Весь мир был припорошен тонким снежным покровом, Вержа забита льдом. Змей исчез бесследно.
— Боги нам помогли, Кирья! — радостно заявил тогда Мазайка. — Недаром я просил Господина Ветра и батюшку-Хирву...
Кирья хмыкнула. Она никого не просила о помощи.
— Пока весь этот лед не унесло дальше по реке, надо идти вдоль Вержи к Холодной Спине, — сказала она. — Туда зима приходит раньше, чем в Ингри-маа. Это единственная безопасная для нас обоих дорога. Там мы избавимся от змея и подумаем, куда идти дальше...
...И вот теперь они стояли, глядя на изуродованный оползнем склон, и думали.
— Где-то здесь должна начинаться охотничья тропа, — наконец сказал Мазайка. — Арьяльцы рассказывали, как входили в наши земли вдоль Вержи.
— И что нам с того?
— Как что? Мы пересечем Холодную Спину и окажемся в Бьярме. Ты же помнишь — оттуда родом и мой дед, и Калма, и ее отец, волшебник Замара! Найдем его, попросим спасти деда...
— Так он и согласится, — хмыкнула Кирья. — Это огромный путь, Мазайка! Даже арьяльцы смогли пройти его только с помощью мохначей! Да и как мы найдем волшебника в бескрайней Бьярме?
— Арьяльцы прошли — и мы пройдем, — упрямился Мазайка. — Охотники рассказывали, дорога совсем не тяжелая...
— Если едешь на мамонте — да!
Кирья решительно помотала головой:
— Нет, Мазайка, не можем мы сейчас идти через Холодную Спину! Мы не дойдем, заблудимся, замерзнем по пути... Понимаю, ты хочешь спасти деда — но мы не можем. Однако я знаю, кто может.
— Кто?
Кирья чуть покраснела.
— Локша не раз упоминала о нем, — буркнула она. — И проклятая Калма отзывалась о нем со страхом и почтением. Мой отец. Настоящий — не Толмай.
— Отец? — изумился Мазайка. — Какой еще отец?
— Помнишь, меня нашли в корзинке на болоте? Тот, кто меня туда положил, и был моим отцом. Так сказала Локша. И еще добавила, что он — могучий чародей. Дескать, он следит за мной, тайно направляет меня... Я вот думаю: а может, и к Локше я неспроста попала? Может, ей было велено приглядывать за мной?
— Отец — чародей, — озадаченно повторил Мазайка. — И где же его искать?
— Я знаю, как разведать.
Кирья прикоснулась к кожаному тулу на поясе, в котором скрывалась костяная дудочка, похищенная во владениях Калмы.
— Я призову дух древнего летучего зверя, — сказала она. — Помнишь, я подчинила его себе? Локша говорила, некогда этот зверь служил моему отцу. Так пусть дух отведет нас к нему! Если я нужна своему отцу — я попрошу его спасти твоего деда.
— Дудка Калмы... — проворчал Мазайка. — Ты уверена, что стоит на ней играть? Помнишь, как ты играла на глиняной «сойке» — и начался паводок? А тут — ведьмина костяная дудка. Из чьей кости ее сделали?
— Она меня слушается, — возразила Кирья.
Мазайка поднял взгляд на небо. Острая кромка ледяной стены чуть розовела, намекая, что день начал угасать, однако до заката было еще далеко.
— Думаешь, крылатый дух придет сейчас, при свете солнца? — спросил он с сомнением.
— Он должен приходить всегда, когда я его призову!
— А он знает об этом?
Вместо ответа Кирья поднесла к губам дудочку, глубоко вдохнула, закрыла глаза...
«Приди, защитник! Я ищу отца — укажи к нему путь!»
Ее дыхание превратилось в звук — долгую трель, такую звонкую и холодную, словно ее издали сами ледяные горы. Сознание мгновенно слилось с этим звуком; он раздавался одновременно повсюду, в небе и под землей. На миг девочка будто воочию увидела лабиринт пещер, пронизавших Холодную Спину насквозь, подобно причудливым ходам жуков-короедов. Некоторые были заполнены водой, от других веяло мертвенным холодом; одни были озарены волшебным синим свечением, другие затаились в кромешной тьме. И все они звучали, словно одна огромная дудка с тысячью отверстий или одно огромное существо с тысячью слаженных голосов. Кирья замерла, не смея дышать, отдаваясь ощущениям. Если бы она могла приказать сердцу не стучать, чтобы не спугнуть видение, она бы так и сделала.
Небо на миг закрыла быстрая тень.
Пальцы разжались, костяная дудка упала в траву. Уже не сомневаясь, Кирья вскинула руки, распахнула их, словно крылья, и взмыла в небо. Древний дух ринулся к ней, они встретились в воздухе, соединились — и вот уже единое крылатое существо кругами поднималось над заснеженными плоскогорьями, все выше и выше падая в закатное небо.
Мазайка смотрел на подругу во все глаза. Он видел лишь то, что Кирья, выдув из ведьминской дудки певучую трель, уронила ее, раскинула руки в стороны и застыла с закрытыми глазами, будто окаменев. Внук Вергиза понимал: Кирья духом сейчас где-то бесконечно далеко.
«Лишь бы только с ней не случилось ничего плохого!» — с тревогой думал он.
Да, Кирья умная и очень смелая девочка — но те, кто желает ей зла, старше и неизмеримо сильнее. Да и Локше Мазайка ничуть не доверял. Что еще за «отца» придумала добродея? Не обман ли это, чтобы вернуть Кирью в кереметь? Ни о каких «великих тайных колдунах» в краю ингри отродясь не слыхали...
«Пусть она вернется из своего полета невредимой! Пусть дух укажет ей верный путь!»
Тянулось время. Закат окрашивал алым острые зубцы, под ледяной стеной залегли мрачные сизые тени. Кирья все стояла, раскинув руки, — ни один человек не смог бы простоять так долго. Мазайка переминался поблизости. От напряженного ожидания парень уже и сам еле держался на ногах, а у Кирьи даже дыхание не участилось. Внезапно девочка вздохнула и упала в рыжую траву так, словно все ее кости вдруг стали мягкими. Мазайка тут же кинулся к ней, перевернул на спину, уложил поудобнее, накрыл своим кожухом. Вскоре ресницы Кирьи шевельнулись. Темно-синие глаза бездумно уставились в небо.
— Ты здесь, Кирья? — прошептал волчий пастушок, пытаясь поймать ее взгляд. — Где ты была? Что видела?
Взгляд Кирьи скользил по далеким облакам, словно она все еще пыталась разглядеть невидимое.
— Через горы пути нет, — наконец медленно проговорила она. — Я видела такие трещины, что туда вся наша деревня провалится... Видела обрывы в десять раз выше вот этого — а под ними плескались темные воды, и ледяные глыбы размером с дом Вармы плавали там, качаясь на волнах...
Кирья приподнялась на локтях и поглядела Мазайке в лицо.
— Думаю, никто и никогда больше не пойдет к нам из Арьялы через Холодную Спину.
Мазайка молча кивнул, стараясь мысленно смириться с тем, что путь в Бьярму заказан.
— Потом мы летели к югу, — продолжала Кирья. — Там я увидела, что Холодная Спина разделяется на два огромных отрога, подобных раздвоенному языку змеи. Над бесчисленными водопадами висят радуги... Потоки бегут повсюду, разливаются озерами, мертвые деревья торчат из воды...
— Должно быть, ты видела Мокрый лес, — пробормотал Мазайка. — Стало быть, он совсем подмок... А чудовища были?
— Я не видела.
— Наверно, зимой они спят. Прекрасно! Пожалуй, там можно пробраться на лодке. Хотя лучше немного подождать — вот-вот начнутся морозы, воды встанут...
— Нет! — оборвала его Кирья. — Нам там делать нечего. Слушай дальше. Я тоже подумала — уж не это ли путь, ведущий к моему настоящему отцу? Ведь именно оттуда принес меня в корзинке Толмай... Однако полет все длился. Мы пересекли холодные топи и мертвый лес и устремились к закатному отрогу Холодной Спины. Его рассекла огромная трещина, над которой поднималось облако горячего пара. Будь я в своем смертном теле, я бы и близко не подошла к этакому страшному месту — но дух вел именно туда. Мы сложили крылья и ринулись прямо в клубящийся туман...
— И что там было?
— Я не знаю, — помедлив, ответила Кирья. — Никогда прежде не видела подобного. Мы спускались все ниже, и все громче становился рев. Шум стоял невыносимый! Наконец мы оказались в пещере — такой большой, что даже стен не видать. Вместо пола в той пещере была вода. Она кипела, как уха в котле!
— Под Холодной Спиной кипит вода? — не веря ушам, повторил Мазайка.
— Да, кипит ключом!
По спине парня пробежали мурашки. Невесть почему, эта диковинная новость показалась ему жуткой, угрожающей.
— Там, среди клубов пара, — продолжала Кирья, — я увидела огромное черное чудовище. Его острый хребет поднимался над бурлящей водой. Оно выдыхало пламя и истекало огненной кровью. Кровь лилась в воду, мгновенно застывая черной чешуей...
— Храни нас предок Хирва! Оно живое?
— Не знаю — но оно шевелилось, ревело, плевалось огнем... и поднималось все выше над водой! — Кирья устремила взгляд на расщелину, откуда изливался водопад. — Знаешь, Мазайка, что я думаю? Если пойдем выше по течению Вержи, рано или поздно придем в ту пещеру с кипящей водой, к чудовищу...
— Поэтому твой дух и указал ее? Наш путь лежит туда?
Мазайка с невольным содроганием поглядел в сизый сумрак, уже укутавший водопад и озеро.
— Вот не знаю. Дух вернул меня сюда и покинул... Наверно, счел, что показал достаточно. А я не поняла, что он хотел сказать...
Она умолкла, ощутив вдруг нечто не поддающееся определению. Низкий звук, пришедший из-под земли, отозвался прямо в сердцевине костей. А через миг Мазайка вскочил на ноги с криком:
— Вода поднимается!
Теперь уже оба отчетливо чувствовали дрожь земли. С крутых склонов сорвались и покатились вниз несколько камней. Заскрипел, застонал, затрещал лед. А вода в озерце под ледяной стеной действительно быстро поднималась! Кирья и Мазайка на миг застыли, пытаясь понять, откуда приближается опасность.
— Бежим! — Кирья дернулась, Мазайка поймал ее за руку.
— Нет! Вниз нельзя — смоет!
Вода прибывала все быстрее. А глухой рев, доносившийся из расщелины, ясно говорил о том, что это лишь начало...
— Туда!
Парень указал на скалистый выступ в стороне от реки. Раньше рядом с ним проходила охотничья тропа. Именно с него Аюр и Джериш когда-то впервые озирали Затуманный край. Друзья быстро полезли вверх, карабкаясь по трясущейся под ногами каменной осыпи. Кирья, еще не до конца пришедшая в себя, то и дело оступалась. Мазайка торопил и подталкивал ее, оглядываясь на растущее на глазах озеро. Он видел, как шевелятся глыбы льда, как между ними сочатся струйки воды, быстро превращаясь в потоки... Лишь одного он боялся — что крутой склон под ними сейчас так же поползет вниз и похоронит их под собой или скинет в разлив.
Они успели — добрались до безопасного выступа и упали, тяжело дыша и с высоты глядя, во что за считаные мгновения превратилась мирная Вержа. Из ущелья хлестала ревущая струя воды, увлекая за собой валуны и кроша льдины. Мазайка перевел дыхание:
— Фух! Спаслись...
Кирья вдруг вскинула голову и закричала:
— Там люди!
