Женщина в бегах E-Book

Рэйчел Хаузэлл Холл

• Herausgeber: Инспирия
• Kategorie: Krimi
• Serie: Tok. Убийство по соседству
• Sprache: Russisch
• Veröffentlichungsjahr: 2024

Seitenzahl: 466

Beschreibung

Изабель Линкольн пропала. Или она в бегах? Грейсон Сайкс должна отыскать её. Хотя она подозревает, что Изабель не хочет быть найденной, расследование неумолимо затягивает. Каждый новый секрет, каждая новая частица опасной правды рассказывает Грей о тайной жизни Изабель. Судьбы двух женщин сплетаются в опасной игре в кошкимышки. Приз в этой игре — истина, жизнь, отмщение.

Leseprobe

Рэйчел Хаузэлл Холл Женщина в бегах

Посвящается Гретхен, Джейсону и Терри

Посмотрите-ка на нас…

Не нужно комнат привиденью,

Не нужно дома;

В твоей душе все коридоры

Ему знакомы.

Эмили Дикинсон

Copyright © 2020 by Rachel Howzell Hall + This edition published by arrangement with Taryn Fagerness Agency and Synopsis Literary Agency

© Ударова Н., перевод на русский язык, 2021

© ООО «Издательство «Эксмо», 2021

Ей пришлось уйти…

Глава 1

Ей пришлось. Пришлось глянуть в зеркало заднего вида, поскольку сзади к ней подбирался черный джип.

Ближе…

Черный джип с зеленым значком «Рендж Ровер» в левой части решетки радиатора.

Еще ближе…

Джип остановился в нескольких дюймах от ее заднего бампера.

Первым делом до нее донеслась музыка – рэпер Ноториуз Биг, трек «Hypnotize».

Черт!

Но, может, и не стоило беспокоиться. В конце концов они же не посреди пустой дороги. Они в Лос-Анджелесе, вон там магазин со спортивными товарами. И вон забегаловка «Тако Белл». На витринах красуются надписи: «Фо бо!», «Массаж!», «Комиксы!».

Но это все не важно, потому что сейчас она будто бы единственная женщина на Земле. А на мужчине, сидевшем в машине позади, надеты знакомые солнечные очки-авиаторы и…

Вдруг это его машина? Черт-черт-черт!

Каждый раз, завидев черный «Рендж Ровер», она чувствовала, как волоски на руках и шее встают дыбом. И в Лос-Анджелесе такое происходило раза по четыре на дню.

Она дрожала. Паника расходилась по всему телу. Она постаралась справиться с собой: задышала часто, затем более глубоко, пока страх не обосновался где-то в районе живота. Она напряглась, стараясь припомнить все детали – хоть что-то, что бы убедило, что машина сзади – не его. Например… Может, на зеркале заднего вида болтался желтый освежитель воздуха? Или черную краску на крыле рассекала царапина?

Ничего подобного…

Она оказалась в ловушке: машина слева, машина справа, впереди перекресток, на светофоре – красный. На пешеходном переходе – медленная старушка.

Что, если он откроет заднюю дверь моей машины, пока я тут сижу?

Но двери заперты.

Что, если он попытается разбить окно?

Ну, тогда… Тогда она рванет на красный, постарается не сбить старушку.

А если все-таки собьет?..

Нет.

Она не позволит ему вот так взять и подойти.

Водитель снял солнцезащитные очки. Глаза… Она посмотрела в зеркало заднего вида.

– Это не он.

Глаза… Слишком маленькие. И так широко расставлены. Убить ее обещал точно не этот человек.

На этот раз ей повезло.

Глава 2

Лос-Анджелес – город неба. И сегодня все в нем задыхались под небом грязно-голубого оттенка. Позже вечером это небо станет словно розовый кварц, а утром – как апельсиновая карамелька. Все из-за близости океана, автомобильных выхлопов, заводов и дыма, от которых отражается солнце. Небо-убийца, которое медленно, молекула за молекулой, уничтожает четыре миллиона человек.

Но Грейсон Сайкс не суждено умереть в этот одиннадцатый день июля, став жертвой лос-анджелесского неба.

Сегодняшний день она планировала завершить порцией тако за доллар и клубничными «Маргаритами», которые она разделит с коллегами в баре «У Сэма Хосе».

Они обсудят грядущую пенсию Зэди, девичник Клариссы и интрижку Дженнифер с механиком мужа.

У Грей не намечалось свадьбы, и до пенсии ей было далеко. «Завтра точно не буду так много есть», «Ты серьезно?», «Я сегодня прошла свою норму шагов» – вот что она обычно говорила, стоя в очереди во время счастливого часа, пока четверо подруг заказывали еду, коктейли, смеялись и поглядывали на мужчин. Кто-то из этих мужчин должен уже был быть дома с женой, кто-то пропускал тренировку в тренажерном зале, кто-то обещал шефу корпеть над презентацией о финансовых показателях в «Power-Point».

Дженнифер Беллман тем временем сидела в холле здания из дымчатого зеленого стекла и металла, в котором находился офис компании «Рейдер Консалтинг». Расположившийся в двух шагах от великолепного Тихого океана, «Рейдер Консалтинг» занимается поиском всего, что угодно – от домашних животных до беглых преступников. Найти кого угодно где угодно, пробраться туда, куда и копов не пускают? Нет ордеров? Не проблема! Нужна информация? Вот, пожалуйста. Все – от проверки биографических данных до поиска любовников, с которыми вы давно потеряли связь. От простого поиска в интернете и глубокого погружения в даркнет, скажем так, до иных методов.

Дженнифер делала вид, что читает журнал «Пипл», который нашла на журнальном столике. Она специализировалась на розыске пропавших должников. Выискивала информацию, вынюхивала и рыла землю в поисках пропавших без вести. Мужчины попадались на ее внешность: красивые волосы, грудь, блузка, эту грудь обтягивающая; всерьез ее не воспринимали и не утруждали себя необходимостью держать свои рты (как и ширинки) закрытыми.

– Ты что здесь сидишь? – спросила Грей.

Дженнифер закусила нижнюю губу.

– На третьем этаже новая компания, айтишники. Начальник – ходячий секс в костюме «Хьюго Босс». Ему необходимо узнать о моем существовании.

Сплетни, шуточки, флирт – это все о Дженнифер (три раза была замужем и все еще при муже). И порой она ведет себя куда хуже.

Худшая версия Дженнифер вместе с Грей направилась к лифту.

– Ты куда? – спросила она.

– В аптеку.

– Без обид, но я не понимаю, почему мы в таком восторге от стопроцентного льна.

– Ты о чем?

Грей нажала кнопку «вверх».

– Да твои штаны, дорогая.

Дженнифер ткнула в смятые белые льняные брюки Грей, затем по-детски захлопала голубыми глазами.

– Как называется порода собаки, которая вся в морщинах и складках?

– Шарпей?

Дженнифер хлопнула в ладоши.

– Точно! Складки, как на твоих брюках. Хотя они милые. Я имею в виду шарпеев.

Блондинка Дженнифер, как всегда, с идеальной прической. Платье «Чико» с цветочным рисунком обтягивает идеальную грудь. Такая молодец эта Дженнифер Беллман. Всегда готова идти вперед и так хочет всем угодить.

На самом деле нет. Дженнифер Беллман, разменявшая шестой десяток, – старый ротвейлер в обличье кокер-спаниеля.

Женщины вместе вошли в лифт. У Грей начали слезиться глаза: Дженнифер душилась так, что хватило бы на небольшую страну. В конце дня обычно и от самой Грей начинало пахнуть зефиром и ванилью.

– Кстати, – сказала Дженнифер. – Тебя искал Ник.

– Да, он написал. Доверил мне первое настоящее дело.

Дженнифер всплеснула руками:

– Больше никаких потерявшихся чихуахуа! Что там? Муж-изменщик?

– Пропавшая девушка.

Двери лифта открылись на втором этаже.

– Тебе понадобится помощь, – сказала Дженнифер. – Я тебе все расскажу. Совет первый: когда ничего не помогает, плачь. Люди начнут тебя жалеть и тут же расскажут все, что нужно, лишь бы ты успокоилась.

Зэди Мендельбаум, уже седая женщина, стояла у буфета, сжимая пачку «Кэмел» и бутылку «Доктор Пеппер». По долгу службы она постоянно работала с документами, и со временем на лице ее выработалось прищуренное выражение, со вздернутым кончиком носа. Она всегда выкуривала по пачке сигарет в день, а руки у нее были утонченными, по размеру, как у хоббита. В компании «Рейдер Консалтинг» она работала с момента ее основания – семь лет назад, и всегда гордо называла себя «первой сотрудницей».

Эта пожилая женщина напоминала Грей одну из ее приемных матерей. Наоми Эпплвайт тоже обожала «Доктора Пеппера», но курила она «Ньюпорт» и при этом поедала мятные карамельки. С Наоми Грей пробыла семь месяцев. За две недели до восьмого класса Служба защиты детей вырвала Грей из той унылой квартирки в Окленде, и ее отправили в интернат для девочек. Без каких-либо объяснений. Всякий раз, когда Грей улавливала запах табака и мяты или гвоздики, солодки и миндаля, она думала о Наоми Эпплвайт. Что теперь, когда она работала с Зэди, случалось очень часто.

– Ходили на перерыв без меня? – Зэди зашла вслед за двумя женщинами в кабинет Грей.

Грей повесила сумочку на вешалку.

– У меня первое дело о пропавшем человеке.

– Поздравляю, дорогая, – сказала Зэди. – Как настрой?

– Мне не терпится начать! Но я нервничаю. И еще тошнит.

– Прямо как девственница на тюремном родео? – спросила Дженнифер.

– Никогда не была на родео, – ответила Грей. – Так что возможно.

– У тебя все получится. – Зэди ткнула пальцем в стопку книг на столе Грей. – Похоже, ты изучила вопрос.

Два года Грей числилась в «Рейдер Консалтинг» внештатным сотрудником. Она писала отчеты, расшифровывала записи и делала многое, многое другое. Но теперь ей хотелось стать частным сыщиком. Она изучала справочники, ходила на специальные курсы, две недели по пятам преследовала Ника и смотрела видео на «Ютюбе». Она даже начала читать детективы Хэммета, Чендлера и Мосли. Ник вписал ее в свою лицензию, а свою она сможет получить через три года. А потом он дал ей дело: найти Чито, похищенного чихуахуа.

– Дело вроде нетрудное, – сказала Грей. – Найти девушку парня. Надеюсь, особенно я не облажаюсь.

– Да ты как будто сама себя не знаешь, – поддела ее Дженнифер.

Грей вытащила салфетку из коробки на столе.

– Знаю. Но я ведь лучше всех здесь пишу отчеты.

Она протирала стекла своих черепаховых очков, но не сводила глаз с Дженнифер.

Дженнифер слащаво улыбнулась.

– Это совсем другое. Сама увидишь.

Зэди постучала ногтями по бутылке «Доктор Пеппер».

– До сих пор помню свое первое дело. Была суббота, он остался дома, а жена с детьми поехали в синагогу. Он покормил собаку, открыл входную дверь, вытащил каяк. А потом вроде как утонул в марине. А на самом деле он проплыл на три мили вниз по берегу. Там, за лодкой гребаного наркодилера, у него лежала припрятанная сухая одежда, а в придачу новая жизнь и новое имя.

Грей и Дженнифер переглянулись. Зэди только что пересказала, как тридцать лет назад пропал ее муж Сол.

– Ну, женщины все время исчезают, – сказала Дженнифер. – Иногда специально.

Может, устала от своего мужчины, от его рук, от работы, от долбаных тарелок в раковине. От тарелок, которые никто не мыл, даже когда от них начинало вонять на весь дом. И если она не забирала с собой детей, то целовала их на прощание, выносила мусор и просто… исчезала.

Натали Диксон, с которой Грей когда-то была знакома, вот так и сбежала.

В отличие от мужчин женщины оставляли свою личность вместе с ключами, документами и неоплаченными счетами за электричество. Эти женщины, возможно, и задавались вопросами о своей прошлой жизни: как они живут без меня? Что делают? Вымыли ли они наконец эту проклятую посуду? Но больше они ничего не предпринимали. Они никогда не возвращались к своим старым жилищам. Никогда не искали свои имена в «Гугле», не проверяли свои страницы в «Фейсбуке». В отличие от большинства мужчин женщин редко удается найти. Все, что они хотят, – это начать новую жизнь.

Вот и Натали Диксон тоже мечтала о новой жизни и не хотела, чтобы ее нашли. Грей вспоминала, что бедную Натали постоянно грызло чувство вины и кололи миллионы глаз, а она боялась, что не одна, так другая пара этих глаз ее вычислит.

– Два-три дня максимум, – сказала Грей. – Так Ник сказал.

– Я бы посоветовала использовать твою сексуальную привлекательность, – сказала Дженнифер, глядя на свои коралловые ногти, – но увы. Но зато ты обаятельная. Можешь обсуждать книги… И фильмы… И политику. Ах да, и комиксы. Импровизируй. Придумай там всякого.

Грей приподняла бровь.

– Всякое я хорошо придумываю.

– Она получше тебя будет, Джен, – сказала Зэди.

– Сомневаюсь, – пропела Дженнифер, криво усмехаясь. – Я верховный лжец!

Дженнифер ткнула пальцем в Грей.

– Думаешь, я сейчас веду себя как стерва? Только попробуй не прийти сегодня и посмотришь, какая я буду завтра. В одиночку я Клариссу не вынесу.

Зэди закатила глаза.

– Тебе бы только болтать всякое.

– Я дам знать насчет сегодня, – сказала Грей.

Дженнифер хлопнула рукой по столу.

– Нет уж! У меня было много мужчин, и я знаю, что «дам знать» – значит «я не приду».

Грей рассмеялась.

– Увидишь своего морячка, – добавила Дженнифер.

– Он в отставке.

Новым владельцем «У Сэма Хосе» стал Хэнк Векслер. Две недели назад этот пехотинец с квадратной челюстью, голубыми глазами и волосами с проседью утверждал, что татуировка в виде букв на иврите на его левом предплечье – имя Грей. Правда, тогда ее имени он даже не знал. Грей это тем не менее не остановило, и она с удовольствием, закусывая текилу, слизывала соль прямо с его кожи. Через час они с Хэнком оказались в его кабинете. Казалось, будто они знали друг друга в прошлой жизни, так что в столь скором переходе к поцелуям не было ничего такого. На вкус Хэнк был словно виски и жвачка «Джуси Фрут». Хорошая ночка.

– Придешь обязательно, – сказала Дженнифер, выскальзывая из кабинета.

– Слово скаута! – крикнула Грей. – Закажи мне «Маргариту»!

Глава 3

Доминика Рейдера, основателя и генерального директора «Рейдер Консалтинг», на рабочем месте не было.

Но у Грей и так имелось достаточно информации, чтобы начать работать.

Было два часа дня, и на дороги выехали триллионы машин, хотя порой на шоссе попадались отрезки, по которым пролететь можно весьма свободно, и временами спидометр серебристой «Камри» Грей показывал около сорока миль в час. Она опустила стекла и включила Энджи Стоун, сетующую, что из-за любви она не может ни есть, ни спать.

И именно сейчас Грей испытала это лос-анджелесское чувство: почти что своя, одна в машине, а над ней – небо-убийца странного цвета и белые перья дыма впереди, справа и слева. Единственная женщина во втором по величине городе в Америке, и с каждым ударом сердца она будто становилась все менее заметной. В Лос-Анджелесе ее будто знали все и одновременно не знал никто. Кто-то говорил, что это плохо – как когда не различаешь цветов или если у тебя плоскостопие. Но Грей казалось, что подобная анонимность – ее родинка, как у Мэрилин Монро, или нос как у Барбры Стрейзанд.

Она долго ехала на север города, пока не добралась до гаража на медицинской площади при Калифорнийском университете. Площадь занимала почти семьсот тысяч квадратных футов. Здесь располагались амбулаторные и исследовательские центры, больницы.

Кардиолог Иан О’Доннелл работал в отделении неотложной помощи. Грей встречалась взглядами с пациентами, которые приехали сюда, потому что их беспокоят легкие, сердце или нежелательные выделения. На видавших виды стульях сидели мужчины со сбитыми костяшками. Диабетики ждали уколов инсулина, а дети, укутанные в одеяла, со страшным звуком кашляли. В зале ожидания стоял неприятный запах мокроты и немытых тел, но ковры были чистыми, и лампочки светили ярко.

Хотя бы так.

Грей сдвинула очки на макушку. Она скрестила ноги, будто ей захотелось в туалет. Покалывание и неприятное тянущее чувство возле пупка она проигнорировала – организм напоминал, что ей бы тоже не мешало заглянуть в больницу в качестве пациента. Вместо этого она оглядела помещение, оценила обстановку.

Люди вокруг шмыгали носами, у них слезились глаза, и Грей поежилась. Снова заболеть она не могла. Даже легкую простуду нельзя допускать. За простудой порой скрывается пневмония, а это и воспаленные легкие, и сухой кашель. А раз пневмония, то врачи начнут задавать вопросы о состоянии здоровья, а ни местному персоналу, ни докторам в жутковатых клиниках, где вместо пенициллина выдают ибупрофен, ей ничего рассказывать не хотелось.

– Следующий.

Грей поманила черная женщина, сидевшая за стойкой регистрации, и она шагнула вперед. Женщина протянула регистрационную форму.

– На что жалуетесь?

Вот и начались вопросы, а ведь у Грей и глаза не слезятся, и легкие чистые. И удаленный аппендицит. И живот болит. И, возможно, температура.

– Я не на прием, – ответила Грей. – У меня дело к доктору О’Доннеллу. Мне сказали приехать сюда.

Грей написала свое имя на бланке для поступления, затем отдала его женщине.

– Хорошо, присаживайтесь, – ответила та. – Возможно, он занят. Как видите, больных сегодня много.

Грей с гораздо большим удовольствием уселась бы рядом с пробирками с кровью, а не с простуженными людьми, переносящими вирусы, которые невооруженным взглядом не разглядеть. Поэтому она выбрала место возле старика, держащего у предплечья пропитанное кровью полотенце. Она сочувственно поморщилась, а затем достала из сумочки телефон.

Пришло время создать новый номер, ведь это ее первое крупное дело в качестве частного детектива. У Грей было приложение «Бернер», которое может сгенерировать сколько угодно телефонных номеров, при этом ее личный номер остается в тайне. У Ника Рейдера тоже был такой рабочий номер. У Дженнифер, Зэди и Клариссы и остальных коллег тоже были отдельные номера. А вот для коммунальных платежей и служб, налогов, квартплаты она использовала один номер.

Грей начинала переживать – и правда словно девственница на тюремном родео, но усмехнулась, когда «Бернер» создал номер для дела Изабель Линкольн.

Йи-ха!

Она вытащила бланки по делу из своего кожаного органайзера. Изабель Линкольн пропала без вести 27 мая, за день до своего дня рождения. Волосы каштановые, глаза карие. Рост средний. На левом бедре татуировка в виде бабочки.

Сердцеедка. Так отец Грей Виктор говорит о хорошеньких девушках вроде Изабель Линкольн. Большие невинные глаза. Сладкая невинная улыбка. Длинные волосы и скулы, как у моделей на обложке «Вога». На таких девушках женятся. Недостатков нет. «А ты не такая, – сказал бы Виктор Грей. – Ты… Капитанша. Такая серьезная. Надежная. Находчивая».

Грей перечитала еще раз пункт о расе Изабель. Белая? Изабель Линкольн не была «белой». Может, метиска. Да, очень сексуальная метиска. Изабель такая же белая, как Хелли Берри. Второй бланк был заполнен на кудрявую собаку шоколадного цвета. Лабрадудль по кличке Кенни Джи. Хозяин – доктор Иан О’Доннелл, но пес был с Изабель в день ее исчезновения.

– Грей Сайкс?

Грей взглянула на дверь, отделяющую комнату ожидания от процедурных. Голос принадлежал высокому, загорелому красавцу. Волосы светлые, плечи как у пловца, под синей униформой – мускулы.

– Доктор О’Доннелл?

Мужчина кивнул, и Грей подплыла к нему, протягивая руку для рукопожатия. Что-то у нее в животе шевельнулось и затрепетало – он просто стоял в дверях, но дыхание у нее перехватило. Врач оглядел ее короткую, под мальчика стрижку, рубенсовские бедра и викторианскую грудь, а затем глаза его остекленели, и он будто перестал ее видеть. Наконец он пожал ее руку.

– Можете называть меня Ианом. Я ожидал…

– Ник поручил ваше дело мне.

– Понятно. Поговорим в моем кабинете.

Пройдя через двойные двери, мимо людей, истекавших кровью, мимо астматиков и гудящих аппаратов, Грей наконец оказалась в кабинете Иана О’Доннелла.

Кабинет был чистым и аккуратным. На краю стола лежали папки, на пробковой доске – фотографии пациентов. Рядом с телефоном – фотографии Иана с Кенни Джи, Кенни Джи в шапочке хирурга и еще одна фотография Кенни Джи на пляже.

Грей положила сумку на кресло, а затем заметила фотографию Изабель. Лицо ее было в тени, за спиной садилось солнце. Разглядеть возлюбленную Иана можно было с трудом.

Интересно, медсестры, мимо которых они прошли (те, которые смотрели на него так, будто он для них свет в окошке), верили, что Изабель – его одна-единственная? А она и правда для него одна-единственная?

По словам доброго доктора, да, конечно. Они были так счастливы. Не ругались. У них были далеко идущие планы: свадьба, потом медовый месяц в Барселоне и абонемент в театр «Пантэйджес».

– Я думал, что мы счастливы.

Иан дергал себя за нижнюю губу, и теперь она стала вишнево-красной, словно ее ужалила пчела.

– Хочу, чтобы она вернулась домой. Чтобы она… Поговорила со мной и объяснила, почему ушла на этот раз. И почему еще и собаку забрала.

– А вы думаете, с ней все в порядке?

Рука Иана, касавшаяся губы, застыла.

– Конечно. Если бы что-то случилось, их бы нашла полиция.

Мысленно Грей пожала плечами.

– А вы обращались в полицию?

– Ага. На той неделе, когда она пропала. Первого июня.

Грей вывела в блокноте «июнь», но затем ручка перестала писать. Она попыталась ее расписать, но, видимо, закончились чернила. Ручку было не спасти. Грей извиняюще улыбнулась и сказала:

– Минуту.

Она потянулась за сумочкой, но руки дрожали, и она упала на пол. Кошелек, дезинфицирующее средство, жевательная резинка, монеты – все разлетелось. Грей бросилась с кресла, запихивая свои вещи обратно в сумочку. Взгляд Иана обжег ей спину, и ей захотелось плакать. В довершение всего запасную ручку в этой суматохе она так и не нашла.

Вернувшись обратно в кресло, Грей извинилась, а затем постаралась перевести дыхание. Надо запомнить как можно больше деталей.

Иан оглядел ее:

– Можем продолжить?

– Да.

Внутри у Грей все горело – жар шел от ее кожи, как от солнца.

– Вы в порядке? Вы как будто…

– Все в порядке, спасибо. Так… Первое июня. Что сказала полиция?

– Они сказали, что она просто рассталась со мной. Судя по тому сообщению…

Грей провела ладонью по вспотевшему лбу.

– А что в этом сообщении?

Иан разблокировал свой телефон и положил его перед Грей.

Сообщение отправлено в понедельник, 27 мая:

ОТВАЛИ ОТ МЕНЯ! ПОШЕЛ ТЫ К ЧЕРТУ! МЕЖДУ НАМИ ВСЕ КОНЧЕНО!

Грей кивнула.

– Да уж. Похоже, что вы расстались.

– Полицейские сказали, что она, видимо, так разозлилась, что решила забрать собаку. И раз нет никаких причин думать, что она попала в беду, искать ее они не будут. Я хотел заявить, что Кенни Джи украли, но мне сказали, что это чревато последствиями. Они думают, что через какое-то время собака ей надоест и она вернет его. Они просто плохо его знают. Кенни Джи – отличный пес.

Грей остановила его движением руки.

– Давайте вернемся к основной теме. Вы сказали, что хотите узнать, почему она ушла «на этот раз». Она часто так делает? Пропадает ни с того ни с сего?

– Вы будете это записывать? – спросил Иан, глядя на Грей.

Щеки у нее вспыхнули.

– Ну…

Грей ткнула в стаканчик с ручками возле монитора.

– Я возьму?

Иан кивнул.

Она написала столько, сколько могла за пять секунд. Капля пота стекала по ее виску, но она ее не смахивала. Иан О’Доннелл наклонился, чтобы открыть небольшой холодильник возле своего стола. Вытащил бутылку с водой и открутил крышку.

– Возьмите.

Грей поймала каплю пота костяшками пальцев, а затем потянулась за бутылкой. Когда холодная жидкость попала к ней в горло, она успокоилась и остыла. Освежившись, Грей бросила пустую бутылку в сумку.

– Спасибо.

– На улице жара.

Он откинулся на спинку кресла.

– Итак, Изабель уходит… когда у нас возникают какие-то трудности. Если мы ссоримся или ее друзья-придурки что-то устраивают. Из – я ее так называю – садится в машину и уезжает. Четвертого был бы год, как мы вместе, и вот так она пропадала раза два или три. Она уезжает на несколько дней, а потом возвращается, готовая вести себя как взрослая.

– Куда она обычно едет?

– В Палм-Спрингс. Один раз в Вегас.

Раньше затеряться в Лас-Вегасе было проще простого. А потом владельцы казино установили камеры наблюдения, а девушки начали на каждом шагу делать селфи, на которых порой оказывались совершенно случайные люди. Так что теперь спрятаться в Вегасе почти невозможно.

Грей спросила:

– А может…

Теперь перестала писать и ручка, позаимствованная у Иана. Грей захотелось провалиться сквозь землю. Но земля не разверзлась, поэтому Грей положила поверх блокнота ежедневник – так Иан не увидит, что ручка не пишет.

– Может, на этот раз Изабель решила не возвращаться?

Зеленые глаза доктора вспыхнули.

– Мы планировали будущее. Я хороший парень… А как же ее семья? Не думаю, что она все бросит, лишь бы насолить мне. Ни за что. Она эгоистка, в этом вся проблема. Думает только о себе, и отчасти мне даже хочется…

– Отчасти хочется? Что?

Он ущипнул себя за губу.

– Вы думаете, она не хочет возвращаться. Так зачем же ее тогда искать?

Иан порозовел и сказал расстроенно:

– Я хочу вернуть собаку.

– С кем еще мне надо поговорить?

– Родители Изабель, Джо и Ребекка Лоуренс; ее лучшая подруга – Ти какая-то там; ее коллеги Фарра, Бет и Нэн и пастор Бернард Данлоп.

Затем Иан добавил:

– И еще какой-то парень по имени Омар. От него как-то пришло сообщение, пока она была в душе. Я записал номер, но не звонил ему. Без понятия, кто он.

– А сообщение вы прочитали?

– Нет. Телефон был заблокирован.

– Не могли бы вы отправить мне номера всех этих людей?

Грей продиктовала Иану свой новый номер, и он отправил СМС с контактной информацией всех, кроме Лоуренсов.

– С ее родителями я никогда не встречался, – сказал он. – Ти была моим посредником в этом безумии.

– Когда вы в последний раз разговаривали с Ти?

– Около двух недель назад. Она Из не видела.

Грей подняла анкету.

– Вы указали, что Изабель белая. Я смотрю на фотографии… и мне так не кажется. Наверное, и другим тоже.

– Она метиска. Но галочку ставит в графе «белая», а не в другой…

– Но почему?

Иан отмахнулся от вопроса:

– Для меня это неважно. Для меня она человек.

Грей напряглась, и могла поклясться, что ненароком закатила глаза. Иан приподнял бровь:

– Что такое?

Грей поджала губы, а Иан продолжил:

– Мы с Из… Мы против разделения на расы. И вообще, вы со всеми клиентами так всегда себя ведете?

– Какие вопросы мне ей задать, чтобы удостовериться, что она это она и что с ней все в порядке?

– Спросите, какая у меня была первая машина. И что я ей впервые подарил. И еще можно спросить, на что у меня аллергия.

И во всех вопросах только Иан, Иан, Иан.

– Вы с Изабель жили вместе?

– Мы обсуждали ее переезд ко мне, но пока нет.

Наверное, потому что почуяла, что от него попахивает безумством и не захотела, что ее любимое пальто тоже все пропахло. А этот запах не так-то просто вывести. Грей много одежды так попортила.

– Но я помогал ей платить за квартиру. Кредитная история у нее так себе, поэтому съемщиком по документам был я.

– А где она живет?

– Не знаю, что за район. Я там не часто бывал. Ни разу не был, пока мы не начали встречаться.

Затем Иан назвал адрес Изабель на Дон-Лоренцо-драйв.

– Это неподалеку от Стокер-стрит, – сказала Грей. – В Болдуин-Хиллз.

– Наверное, но я не знаю эту часть города. Конечно.

– У Тины Тернер был там дом. Джон Синглтон жил там и Том Брэдли, и Рэй Чарльз…

– Ого, – сказал Иан, особо, однако, не впечатлившись. – Можем встретится там сегодня.

– Отлично. Как думаете, куда она могла податься?

Иан опустил подбородок и посмотрел на Грей.

– Если бы я знал, то, наверное, не стал нанимать частного сыщика.

Единственное, что хорошего он сделал – это дал бутылку воды. Бутылочку. Грей натянула фальшивую улыбку, но как же ей хотелось кинуться на него через стол и воткнуть непишущую ручку в его загорелую щеку.

Иан нахмурился и посмотрел на нее как на несмышленого ребенка.

– Ее друзья наверняка думают, что это я с ней что-то сделал. Но я ее и пальцем не тронул. Я не видел ее, да и я бы никогда не причинил ей вреда. Я же говорю – я хороший парень. Мы обычная парочка. Да, порой мы ругались. Я кричал на нее, а она на меня. Наша последняя ссора? Она сказала, что ненавидит меня, что убила бы, если бы не последствия. Понимаю, она не имела в виду ничего такого, но как же больно такое слышать. А потом еще и собаку мою прихватила?

В дверь постучали, и в кабинет заглянула симпатичная медсестра-блондинка с глазами, как у Мишель Пфайффер:

– Доктор О’Доннелл, вы нам нужны. Там сумасшедший дом.

Иан О’Доннелл с готовностью улыбнулся хорошенькой медсестре Пфайффер:

– Мы почти все, Трин.

Медсестра закрыла дверь, и глаза Иана и Грей встретились. Его поблескивали от слез, а ее остались сухими – прямо как Лос-Анджелес. И эти сухие глаза сомневались, что смотрят на искренне влюбленного мужчину.

Ведь все искренне влюбленные мужчины искренне влюблены, пока не разлюбят. Пока они не начали расстреливать школы, церкви, стоматологические кабинеты, пока не ворвались в спальню. Бойфренды и мужья, папочки и ребята на одну ночь – все они искренне любили. Кровь и любовь. Сумасшедшая любовь. Любовь до гробовой доски.

Грей – скептик, циник и агностик в любви. Она больше верит в йети, химиотрассы и то, что в ресторанах подают человеческое мясо, чем в это слово из шести букв.

– Ваша ручка, – сказала она, закинув ее обратно в стакан.

Иан О’Доннелл встал с кресла.

– Жду отчетов в конце каждого дня. Ник обещал прописать это в договоре. Даже если это всего лишь пара предложений, я хочу знать, как идет дело. С кем вы говорили, что узнали, ну и так далее.

Грей с хлопком закрыла папку.

– Конечно.

– И без пропусков. Каждый день. Договорились?

Иан О’Доннелл. Герой, бог, человек, исцеляющий людей ежедневно. Мужчина, который, наверное, всегда получает от женщин, что хочет. Того же он ждет и от Грей.

Да уж.

Если бы он только знал.

Глава 4

В прошлом году, за день до четвертого июля, у Иана и Изабель состоялась первая встреча. Она поскользнулась возле лужи у медицинского центра Калифорнийского университета. Иан стал свидетелем ее падения с расстояния в пятидесяти ярдов, побежал ей на помощь и отнес в отделение неотложной помощи, чтобы лично убедиться, что с ней все в порядке. Два часа спустя Иан вернулся в свой кабинет с ее номером телефона, а Изабель покинула больницу. Она сломала лодыжку и на нее наложили эластичную повязку. На следующий день они купили готовую корзину для пикника в дорогом супермаркете и направились к концертному залу «Голливуд-боул», чтобы посмотреть фейерверк. Они впервые поцеловались под Рэя Чарльза, поющего про Америку, пока огненно-красные, белые и синие пиротехнические пионы взрывались в небе над городом.

Иан О’Доннелл рассказал эту историю Грей, сопровождая ее к главному входу.

– Видите, я же говорю, я хороший парень.

Грей ответила:

– Очень трогательная история.

Но она знала, что если набрать в поисковике «парень убил свою девушку, а сосед говорил, что он хороший парень» или «муж убил жену, сосед считал его славным парнем», «муж убил бывшую жену, а соседи думали, что он хороший» или любую другую комбинация этих слов, то она получит почти шесть миллионов результатов. Она слышала рассказы, что полицейские потом находят пистолеты, которые использовали эти славные парни; она читала рассказы врачей, которые констатировали смерть женщин на месте преступления. Это если хороший парень не закопал ее в неглубокой ямке, не оставил завернутой в одеяло на заднем сиденье своей машины или не бросил тело в бухте, чтобы ее точно никто не нашел.

Неужели Изабель Линкольн тоже вот так умерла? Неужели Иан О’Доннелл теперь играет в славного парня, потому что думает, что Грей тупица? Или он решил, что так ее поразил?

Если бы он не был таким придурком, то, конечно, он бы ее поразил и она бы смущалась, но тупицей ее точно не назовешь.

Сегодня не назовешь. Ведь у Грей тоже случались опрометчивые романчики с успешными и красивыми мужчинами, которые только и знали, что они успешны и красивы. Она тоже не обращала внимания на их высокомерие и небрежное отношения, потому что, боже мой, только посмотрите на него! Посмотрите, я сижу в его тачке! Она поможет ему измениться, полюбит его так, что он станет мягким и податливым, как масло. Она, как алмазное сверло, пройдет сквозь его мраморную плиту. Увы, эти успешные, красивые мужчины никогда не меняются. А вот она меняется: забывает о друзьях, затыкает внутренний голос, борется с подкатывающими слезами – только бы он ее полюбил. Это он – алмазное сверло, а она – обычная древесина.

В конце концов, Грей набралась ума. Возможно, так было и с Изабель Линкольн.

– Раньше мы каждый день обедали вместе, – сказал Иан О’Доннелл. – До того, как все пошло не так.

– Значит, она работает где-то неподалеку? – спросила Грей.

– В Центре выпускников в главном кампусе. Она выпускница 2009 года. Я – нет. Я закончил бакалавриат в Брауне, затем учился на медицинском в Гарварде, а теперь я здесь. Погода в Лос-Анджелесе лучше, чем в Бостоне. И девушки красивее, – усмехнулся Иан. – Шучу-шучу. Или не шучу.

Грей посмеялась.

Доктор Иан О’Доннелл ей не нравился, и она надеялась, что Изабель оставила разгромный отзыв о нем на сайте «Йелп», прежде чем исчезнуть. «Этот козел с маленьким членом вечно тянет одеяло на себя, а еще ест козявки». Для работы испытывать симпатию к клиенту не требовалось, особенно учитывая, что в «Рейдер Консалтинг» в основном работали с мошенниками и изменщиками.

Доктор и частный детектив вышли из здания больницы и оказались на улице, залитой ярким светом. Воздух был густой, над головами – голубое небо в крапинку. Один из лапароскопических шрамов Грей, оставленный после экстренного удаления аппендицита полтора месяца назад, начал жечься и шипеть под поясом брюк, и она глубоко задышала этим отравленным воздухом.

– Вы знаете, как отсюда добраться до Центра выпускников? – спросил Иан О’Доннелл.

Грей махнула рукой на север.

– Надо идти в эту сторону.

– И с кем вы собираетесь говорить?

– С Фаррой, Бет и Нэн.

– Если не закончите с этим делом к четырем, встретимся в пять у Из. Ровно в пять, не в пять десять и не в пять тридцать. Из рассказывала, что такое «цветное время» – мол, считается, что не-белые люди всегда опаздывают… Так что не опаздывайте.

Нервы у Грей были на пределе. Изабель Линкольн и Иан О’Доннелл обсуждали, как соотносятся раса и умение не опаздывать? И теперь он еще уточняет, что Грей не стоит опаздывать? Что за черт?

Лет пятнадцать назад за такие слова можно было и получить.

Оставшись одна, Грей зажмурила глаза и подождала, пока пройдет боль в животе, пожалев, что она не пропила курс амоксициллина. Потом она вспомнила, что в сумочке у нее лежит новая упаковка оксикодона, который доктор Мессамер прописал от боли.

Оксикодон она не нашла (а ведь она только взяла новую упаковку в аптеке), но зато нашелся ибупрофен, 600 миллиграммов. Неплохо. Она закинула в рот одну гигантскую таблетку. Запить было нечем и пилюля проскребла по ее горлу. Было горько, но бывают такие дни, что по-другому никак.

Нужна новая ручка.

Главное – не облажаться второй раз.

Грей снова пошарила в сумочке. Найдя старую шариковую ручку, покрытую чем-то липким, с приставшими к ней волосками, она села на ближайший заборчик из камня и быстро законспектировала разговор с новым клиентом. Увы, с датами вышла накладка – разобрать, что было написано непишущей ручкой, оказалось не так-то просто

Может, даты не так уж и важны.

Может, она найдет Изабель Линкольн, а расписание их встреч и разговоров с Ианом ей даже не понадобится.

Грей поморщилась. Чувствовала она себя неважно, тело побаливало. Затем она вытащила из своей потрепанной сумочки дезинфицирующее средство. Пока она протирала руки, звякнул телефон. Пришло сообщение от Иана О’Доннелла.

– Господи, уже? – удивилась Грей.

Она написала в ответ, что все в порядке, и направилась в Центр выпускников.

Интересно, Иан О’Доннелл всегда ведет себя как такой… козел? Конечно, он хотел удостовериться, что с его девушкой все в порядке, но правда ли он ее любит и беспокоится? Или все потому, что из-за ее пропажи о нем могут плохо подумать? Как же, посмела его бросить. Да еще собаку прихватила. Грей вспомнилось, как Иан О’Доннелл заходил в больницу. Медсестры махали ему рукой. Мужчины в униформе кивали. Герой – ни дать ни взять. Но в курсе ли его почитатели, что произошло с Изабель?

Глава 5

Директор Центра выпускников Фарра Таррино была пухлой, круглолицой, веснушчатой красоткой с пышными светлыми волосами. Когда они проходили мимо кухни, она предложила Грей пончик. Грей заметила половину пончика с глазурью в розовой коробке, половинку с пурпурной глазурью и половинку с клубничной начинкой, которая сильно сочилась.

– Угощайтесь, – сказала Фарра, вынимая из коробки булочку с корицей. – Рабочий день почти закончился; их просто выбросят.

В животе у Грей заурчало, она взяла пончик с шоколадной глазурью и сразу пожалела о своем выборе: шоколад и белые льняные брюки – сочетание примерно такое же удачное, как ветчина и лобстеры. Фарра отщипнула рассыпчатую верхушку орехового пончика, затем покосилась на Грей.

– Ой, аккуратней. Так на кого вы работаете?

Каким-то образом шоколад уже оказался и на манжете рубашки Грей. Она лизнула большой палец и тут же поняла: «Да черт возьми, я же только что из больницы».

Затем она быстро прикусила пончик, вытирая пальцы и рот салфеткой.

– Я работаю в «Рейдер Консалтинг». Но это все, что я могу сообщить. Конфиденциальность клиента.

Фарра подбирала крошки.

– Думаю, это не имеет значения. Мы все хотим, чтобы Иззи поскорее вернулась домой в целости и сохранности. Давайте я провожу вас к ее столу. Сейчас почти никого нет – лето. Многие в отпуске.

Ее обтянутые колготками бедра терлись друг о друга. Туфли Грей застучали по выложенному коричневой плиткой полу. Вместе они прошли через почти пустой офис и остановились возле двух столов. Стена рядом с одним из рабочих мест была голой. На стуле Изабель же лежали листы бумаги, покрытые стикерами, дожидавшиеся ее возвращения и внимания. На рабочем столе не было ни фотографий Кенни Джи с Изабель, ни Изабель с Ианом О’Доннеллом. На столе стояла фотография в рамке. На ней – пропавшая женщина, обнимающая рыжего полосатого кота. Рядом – фотография той же женщины, стоящей между людьми, очень похожими на Клер Хакстейбл, персонажа популярного сериала о семействе афроамериканцев, и чернокожего актера Лу Ролза.

Ее родители?

Вряд ли. Парочка выглядит так, будто они наизусть знают текст неофициального гимна темнокожих. Они наверняка обожают баскетбол, а дома должен иметься запас куриных крылышек. Любители распевать баптистские гимны. Почему? Да потому что они – воплощение афроамериканцев.

Грей потянулась за сумочкой:

– Вы не возражаете, если я запишу наш разговор на диктофон? Чтобы ничего не упустить?

Конечно, включить диктофон она додумалась только сейчас.

Фарра ответила согласием, и Грей нажала кнопку «Запись» в приложении для голосовых заметок.

– Итак, – начала Грей. – Чем Изабель занимается на работе?

– Она устраивает мероприятия для наших ученых, где они встречаются со спонсорами. Организует заседания правления, поездки для выпускников… Она здесь уже два года. Но недавно подала заявку на должность консультанта по студенческой жизни для работы с первокурсниками. Мне не хотелось, чтобы она уходила, но я написала ей блестящую рекомендацию.

– Она когда-нибудь отлучалась на несколько дней?

– Да, но она всегда заранее договаривалась об отгуле.

– А можно посмотреть, когда она их брала?

Они вернулись в офис Фарры, где та постучала по клавиатуре:

– Вот, пожалуйста.

Она нажала «Печать», и через семь секунд у Грей был список с датами, когда Изабель Линкольн отсутствовала на работе:

5–7 декабря

13–15 марта

22–24 мая

Март и май… Свериться с датами, которые называл Иан О’Доннелл Грей не могла – ручка ведь не писала.

Фарра разрешила ей побеседовать с оставшимися коллегами Изабель в небольшом конференц-зале, в котором заметно пахло едой, и предложила ей банку диетической колы. А Грей как раз не мешало поднять уровень кофеина в крови, чтобы осилить предстоящие беседы.

– Да мы и не думали, что что-то случилось, – рассказывала Бет Шарп, высокая брюнетка с серебряным гвоздиком в носу. – Изабель говорила, что они с Ианом поедут в Палм-Спрингс на День памяти.

– Да? – Грей вскинула брови.

А добрый доктор не упоминал о поездке в городок, расположившийся возле пустыни.

Грей любила все секретное. Секретного Санту, например, или «Секретные материалы». Но больше всего ей нравились секретные поездки!

Ее телефон, лежавший на столе в конференц-зале, загорелся белым, а затем отключился. Она нажала кнопку «Домой» – на экране высветился значок пустой батареи.

– Ой! – вздохнула Бет Шарп. – Дать ручку?

– У меня есть.

Грей порылась в сумке в поисках той дурацкой липкой ручки. Кошелек, ибупрофен, санитайзер, жевательная резинка, монеты… А ручки нет.

– Извините. Давайте продолжим разговор, – сказала Грей, чувствуя, как от ее лица вновь начинает идти жар. – Если мне что-то потребуется уточнить…

– Напишите мне на почту, – кивнула Бет Шарп. – В общем, Иззи думала, что Иан собирается сделать ей предложение. Не то что она собиралась согласиться. Можно я вам кое-что скажу?

Бет задергала ногой, затем перестала, затем снова задергала ногой.

– Звучит не очень, но я рада, что телефон у вас сел. Не хочу, чтобы это попало на запись… Я думаю, Иан отвез Иззи в Палм-Спрингс и там убил ее. Закопал где-то рядом с одной из гигантских ветряных турбин.

– Это довольно… серьезное обвинение.

– Иззи говорила, что Иан вспыльчивый и что она разузнала какой-то его большой секрет. Она очень нервничала, когда я видела ее в последний раз, и сказала, что этот секрет может разрушить его карьеру.

– И что?

– И он знал, что она знает.

– А дальше?

– Убил ее.

– А потом?

– А потом закопал…

– Под огромной ветряной турбиной, – эту фразу женщины произнесли в унисон.

Нэн Китон – рыжая женщина постарше, одетая в длинную ярусную юбку и ковбойские сапоги, ворвалась в конференц-зал прежде, чем Грей смогла отыскать запасную ручку. Кряхтя, она села в кресло, скрестила руки на своей рыхлой груди и сжала челюсть, как крокодил, ухвативший антилопу гну. Языком тела она явно говорила, что что-то знает, но рассказывать не собирается.

А Грей уже порядком устала.

– Иан сказал, что они с Изабель каждый день вместе обедали.

– Ха! – рявкнула Нэн. – Раза два в неделю бывало, да это еще если повезет. Он вечно работает, вечно спасает жизни. В его руках сердца людей – и это не фигура речи. Он всегда говорил, что если она захочет стать его женой, то придется делить его с пациентами.

– И как Изабель отреагировала?

– А вы как думаете?

– Она думала, что он ей изменяет, хотя говорил, что занят с пациентами?

Нэн не ответила. Она была из тех женщин, которые усердно молились, еще усердней выпивали и всегда ждали своих любовников – водителя грузовика или шерифа из какого-нибудь маленького городка или ждали возвращения блудного сына. Такие женщины горюют по этим мужчинам и льют слезы, которые исчезают в складках их обветренной кожи, но «мы имеем значение, слышите? Слышите?»

– Вы в курсе, что Изабель забрала собаку доктора О’Доннелла? – спросила Грей.

Нэн фыркнула.

– Думаете, мне не насрать?

– Думаю, вы почетный член Общества тех, кому насрать, платите взносы и все такое, но вам, вероятно, следует знать, что она похитила собаку этого человека.

Нэн хмыкнула.

– Поделом ему.

– Ладно, к черту собаку, к черту Иана. Что вы можете рассказать о душевном состоянии Изабель?

– Она ходила расстроенная за несколько дней до того, как все разъехались на День памяти.

– Почему?

Нэн снова сжала челюсти и скрестила руки на груди.

Грей прищурила глаза, в желудке – изжога. Мышцы на шее напряглись – она ждала, когда Нэн заговорит. Но в этой игре ей не выиграть. Не выиграть у женщины, готовой ждать дальнобойщиков и блудных сыновей.

– Вы же наверняка хотите, чтобы мы нашли… – сказала Грей, изо всех сил стараясь звучать спокойно.

– Мы? – рыжая нахмурилась. – Вы не из полиции, и если я кому-то что-то и расскажу, так это им, когда они придут.

– Но полицию это дело не интересует. Изабель пропала около двух месяцев назад, так? Ее не ищут, потому что полиция не считает, что она пропала. Но если вы что-то знаете, если знаете, как и что обстоит на самом деле, вы должны мне рассказать. А я сообщу…

– Вы меня за дуру, что ли, держите? Думаете, я как те малолетки, у которых в голове одна извилина?

– У вас в голове полно извилин, и поэтому мне нужна ваша помощь.

Нэн собрала пару ворсинок со своей хлопковой блузки и отправила их в полет прямо на ковер.

– Не знаю, на кого ты работаешь, дорогуша, но точно знаю, что ни черта я тебе не расскажу.

Она прикусила язык – явно хотела сказать что-то еще, ведь девчонки вроде Нэн Китон за словом в карман не лезут.

Но как только Грей собралась было сдаться…

– Дело в том, – сказала Нэн, – что Изабель тоже не такая уж бедная овечка. Но она сделала то, что должна была сделать, потому что мы, женщины, делаем то, что должны, чтобы выжить. И иногда ведем себя не очень хорошо. Иногда приходится нелегко. Но чего не сделаешь, чтобы еще немного походить по земле.

Десять лет назад

В ожидании сказки

Ура, едем только с девчонками! В Лас-Вегас с Зоуи, Джей и Эйвери!

«Город сегодня вечером, – думала Натали, – выглядит великолепно, словно танцовщица – конечно, все вокруг ненастоящее, накладное, но все такое блестящее и чистенькое, гладкое и накрашенное». В полдень температура подскочила до сорока градусов, но как только солнце село, стало не так жарко. За два часа до полуночи небо было все еще ярким, как и днем: зажглись неоновые вывески, засияли автомобильные фары, рекламные щиты и всюду отражения хрома и латуни.

Этой ночью девушки веселились в клубе «Тру» в отеле «Дворец Цезаря». После пяти шотов с «Бейлис», «Калуа», амаретто и взбитыми сливками Натали споткнулась на вип-танцполе и полетела прямо в руки Шона Диксона, промоутера клуба и самого великолепного мужчины, которого она когда-либо встречала. Коротко стриженные кудрявые волосы, смуглая кожа орехового оттенка, этот крепкий парень двигался как настоящий танцор. Весь складный, ладный, ловкий. О да, Шон Диксон был весьма ловок.

Он сказал:

– Мне нравится твоя улыбка, малышка.

Да, конечно. Ее улыбка, ага, а не розовое платье, которое, как вторая кожа, обтягивает ее бедра и задницу.

Она ответила:

– Спасибо. А мне нравятся твои глаза.

Сейчас светло-карие, эти глаза тут же ее зацепили, пронизали насквозь – такие они были острые. Он купил ей еще выпить, и они болтали обо всем и ни о чем. О первом темнокожем президенте, о плюсах и минусах поедания теста для печенья, о ее работе в Оклендском музее Калифорнии.

Ей нравилась его уверенность.

Ему понравилось, что она упомянула Марлона Брандо из «Апокалипсис сегодня».

А потом они отправились в его номер на восьмом этаже. Он коснулся ее кожи, и она замерцала словно серебряная пыльца на крыльях бабочки, засверкала, как золотые лучи, пробивающиеся через хрустальные капли дождя. Она задержала дыхание, когда садилась на него верхом – боялась, что выдаст себя. Боялась, что сумасшедшее возбуждение, бегавшее по ее венам, вырвется наружу. Ее радость – вещь хрупкая, как тончайший фарфор, повисший над пропастью. Радость – чувство для нее новое, редкое.

Натали было двадцать девять лет, и все в ее жизни всегда шло наперекосяк. Видимо, и с этой ночью будет также?

Так что она затаила дыхание.

– Останешься на ночь? – спросил Шон, после того как они занялись любовью.

Обеспокоенная, Натали глянула в окно и представила, как ее подруги бродят по окрестностям и ищут ее. А потом в этом же окне она увидела, что все вокруг сияет, словно драгоценный камень. И мир показался ей таким… живым.

– Мои подруги, – сказала она. – Они, наверное, с ума сходят.

– Да уже почти три часа ночи. С ума они уже сошли, а теперь накрутили бигуди и лежат в постели.

Шон засмеялся и погладил ее по руке.

– Ну, детка, оставайся.

Она попыталась рассмеяться.

– Может, ты и прав.

– Да просто позвони им, чтобы не переживать. Где вы остановились?

Она схватила свой сотовый телефон с тумбочки.

– «Серкус-Серкус».

Он фыркнул.

– Серьезно? Это же помойка, а не отель.

Натали набрала номер Эйвери.

– Шестьдесят долларов за ночь. Отличный вариант, когда все еще выплачиваешь кредит за обучение.

Кредит этот она никогда не брала – родители Натали были весьма обеспечены, но Шону об этом знать необязательно.

Эйвери не отвечала. Джей и Зоуи тоже. Так что Натали оставила сообщение на автоответчике, а потом написала в групповой чат:

Я в порядке! С Шоном в «Цезаре». Увидимся утром!

Той ночью Натали перестала задерживать дыхание.

Той ночью Натали мерцала, словно серебряная пыльца на крыльях бабочки, сверкала, как золотые лучи.

Утром она снова позвонила Эйвери. На этот раз подруга ответила:

– Ого, то есть ты все-таки решила сообщить нам, что жива-здорова.

Слова Эйвери выскользнули из трубки и обвились вокруг ее шеи. Но она проигнорировала напряжение и гнев, нарастающие где-то животе.

– Скоро буду.

Она доехала на такси до их отеля за пятнадцать минут. Оказавшись в задымленном казино, она поднялась в номер. Подруги ничего ей не сказали, поэтому она отправилась в ванную, чтобы переодеться в шорты, майку и кроссовки «Вэнс». Она долго собирала волосы в хвост, понимая, что, когда выйдет, ей придется что-то сказать подругам.

Давай уже выходи…

Она вышла из ванной и оказалась в комнате. Скрестив руки на груди, она встала перед телевизором.

– Может, вы что-нибудь уже скажете?

Эйвери, сидевшая на полу, листала «Космополитен». Зоуи на кушетке красила ногти на ногах. Джей, лежавшая на одной из широких кроватей, делала вид, что спит. Не чувствуя ни ног, ни лица, Натали сказала:

– Ну и прекрасно. Позже увидимся.

Позавтракав, они с Шоном играли в автоматы, а потом гуляли по Лас-Вегас-Стрип. Держась за руки, они пошли посмотреть на магическое шоу в «Экскалибуре», потом он купил ей сумочку «Гуччи», целовал ее и наконец, хлопнув на прощание по заднице, отправил обратно к подружкам.

К обеду она вернулась в «Серкус-Серкус».

Грозно вскинув бровь, Эйвери спросила:

– Вы только познакомились, а он уже тебе «Гуччи» покупает?

Губы цвета фуксии Зоуи скривились в ухмылке.

– В счет ночных покатушек, видимо.

– Зоуи, ну ты что…

Джей глянула на их беспутную подругу, стоявшую перед ними с глазами, полными слез.

Лучшие друзья берут и называют тебя проституткой. Это больно…

– Может, просто порадуетесь, что я наконец кого-то встретила?

Да он же придурок!

Собственник.

Сумасшедший.

Неправда! Шон им не нравился, потому Натали была не с ними всего лишь одну ночь. Одну ночь! Их не позвали, и они завидовали. Да, их номер весь пропах завистью, и пахло также противно, как потом или луком.

В понедельник, когда они летели обратно в Окленд, Зоуи, Эйвери и Джей с Натали не разговаривали.

Они добрались до их квартиры возле озера Меритт, и у двери Натали ожидала ваза с бледно-лиловыми розами. В записке Шон написал:

Давай я покажу тебе мир.

А еще он обещал купить ей обратный билет в Лас-Вегас.

Да неужели они не понимают?

Они с Шоном созданы друг для друга.

Глава 6

Этот кардиолог явно играл в какую-то игру, так что Грей оставила Фарре, Бет и Нэн свой номер на случай, если у них появятся идеи, что это за игра.

Хотя в конечном счете задача Грей проста: найти доказательства того, что Изабель и Кенни Джи живы.

А теперь она стоит в Центре выпускников перед огромным зеркалом во всю стену в туалете, и ничего кроме отвращения ее отражение у нее не вызывает.

Заляпала себя шоколадом. Одежда вся измята. Ноги опухли и онемели. Мобильник сел. Обезболивающего с собой нет. Ручки тоже нет. Да что за черт?

– И я наверняка подхватила гепатит, когда облизала палец.

Она помыла руки, а затем пронаблюдала, как коричневая вода – гепатит? – закрутилась и стекла в канализацию.

Было почти четыре, когда Грей прошла через кафельный вестибюль обратно на улицу, где ее ждали духота и липкий воздух. Она полезла в сумку за ключами от машины и услышала, как рвется подкладка.

Эту сумку она терпеть не могла и тосковала по тем сумочкам, которые носила в старые добрые времена. Мягкие и большие «Живанши», в которые помещалась и книга, и пара обуви, и связка ключей, и билеты на самолет куда-нибудь далеко. Но такие вещицы привлекают внимание, а ей не нужно, чтобы женщины ее запоминали.

Ой, да, эту тетку с сумочкой «Фенди» из лимитированной коллекции я помню, потому что я в тот день взяла салат с клюквой, а с утра надела красные джинсы с дыркой на левом колене.

Так что теперь она выбирает сумки дешевенькие и неброские. Ее нынешняя – песочного цвета «Лиз Клейборн» через плечо. Черный ремешок, искусственная кожа и подкладка (рваная) из полиэстера. На сайте «Мейсиз» – пять звезд. Сейчас, правда, звезды уже две, потому что с безудержным ритмом жизни Грей она явно не справилась, а в эксплуатации пробыла всего два года.

Сев в машину, Грей поставила телефон на зарядку – ура! – а затем написала Иану О’Доннеллу: «В каких числах она пропадала?» Тут же появились три точки – он печатал ответ. Разве он не должен сейчас сидеть и изучать рентгеновские снимки пациентов? Ну или утешать очередную красотку. На этот раз не со сломанной лодыжкой, а, допустим, с шалящим сердечком. У него ведь под ветряной турбиной наверняка припрятано тело, которое нужно перепрятать.

Ожидая ответа, Грей наконец нашла в бардачке ручку и еще раз открыла дело Изабель Линкольн.

«Последний раз видел 27 мая, – написал Иан О’Доннелл: – Уезжала в середине марта и в конце мая».

Грей записала даты в пустой блокнот.

Получается, что прошло четыре дня, прежде чем Иан понял, что его девушка пропала. Или он понял, но копам сообщать не спешил? Фарра Таррино говорит, что Изабель брала три дня отгула в декабре, но о декабре Иан сейчас ничего не сказал. А ведь в декабре они уже встречались. Может, она взяла отгул, но никуда не поехала? Сидела дома?

Грей решила переслушать разговор с Фаррой Таррино и Бет Шарп, но как только директор перешла к деталями, телефон снова сел.

В замешательстве Грей пролистала две страницы с каракулями. «И что мне теперь делать?»

Омар. Она нашла сообщение Иана О’Доннелла с его номером. Неужели Изабель махнула рукой на нашего доброго доктора и решила поразвлечься с этим чуваком?

Или Омар просто двоюродный брат? Или консультант в автосервисе?

Грей набрала номер таинственного человека.

Пошли гудки.

– Привет, – ответил мужской голос – Это Оз.

А Оз и Омар – это один и тот же человек?

– Оставьте сообщение.

Молчание, а затем:

– Почтовый ящик переполнен. До свидания.

Грей провела рукой по своей поникшей челке, а затем несколько по экрану телефона в поисках приложения «ОРО», которое разработали в «Рейдер Консалтинг». Автоматический считыватель номерных знаков. Любое время.

Везде и всегда – вы у нас на глазах.

От этого слогана Грей становилось не по себе, но приложением тем не менее она пользовалась.

Она установила автоматический трекер на черный «Рендж Ровер» с невадскими номерами (VGSKING) и красный «Ягуар» (тоже невадские номера – CAQTINLV). Если какая-то из этих машин появится в Лос-Анджелесе, то ей придет оповещение и фотография с автомобилем. Три недели назад она подумывала, что, может, «ОРО» не работает или машины продали и у них новые владельцы, но потом вдруг телефон зазвонил и она увидела оповещение. Джип заметили днем возле вокзала. И три следующих дня Грей приходили все новые оповещения. Из Санта-Моники, Вествуд-Виллидж и Калвер-Сити. А потом все стихло.

Но целых три дня джип кружил по Лос-Анджелесу.

В поисках Натали Диксон.

Глава 7

На каждом перекрестке, на каждом светофоре, к которому она направлялась, Грей бросала взгляд на английские дорогие автомобили. Иногда она опускала окно «Камри» и прислушивалась к басам, к невнятному тексту. Вот Карди Би. Вот Джей Зи. Вот звук ее тяжелого дыхания, его тоже было слышно. Но Ноториуз Биг ни у кого не играл.

Как всегда, она резко и без предупреждения сворачивала направо, раздражая водителей позади и заставляя «Камри» быть более маневренной, чем задумали конструкторы.

Но Грей было плевать, хвост ей совершенно не нужен. Что сказала Нэн? Женщины делают то, что должны делать, чтобы выжить. Все, что угодно, чтобы еще хоть день походить по Земле.

Так называемая «любовь» Иана… Милая и симпатичная, в состоянии вынести какие-то повреждения, но слишком уж много дождливых дней выпало на ее долю, она покрылась плесенью, деформировалась. Этакая бамбуковая любовь.

Грей поехала на юг по авеню Ла Бреа в сторону Болдуин-Хиллз. Из причудливого черного квартала наверху открывался вид на центр Лос-Анджелеса и на Тихий океан. Дома в районе внизу, первоначально прозванном «Джунглями», но не из-за расистских представлений какого-нибудь дедули, тоже выходили окнами на город и океан, если, конечно, не были заколочены или оклеены фольгой.

В этой части города было меньше пробок, чем в Вестсайде. Больше смуглых лиц. Больше девушек с африканскими косичками. Барбекю, баптисты, мексиканская кухня, бразильские бары. Больше «Макдоналдсов» и «Дель Такос», сцепившихся в борьбе между диабетом и гипертонией.

Изабель Линкольн жила ближе к более красивому району. Серо-белые кондоминиумы на Дон Лоренцо Драйв находились напротив тропы для хайкинга. Удивительно, почему это такая «белая девушка» живет в таком цветном районе.

Грей припарковалась к югу от поста охраны.

Приехала на пятнадцать минут раньше.

Телефон зазвонил. Писал Иан.

Встретились с ее коллегами?

Да, но если я сейчас вам все расскажу, о чем мы будем говорить при встрече?

Он отправил улыбающийся смайлик.

Увидимся в квартире Из в пять. Ее не так-то просто найти. Поаккуратнее там, район маргинальный.

Знавала Грей таких «продвинутых» ребят, для которых все черные районы – «маргинальные». Это ведь тоже своего рода расизм и общение с такими мужчинами – вечная необходимость терпеть эту молчаливую враждебность. Секс, правда, с ними восхитительный.

И вот опять.

Она нашла профиль Изабель Линкольн в «Фейсбуке». Пропавшей женщине нравились мемы «Сохраняйте спокойствие», котики, баскетбольная команда «Юкла Брюинз», сериал «Друзья» и булочки «Синнабон».

Последняя фотография, размещенная 20 мая, – групповая. Изабель и ее друзья тесно прижимаются друг к другу. Изабель стояла сзади, глаза ее скрывали тени. Если тяжело, хорошо, когда вокруг тебя твои девчонки.

17 мая. Рыжий кот по кличке Моррис развалился в корзине для белья. В комментариях – грустные смайлики, «Покойся с миром» и «Как жаль, Иззи». От Иана О’Доннелла – ничего.

6 апреля. Компания друзей, дегустация вин. В бокалах – красное, белое и игристое. Изабель, которой в кадре нет, вероятно, фотографировала. Если жизнь преподносит одни лимоны – пейте вино.

Семейное положение – отсутствует. И ни одной фотографии Иана О’Доннелла. А его профиль, напротив, полон любви – в основном к себе и к Кенни Джи.

Последний пост: фотография, на которой он выступает в Калифорнийском фонде, говорит, что надо создавать как можно больше благополучных районов. А вот они с Изабель на концерте Адель. Иан и Кенни Джи на парусной лодке, в кабриолете «Порше», на другой фотографии – вместе едят мороженое. Была фотография рекламного щита медицинского центра Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе с изображением Иана.

Простой поиск в интернете дал почти пять миллионов результатов по запросу «Изабель Линкольн», но только две из них имели отношение к Калифорнийскому университету. И очевидно, что только они могли иметь отношение к пропавшей женщине, которую Грей надо найти. Она просмотрела список друзей и родственников Изабель и выбрала контакт «Ти». В СМС она пояснила, что занимается делом Изабель и что хотела бы поговорить с Ти как можно скорее.

Ти не отвечала.

Грей вылезла из «Тойоты», чтобы размять ноги. Солнце все еще обжигало деревья и склоны холмов, и по спине Грей струился пот. Она чувствовала вкус воздуха – молотый черный перец и древесная стружка. Чтобы размяться, она прошлась ко входу в кондоминиум.

Крыльцо Изабель Линкольн находилось всего в нескольких футах от ворот. Не было ни груды газет, ни пожухлых листьев, занесенных ветром на коврик перед дверью… А вот въездные ворота с неповоротливым замком скрипели от легкого дуновения ветерка. И открываются запросто… Грей проскользнула в ворота и потянула их на себя, пока не услышала щелчок замка. Не хотелось бы, чтобы злоумышленники пробрались внутрь и создали проблемы. Она подошла к крыльцу Изабель, будто пришла сюда по делу, затем постучала в дверь, потому что была вежлива и, возможно, пропавшая женщина не пропала, а сидела на диване с бутылкой пино нуар и пачкой шоколадного печенья, смотрела сериал, скрывая ото всех, что вообще-то она чернокожая.

– Дома никого нет, – пожилая женщина с широким веснушчатым лицом, как у правозащитницы Майи Анжелу, и в цветочном старушечьем домашнем халате, стояла в открытом дверном проеме через проход, который она делила с Изабель Линкольн. Из гостиной звучал голос судьи Джуди.

«Поймали», – вздрогнула Грей, но затем улыбнулась.

– Здравствуйте! Меня зовут Майя, я подруга Иззи.

Она кивнула в сторону двери.

– Она должна скоро вернуться. Завтра у нее день рождения, и мы планируем устроить сюрприз.

Старуха усмехнулась, и ее затуманенные глаза блеснули.

– Рада слышать, что с ней все в порядке. Она обычно не уезжает так надолго, всего неделю или две, но на этот раз…

– Как вас…

– Беатрис Томпкинс.

– Приятно познакомиться.

Грей склонила голову.

– Да, мы все были застигнуты врасплох, когда она уехала в последний раз. Тем более уезжала она расстроенной.