Избранница теней E-Book

Мэри Сэйбл

• Herausgeber: ЭКСМО
• Kategorie: Fantasy und Science-Fiction
• Sprache: Russisch
• Veröffentlichungsjahr: 2024

Beschreibung

Невероятная фэнтези-новинка от Мэри Сэйбл — автора, покорившего сердца читателей потрясающим мироустройством и харизматичными героями! Эпическое фэнтези, интриги и тайны в мире вымышленного Средневековья, в которых царит магия. Для всех поклонников книги «Принц Ардена» Софи Анри! Король Элрога, Горбен Фонтегорн, умирает, чтобы забрать с собой смертоносную магию визий — слуг времени, предсказателей прошлого и будущего. Они обязаны уничтожить человечество, а вместе с ним насилие, злобу и ненависть. Слуги времени ждут часа, когда на землю придут ванпулы — бессмертные, способные воскрешать мертвых. Именно им под силу вернуть душу Горбена и возродить визий. И чем закончится история, не знает никто. Неожиданный финал, оборотни, амазонки и маги, дворцовые интриги, любовь и верность, тайны, злодеи.

Leseprobe

Мэри Сэйбл Избранница теней

© Мэри Сэйбл, 2024

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2024

Пролог

Восемьсот лет назад

Свет от горящего факела проникал в темный коридор тюрьмы королевства Элрога. Все камеры были пусты. Вдоль них поспешно шагал новый король Медеуса в сопровождении младшего брата. На них сияли вражеские доспехи: им нужно было остаться незамеченными среди врагов, и поэтому пришлось пойти на этот маскарад, чтобы добраться до того, кого они искали.

– Надеюсь, он здесь. Мы должны его вызволить, – сказал младший брат.

– Если еще не поздно, Ахафир, – холодно ответил второй. Старший сын покойного короля Медеуса, Талай Фриель, был похож на своего отца. Ему исполнилось всего семнадцать, но он выглядел гораздо старше своих лет. К сожалению, после смерти отца именно ему было предначертано взойти на трон, а значит, жестокие времена не закончились. Кроме Ахафира у него было еще три брата и две сестры. Самой младшей из них только исполнилось три года. Талая боялись все. Неуравновешенность и жестокость прививались ему отцом с самого рождения. И многие не догадывались, на какие изощренные пытки над людьми он способен ради достижения своих целей.

Когда братья дошли до конца коридора, из последней камеры раздался писк ослепленных факелом крыс, что копошились вокруг тела. Твари испугались яркого огня и разбежались в разные стороны.

Ахафир прикрыл рот рукой, ошеломленный увиденным.

На полу, скрючившись, лежал некогда могучий воин и король Элрога, за которым в свое время шел весь народ. Теперь, по иронии судьбы, он стал первым заключенным тюрьмы, которую сам же и приказал построить в скале для покойного отца Талая. Тело мужчины больше напоминало скелет, обтянутый кожей, а язвы от укусов крыс гнили, распространяя вокруг смердящую вонь.

– Он мертв, Талай? – спросил Ахафир.

Проигнорировав вопрос, Талай присел на корточки, чтобы получше разглядеть лицо заключенного. От яркого света тот внезапно распахнул глаза и чаще задышал, но остальные части его тела оставались неподвижны.

– Горбен, как нам освободить тебя? – спросил Талай стальным тоном.

Вместо ответа из горла мужчины вырвался хрип.

– Нам нужен ключ, Горбен Фонтегорн. Скажи, где он, и мы вызволим тебя отсюда. Твое исчезновение привело к тому, что начали гибнуть целые народы. И твой, и наш, – протянул Ахафир.

Талай открыл бурдюк с водой, просунул руку между прутьями решетки и дотянулся до рта заключенного. Тот жадно заглатывал воду, и в его глазах будто бы снова появился блеск.

– Смотри, Горбен, совсем недавно ты со своими дружками мечтал лишь о том, как уничтожить нас всех. Всех людей без исключения. А теперь ты умираешь здесь, в собственном замке, запертый в построенной тобою тюрьме. Никто ведь даже не знает, что ты тут. Король Элрога утратил свою мощь и покинет этот мир как ничтожество.

Ахафир толкнул старшего брата, чтобы тот замолчал.

– Я умираю только ради вас, – прохрипел Горбен.

– Великая жертва, – спокойно произнес Талай. – Эти прутья даже тараном не пробить, твое же колдовство держит тебя в клетке. Ты знаешь, где ключ? Где эти твари, что украли его?

– Уничтожьте все знания обо мне. Уничтожьте! Люди должны забыть, что Владыка существовал, – хрипло сказал Горбен, но его голос уже казался потусторонним.

– Мы не оставим тебя здесь, а похороним как короля.

– Ключ у одного из них. Они хотят, чтобы я остался в своей тюрьме навечно. – Даже в таком тяжелом состоянии в его голосе слышалась ирония. Горбен буквально выдавливал из себя каждое слово. – Из-за меня они лишились дара времени и еще теперь не могут околдовывать людей глазами и влиять на сознание. Но помните: этих существ по-прежнему нельзя убивать. Они завладеют разумом любого, кто попробует отнять у них жизнь, и будут управлять его телом, ведь их душам всегда нужно пристанище. Вся магия на этом континенте умерла вместе с моей силой Владыки, но они – бессмертны и дождутся моего возвращения из мертвых.

– Ты умираешь. Потеряв мощь Владыки, ты лишился и бессмертия. Как же ты сможешь вернуться без магии?

– Ванпулы. Они не должны попасть на этот континент. Только проводники, живущие за нескончаемым океаном, способны вернуть меня.

Талай и Ахафир переглянулись. Даже в полной тишине им приходилось прислушиваться к каждому слову, шорохом скользящему по мрачной темнице. Слово «ванпулы» прозвучало четко и ясно, но братья не догадывались, что это за существа, и даже не могли их представить. Они боялись других созданий – тех, что заточили Горбена в тюрьму и сбежали, прихватив с собой ключ.

Визийя. Так их прозвали. Три существа, которые желали уничтожить весь людской род из-за пророчества. Без Владыки они утратили свое могущество, а их магия пропала. Они больше не угрожали человечеству, хоть и считались все еще бессмертными. Но с возвращением магии к ним вернется сила. Во времена Владыки только они были наделены способностью читать время, а теперь и этот дар был утрачен. Без визийя никто не сможет заглянуть в прошлое, настоящее и будущее.

– Так что же нам делать? – спросил Ахафир.

– Уничтожьте книги. Все знания обо мне, Владыке и визийя. Всю историю, что была написана до вас. Теперь вы – начало жизни, правление Медеусом начнется с вас. Это касается и других королевств.

– А твой племянник? Захочет ли он перемирия с королевством моей семьи? – мрачно спросил Талай. – Трон Элрога ведь перейдет к нему. А нас подозревают в твоей пропаже.

– Книги… уничтожьте все книги. Начните историю заново, – голосом, больше похожим на скрип, произнес Горбен. – Никому не говорите, где остался мой труп.

Больше он говорить не мог – испустил дух. Некогда могучий король, обладавший невиданной силой, умер в жесточайших муках.

– Его уже не спасти, Ахафир, – сказал Талай.

– И что нам теперь делать? – спросил тот, увидев, что губы заключенного уже не шевелятся, а веки опустились навсегда.

– Пойдем отсюда. Нужно найти беглецов, которые предали его.

– Какой в этом смысл? Ты же помнишь, что визийя нельзя убивать. Да, без Владыки они лишились своих сил, но они легко подчинят твой разум и завладеют телом. Нам не нужны их смерти – душа только перейдет с одного тела к другому. Они не представляют угрозы, если просто оставить их в покое, Талай.

– У одного из них ключ. Мы должны похоронить короля с достоинством, – огрызнулся Талай, указывая на мертвеца.

– Ты слышал, что он сказал? Наша главная цель – переписать историю! Уничтожить все книги, заставить людей забыть. Забыть о предателях-визийя, о Владыке, о том, что король Горбен объединил свою душу с магией, которая стала проклятием. Никогда не забуду существо, в которое он мог перевоплощаться – настаивал Ахафир.

– Ты тоже забываешь, что существуют и другие. Ванпулы, о которых нам ничего не известно. Они могут приплыть сюда и вернуть его! Я никогда не слышал об этих проводниках, и мы понятия не имеем, с чем можем столкнуться.

– Никто не пересекал океан, кроме Владыки. Горбен создал их на других землях, там они и останутся.

– Но визийя! Они не позволят забыть историю, – невозмутимо парировал Талай.

– Они не посмеют вылезти из своих укрытий. Утратив силу, они затаятся, а мы должны предотвратить возвращение магии. – Сказав это, Ахафир и сам пришел в замешательство. – Сейчас война, Талай, как мы можем уничтожить книги? В этом городе самая большая библиотека на всем континенте.

Талай задумался на краткий миг.

– Значит, мы должны объединиться с будущим королем Элрога, Гофаром.

– Он даже не знает, что его дядя здесь – заперт в собственной тюрьме. Ни один ключ, кроме краденого, не откроет эту решетку. Никто так и не похоронит короля.

– Мы своего отца тоже не похоронили. Лишь пепел, оставшийся от него. Если ты не забыл, он сгорел заживо от огня Горбена. Но с ним покончено, выбор короля спас нас от уничтожения.

Ахафир все помнил.

– Нужно сжечь книги. Мы должны закончить войну, Талай, иначе жертва Горбена была напрасна.

– Придет время, и я отомщу Фонтегорнам за смерть нашего отца и убью Гофара. Но сейчас мы не справимся без его помощи.

– Ты не можешь его убить. Не становись таким же жестоким, как отец! – вскрикнул Ахафир, но Талай только гневно сверкнул черными глазами.

– Идем! Гофар в замке. Мы должны остановить его, пока он не вышел на поле битвы против наших солдат.

Периметр замка патрулировала стража Элрога, но Ахафир и Талай, прикрыв лица шлемами, смогли слиться с ней. Они держали путь к покоям нового короля. Ахафир не хотел никого убивать, но знал, что Талай ни перед чем не остановится.

Комнату Гофара охраняли два сонных охранника. Однако, выдав себя за сменщиков караула, братья не смогли ослабить бдительность стражи.

– Вы еще кто… – Не успел солдат договорить, как Талай мгновенно отреагировал. Он оттолкнул Ахафира назад, прикрыл рукавом нос и рот, а потом пустил в лицо стражникам летучий порошок. Двое мужчин сползли по стене и уже не могли защитить покои Гофара.

– Что это было? – тихо поинтересовался Ахафир.

– Порошок отца. Помогает избежать лишнего шума. Они проснутся через несколько часов. Не убивать же, пока мы так нуждаемся в мире.

Талай достал отмычку и вставил в замок, стараясь действовать осторожно. Наконец дверь поддалась. Благо замки́ на дверях были не такими, как на решетках в тюрьме. Когда они проникли внутрь, огонь факела осветил помещение: ничего не подозревающий Гофар мирно спал, но не один. На кровати обнаружились его жена и мальчик лет восьми – сын.

– Я и забыл, что короли и принцы в Элроге делят покои с женами, – с удивлением отметил Талай.

Потревоженный голосом, прозвучавшим достаточно громко в тишине комнаты, Гофар открыл глаза и уставился на двух солдат, которые уже сняли шлемы. Его жена тоже проснулась и хотела было закричать, но он положил руку ей на плечо, успокаивая и показывая, что все в порядке.

– Не подобает королю так поступать, Талай Фриель. Ты слишком юн, чтобы брать на себя столь подлую ответственность. Понимаешь, что еще больше очернишь репутацию своей семьи? Хочешь вырезать нас прямо в постели? Даже женщину и ребенка?

– Видел твоего дядю, Гофар. Теперь ты станешь королем, как и я. Но перед своей смертью Горбен дал наказ. Ты выполнишь его вместе со мной, иначе мне придется уничтожить весь род Фонтегорн.

– Какое тебе дело до приказа моего дяди? Ты славишься безжалостностью, как и твой отец, и убьешь меня, как только представится возможность.

– Неужели? Для чего тогда я распинаюсь здесь, в твоих покоях, и рискую жизнью, находясь в этом замке?

Гофар немного помедлил и спросил:

– Где и как умер мой дядя?

Талай призадумался над его словами, надменно улыбаясь. Гофар был прав: он и правда был жесток, но сейчас это не имело значения.

– Вряд ли ты поверишь мне, но я хотел спасти Горбена. Оказалось уже слишком поздно. Теперь мы все должны забыть, что он когда-либо существовал. Сохрани жизнь своему мальчишке. Обеспечь ему мирное правление в будущем, – проговорил Талай, ехидно глядя на ребенка.

– Что я должен делать?

– Уничтожь книги о прошлом. Напиши историю своей семьи по-новому. Ты будешь первым из рода Фонтегорн. История нашей фамилии тоже начнется сначала, как и у всех королевств на континенте. Магия не будет упомянута ни в одной книге.

– Значит, вы хотите, чтобы мы забыли все злодеяния короля Тахора? Просто вычеркнули Горбена и его мертвую дочь?

– Они мертвы, Гофар. Визийя предали вас. У Фонтегорнов больше нет ни магии, ни власти над людьми. Мы поможем тебе избавиться от истории. Люди должны забыть о Владыке, и тогда визийя никогда не вернутся. Так перед смертью повелел сам Горбен.

Гофар понимал, о чем говорит Талай. Посмотрев на сына, который тер глаза оттого, что его разбудили среди ночи, он осознал: ему придется исполнить последнюю волю покойного короля и взять на себя бремя правления.

– Хорошо. Мы вместе уничтожим историю, но поклянись, что никогда не тронешь моего сына. – Гофар смотрел Талаю прямо в черные, как беспросветный мрак, глаза.

– Клянусь всеми Богами.

– Вас не тронут в моем замке, пока мы не исполним последний наказ Горбена. После этого вы никогда больше не ступите на эти земли и не будете претендовать на престол Элрога. Никогда не попытаетесь снова присвоить себе наши земли.

Талай презрительно посмотрел на него и согласно кивнул.

Удовлетворившись обещанием, Гофар уже хотел выпроводить незваных гостей из комнаты, но остановился при виде стоящего возле стола Ахафира.

– Книги есть не только в библиотеке, здесь их тоже полно. – Ахафир указал на стол.

– Завтра с утра мы начнем перебирать все книги в городе. Как закончим здесь и в Медеусе, доберемся и до остальных трех королевств. Даже в Священной долине придется уничтожить рукописи с историей.

– Мало уничтожить книги. Надо заставить людей замолчать об этом навек, – настаивал Ахафир.

– Пусть каждый, кто произнесет «Владыка» или «магия», будет казнен. От страха люди будут вынуждены забыть о том, что когда-то происходило на этой земле вплоть до сегодняшнего дня. – Талай говорил об этом с удовольствием.

Ахафир встревожился из-за того, с каким предвкушением брат рассуждает об убийствах, но не мог не признать его правоту: только страх искоренит память о прошлом.

Гофар провел братьев в свободную комнату, а по возвращении судорожно начал копаться на столе.

– Что ты делаешь? – спросила его жена, потрясенная случившимся.

– Я не позволю уничтожить эту книгу! Мы просто хорошо ее спрячем. – Гофар выглядел возбужденным.

– Горбен приказал искоренить историю, а ты собираешься оставить главное доказательство его существования? – прошептала она, боясь, что разбудит сына, который уже заснул.

– Ее никто не найдет. Когда все закончится, я спрячу ее внутри библиотеки. Похороню за тяжелыми плитами в стенах.

Наконец он нашел то, что искал. Книга сильно отличалась от других. Переплет был выполнен из чешуи гигантской ящерицы: одной желто-изумрудной чешуйки хватило, чтобы покрыть всю книгу. Открыв ее, Гофар словно оцепенел.

– Очнись, Гофар. Убери дневник Горбена, пока они не обнаружили его и не предали огню!

Она захлопнула книгу прямо у него в руках и, взяв платок, завернула ее, а затем спрятала под подушку.

Три года спустя во всех королевствах был уничтожен каждый исторический источник, в котором описывалось правление Фонтегорнов и Фриелей. Короли трех других государств также осуществили последнюю волю короля Горбена и вычеркнули из истории предков ради будущего собственных детей. Все опасались возвращения Владыки и слуг времени, что предали его. Утратив силу управлять разумом людей, визийя исчезли, и благодаря этому появилась надежда на существование человеческого рода.

После того как Талай начал заживо сжигать всех, кто имел неосторожность проговориться о Владыке или о королях, живущих задолго до его отца и Гофара, люди боялись и подумать о том, что магия когда-то существовала. Никто больше не рассказывал детям о Владыке и его визийя, потому что наивные малыши могли в любой момент раскрыть секрет. Про ванпулов и вовсе никто не знал на этой земле, а значит, не о чем было рассказывать.

Живущие на континенте ведьмы, как оказалось, тоже потеряли силы, но это не помешало Талаю сжечь и их. Он преследовал одну лишь цель – уничтожить всех, кто некогда был замешан в колдовстве.

Когда последняя книга с историей была уничтожена, Гофар вместе с сыном прибыл в столицу королевства Талая. Казалось, между Элрогом и Медеусом наступил мир, и они простили друг другу грехи предков. Однако за годы совместной борьбы против магии Талай не нашел покоя и решил, что исполнит свое обещание, данное Ахафиру в тот день, когда у них на глазах умер Горбен. Ахафир надеялся, что старший брат образумится и не пойдет на это, но его жестокость не исчезла вместе с историей.

Выйдя на середину зала, Талай поприветствовал прибывших в его замок гостей. Доброжелательная улыбка сменилась оскалом. Стоя лицом к лицу к королю Элрога, он с ненавистью произнес:

– Твой дядя сжег моего отца! Но я не хочу прослыть несправедливым и поэтому убью только тебя, оставив наследника в живых, как и клялся. Род Фонтегорнов не умрет.

С этими словами Талай резким движением вонзил кинжал прямо в сердце Гофара на глазах у его сына. Ахафир в ужасе бросился к Гофару, пытаясь помочь ему, но было уже поздно. Король Элрога скончался мгновенно.

Талай наслаждался триумфом. Он смеялся так громко, что его, казалось бы, слышал весь Медеус. Оскал, присущий больше животному, чем человеку, исказил его лицо до неузнаваемости.

В ту кровавую ночь погибли все пришедшие с Гофаром люди Элрога. Жизнь сохранили только мальчишке.

Ахафир проклял брата за содеянное. Понимая, что маленькому будущему королю все равно грозит опасность, он схватил его и вывез из столицы. Теперь спасти наследника Элрога было его единственной целью.

После внезапной смерти отца принц Гофар поклялся, что уничтожит Медеус и весь фриельский род, даже несмотря на то, что один из них спас его.

Проклятие Ахафира сбылось через год – ровно в день смерти Гофара.

Талай умер от руки собственной сестры. Она перерезала ему горло прямо в его постели. Никто больше не желал, чтобы Медеусом правил еще один жестокий король.

Следующим на престол должен был взойти Ахафир, но благородному принцу не суждено было стать королем. Он так и не вернулся домой – его казнили в Элроге после того, как он доставил сына Гофара на родину. Поэтому королем Медеуса стал Нутор, третий по счету брат Талая.

Смерть Талая не остановила вражды между королевствами, которая уже затянулась на века. Ненависть друг к другу и желание отомстить за родных будто передавались по наследству вместе с рождением наследников могущественных семей. Фриели желали завоевать Элрог. Фонтегорны грезили завоеванием Медеуса. И не жить спокойно одной семье, пока по земле ходит другая.

За несколько прошедших столетий территории так и не сдвинулись в пользу ни одного из королевств, но регулярные столкновения войск истощали и народ, и земли. Время от времени между ними устанавливались вынужденные перемирия и прекращались бои, пока в ком-нибудь из королей вновь не просыпалась одержимость свергнуть врага с престола.

Прошло восемь веков, прежде чем между Фонтегорнами и Фриелями был заключен долгожданный мир.

Но вместе с миром вернулась и магия…

Глава 1 Траур

Восемьсот лет спустя

Эхо тяжелых шагов священника Питера раздавалось по тронному залу, словно молот бил по наковальне. Страх наполнял помещение, а тело старика дрожало. Никто не знал, что с ним сделают. Казнь священников была запрещена. Как же тогда король накажет его за то, в чем он даже не виноват? Каждая секунда времени творила историю, но люди не придавали этому большого значения. В тот роковой день он просил принцессу поскорей вернуться ко всем остальным. Будь он настойчивей, то история пошла бы другим путем.

Король Медеуса, темноглазый Жан Фриель, не отличался деспотичным характером, который был присущ всем его предкам. Да и в отличие от большинства правителей других земель, власть не настолько испортила его. Однако разум помутился. За последний год его стала одолевать болезнь, поэтому от лица короля правил главный советник – лорд Бастьен Ларден.

«Когда несчастье приходит в семью, особенно если это касается твоего здоровья или здоровья детей твоих, власть не служит утешением. В этот момент можно ясно увидеть, что все люди равны между собой. Неважно, кто ты. Мгновение – и твоя жизнь меняется, и последствия бывают непредсказуемы». – писал в своих дневниках Ларден.

– Где моя дочь? Где Джоан? – голос короля дрожал.

– Мой господин, я сделал все, что было в моих силах. Звал на подмогу, кричал, молил о помощи. Мы преследовали его, сколько могли. Поверьте, я бы не раздумывая разделил участь принцессы.

– Я спрашиваю, где она? – крик короля Жана обрушился на священника как гром, отчего боль в его груди усилилась.

– Господин… Я пытался ее увести, но она заигралась подле реки. В этом возрасте дети крайне непослушны. Я… я не поспевал за ней. Мы гуляли вдвоем неподалеку от лагеря… но он появился из ниоткуда… – Питер упал на колени, и от его сорвавшегося голоса у всех замерло сердце.

– Кто «он»? – сквозь зубы процедил король.

– Медведь, мой повелитель, медведь… Он схватил ее зубами за голову… за лицо и потащил в лес… Она не успела даже закричать. Я мчался за ним со всех ног. Звал на помощь, но никого не оказалось рядом. И тут он остановился и выпустил ее… Я помню его взгляд хищника. Помню беспомощный взгляд Джоан. У нее… ее левый глаз был вырван… Она была вся в крови…

По морщинистому лицу старого священника текли слезы. Его голос уже не был похож на человеческий. Дыхание сбилось, а каждое слово давалось с трудом. Взгляд от беспомощности стал пустым, как будто он снова переживал этот кошмар в своем сознании. Выдержать такое было бы тяжело любому человеку, а рассказывать отцу о гибели дочери и вовсе казалось непосильным испытанием.

Лорды, присутствовавшие в тронном зале, с ужасом наблюдали за происходящим, но никто не мог издать и звука.

Зал с высокими потолками и окнами, пропускавшими лучи солнца, был огромен. Над троном красовался огромный синий гобелен с изображением герба Медеуса – лютни, скрещенной с копьем. Остальное пространство было пустым, отчего даже хриплый шепот измотанного Питера долетал до каждого уголка.

– Я остановился, уповая на то, что он не потащит принцессу дальше. В этот момент я и заметил солдат. Они все-таки услышали мой зов и последовали за нами. К несчастью, производимый приближающейся стражей шум спугнул медведя. Зародившаяся было надежда угасла. Зверь снова схватил девочку за плечо и убежал, больше не останавливаясь. Мы преследовали его до самой ночи, но безуспешно… Лес слишком густой, даже лучи солнца сквозь такую чащу практически не попадали на землю. В темноте найти медведя по следам оказалось невозможно. Мы сделали все, что было в наших силах, Ваше Величество. Боюсь… она не выжила.

После этих слов старик, потеряв сознание, распластался на полу. Удивительно, что его сердце не разорвалось после пережитого за последние недели. Однако здоровье у семидесятипятилетнего священника было на зависть даже молодым солдатам. Крайне редко кто-то доживал до такого возраста.

Считалось, что служба Богам даровала здоровье и долголетие. Служители святилищ жили намного дольше королей, не говоря уже об обычных крестьянах. Именно поэтому казнь священников была запрещена, ибо не избежать кары за это от высших сил.

– Унесите его в святилище, пусть за него молятся его собратья. Когда очнется, пусть и сам молится за душу моей несчастной дочери. Если казню его, то Боги покарают меня. Отберут моего последнего сына. – Речь короля была ровной, но в его голосе сквозили досада и боль. – Я даю Питеру право жить, но из святилища он не выйдет до конца своих дней! Знай я, чем обернется эта помолвка, то никогда бы не пустил своих детей в проклятую столицу Элрога.

Стоявшая в зале тишина превратилась в гул.

Слишком долго война между королевствами истощала земли; гибли люди, а женщины растили детей без отцов. Кроме того, одиноких женщин похищали живущие в окрестных лесах варвары. Поэтому сейчас, когда установился шаткий, но все-таки мир, все с нетерпением ждали помолвки наследника короля Жана, принца Луи Фриеля, и принцессы Шарлотты Фонтегорн из королевства Элрог. Грядущая помолвка дарила надежду, что вражда между королевствами закончится. И нельзя позволить захворавшему королю разрушить и без того хрупкий мир.

В сорок один он все еще был привлекательным статным мужчиной, а также хорошим мужем и добрым человеком. Когда-то его считали мудрым правителем, и слава о нем была не просто бравадой – он всегда участвовал в сражениях вместе со своей армией. Годы на поле боя не позволяли ему раздобреть, как многим другим правителям до него, что не вставали с блаженных тронов. Но за последний год болезни все изменилось, и в этот день рассудок будто совсем покинул его. Он объявил траур по своей дочери и удалился из зала, еле передвигая отекшими от болезни сердца ногами.

После ухода правителя гул в зале не затих.

Установление мира между Медеусом и Элрогом казалось невероятным достижением. Восемь веков между ними шла война, но благодаря помолвке Луи и Шарлотты все должно было измениться.

Заключить этот мир помог главный советник, лорд Ларден, который обладал невероятным даром убеждения. Именно он предложил заключить союз между враждующими семьями. И хотя идея женить Луи на принцессе Шарлотте изначально была резко отвергнута, король не был слеп. Он понимал, что его армия превосходит численностью, однако солдаты не могли устоять против натиска знаменитой конницы Элрога.

Раз в шесть лет пять королей континента собирались в Священной долине – единственном месте, куда запрещено проносить оружие. Правители чаще всего обсуждали торговлю и новые изобретения, именно здесь были определены обходные пути через море, чтобы не пересекать границы двух враждующих королевств. Тем не менее даже в этом месте между домами Фриель и Фонтегорн каждый раз вспыхивал раздор.

В прошлом году Жан тяжело заболел, и никто не верил, что он оправится после тяжелого удара. Король же больше всего боялся позора, если не явится на собрание. Однако жена Маргарита убедила его, что отправить вместо себя Лардена будет самым разумным решением. Она также поддержала идею помолвки сына и Шарлотты, ведь каждый бой нещадно разорял и их земли. Этому пора было положить конец.

Король Чарльз Фонтегорн не мог не насладиться моментом, когда на собрание вместо Жана Фриеля прибыл всего лишь его главный советник. Однако Ларден знал, что делать. Своей настойчивой, аргументированной речью ему удалось убедить всех в том, что свадьба необходима. Короли соседних земель обычно не вмешивались в вечную войну, но здесь они поддержали план. Это бы облегчило жизнь каждого на континенте.

Чарльз тоже понимал, что брак необходим. Его славная конница, на которую он всегда рассчитывал, уже не могла оказать достойное сопротивление врагу: лошадей поразила какая-то неведомая хворь. Треть табуна пала, а из оставшихся и половина не могла приносить приплод.

И вот он – шанс. Лучший момент остановить безумие, длившееся веками, но при этом не показать слабости.

– У Жана ведь есть дочь? – спросил Чарльз с ухмылкой.

– Совсем маленькая, Ваше Величество, – спокойно ответил Ларден. – Ей всего два года.

– После помолвки моей дочери придется жить в Медеусе. Советник, вы же не станете отрицать, что для меня это большой риск – она словно окажется у вас в плену. Я выдам Шарлотту за Луи, но при одном условии. Жан отдаст свою дочь моему сыну Эрику. И сразу после помолвки малышка отправится в Элрог.

Ларден напрягся: с одной стороны, выбора не оставалось, а с другой – он был не вправе принимать такое решение самостоятельно. Но думать пришлось быстро. Луи было десять, Шарлотте – восемь, и в этом случае все, без сомнения, должно было пойти по плану. Через несколько лет после помолвки они поженятся и произведут на свет наследника. Однако сыну Чарльза исполнилось уже тринадцать; он был достаточно взрослый для двухлетней девочки, и никто доподлинно не знал, каким он будет, когда малышка вырастет.

– Я жду вашего ответа. – Чарльз внимательно следил за реакцией Лардена. – Раз сегодня Жан не удостоил нас своим присутствием, решение придется принимать вам.

– Мы отдадим вам принцессу Джоан, но в отличие от Шарлотты она еще слишком мала. Она позабудет своих родителей, если сразу останется в Элроге. Однако я клянусь и подпишу любые бумаги, что она явится в Элрог на помолвку вместе с Луи, – быстро сказал Бастьен Ларден.

– Вот и славно. – Чарльз, хлопнув в ладоши, резко встал.

Когда король Жан узнал, на что согласился главный советник, его гневу не было предела.

– Они так же рискуют, отдавая вам Шарлотту. – Лорд Ларден стоял на своем, и Жан в конце концов был вынужден признать его правоту. Гнев утих, на его место пришло упрямство.

– Я даю разрешение на помолвку дочери с этим Эриком, но она останется дома не просто несколько лет, а пока ей не исполнится девять. – В этом король был непреклонен.

Ко всеобщему удивлению, Чарльз согласился с условием, но потребовал непременно показать девочку. И настоял на том, чтобы помолвка Джоан и Эрика состоялась в Элроге одновременно с помолвкой Луи и Шарлотты.

Торжество назначили через год.

Когда пришло время собираться в путь, Жана снова хватил удар. Выдвигаться нужно было в ближайшее время, потому как установленный Чарльзом срок истекал. Еще не оправившись, король не мог сопровождать детей, и поэтому королеве Маргарите пришлось одной представлять Медеус на заключении союза. Она отправилась в Элрог с детьми под охраной надежных воинов. Священник Питер был в числе сопровождающих.

Помолвка состоялась.

Луи сумел произвести впечатление на Шарлотту, а малышка Джоан покорила весь Элрог. Вот только самовлюбленный Эрик не мог представить эту задорную девочку в качестве своей будущей жены – он совершенно не понимал, что с ней делать. Помолвка ничего не изменила в жизни наследного принца, и он по-прежнему ни в чем себе не отказывал.

Король Чарльз старался тщательно скрывать пороки своего сына от королевы Маргариты. И в день помолвки даже заставил Эрика подарить принцессе бирюзовое платье, расшитое элрогскими драгоценными камнями. Выше всего ценился лакрин – синий камень с прозрачными вкраплениями. Он считался особенным, потому что только у Фонтегорнов были такого же оттенка глаза.

С того дня никто не мог заставить Джоан снять платье. Даже спать ложилась в нем, не позволяя переодеть себя в ночную рубашку. Служанкам приходилось снимать наряд со спящего ребенка.

Исполнив миссию, Маргарита с собственными детьми и Шарлоттой отправилась в обратный путь. Никто и предположить не мог, что отказ Жана оставить Джоан в доме будущего мужа приведет к столь ужасной трагедии.

Король винил в этом кого угодно, но только не себя. Поэтому, выходя из тронного зала, не почувствовал на себе взгляда пары горящих глаз.

Свидетелем того разговора стал Луи – кареглазый мальчик одиннадцати лет с темно-каштановыми волосами. Ростом он уже догонял могучего, но не высокого отца. Он с раннего детства обучался бою на мечах, стрельбе из лука и верховой езде. Истинный наследник престола с храбрым сердцем и доброй душой с ужасом слушал короля, держа за руку будущую жену. Конечно, ему тяжело было смириться с утратой сестры, но даже в столь юном возрасте он хорошо понимал: если война продолжится, народ рано или поздно взбунтуется против власти, которая может обречь их всех на новые страдания.

– Прости отцу его слова про проклятый Элрог. Я уверен, его изводит горе, к тому же болезнь сказывается. Он всегда был добрым. Мы помолвлены, и ничто не помешает нам быть вместе. Единственный ключ к миру – наша будущая свадьба. Я обещаю быть верным мужем. Мой город станет твоим новым домом, а ты будешь моей главной опорой. Война больше не вернется на наши земли! – сказал он наивно, но уверенно.

Девятилетняя Шарлотта была смышленой девочкой и поняла, о чем говорил Луи. Она уже смотрела на него как настоящая королева, хотя ее щеки налились румянцем от его слов. Светлые локоны ниспадали до лопаток. Слегка задранный маленький носик и пухлые алые губы делали ее очаровательной, а фонтегорновские глаза цвета лакрина могли свести с ума кого угодно.

– Я понимаю твоего отца, Лу. Поверь, со временем он будет винить только себя, потому что не позволил Джоан остаться в Элроге. Болезнь не позволила ему отправиться туда, не дала защитить маленькую дочь. – Шарлотта серьезно задумалась. – Надеюсь, наш брак принесет мир в королевствах, а наследники будут править и поддерживать этот мир.

Никто не слышал разговора шепчущихся между собой детей.

Луи с нежностью посмотрел на Шарлотту, но в его глазах таилась та же печаль, что и у всех, кто знал о трагедии. Он не давал воли эмоциям – его учили этому с малых лет. В душе он не мог поверить, что его сестру постигла такая участь, но сомнений не оставалось: она никогда не вернется домой.

Юных будущих правителей отвели в покои, чтобы они могли отдохнуть после двух месяцев изнурительного пути.

Уже лежа в постели, Луи размышлял, как можно было все это предотвратить. Что он мог сделать для этого? Как повернуть время вспять? Если бы отец не заупрямился и не приказал вернуть Джоан домой, она бы избежала смерти по пути в Медеус. Или, может быть, не стоило ее отпускать к ручью только со священником Питером, а следить за ней самому? Что, если бы он смог спасти ее?

Однако больше всего его тревожила мысль о том, что будет дальше. Если отец так и будет подвержен приступам безумия, то даже установившийся мир не поможет его семье усидеть на троне.

Дом Фриелей считался одним из самых древних на континенте, как и дом Фонтегорнов. Они правили с начала записанной в книгах истории. Летописи о генеалогическом древе правителей, основанном более восьмисот лет назад, давно утеряны. Ходили слухи, что вражда с родом Фонтегорн началась задолго до утраты источников, содержащих историю королей всего континента.

Луи стало страшно. Впервые в жизни он пожелал, чтобы отец не оправился от болезней. И, пока никто не видел, позволил себе проявить слабость. Глаза его наполнились слезами – он даже не пытался совладать с ними. Соленые ручейки перестали стекать по опухшему детскому лицу, только когда сон сморил его.

Сир Роланд Ноар стоял возле окна в одном из безлюдных коридоров замка и смотрел в чащу леса. За лиственными деревьями возвышались горы, над которыми нависали тяжелые тучи. Ветер гнал черную тень в сторону замка, будто погода скорбела по пропавшей принцессе.

Высокий сильный рыцарь оставался неподвижен. Ему на лоб спадали пряди редких волос, тронутых сединой. Лицо было испещрено морщинами, но это совсем не портило мужчину. Его нос, над которым подшучивали многие придворные дамы, потому что он практически после каждой стычки менял форму, сейчас выглядел искривленным и горбатым. Женщины были без ума от рыцаря. Им нравились его мужественность и гордый взгляд человека, знающего себе цену. Они только и мечтали, что забыться в его объятиях, но все знали, что у него только одна любовь. Меч.

Даже сам король не мог заставить его жениться. При каждой их встрече Жан твердил одно и то же:

– Тебе давно пора женой обзавестись, твои дети будут так же преданы своему королевству и моим детям. Назови любую даму, и я поспособствую тому, чтобы она вышла за тебя.

– Увы, даже вы не в силах заставить выйти за меня ту, что давно принадлежит другому, – однажды признался Роланд с грустной улыбкой.

– Скажи, кто он, и его жена быстро овдовеет, – настаивал король.

– Боюсь, что, даже овдовев, она никогда не взглянет в мою сторону. Заставить ее полюбить меня я просто не смогу. Одиночество позволяет мне преданно служить вам.

После этих слов король больше не затрагивал тему его женитьбы.

Роланд прошел бок о бок с королем множество битв и за столько лет службы стал Жану настоящим другом, который не раз спасал его от гибели. За пределами города, в имении, у Роланда находился дом с прилегающими к нему плодородными землями. Они приносили изрядный доход, но он редко наведывался туда, считая, что быть рядом с семьей короля гораздо важнее. Он оставался рядом даже во времена, когда Жан не нуждался в верном мече.

Роланд так глубоко задумался, что не услышал, как подошел главный советник.

– Я искал вас, сир Роланд Ноар, – тихо прошептал лорд Ларден, невысокий и полноватый мужчина, с пигментированной залысиной на голове. Его маленькие глаза вглядывались в человека так, будто видели его насквозь.

– И зачем же я понадобился вам? – громко спросил могучий рыцарь, с трудом отвлекаясь от собственных мыслей.

– Хотел узнать, где были вы, когда принцессу Джоан заживо пожирал медведь, – произнес Бастьен с укоризной во взгляде.

– С солдатами. Давал им поручения насчет пленников, которых мы везли в город. То были мелкие преступники, воры, пьяницы, но во время остановки нельзя было терять бдительность, чтобы никто из них не сбежал или не напал на королеву, ее детей или одного из нас, – спокойно ответил Роланд.

– Однако трехлетнюю девочку утащил медведь. Вас сопровождали три сотни солдат, так почему же никого не было рядом с ней? Как вы допустили такое? – прорычал советник ему на ухо. – Я с таким трудом заключил мир.

– Мы не ожидали, что священник покинет территорию лагеря. Было спокойно, ничто не предвещало беды. Лагерь хорошо охранялся, и они не уходили далеко. Солдаты находились достаточно близко и слышали, как священник звал на помощь. Но когда бросились в погоню, было уже слишком поздно. Даже взрослый человек не выжил бы. Священник рассказал, что медведь схватил ее за лицо, голова полностью оказалась в пасти… Никто бы не смог выжить после таких травм, ее череп наверняка был раздроблен. Мы преследовали его просто ради того, чтобы наш несчастный король мог попрощаться с Джоан и сжечь ее тело. Упокоить прах в усыпальнице, где похоронены все предки. – Сир Роланд не отрывал взгляда от окна, как будто искал в лесу какой-то знак.

– Король не в себе, боюсь, он может казнить священника, да и ваше положение незавидно. Из-за каких-то пленников вы не уследили за шустрой непослушной девчушкой. Королева с тех пор не выходит из своих покоев. Радость от помолвки Луи, ознаменовавшей конец войне, не облегчит утрату родителей. Все сейчас под угрозой, пока не состоится свадьба и не родятся наследники. Но это случится не скоро – девочка недостаточно взрослая, чтобы произвести на свет ребенка. Помолвка принцессы Джоан и Эрика должна была еще больше укрепить союз. Знаете, чего мне стоило убедить короля? Даже Фонтегорны готовы были подождать, а теперь мир может пошатнуться. Надеюсь, молва о том, что король жалеет о помолвке Луи из-за смерти Джоан, дальше стен замка не пойдет! – прорычал лорд Ларден, брызжа слюной в ухо Роланду.

– Если король казнит меня, значит, такова воля Богов. Но вы не посмеете совершить непоправимое – священник не должен пострадать. Я опасаюсь, что жизни Питера угрожает опасность: гнев короля силен. Если в Элроге узнают, что Жан жалеет о помолвке, думаю, Шарлотту вернут домой еще до свадьбы. В конце концов, народ попытается свергнуть правителей за предательство и пустословие, и тогда разрухи не избежать. Теперь ваша обязанность – следить за тем, чтобы союз не распался. Вы останетесь за главного, пока король не отошел на тот свет, – все так же спокойно ответил Роланд. – Думаю, нам ничего не остается, кроме как предложить Жану отказаться от престола в пользу юного принца Луи и удалиться в Священную долину. Маргарита будет регентшей, пока Луи не сможет самостоятельно править королевством.

Священная долина и выстроенное на ее территории самое большое святилище континента были не только местом сбора королей. Там также обучались все священники континента. Туда приходили люди, потерявшие надежду на выздоровление, и доживали свой век, проводя его в молитвах. Стекались и те, кто просто оставался без крова. Пропитания хватало на всех с лихвой, поскольку каждое королевство было обязано присылать в долину часть своего урожая. Отправить туда Жана было действительно удачным решением. После отречения от престола все быстро забудут о его необдуманных словах: отправившихся в долину до конца своих дней по собственной воле не осуждали за содеянное. Для народа любой, кто готов замаливать свои грехи, заслуживает прощение.

– Вы сначала себе помогите, дорогой сир. При всем уважении, я не собираюсь вас защищать. Вы допустили серьезную оплошность, и все ваши заключенные, вместе взятые, не стоят жизни одной принцессы. Единственное, что может спасти вас от казни, – военные подвиги. Люди помнят ваши заслуги перед королевством, и это шанс не лишиться головы.

– Король может и не приговорить меня к казни, – произнес Роланд, сделав акцент на слове «король». Он прекрасно понимал, что Бастьен уже считает себя действующим правителем, пока не состоится свадьба Луи. – Вам еще пригодится моя помощь, поэтому не стоит принимать за короля решения, которые могут обернуться против вас. Пока вы вместе с Маргаритой будете править от имени Жана, вам бы самому не попасть на пику. Тем более, как вы и сказали, народ будет меня защищать. Стоит ли портить отношения между нами?

Лорд Ларден задумчиво посмотрел в окно, на те же леса и горы.

– Проследите за священником, сир Роланд. Никто не должен ему угрожать. Надеюсь, с этой задачей вы справитесь. И это приказ, а не просьба! Нельзя исключать, что среди прихожан найдутся те, кто захочет отомстить за Джоан, которую Питер не защитил. Ничто не помешает невежам попасть в святилище. А в убийстве священника обвинят нашего нездорового короля. Это только пошатнет будущее правление Луи. С завтрашнего дня и вплоть до самой смерти Питера тебе и ему запрещено даже выходить на улицу. Как доставить короля в долину, я разберусь сам. А сейчас мне нужно заняться делами поважнее. У нас есть две молодые особы, которым может понадобиться моя помощь. Этот разговор останется между нами, и я надеюсь, что вы больше не подведете корону.

С этими словами лорд Ларден удалился, а сир Роланд по-прежнему не отводил взгляда от окна. Так он простоял, пока солнце не зашло за горизонт. Потом он последовал в свой новый дом – святилище.

Королева Маргарита снова взвыла в отчаянии. Как мать, она винила себя за то, что ее трехлетней дочери больше нет. «Как я могла отпустить ее с одним лишь священником? Почему не была рядом с ней? Почему не защитила?» Это длительное путешествие, которое должно было подарить всем уверенность в крепком мире, привело к невосполнимой утрате.

Королева тихо ненавидела Шарлотту, будто та виновата в смерти Джоан. Уже не был важен ни брак ее сына, ни мир между королевствами. Ей нужна только живая дочь.

Ночь в комфортных покоях не принесла спокойного сна. Королева Маргарита постоянно в ужасе просыпалась и снова содрогалась в рыданиях, сидя на постели и обняв руками колени.

Уже начало светать, когда кто-то тихо постучал в дверь.

– Леди Луна, если это вы, входите, – хриплым голосом отозвалась королева, не вставая.

– Ваше Величество, я пришла помочь вам одеться. К вам на аудиенцию хочет попасть главный советник короля, – быстро отчиталась миловидная молодая девушка. Она хорошо знала, что королева не впустит ни одну служанку, и поэтому без лишних слов сделала то, что обычно делали они. Быстро одев убитую горем женщину, она заплела в косы ее густые темные волосы, напудрила лицо и подала бокал прохладной воды.

За несколько дней королева Маргарита постарела лицом на два десятка лет. Темно-карие глаза потухли, а под ними появились синяки. Из красивейшей женщины тридцати лет она превратилась в старуху. Посмотрев в зеркало, она не узнала себя и поняла, что не сможет выйти за порог покоев. Однако нельзя было отменять аудиенцию с Бастьеном Ларденом, которому доверял Жан, только потому, что она ужасно выглядит. Когда она подготовилась ко встрече, в ее покои пригласили лорда.

– Прошу прощения за столь ранний визит, моя королева, но, боюсь, дела не терпят отлагательств, и без вас мне их не решить.

– Если дела важнее моей скорби, я вас выслушаю, – нервно ответила она.

– Вы знаете, я уважаю вашу скорбь и разделяю вашу утрату. Только время сможет помочь излечить глубокие раны. – Лорд Ларден тяжело вздохнул, будто выражая сочувствие. – А сейчас мы должны уговорить короля покинуть город и отправиться в Священную долину. Он уже давно не в себе и вчера позволил себе наговорить лишнего. Слухи, вызванные его словами, должны утихнуть. В долине помогут облегчить болезнь, но, к сожалению, жить ему осталось недолго. Вы должны быть готовы стать регентшей при юном Луи и фактически править королевством. Также я бы настоятельно посоветовал вам больше времени проводить с Шарлоттой, пока принцесса не почувствует себя здесь как дома.

– Какое мне дело до девчонки Элрога? – Маргарита словно не услышала слов о короле.

– До нее есть дело всем, и ваша скорбь не помешает разрушить тот хрупкий мир, который мне удалось создать. Шарлотта не виновата в случившемся, и вам следует относиться к ней как к собственной дочери. Расположите ее к себе. Она поможет вам скорее отпустить прошлое. Поверьте, вам самой станет легче. Вы ведь не жестокая женщина и должны вернуться в реальный мир хотя бы ради Луи. Надобно смириться с такой огромной для нас всех потерей. Нельзя допустить очередной войны. Вспомните женщин, мужья и сыновья которых на протяжении сотен лет погибали во имя эгоистичных желаний жестоких королей. После случившегося вы должны лучше их понимать. Прошу вас, примите мой совет. Когда Шарлотта родит наследников, ваших внуков, вы полюбите ее. Счастье будущей королевы в ваших руках. И Луи, конечно же, Луи. С вашей помощью ему будет гораздо легче.

Сделав вид, что только сейчас вспомнил об этом, советник Ларден вернулся к предыдущей теме.

– Ах да, еще подумайте, как убедить короля отречься от престола в пользу сына и без лишних слухов увезти его в долину. Сир Роланд не будет более сопровождать короля, его место теперь рядом с Питером в святилище, – уже не спрашивал, а утверждал Бастьен.

– И что Ноару там делать? Это вы так распорядились его жизнью? – спросила королева Маргарита, снова проигнорировав слова о Жане.

– Пусть охраняет священника. Приходящий туда народ оценит этот поступок. Питера все считают невиновным, а вы, позаботившись о нем, покажете всем свое благородство. Да и сиру Роланду не помешает помолиться за все совершенные им грехи.

– Сир Роланд заточен по вашему приказу. Думаете, он виноват в том, что случилось с Джоан? Я лично приказала ему охранять тех заключенных, может, вы и меня отправите отмаливать грехи? – Ее голос звучал нервно, но увереннее.

Призадумавшись, лорд Ларден ответил:

– Он не сказал мне об этом.

– Он слишком благороден, чтобы выставить свою королеву виноватой. Горе и так снедает меня изнутри. Мне не стоило оставлять Джоан под присмотром одного лишь священника, но дорога очень вымотала нас. Да я и не ожидала, что она убежит от него, обрекая тем самым себя на смерть. – Королева замолчала и спустя несколько минут продолжила: – Жан не согласится отречься от престола и уехать в долину. Вы прекрасно знаете, что если короли и отправлялись туда, то только по своему желанию, когда их наследники становились зрелыми для правления. Но после смерти Джоан он будет нуждаться в обществе единственного сына для душевного спокойствия.

– Жан скоро умрет, и вы понимаете это. Сейчас важнее всего не его состояние, а королевство. Ваш сын уже способен править. – Советник сделал паузу и добавил: – С вашей и моей помощью.

– Я не стану вмешиваться. Мы много лет доверяли вашим решениям, но сейчас я не в состоянии рассуждать о том, как будет лучше для моего сына. Делайте, что считаете нужным. Придет время, и я присоединюсь к вам, чтобы править до восшествия Луи на престол.

– Вы можете полностью мне доверять. Я должен идти, госпожа. Подумайте над тем, что я сказал о Шарлотте. – Поклонившись, лорд Ларден удалился из покоев.

Королева Маргарита понимала, что отправить Жана в Священную долину правильное решение, но убеждать его уехать была не в силах. За столь короткое время она испытала слишком много горя утраты. Тринадцать лет она была королю верной женой, любила его всем сердцем, но поразившая его хворь могла подорвать доверие народа к их роду. Сейчас главное – посадить на престол принца Луи, чтобы никто не смог усомниться в правителях Фриель.

Глава 2 Амазонки

В густом лесу Мергон неспокойно шелестела листва. Животные, деревья, воздух и даже текущая с гор вода, казалось, были наполнены тревогой.

А́рда в одиночку охотилась на оленя. Будучи совсем юной девушкой, она уже стала претенденткой на королеву своего племени. По обычаям племя называлось ксанфат, а предводительницу нарекали «ксанфа амазонок».

В мифах рассказывалось о существовании амазонок, но их давно считали вымершим племенем дев-воительниц, которые когда-то шли в бой против вражеских государств. На самом деле они одичали настолько, что несколько веков назад просто утратили связь с внешним миром. Они проживали в лесу за широкой рекой, скрываясь от людских глаз. С противоположной стороны племя окружала неприступная скала. Место столь просторное, что там могло жить более тысячи женщин, при этом ни одна из них не чувствовала себя притесненной. Они самостоятельно обеспечивали себя за счет того, что содержали немногочисленный скот, возделывали небольшие поля и выращивали плодовые деревья, а также охотились на диких животных за пределами реки. Привилегий у амазонок в бытовых условиях не было: шатры у них были одинаково бедными, но главное, что они спасали от ветра, дождя, палящего солнца. У каждой имелась удобная кровать с пуховым или соломенным матрасом.

В племени ксанфат были свои ограничения и законы. К примеру, общение с мужчинами было строго запрещено, а за подобное нарушение любая девушка предавалась смертной казни. Смерть от руки ксанфы происходила только одним способом: отсечением головы. Разговоры о рождении потомства также воспрещались, потому что по их лживому уставу детей собирали на деревьях за рекой, как плоды фруктов. Связи между мужчиной и женщиной не существует вовсе.

Многие попали в ксанфат еще во младенчестве – исключительно девочки, оставшиеся без родителей после великих войн между Элрогом и Медеусом. Способных уже держать оружие сразу готовили к роли защитниц. Взрослых крестьянских женщин, лишившихся крова и мужей, тоже принимали в племя, но по их собственной воле. Они уже не могли стать воительницами, и поэтому отвечали за порядок и приготовление пищи, ухаживали за ранеными амазонками, следили за маленькими девочками, занимались животными и земледелием.

Женщины-воины резко отличались от крестьянок. Их фигуры были мужеподобны, и они напоминали жестоких, свирепых воинов. Но Арда обладала грубым лицом, волевым подбородком и ярко очерченными скулами, с длинным носом и плотно сжатыми тонкими губами. В ее глазах, горящих как два темных огонька, нельзя было найти сострадания. Она была по меньшей мере на голову выше самых высоких девушек. А ее мускулам мог бы позавидовать даже бравый рыцарь. Своими размерами она сильно выделялась на фоне остальных воительниц. Амазонки практически не носили одежды, только туго натянутые обрезки кожи, чтобы удерживать грудь. Некоторые иногда украшали их камушками, найденными на берегу реки, или кожаными вставками еще и спереди, перевязывая через шею, но в основном просто надевали чистую кожу, завязанную сзади на шнуровке. Главным для них было удобство. Летом они ходили в коротких кожаных юбках, которые также могли украсить камушками, но, садясь на коня, они предпочитали длинные брюки, чтобы не стирать ноги в кровь.

Холодов в этих краях не бывало, но зимой ветер и дождь все же несли доводившую до дрожи свежесть. Следовало утепляться шерстяными штанами и шерстяными плащами. На ногах в теплую погоду носили сандалии, а вот зимой сапоги, в основном украденные когда-то из поселений.

Согласно традициям, возглавить амазонок могла любая, кто осмелится вызвать действующую ксанфу на бой на мечах. По окончании сражения в живых оставалась только одна. Отрубив голову проигравшей, новая ксанфа должна была испить бившую фонтаном кровь, чтобы наполниться силой и мудростью предыдущего лидера. После этого ей на лбу рисовали кровью треугольник, олицетворяющий вершину горы – символ власти над остальными амазонками.

Когда Арда вызвала на поединок правившую на тот момент Зирду, никто не сомневался, что она – их будущая ксанфа, хотя ей было всего семнадцать. Однако после победы нужно было пройти еще один обряд, чтобы доказать всем, что она может прокормить племя: охота на крупного зверя одной в глухом лесу.

Вот почему Арда отправилась в лес по другую сторону реку. Она не боялась охотиться в одиночестве. Ее глаза выискивали дикого зверя, как вдруг она услышала странный шум. Привязав кобылу к дереву, Арда последовала на звук. Несмотря на крупное тело, она умела двигаться бесшумно.

Идти пришлось недолго. Выглянув из-за широкого ствола дерева, она увидела обнаженного мужчину, сидящего к ней спиной. Он раскачивался из стороны в сторону, словно что-то баюкая. Его тело было покрыто кровью, а плечи сотрясались, как от плача.

Как бы бесшумно Арда ни двигалась, незнакомец услышал ее шаги. Обернувшись, он встал и в ужасе отшатнулся.

– Помогите, прошу вас. Я нашел ее в лесу и не знаю, как помочь. Кажется, на нее напал медведь. Я не хотел этого!

Мужчину трясло. Он хоть и выглядел внушительно крепким и здоровым, но вел себя странно, а в своих словах будто бы не был уверен.

Незнакомец не уступал ей в росте и мог стать серьезным противником, промелькнуло у нее в голове.

– Кто ты такой? – Арда обнажила было меч, но тут увидела на земле рядом с ним темноволосую девочку.

– Я заблудился. Помогите же, она умирает!

Даже для жестокой амазонки зрелище выглядело пугающе. Из-за свернувшейся и запекшейся крови практически не было видно лица. Один проткнутый глаз практически вывалился из глазницы, а плечо было разодрано в клочья. Девочка лежала без сознания и едва дышала.

Арда не долго думала. Амазонки никогда не оставляли мужчин в живых, поэтому она не дала шанса и этому странному незнакомцу. Так молниеносно взмахнула мечом, что тот даже не успел опомниться. Он схватился за горло, захлебываясь собственной кровью. Стой Арда чуть ближе, и вовсе бы отделила голову от тела. Пока незнакомец мучительно умирал на земле, она обошла его и подхватила девочку на руки. Ее необходимо было спасти любым способом, и быстро.

Сделав несколько шагов между деревьями, Арда внезапно остановилась – рычание дикого зверя застало врасплох. Она медленно повернулась. Она готова была поклясться, что зверь стоял на том самом месте, где она оставила умирающего мужчину.

– Я так долго искала тебя для своего племени, но сейчас ты не вовремя, – обратилась она к медведю, будто он мог что-то понять. – Это ты покалечил девочку? Или тот дикарь?

Животное ничего не ответило и медленно шагнуло вперед, а затем встало на задние лапы. Зверь возвышался над ней, но Арда не двигалась. Она понимала, что даже ей не под силу справиться с таким чудовищем, учитывая умирающего ребенка на руках.

– Пожалуйста, уходи. – Арда и сама не понимала, почему разговаривает со зверем, но тот продолжал смотреть ей прямо в глаза. – И мы оба не пострадаем.

Медведь опустился на передние лапы и попятился назад, после чего развернулся и умчался в чащу.

Арда с облегчением выдохнула. Сегодня она не завершит ритуал посвящения в ксанфу, но новая девочка – более ценный дар, чем мясо животного. Если выживет, конечно.

Арда вышла к небольшому ручью и начала спешно промывать ужасные раны. Смыв кровь с лица, она разглядела, что щека девочки была насквозь проткнута одним клыком, а второй угодил в глаз и вырвал его. Из ран все еще сочилась кровь. Приподняв волосы девочки, Арда увидела два таких же глубоких следа от зубов на затылке. Медведь мог запросто раздробить ей череп, но, к счастью, укусы оказались не смертельны. Левая рука тоже сильно пострадала: видимо, после того как выпустил голову из пасти, зверь тащил девочку за плечо. Следы от клыков оставили непоправимый ущерб.

Девочка все еще находилась без сознания, и ей требовалась незамедлительная помощь. Ее следовало срочно привезти в поселение к женщинам, которые смогут излечить новоиспеченную будущую амазонку. Кровотечение хоть и замедлилось, но укусы надлежало обработать, иначе раны могли загноиться. А такие последствия опасны и даже смертельны для маленького ребенка.

Охотясь, Арда ушла достаточно далеко от племени, и путь обратно мог занять не меньше трех дней. Поэтому не теряла времени даром – понимала, что первую помощь придется оказать здесь, прямо в лесу. Она развела огонь, раскалила кинжал докрасна и в первую очередь прижгла то место, где когда-то находился глаз. От боли девочка мгновенно очнулась и издала такой истошный крик, что даже хладнокровная Арда не смогла остаться равнодушной. Продолжалось это недолго – малышка снова лишилась чувств от нестерпимой агонии. Закончив прижигать раны, Арда попыталась влить немного воды в рот бессознательного ребенка.

Поскольку промедление могло стоить жизни, она посадила девочку на спину боевой кобылы и, придерживая одной рукой, помчалась вперед, не щадя лошади. По пути домой, когда малышка приходила в сознание, Арда останавливалась, чтобы напоить и накормить ее. Она тщательно пережевывала еду и насильно проталкивала ей в рот. Это и спасло девочке жизнь, которая теперь принадлежала племени ксанфат.

Наконец они добрались до переправы, о которой знали только амазонки, потому что она находилась под рекой.

– Нужна помощь! Здесь раненая девочка! – закричала Арда так, что ее услышали бы даже у скал, окружавших их тайное убежище. От крика, казалось, содрогнулась земля. Такой ксанфу никто никогда не видел.

На ее крик сбежались все женщины и устремились на помощь. Они провели лошадь по проложенному под водой деревянному настилу, который не позволял течению реки утащить их на дно и лишить доступа к воздуху.

Девочку отнесли в шатер, где лечили раненых и больных. Передав ее в руки соплеменниц, Арда направилась к своему шатру. После всего пережитого ей хотелось побыть одной. Ее сердце колотилось так громко, что заглушало шум вокруг. Она не помнила, чтобы когда-то так сильно боялась.

– Что стряслось? Где ты ее нашла? – спросила одна из девушек, последовавших за ней.

В повседневной жизни амазонки общались между собой на общем языке, принятом на всем континенте, вот только произношение у них было более грубым и резким.

– Я нашла ее в лесу, Норда. В трех днях пути отсюда. Она была с мужчиной. Он сказал, что на нее напал медведь. Я избавилась от него, перерезав глотку. Кажется, зверь их преследовал. Удивительно, конечно, что он не напал на меня, но у меня не было времени выяснять, что там произошло на самом деле – следовало срочно везти девочку сюда.

– Медведь? Как она выжила после нападения? От нее и следа не должно было остаться. И откуда в том лесу взялся мужчина, да еще и с маленькой девочкой на руках? Слишком далеко от любого ближайшего поселения. – Норда недоумевала.

– Тише ты про поселения! Наверное, сбились с тракта. Не знаю, почему они так глубоко зашли в лес, но это неважно. Надеюсь, она выживет, – проговорила Арда, все еще не отдышавшись.

– Ты видела ее травмы? Даже если она выживет, то что с ней делать? От нее никакой пользы не будет. Рука не сможет работать в полной мере. А вдруг это был ее отец, а ты его убила?

Арда гневно обернулась и с угрозой уставилась на Норду.

– Ты забываешь правила! Если кто-то услышит, что мужчины имеют отношение к появлению на свет детей, я отрублю голову и тебе. Об этом не должен знать никто, кроме нас с тобой и женщин-крестьянок. Даже им хватает ума помалкивать, они понимают, что им грозит, если распустить язык. – Сделав паузу, она посмотрела напуганной Норде прямо в глаза. – Девочка никогда не узнает о мужчине. Я нашла ее в лапах у медведя, понятно? И одолела его и тем самым спасла ей жизнь! – закончила Арда, взглядом давая Норде понять, что та свободна.

Амазонка ушла, так и не получив ответа на вопрос, как девочка не погибла после встречи с медведем. Ветер швырнул светло-русые волосы ей в лицо, прикрыв большие серые глаза. Ее тонкие губы сжались от гнева. Ноздри раздувались от злости. Пальцы нервно сжались в кулаки. Перечить ксанфе Норда не могла, как и потерять ее доверие. Она была верна законам амазонок, и в первую очередь именно за это Арда ценила ее. Поэтому-то и рассказала о важном секрете, что хранила каждая ксанфа и крестьянки.

Всякий раз, когда во главе амазонок вставала новая правительница, одна из крестьянских женщин была обязана раскрыть ей тайну появления на свет людей. Всем остальным с самого раннего детства рассказывали, что их нашли растущими на редких деревьях в лесу. Девочкам также внушали, что перебираться за реку очень опасно, поскольку там живут страшные враги – мужчины-варвары. А пересечь реку можно было только с одной-единственной целью – отправиться на охоту.

Ближе к вечеру, почувствовав себя достаточно отдохнувшей, Арда проследовала к шатру, где находилась девочка, чтобы узнать о ее самочувствии. За Джоан ухаживала Элен – поседевшая, слегка полноватая женщина с миловидным лицом. Она попала к амазонкам уже во взрослом возрасте, а таким, как она, оставляли прежние имена. Несмотря на тяжелую судьбу, у нее было доброе сердце. В прошлом Элен спасла много мужских жизней, а в племени амазонок и вовсе была незаменима.

Все взрослые женщины, попадающие в ксанфат тем или иным образом, давали клятву не рассказывать о прошлом среди людей. Такая плата за спокойную и защищенную жизнь казалась ничтожной. С годами им, конечно, хотелось вернуться назад, но они знали, что это стоило бы им жизни. Они даже обитали на другой стороне племени, вдали от девочек-амазонок, чтобы у тех было меньше возможностей пересекаться с крестьянками.

– Элен, как девочка? – Арда вдруг впервые осознала, что беспокоится о ком-то.

– Она в очень тяжелом состоянии. Лишилась глаза, потеряла много крови, но борется со смертью. То, что она осталась жива, можно объяснить лишь тем, что раны оказались неглубокими. Да и благодаря тому, что ты прижгла их, они не успели загноиться. Я промыла и немного зашила место, где раньше был глаз, чтобы уменьшить дыру, и облила нашим драгоценным раствором. Рука, скорее всего, не будет слушаться… Больше видимых повреждений нет. Непохоже это на медведя. По крайней мере, съесть он ее точно не хотел, будто принял за медвежонка. Я сделала все, что в моих силах. Остается только ждать, и конечно же, девочке нужен уход и покой, – озабоченно произнесла Элен. Все это не укладывалось у нее в голове.

– Медведь там был. Я сама видела.

Элен кивнула и продолжила перечислять необходимые для исцеления ингредиенты. Арда внимательно выслушала женщину и пообещала достать все, что требуется для ухода. В этой девочке она увидела новый смысл в жизни, ведь именно она помогла ей стать полноценной ксанфой.

Забота о девочке не прошла даром. Спустя два месяца малышка, теперь именуемая Сати́ррой, играла с мечом вместе с другими девочками, позабыв о прошлой жизни в замке. Видимо, нападение медведя все-таки сказалось на ней. Ее раны затянулись, но на месте глаза остался шрам, протянувшийся от века до щеки. Пострадавшая левая рука не слушалась – мышцы так и не восстановились, – и она была заметно тоньше правой. Однако главным было то, что девочка выжила, хотя в это практически никто не верил.

В этот момент за ней наблюдали.

– Арда, послушай меня, – тихо промолвила Элен. – Малышке ничего не угрожает, но я хотела поговорить с тобой о ней.

– Говори открыто. Ты же знаешь, я всегда выслушаю тебя, – отозвалась Арда.

– С девочкой что-то не так. Мы не знаем, как она оказалась в лесу и почему была одна с мужчиной. Может, это он так с ней поступил? Медведь слишком силен, чтобы после встречи с ним кто-то остался в живых. Да и как бы варвар отобрал добычу у столь опасного существа?

– Это все, что ты хотела сказать? Сейчас это не имеет значения. Ее жизни ничто не угрожает. Она уже получила новое имя и скоро станет одной из нас. Когда-нибудь я расскажу ей, что она пережила бой с медведем и стала истинной амазонкой. – На лице Арды растянулась улыбка.

– Все не так просто. Она не крестьянка, не как остальные девочки, попавшие сюда. Похоже, она знатных кровей. Видела ее платье? Оно же из шелка, обшито драгоценными камнями. Ее наверняка ищут какие-нибудь лорды с солдатами. Она была одна вместе с мужчиной, да еще так далеко от тракта. Может быть, он выкрал ее ради выкупа? Говорю тебе, она важная особа. – Элен выглядела обеспокоенной.

– Сожги платье, Элен. Девочка теперь одна из нас. Неважно, каких она кровей, мне это ни о чем не говорит, ты знаешь. Все должны считать, что это я спасла ее из лап медведя. Теперь она моя. Лорды – или как их там зовут – такие же мужчины, как и варвары. В следующий раз пусть внимательнее смотрят за своими детьми, чтобы их не воровали. Никакого мужчины и в помине не было, ты знаешь правила, – строго произнесла Арда.

– Да, знаю, – с тоской ответила Элен.

Прошло шестнадцать лет с тех пор, как Сатирра попала в ксанфат.

Девочка выросла слишком послушной и по-доброму наивной, что совсем не свойственно амазонкам. Выросла сильной и крепкой, даже имея только одну лишь здоровую руку. Ростом она была ниже всех, ее тело хоть и обросло мышцами, но, несмотря на ежедневные тренировки, значительно отличалось от мужеподобных тел амазонок. Ее темные волосы отросли до колен, но она не обрезала их, как большинство женщин, потому что они мешали охоте, да и в быту, а заплетала в длинную косу. В ксанфат считалось, что длинные волосы притягивают удачу. Кроме того, они скрывали шрам на затылке, а иногда Сатирра прикрывала ими отметины на непослушной левой руке.

Конечно, Сатирра отличалась ото всех, но никто ее открыто не презирал. Она ощущала настоящую поддержку только со стороны Арды, чье ледяное сердце ей удалось растопить. Ксанфа искренне полюбила ее. Это была первая амазонка, которую она привела в ксанфат. Тем не менее, несмотря на любовь и поддержку предводительницы лагеря, Сатирра чувствовала себя в этом месте чужой. Неполноценной.