И один в тайге воин E-Book

Ерофей Трофимов

• Herausgeber: АСТ
• Kategorie: Fantasy und Science-Fiction
• Serie: Боевая фантастика
• Sprache: Russisch

Seitenzahl: 466

Veröffentlichungsjahr: 2024

Beschreibung

Вроде всё получается, и он даже сумел заслужить среди местных какое-то уважение. Даже своя семья появилась. Вроде бы живи и радуйся, ведь у него теперь есть всё, о чём только может мечтать обычный человек, но снова, как и всегда, в жизненные планы вмешивается проза жизни. Война, которую он ждал, началась, а вместе с нею начались и новые проблемы…

Leseprobe

Ерофей Трофимов Старатель. И один в тайге воин

Цикл Ерофея Трофимова

СТАРАТЕЛЬ

Еще один шанс

Дикая война

И один в тайге воин

© Ерофей Трофимов, 2021

© ООО «Издательство АСТ», 2021

* * *

Ерофей Трофимов

Родился в Баку в 1966 году. После службы в армии пять лет проработал на Крайнем Севере. В девяностых годах, как и большинство российских граждан, сменил много профессий. В 2007 году закончил вечернее отделение юридического факультета. Активно занимается литературой с 2008 года.

* * *

Оглашение императорского указа пришлось на раннюю весну тысяча девятьсот первого года. Услышав, что Российская империя получила ноту об объявлении войны от Японии, народ заволновался, а после принялся усиленно чесать в затылках. По всему выходило, что правительство опять поднимет налоги, а купцы примутся вздувать цены. Придя к такому выводу, мужики принялись дружно вынимать свои кубышки и отправились закупать самое нужное. Муку, охотничий припас, соль, свечи, спички и тому подобную мануфактуру.

Внимательно выслушав императорский указ, Мишка протолкался к стоявшему на краю площади уряднику и, поздоровавшись, тихо спросил:

– Не подведёт приятель ваш, дядя Николай?

– Не посмеет, – посуровев лицом, тихо прогудел толстяк. – А ежели чего, я его со свету сживу.

– А чего так сурово? – не сдержал Мишка любопытства. – Вроде не самый вредный элемент в посёлке.

– Не самый, да только жаден бывает не в меру, – ушёл от прямого ответа урядник. – В общем, ты за него не думай. Главное, чтобы было чем ему товар оплатить.

– За то не волнуйтесь. Деньги есть, – отмахнулся Мишка, попутно обдумывая, как бы перелить в слитки ещё некоторое количество шлиха, намытого за прошлое лето.

Заниматься этим делом дома он совсем не хотел. Благо на заимке всё давно уже настроено и подготовлено для данного процесса. Да и случайных глаз там гораздо меньше. Танюшка хоть и подросла, а всё одно ещё ребёнок. Любопытный и наивный. Сунет свой носик куда не надо, а потом по простоте душевной подружкам проболтается. И пойдёт гулять слух по посёлку. И хотя живут они в станице уже два года, а всё одно лишнего внимания будет не избежать.

Да ещё и Настя, став законной женой, начала иногда проявлять гонор, то и дело вмешиваясь в дела, которые её совсем не касались. Хорошо, Глафира, видя, как каменеет у Мишки лицо, мигом приводит её в чувство. Что ни говори, а получение официального статуса влияет на женщину не самым лучшим образом. К этой мысли парень пришёл после первого семейного скандала, который Настя попыталась ему закатить, когда он собирался ехать на заимку в очередной раз.

Вспомнив, как, сорвавшись тогда, он рявкнул на молодую супругу так, что на столе чашки брякнули, Мишка скривился и, вздохнув, проворчал себе под нос:

– Вот так и приходят к мысли о вожжах.

Встряхнувшись, парень осмотрелся и, припомнив, что приехал на торг не за указами, а за охотничьим припасом, решительно зашагал в сторону фактории. Свинец, порох и капсюли. Вот что ему сейчас было нужно. Остальное может подождать. Шагая по весенним лужам, парень снова погрузился в воспоминания прошедшего года. Свадьбу отгуляли весело. Чтобы разрешить все организационные вопросы, было решено устроить застолье в трактире постоялого двора.

Гостей намечалось столько, что никакая изба не вместит. Три дня вся станица гудела, как трансформатор. Атаман, обрадовавшись счастливому разрешению проблемы, не поскупился, устроив загул в лучшем купеческом стиле. С песнями, плясками и даже мордобоем. А спустя четыре месяца Настя огорошила Мишку известием, что он скоро станет папой. Но перед этим было ещё много всего. Понятно, что шла элементарная притирка характеров, но всему же предел есть.

Мишка и раньше не сильно готов был отчитываться перед кем-то за свои действия, а уж теперь, став полноправным хозяином в собственном доме, тем более. Глафира, пользуясь всеми правами свекрови, принялась воспитывать Настю так, что только пух летел. Делалось это с шутками, ласково, но у парня создавалось впечатление кулака в бархатной перчатке. Настя же, регулярно огребая от неё, прибегала к Мише мириться, после чего всё постепенно возвращалось на круги своя.

Сам парень старался во все эти дела не сильно влезать. Других проблем хватало. Эту троицу нужно было одеть, обуть и прокормить. Так что забот у него было выше головы. А тут ещё на границе что ни день вспыхивали стычки и перестрелки с хунхузами. Бандиты словно взбесились, делая всё, чтобы обострить отношения с империей. Вся эта катавасия не могла не сказаться на обитателях тайги. Мишка сам был свидетелем того, как зверьё начало мигрировать подальше от беспокойных мест.

Первыми снялись с места копытные. За ними потянулись хищники. В итоге в предгорьях, где ареалы обитания давно уже были поделены, начали вспыхивать схватки за территорию. Мишкин сосед, молодой медведь, благополучно поправившись после своего приключения с капканом, уже трижды вступал в драку с более крупными пришельцами своего вида, но каждый раз топтыгину везло, и он выходил победителем, прогоняя незваных гостей.

Поговорив с хантами, Мишка устроил на хищников большую охоту, быстро выбив основную массу росомах и волков. Медведи – звери, изначально живущие одиночками, поэтому с ними особых проблем не возникало. После отстрела двух пришлых самцов в предгорьях, на территории заимки установилось спокойствие. Остальные хищники, быстро сообразив, что тут им не рады, откочевали дальше в тайгу. В общем, всё вернулось в нормальное русло. Даже нахальная юная самочка горностая, поселившаяся на чердаке его избы, вывела детенышей, и маленькие любопытные зверьки принялись расселяться по всему кедровнику.

И вот теперь грянуло. Споткнувшись о какой-то камень на дороге, Мишка очнулся от своих мыслей и, ополоснув сапоги в корыте у крыльца, поднялся по ступеням. Толкнув дверь, он вошёл в торговый зал и, осмотревшись, решительно направился к прилавку, где было разложено всё для самостоятельного снаряжения патронов. Увидев его, приказчик передал своего клиента продавцу и, обойдя прилавок, вежливо поздоровался с парнем. Ответив, Мишка принялся перечислять всё, что ему было нужно.

Неизвестный, задумчиво крутивший в руках охотничье ружьё, удивлённо оглянулся и, рассмотрев, что приказчик оставил его ради какого-то подростка, возмутился:

– Милейший, это как понимать? Я ещё не ушёл.

– Так вы, сударь, думать изволите, – развёл приказчик руками. – А пока вы думаете, я дело сладить успею.

– Вы что себе позволяете?! – неожиданно завёлся неизвестный. – Я дворянин, и не потерплю к себе подобного отношения. Извольте вернуться и обслужить меня как положено.

– Да бога ради, сударь. Ружьё сие восемь рубликов стоит. Изволите уже оплатить? – с невинной физиономией отозвался приказчик, но Мишка ясно расслышал в его голосе издёвку.

– Я ещё не знаю, какая у него кучность, – с видом знатока отозвался неизвестный.

– Средняя, сударь. Как у всех обычных ружей, – нашёлся приказчик. – Это ж не винтовка. А ежели желаете что-то особое, то за таким оружием нужно в столицу ехать. Или в Москву. А ещё лучше – в мастерской заказывать.

Слушая эту перепалку, Мишка с интересом присматривался к неизвестному. С первого взгляда было видно, что подобные советы для него сродни откровенному издевательству. Одет был неизвестный добротно, но явно не в новое. Платье носилось давно, хоть за ним и ухаживали, но следы носки были заметны. В общем, слова приказчика можно было счесть изощрённой насмешкой. Сообразив, что выглядит смешно, мужчина насупился и, бросив оружие на прилавок, решительно направился к Мишке.

– Ты кто такой есть? – спросил он, подходя вплотную.

– Промысловик местный, – ответил Мишка, разворачиваясь к нему всем телом и дерзко вскидывая голову.

Как оказалось, неизвестный был на полголовы ниже ростом и гораздо уже в плечах. За прошедшее время парень здорово раздался и прибавил в росте, начиная матереть. Прибавить к этому костюм из тончайшей замши, подпоясанный расшитым кожаным поясом, мягкие короткие сапоги и пудовые кулаки с набитыми костяшками. В общем, местный франт и бретёр на сторонний взгляд. Наткнувшись взглядом на мрачный, пристальный взгляд парня, неизвестный стушевался и, покосившись на нож, висевший у Мишки на поясе справа, глухо спросил:

– В оружии разбираешься?

– Разбираюсь, – последовал короткий ответ.

– Посмотри ружьё. Стоит покупать или лучше другое поискать?

– В наших местах хорошее оружие очень дорого стоит. Ежели вам просто для развлечения, берите это. А ежели жить охотой хотите, то ищите другое, – помолчав, ответил Мишка.

– А у тебя самого какое? – последовал новый вопрос.

– «Зиг-Зауэр», немецкое.

– Это откуда ж такое?! – растерянно охнул мужчина.

– По случаю досталось. Подарок.

– Продай!

– Сказано же, подарок, – отрезал Мишка и, развернувшись, вернулся к делу.

Неизвестный, постояв на месте ещё минуту, круто развернулся и вышел из фактории. Проводив его фигуру краем глаза, Мишка качнул головой, про себя буркнув:

– Похоже, с этим гусём проблемы будут.

* * *

Очередной подъём по тревоге случился посреди ночи. Над спящей станицей прозвучал пронзительный сигнал рога, и во дворах сразу началась деловитая суета. К удивлению Мишки, у местных казаков давно уже была отработана система звуковых сигналов. Колокольный набат означал пожар и нападение на станицу. Выстрелы в воздух – срочный общий сбор с оружием. А сигнал рога – сбор по боевой тревоге. По этому сигналу все реестровые казаки выходили из дома с оружием и верхом, чтобы тут же отправиться к месту стычки.

Так что едва над крышами стих пронзительный хриплый вой, как начали хлопать двери и створки ворот, а по улице зазвучал топот копыт. Само собой, подскочил и Мишка. Моментально сообразив, что происходит, парень вручил тётке и жене по винтовке и отправил их присматривать за спящей малышкой, а сам, вооружившись, вышел на улицу. Проезжавшие мимо казаки одобрительно улыбались и вежливо здоровались. Из соседнего двора вышел атаман и, проводив станичников долгим, грустным взглядом, вздохнул:

– Стыдно казакам в глаза смотреть.

– А чего вам стыдиться, Сергий Поликарпович? – повернулся к нему Мишка. – Вы своё дело туго знаете. В станице порядок, казаки к вам со всем уважением и суд ваш без лишнего слова принимают. А что воевать не можете, так то не вина ваша, а беда. Да и рану свою вы не в трактирной драке получили, а в бою. Будь по-другому, круг давно бы вас с атаманов снял.

– Так-то оно всё так, – вздохнул казак, оглаживая бороду, – да только мне ведь самому стыдно. Атаман – это ведь не только по мирному времени командир. Это ещё и в бою старший.

– Ну, для боя казаки себе толкового командира выбрали, – снова попытался успокоить его парень. – А вот споры по чести разобрать – это уметь надо. В бою всё проще. Тут свои, там враги. А когда соседи спорить берутся, до беды недалеко.

– Благодарствуй, Миша, – грустно улыбнулся атаман. – Твои-то все проснулись?

– Сразу, – кивнул парень. – Только Танюшка даже не почесалась, святая душа.

– На то и дитё, – понимающе усмехнулся казак. – Оружие приготовил?

– Сплю с ним, – усмехнулся в ответ Мишка.

– Добро. Сейчас сотня уйдёт, придётся нам с тобой охрану станицы затеять.

– Так я хоть сейчас. Всё своё с собой ношу, – ответил парень, качнув висевшим на плече винчестером.

– Ну, раз так, пойдём до околицы пройдёмся, – помолчав, неожиданно предложил атаман.

– Ждёте чего, Сергий Поликарпович? – насторожился Мишка.

– Пластуны наши пару раз на той стороне реки какие-то странные морды видели.

– Так может, есть смысл на нашем берегу секрет поставить? – тут же предложил Мишка. – Могу я пока посидеть. Только винтовку сменю и бинокль возьму.

– Рано ещё, – подумав, качнул атаман головой. – Вот часа через два, как сотня уйдёт, нужно будет посмотреть.

– Добро. Сделаю, – подобравшись, кивнул Мишка.

– А винтовку зачем менять? – вдруг спросил казак.

– Из этой только на улицах перестреливаться, – пустился в пояснения Мишка, снимая винчестер с плеча. – Перезаряжается быстро, но бьёт недалеко, хоть и точно. А другая у меня, считай, на версту дотянется.

– Это та, которую ты сам делал? – заинтересовался казак.

– Она, – кивнул Мишка. – Самовзвод. Десять раз на ту сторону реки выстрелю, и раз восемь точно попаду. Благо прицел оптический на неё как родной встал.

– Ох и мастер ты, Миша, – неожиданно проворчал атаман. – Это надо же удумать, из обычной винтовки такой самострел соорудить. Ты мне вот что скажи. А сколько винтовок ты так переделать сможешь, если остальное бросишь?

– Это смотря за какое время, – удивлённо протянул Мишка, уже догадываясь, к чему он клонит. – Ежели за год, то полсотни точно сделаю. А ежели за месяц, то не больше десятка.

– А чего не делаешь? – тут же последовал вопрос. – Казаки за такое оружие последние порты продадут, а купят.

– Рано ещё торговать ими, – покрутил Мишка головой. – Сначала её в бою испытать надо.

– Так ты ж из неё в прошлом годе почти всё лето на берегу палил. Неужто мало? – удивился казак.

– Мало. Просто палить – это одно. А в бою, не мне вам рассказывать, и ползать, и прыгать приходится. И грязь всякая на оружие летит. Так что сначала её как следует испытать надо, а потом уж и о продаже подумать можно.

– Тоже верно, – подумав, согласился атаман. – Но учти, первым делом винтовки свои станешь в станице продавать. Для нас такое оружие первое дело. А дальше уже как сам решишь. Уговор?

– Если казаки брать станут, – кивнул парень. – А то у нас ведь как? Предложи кому чего интересное, так он покрутит, повертит, похвалит, а потом со своим старым воевать пойдёт. Боятся у нас люди новой механики. Да и не только у нас, – закончил он, вздохнув.

– Ага, как же, боятся, – фыркнул казак. – То-то твои маслобойки уже, почитай, во всех дворах стоят.

– Так то маслобойки, – рассмеялся Мишка. – Там всё просто и понятно. Да ещё и вкусно. А главное, от них жизнь не зависит. А тут оружие. Да ещё которое особого ухода требует. Ну не любит тонкая механика грязи. За такой винтовкой и пригляд другой нужен. Потому и хочу повоевать с ней. Пусть казаки своими глазами посмотрят, что она умеет. А потом уж и об остальном говорить можно будет.

«Не объяснять же тебе правила рекламной кампании», – закончил он мысленно.

– Ну, тоже правильно. Своими глазами увидеть – оно всегда полезнее, – подумав, кивнул казак.

За разговором они дошли до околицы станицы, и атаман, остановившись, принялся вглядываться в противоположный берег реки. В этом месте река делала поворот, и по течению можно было сплавиться на этот берег, не шевельнув вёслами. Река сама вынесет. Подбежавший к ним казачок лет десяти бодро доложил, что сотня выходит, и умчался, не дожидаясь ответа. Проводив его взглядом, Мишка только подивился про себя, как чётко тут была выстроена система оповещения.

Все мальчишки имели свои зоны ответственности и при объявлении тревоги неслись на указанные места. Там, получая поручения, они разносили их по адресатам. За атаманом было закреплено сразу три таких посыльных. Удобно. И суетиться не надо, и пострелята при деле. Заодно обучаются точно приказы исполнять. Не пристрой их к такой службе, сами куда-нибудь влезут.

– Пошли обратно, Миша. Надо к службе готовиться, – помолчав, скомандовал атаман. – Вот на излучине секрет с тобой и устроим.

– Да вы, никак, сами решили начать? – удивился Мишка.

– А что не так? – не понял атаман.

– Так не ваше это дело, Сергий Поликарпович, – тряхнул парень гривой. – Для того простых казаков хватит. Ваше дело командовать, а не шашкой махать.

– Знаю, – скривился атаман. – Да только тошно мне в избе сидеть да щёки надувать. Настоящего дела душа просит, – смущённо признался он.

– Тогда вы хоть скамеечку какую себе прихватите, чтобы ногу поберечь. А то случись чего, вам и не уйти будет, – осторожно посоветовал Мишка.

– Тоже верно, – подумав, нехотя согласился атаман. – Так и сделаю.

Они вернулись обратно, и Мишка, забежав в дом, быстро сменил оружие и патронташ. Делая свою полуавтоматическую винтовку, он сразу изготовил к ней десяток съёмных магазинов. Каждый на десять патронов. Принцип был взят от неплохо известной ему СВД. Вообще, во всей этой системе его больше всего беспокоили самодельные пружины. Слишком ненадёжные. Что ни говори, а толковых пружинных сплавов и сталей в этом времени ещё не было.

Приходилось экспериментировать и повышать толщину проволоки, из которой они изготавливались. В остальном же его винтовка почти повторяла знаменитую СВТ. Свободный затвор с боковым экстрактором, съёмный магазин и возможность установки оптического прицела. Заглянув в комнату к Танюшке, он шёпотом успокоил женщин и, убедившись, что с ними всё в порядке, поспешил на улицу, не забыв прихватить бинокль.

Атаман уже ждал его у калитки. С интересом покосившись на его новинку, казак только кивнул своим мыслям и, развернувшись, зашагал к околице. Спустившись к реке, Мишка быстро выбрал подходящее место для наблюдения и, усадив казака за стволом старой ивы, устроился чуть ниже в кустах, бросив на землю кусок овечьей шкуры, подшитой толстой кожей. Земля ещё была холодная.

Устроившись поудобнее, Мишка достал из чехла бинокль и, поднеся его к глазам, принялся всматриваться в противоположный берег, ища место, откуда удобнее всего было бы начать переправу так, чтобы не всполошить местных. Время приближалось к рассвету, и темнота сгустилась так, что рассмотреть что-то в подробностях было проблематично. Только тихая гладь реки просматривалась свободно.

Увлёкшись, Мишка и сам не заметил, как начало светать. И тут что-то странное царапнуло ему взгляд. Замерев, он медленно повёл биноклем в обратную сторону и, заметив какое-то шевеление, снова замер. Атаман оказался прав. На станицу готовилось нападение. На той стороне фигуры в знакомой одежде принялись сталкивать на воду лёгкие лодки навроде пирог и пару самодельных плотов, связанных из брёвен. Пересчитав бандитов, насколько это было возможно, парень зло усмехнулся. Прикрыв рот ладонью, Мишка повернулся туда, где оставил атамана, и негромко сказал, стараясь произносить слова внятно:

– Есть, Сергий Поликарпович. Переправляться собираются. Банда в полсотни рыл. Нужно казакам сообщить.

– Нешто, – прозвучало в ответ. – Стрельбу услышат, сами прибегут. Народ сейчас по другим местам в секретах сидит. Так что будем сами справляться.

«О как! – подумал про себя Мишка, быстро набивая магазины. – Похоже, тут всё давно уже отработано. Ладно. Сами так сами. Но выпускать эту сволочь нельзя».

Быстро набив все десять магазинов, он поднялся и, прихватив шкуру, на которой сидел, бесшумно скользнул к атаману. Присев рядом с ним, Мишка указал точное направление, откуда отчалили бандиты, и, подумав, предложил:

– Может, я дальше по берегу пробегу? Вы их тут встретите, а я тех, что последними пойдут, приму. В два огня мы их быстро окоротим. Да и до тех, что на том берегу остались, мне дотянуться проще будет.

– Хочешь всю банду взять? – моментально сообразил казак.

– А чего с ними цацкаться? – пожал Мишка плечами. – Чем больше сейчас уничтожим, тем проще потом казакам воевать будет.

– Ох и не любишь ты их, – качнул атаман головой. – Добро. Действуй. Только осторожнее там. Голову береги.

– Это само собой. Я в неё ем, – отшутился парень и бесшумно выскользнул из кустов.

Пробежав по берегу метров двести, выше по течению он нашёл подходящее место для стрельбы и, устроившись за поваленным кедровым стволом, снова достал бинокль. Теперь между ним и начавшими переправу бандитами было метров четыреста. До противоположного берега, точнее, до точки их отплытия, метров четыреста пятьдесят. Для его винтовки не самое дальнее расстояние. Но сама банда волновала его не сильно. Больше всего Мишка хотел дотянуться до тех, кто эту банду вёл и кто заказывал всю эту музыку.

Медленно смещая прибор, он пытался найти главного рукамиводителя, и спустя пару минут всё-таки нашёл. За кустами, чуть выше кромки воды, в лёгком раскладном кресле сидела странная фигура. Толком ещё не рассвело, так что рассмотреть её в подробностях у парня не было никакой возможности. Но для прицельного выстрела и этого было достаточно. Аккуратно убрав бинокль, Мишка скинул с прицела колпачки и, пристроив винтовку на ствол, тщательно прицелился.

– Решил полюбоваться, тварь? – еле слышно выдохнул парень, нащупывая прицелом неизвестного. – С того света виднее будет, – добавил он, плавно нажимая на спуск.

Винтовка рявкнула, ощутимо лягнув его в плечо, и спустя секунду неизвестный рухнул на землю вместе со своим креслом.

Тут же переведя прицел на шедший последним плот, Мишка выбрал самого богато одетого хунхуза и снова выстрелил.

* * *

– Ну, Миша, ты и учудил штуковину! – восхищённо прогудел в очередной раз атаман, вертя в руках винтовку парня. – Это ж надо?! Они даже до нашего берега не добрались. Всех положил. Ну стрелок!

– Да ладно вам, Сергий Поликарпович, – отмахнулся парень, забирая у него оружие. – Вам такое в руки – не хуже отработаете. Видел я, как вы на передней лодке повеселились.

– Не скажи, парень, – решительно возразил казак. – Пока я затвор туда-сюда дёргал, ты пятерых положить успевал. Нет, казаки, вы как хотите, а я себе такую винтовку заказываю. Слышь, Михаил? Мой тебе заказ. За деньгами не постою. И на сынов тоже, – чуть подумав, решительно заявил атаман, махнув рукой.

Вот тут Мишка малость завис. Он прекрасно помнил их разговор перед перестрелкой и совсем не ожидал такой реакции от этого опытного, выдержанного мужика. Похоже, качество и скорость стрельбы произвели на него неизгладимое впечатление, если он позволил себе такое расточительство. Все эти мысли промелькнули в голове парня, пока он с умным видом проверял свою винтовку. Понимая, что атаман ждёт ответа, Мишка кивнул и, вздохнув, твёрдо пообещал:

– Сделаю, атаман. По деньгам после поговорим.

– Добро, – кивнул казак, возвращаясь к насущным делам.

Их перестрелка с бандой привлекла внимание всего оставшегося в станице населения. Так что к концу схватки почти все женщины и подростки, способные носить оружие, уже были на берегу, готовые встретить любого агрессора со всем своим радушием. Среди прочих Мишка приметил и любимую тётушку. В длинной юбке, домотканой кофте, а поверх всего этого разгрузка с патронташами, и с винтовкой на плече.

«Валькирия Мценского уезда», – хмыкнул про себя Мишка, жестом подзывая её поближе.

– Танюшку на кого оставила, Аника-воин? – спросил он подошедшую женщину.

– Так Настя с ней. Да чего ей сделается? Спит так, что пушкой не разбудишь. Набегалась вчера, вот и сопит себе, – отмахнулась тётка.

– Мама Глаша, я понимаю, что женское любопытство страшнее голодного медведя, но совесть-то иметь надо. Сказано тебе было дома сидеть? Было?

– Ну, было, – потупившись, кивнул женщина.

– А ты где?

– Так стреляли, Мишенька.

– Угу. В тайге тоже стреляют. Завтра и туда побежишь? – фыркнул Мишка. – У тебя невестка на сносях и дитё малое в дому, а ты с винтовкой по кустам рысачишь. Брысь домой, пока не осерчал, – рыкнул Мишка, внутренне корчась от смеха. – Самовар поставь, – добавил он ей вслед.

Стоявшие рядом пожилые казаки только одобрительно кивали, слушая его нагоняй, устроенный тётке. Казачки же только поджимали губы, готовясь отразить любое нападение на свои свободы. Но Мишка, не обращая на них внимания, закинул оружие за спину и легко сбежал в кромке воды. Теперь, когда всё закончилось, предстояло самое приятное. Собрать добычу. Чем он и занялся. Быстро перетащив из прибитых к берегу лодок тела, он подозвал к себе одного из казачат и, усевшись на вёсла, крикнул атаману:

– Сергий Поликарпович, мы остальные лодки догоним. А потом на тот берег сплаваем.

– А туда-то зачем? – моментально насторожился атаман.

– Я там, похоже, их главного укокошил. Глянуть хочу.

– Один?

– Почему один. Вон, с помощником, – кивнул парень на казачка, уже устроившегося на носу лодки.

– Добро. Аккуратней там, – чуть подумав, махнул казак рукой.

Мишка навалился на вёсла и в несколько гребков выгнал посудину на стремнину. Три лодки унесло мимо излучины, и теперь они медленно уходили вниз по течению. Терять добычу парень не хотел. К тому же сами лодки тоже денег стоили. Как ни удивительно, но эти лёгкие пироги, собранные из коры, были удивительно прочными, и их с удовольствием использовали рыбаки. Управляться с такой посудиной запросто мог даже ребёнок.

Быстро догнав ушедшие лодки, Мишка велел помощнику привязать их к корме и, развернувшись, принялся загребать вёслами, возвращая их обратно. Передав лодки суетившимся на берегу казачатам, Мишка велел своему помощнику прихватить одну из трофейных винтовок и, убедившись, что пользоваться ею он действительно умеет, погрёб к месту, откуда банда начала свой поход.

Подогнав лодку к берегу чуть ниже того места, Мишка тихо приказал пареньку спрятаться в кустах и держать ушки на макушке, а сам бесшумно растворился в кустах. После его первых выстрелов в игру вступил и атаман. Очень скоро его поддержали два пожилых казака, пришедших на помощь с соседнего секрета. Так что в эту сторону Мишка мог не отвлекаться. Что он и сделал, сосредоточившись на флотилии. Только случайно развернув оружие в сторону противоположного берега, Мишка заметил, как рядом с упавшим из кресла человеком крутятся какие-то мутные личности.

Двумя выстрелами покончив с этой суетой, он снова сосредоточился на бандитах. И вот теперь пришло время узнать, вокруг кого же была развита такая бурная деятельность. Обойдя по дуге кусты, за которыми сидел этот рукамиводитель, Мишка аккуратно выглянул из-за древесного ствола и, убедившись, что живых в наличии нет, направился к телам. Три трупа лежали там, где он их и оставил. Тяжёлая винтовочная пуля на таком расстоянии шансов почти не оставляет. Тем более что стрелял Мишка в середину груди. В общем, кругом положительные ребята. Где положил, там и нашёл.

С этой мыслью Мишка и принялся обыскивать тела. Добычей его стала горсть серебряных китайских монет, пара отличных ножей и револьвер. Вертя его в руке, Мишка не смог сдержать смешка. Это был тот самый «бульдог», о котором он подумал, когда урядник пообещал подарить ему толковый короткоствол.

– Насте отдам. Ей как раз по руке будет, – проворчал он, убирая ствол.

У старшего обнаружилась и записная книжка, в которой все записи были сделаны иероглифами. Быстро пролистав её, парень пожал плечами и сунул в сумку. Будет чем контрразведку озадачить. Даже если там адреса любовниц этого мужика, всё равно Мишка своё слово сдержал. Что из документов нашёл, то и принёс. А уж что там написано, не его дело. Последним парень прихватил и лёгкое складное кресло. На заимке всё пригодится.

Высвистав своего помощника, парень столкнул лодку на глубину и снова взялся за вёсла. Через четверть часа он вытянул пирогу на песок и, хлопнув казачка по плечу, с улыбкой заявил:

– Винтовку себе оставь. За помощь. Заслужил.

Атаман, услышав его слова, только головой покачал.

– Не рановато ему будет? Оружие денег стоит, – проворчал казак, оглаживая бороду.

– В самый раз. Пусть учится за оружием правильно ухаживать, – не уступил Мишка. – На то и казак, чтобы на трофейном оружии учиться.

Старики, уже успевшие с помощью подростков вытащить из лодок всех убитых и разложить их на берегу, дружно переглянулись и одобрительно закивали. Атаман, заметив их реакцию, махнул рукой и, пожав плечами, проворчал:

– Твоя добыча, тебе и решать.

– Не обеднею, Сергий Поликарпович, – улыбнулся Мишка, присаживаясь над ближайшим телом.

Своих покойничков атаман с подручными уже обыскали. Тот десяток тел лежал отдельно. После обыска парень стал обладателем сорока винтовок, тридцать две из которых были уже привычные «Арисаки», две – английские «Ли-Эндфилд», пять русских трёхлинеек и три французские, названия которых Мишка не помнил. К тому с бандитов он снял почти полторы сотни серебряных монет, пару мешочков с золотым песком и кучу ножей разного качества.

– Ну, патроны отбил, – буркнул себе под нос парень, выпрямляясь.

– Шли по шерсть, а вернулись стрижеными, – проворчал атаман, крестясь.

– Что с телами делать будем? – повернулся к нему Мишка.

– А что тут делать? – пожал тот плечами. – В воду их, и вся недолга. Неча у станицы бандитский погост устраивать.

– Тоже верно, – пожал Мишка плечами и, ухватив за ноги ближайшее тело, стащил его в воду.

Перекрестясь, казаки занялись тем же самым. Спустя час ничего на берегу не напоминало о полусотне трупов. Пользуясь помощью казачат, Мишка перетащил свою добычу во двор и, одарив пацанов трофейными монетами, отправился завтракать. Самовар у тётки уже давно вскипел, так что, едва умывшись и сев за стол, парень был атакован умиравшими от любопытства женщинами. Настя, отдуваясь и придерживая руками живот, подплыла к столу и, присев, с укоризной сказала:

– Ты зачем на людях на мамку накинулся?

– А чтоб помнила, что ей поручено. Не девчонка, чтобы воротить что вздумается, – отрезал Мишка, строго глянув на притихшую тётку.

Вздохнув, та только покаянно кивнула. Не удержавшись, Мишка поднялся и, обойдя стол, обнял её, поцеловав в щёку.

– Ты пойми, мама Глаша. Я ведь всё не просто так говорю, – улыбнулся он, садясь на место. – Ближе вас троих у меня в целом свете нет никого. А бой – дело опасное. Вдруг недобиток какой найдёт силы на спуск нажать? Пуля – она ведь дура. Летит куда пошлют и разит, званий и пола не разбирая.

– А сам чего же? – тут же вскинулась тётка.

– А самому мне Господь велел шкурой рисковать, чтобы вы жили в достатке, – вздохнул Мишка. – На то и мужик.

– Прости, сыночек. Не сдержалась, – повинилась Глафира.

– Бог простит, – отмахнулся парень. – Ты-то у меня как? – повернулся он к жене.

– А чего мне сделается? – удивилась Настя. – Я ж всё время в доме сидела.

– Чувствуешь себя как? – не унимался Мишка, поглаживая её по торчащему животу.

– Хорошо. Тяжело только, – улыбнулась девушка, прижимая его ладонь к животу. – Толкается. Не терпится ему, – добавила она, прислушиваясь к своим ощущениям.

– Ты, главное, тяжёлого не вздумай поднимать и о плохом не думай, – буркнул Мишка, чувствуя себя полным дураком.

Живя в деревне начала двадцатого века, не поднимать тяжести было просто невозможно. Глафира, с улыбкой наблюдая за ними, тихо фыркнула и, покачав головой, посоветовала:

– Ты бы, Мишенька, не лез куда не просят. Сами разберёмся, кому чего делать. Ты своё уже сделал, – с намёком добавила она.

– А что, не надо было? – тут же съязвил Мишка.

– Тьфу, дурень, – возмутилась Глафира.

В ответ Мишка от души расхохотался, заставив женщин улыбаться в ответ. На их смех из своей комнаты вышла Танюшка и, сонно улыбаясь, спросила:

– А чего вы тут хохочете?

– Настроение хорошее, доча, – ответил Мишка, подхватывая её на руки.

– Дай сюда, – подскочила тётка. – Ешь лучше, сама разберусь.

Отобрав у него ребёнка, она повела её умываться, а Мишка снова вернулся за стол. Настя, то и дело поглядывавшая на кучу оружия, не удержалась и, подливая ему чаю, осторожно спросила:

– А что с винтовками делать станешь?

– Ну, наши проверить надо. Если в хорошем состоянии, переделаю. Английские и французские продам. А японские… – он задумался, ища применение этому оружию. Хантам в таком количестве винтовки были не нужны. Если только десяток на заимку отвезти вместе со всеми патронами. А вот что делать с остальными?

– С японскими ещё не решил, – закончил он, махнув рукой.

– Такая винтовка, ежели новая, в лавке по семи рублей стоит. А пользованные по пяти рублей отдают, – осторожно заговорила Настя.

– И что? – не понял Мишка.

– Казаки для своих мальчишек их часто покупают или с бою берут. Для учёбы. Да только пять рублей – большие деньги. Вот если по три отдавать, их у тебя станичники раскупят, – закончила она.

– По три, говоришь, – задумался Мишка. – Ладно. Вот проверю их, почищу, и можно будет весть подать, что продаю, – кивнул он. – Только патроны пусть сами покупают. Трофейные я хантам отвезу.

– Как скажешь, Мишенька, – с готовностью кивнула Настя, радостно улыбнувшись.

* * *

В очередной раз вытянув сеть, Мишка вздохнул и, покосившись на свой улов, почесал в затылке. Пора было возвращаться. Рыбу мало выловить. Её ещё нужно как следует обработать. Запустив мотор, парень вывернул руль вельбота и направил его вниз по течению, решив проделать это уже дома. Уходить далеко он теперь не решался. Со дня на день Настя должна была родить, так что ему приходилось каждый день делать нелёгкий выбор или тупо выкручиваться, чтобы побольше времени проводить дома.

Неожиданно для себя самого Мишка вдруг осознал, что это его первенец. Первый ребёнок за обе жизни. И это знание постепенно начало превращать его в чокнутого папашку. Благо воля и характер помогали бороться с этой напастью, но страх за жену и ребёнка у него не проходил. Глафира, словно каким-то неисповедимым женским чутьём угадав его страхи, то и дело гнала его из дома, буквально заставляя заниматься своими обычными делами. Не будь тётки, Мишка давно уже забросил бы все дела и сидел подле Насти, оглаживая её округлившийся живот.

– Вот ведь головняк! – выругался Мишка, закрепляя руль и доставая нож. – И угораздило же тебя жениться на старости лет. Жил бы себе и жил дальше. Нет, пошёл у тётки на поводу. А с другой стороны, сам же вечно ныл, что ни котенка, ни ребёнка не имеешь. Так что заткнись и дело делай. Тебе теперь не три, а четыре рта кормить. Шевелись, таёжник.

Подбадривая себя подобными высказываниями, парень успел вычистить почти весь улов до того, как вельбот причалил к станичной пристани. Закончив с рыбой, Мишка накрыл её куском брезента и отправился домой. Вкатив телегу во двор, он, не заходя домой, взялся за засолку. Благо бочонков под это дело было в достатке. Уже в сумерках закончив работу, он устало умылся прямо у колодца и не спеша отправился отдыхать.

Но едва успев проглотить миску каши и сделать глоток чаю, был вынужден снова включиться в общественную жизнь. Как оказалось, его решение продавать трофейные винтовки по цене ниже лавочных встретило в станице огромное одобрение. Три рубля за такую винтовку – вполне вменяемая цена, и станичники, имевшие подрастающих сыновей, приняли её с большим воодушевлением. Так что к ночи от всех трофеев осталось только три ствола. Не считая тех, с которыми парень так и не решил, что делать.

Английские и французские винтовки у казаков спросом не пользовались. Так что после недолгих размышлений Мишка решил продать их в оружейные лавки. Хоть какая-то копеечка в семейный бюджет. К тому же требовалось ещё навести порядок в собственном арсенале. После недолгих размышлений он решил оставить женщинам пару японок. Себе же Мишка оставил винчестер, пару винтовок, взятых с братьев убийц, и свою самоделку. Это не считая револьверов. Пара кольтов так и висела в кобурах у кровати, всегда готовая к использованию.

Задумавшись, Мишка не заметил, как к столу присела тётка и, несколько минут понаблюдав за ним, тихо спросила:

– Случилось чего, сыночек?

– А? Нет, мама Глаша, задумался просто, – очнувшись, улыбнулся парень.

– Это о чём же?

– За Настю страшно. А тут ещё война эта. Ума не приложу, как теперь на заимку ехать. Как вас одних оставить?

– А что с нами станется? – пожала женщина плечами. – Казаки своих в обиду не дают. Оружие у нас есть, ежели что, отобьёмся. Так что не бери в голову глупого. Делом своим занимайся. А мы как-нибудь справимся.

– Вот именно, что как-нибудь, – фыркнул Мишка. – Мать твою, хоть разорвись. То ли я умный, а то ли красивый.

– Чего?! – растерялась тётка от такого захода.

– А, забудь, – отмахнулся Мишка, постепенно заводясь ещё сильнее. – Эти твари узкоглазые совсем обнаглели. Говорил же, на их территории воевать надо. Так воевать, чтобы даже смотреть в сторону границы боялись.

– Уймись, Мишенька, – попыталась образумить его женщина. – Сам же знаешь, без приказа ни солдаты, ни казаки на ту сторону не пойдут. А одному тебе не справиться.

– Думаешь? – неожиданно успокоившись, задумчиво спросил Мишка. – А ведь это идея, мама Глаша. Малыми силами на чужой территории… Ладно, тут как следует подумать надо.

– Да ты ума, что ль, лишился, сынок? – взвыла тётка не хуже пароходной сирены. – Совсем очумел?! Одному с бандитами воевать идти?!

– Не голоси, мама Глаша, – выдал Мишка свою коронную фразу, попутно обдумывая случайно поданную идею. – Я в атаку на них в полный рост ходить не собираюсь. А в засаде меня ещё заметить надо. Из своей новой винтовки я их за полверсты колотить могу, а им до меня не дотянуться будет.

– В тайге? Где ты там полверсты открытого места найдёшь? – всплеснула Глафира руками.

– А вот на это, мама Глаша, охотничьи хитрости имеются, – усмехнулся парень, снова вспомнив про свои изыски с гранатами.

Закруглив разговор, он отправил тётку спать, а сам, допив чай, направился в мастерскую. Главным в его затее был толковый запал. Достав из ящика пару ударных пружин от охотничьих ружей и сами ударники к ним, Мишка задумчиво повертел их в руках и, отложив в сторону, достал пару обычных капсюлей. Потом, взяв лист бумаги, парень принялся рисовать схему взрывателя в разрезе. Сначала так, как он её помнил в своём прошлом, потом так, как мог сделать самостоятельно. Убедившись, что всё реально, он убрал свои каракули и отправился спать.

Утром первым делом Мишка отправился в кузню. Елисей, уже полностью оправившийся от ранения, едва завидев парня, отложил какую-то заготовку и, поздоровавшись, выжидающе посмотрел ему в глаза, оглаживая бороду широкой заскорузлой ладонью. Достав из кармана бумагу, Мишка принялся на пальцах объяснять, что именно ему нужно. Внимательно выслушав его, Елисей кивнул и, кое-что прикинув, решительно заявил:

– Дай три дня сроку, всё сделаю. Тут самое главное правильную форму слепить. А дальше просто всё. Два десятка хватит?

– За глаза, – радостно закивал Мишка, не ожидавший такой скорости выполнения заказа.

– Вот и слава богу. Через три дня племяш всё домой тебе принесёт.

– Спаси Христос, мастер, – склонил Мишка голову.

– Тебя спаси, – вежливо отозвался кузнец, возвращаясь к работе.

Вернувшись домой, Мишка принялся изобретать. Ещё на стадии идеи он подобрал несколько готовых болтов со сквозным отверстием по вертикальной оси и теперь прикидывал, как впихнуть в него запальную систему. В конечном итоге после нескольких неудачных попыток он решил использовать обычную медную трубку, в которую и начал монтировать сам взрыватель. Спустя два дня работы он крутил в руках готовый взрыватель, очень похожий внешне на те, которыми пользовался в своей прошлой жизни.

Медная трубка, в один конец которой была вставлена пружина с ружейным бойком, который удерживается рычагом на чеке. Дальше шёл патронный капсюль, а остальное пространство было заполнено дымным порохом. Второй конец трубки был заткнут небольшим кусочком бумаги. Само наполнение гранаты Мишка решил сделать комбинированным. Смесь пороха и динамита. Чего ему стоило добыть этот опасный компонент и нарезать его на куски, это отдельная сага.

Удача, что урядник после истории с нападением на него стал доверять Мишке, как самому себе. Так что все запасы имевшегося в его сарае конфискованного динамита парень получил без остатка и долгих разговоров. Нарезать шашки Мишка решился только в тайге, далеко от дома. Найденный у урядника динамит был лежалым, некоторые шашки даже начали отпотевать нитроглицерином, так что, кроша их, парень исходил холодным потом от страха. Одно неловкое движение, и всё, пишите письма.

Но всё обошлось. Так что после нескольких испытаний Мишка был практически уверен, что очередное его изобретение будет работать. Во всяком случае, взрыватели исправно хлопали и выбрасывали огненную струю. В общем, получив в руки свой заказ, парень отправился к ближайшему оврагу на испытания. Взяв в руку увесистое чугунное яйцо, парень одним плавным движением вырвал чеку и, как следует размахнувшись, швырнул гранату в овраг, отсчитывая про себя время и падая на землю.

Всё получилось как по заказу. Три секунды, и в овраге грохнул взрыв. В воздухе взвизгнули осколки, и на парня посыпались сбитые ими ветки.

– Работает, маму вашу за ногу! – рассмеялся Мишка, вскакивая. – На коленке сделано, а работает!

Все три взятые с собой гранаты исправно взрывались с примерно одним и тем же промежутком времени. Убедившись, что всё получилось, Мишка отправился домой, но у околицы его перехватил атаман с парой молодых казаков. Грохот в овраге явно насторожил всё население станицы, но кто-то, наверняка мальчишки, успели доложить, что туда ушёл механик. Увидев парня, казаки быстро переглянулись, и атаман, огладив бороду, спросил, заступая ему дорогу:

– Ты чего там грохотал, Миша?

– Оружие новое испытывал, Сергий Поликарпович, – улыбнулся Мишка.

– Новое? – насторожился атаман. – И как оно действует?

– Пойдём ко мне. Там всё покажу, – пригласил парень, отлично понимая, что просто так от него не отстанут.

Проведя гостей в мастерскую, Мишка продемонстрировал им гранаты, коротко объяснив, что это такое и для чего нужно. Удивлённо покатав в ладонях ребристые чугунные яйца, казаки дружно почесали в затылках и уставились на изобретателя.

– Чего? – не понял Мишка.

– Ты хоть понимаешь, что сделал? – тихо спросил атаман.

– Оружие, которое поможет нам от бандитов отбиваться, – жёстко отозвался парень, глядя ему в глаза. – И не я это придумал. Пушечный шрапнельный снаряд так же работает. Я только переделал его для ручного использования. В тайге ведь не всегда пушку протащить можно. А тут всё с собой. Достал, чеку выдернул и кидай куда надо.

– Порох с динамитом, значит? – помолчав, уточнил атаман.

– Угу. Так и взрыв сильнее, и осколки дальше летят.

– Сколько ещё таких сделать можешь?

– А сколько надо? – усмехнулся парень.

– Чем больше, тем лучше.

– Тогда составляющие части ищите. Капсюли, бойки с пружинами, порох, динамит, ну и сами корпуса, конечно. Трубок и болтов на свалке в депо набрать можно. Там этого добра хоть возами вози.

– Добро. Добудем, – подумав, решительно кивнул атаман и, растерянно усмехнувшись, добавил: – Опасный ты человек, Михаил. Похоже, тебе волю дай, так ты из чего угодно сумеешь оружие сделать.

– Убивает не оружие, Сергий Поликарпович. Убивает человек. А оружие – это так. Инструмент, – вздохнул Мишка. – Я бы лучше машины всякие изобретал, так ведь не дадут. Спокойно жить не дадут.

– Ты чего задумал, Миша? – тихо спросил атаман, неожиданно насторожившись.

– За кордон пойду. До осени мне нужно всех окрестных хунхузов так напугать, чтобы они даже смотреть в нашу сторону зареклись. А с таким оружием я это легко сделаю.

– Один воевать собрался?

– Добровольцев возьму. Кто сам захочет. Но не больше пяти человек.

– А чего так мало? – удивились казаки.

– Ну, во-первых, вам за кордон ходить запрещено. А во-вторых, малой группе всегда в тайге затеряться легче. Брать буду только тех, кто по тайге тихо ходить умеет.

– Прям пластунская команда получается, – качнул атаман головой.

– Если б пластуны пошли, я б только порадовался, – вздохнул Мишка.

– Добро. Поговорю с казаками. Думаю, пяток опытных бойцов подберётся.

– Опытных мне и трёх хватит. Двух я бы из молодых взял. Для помощи. Лодки караулить да место для основного лагеря охранять.

– Ещё проще, – кивнул казак. – Столько уж точно найдём. А пока готовь свои закрома под железки. Елисею сегодня же заказ передам.

– Да чего там готовить, – отмахнулся Мишка. – Что ни привезут, пусть всё в сарай складывают. Я потом сам разберусь. И тётке скажу, чтобы пускала.

– Вот и ладно, – вздохнул казак. И уже подходя к калитке, вдруг обернулся и негромко сказал:

– Толковое дело ты задумал, Миша. Сотня уйдёт, старикам одним станицу охранить сложно будет. А так, глядишь, и справимся. Даже если десяток бандитов положите, всё одно потом нам же легче будет.

В ответ Мишка только кивнул. Все эти мысли ему самому приходили на ум гораздо чаще, чем ему хотелось бы самому.

* * *

– Вот за что я тебя люблю, Миша, так это за то, что с тобой скучно не бывает, – проворчал Владимир Алексеевич, листая записную книжку, снятую с главаря бандитов. – И как эту тарабарщину переводить прикажешь?

– Вот только не говорите, что у вас толмачей с ханьского нет, – фыркнул Мишка, пожимая плечами и прихлёбывая чай. – Не поверю.

– Так это не ханьский, – наставительно проворчал контрразведчик. – Это, скорее, манджу или ещё какой диалект.

– А я тут с какого боку? – делано возмутился Мишка. – Что нашёл, то и принёс. Не нравится, и носить не стану.

– Э-э, я тебе не стану, – шутливо пригрозил офицер. – Всё тащи, что найдёшь. Мы и так сидим тут, как кроты в норе. Ну, нет у нас на той стороне своих людей. Почти, – добавил он, пряча усмешку.

– Вовремя оговорились, – рассмеялся парень.

– Знал, что не поверишь, потому и добавил, – усмехнулся контрразведчик в ответ. – Вот что в отношениях с тобой хорошо, так это не надо оглядываться.

– Это в каком смысле? – не понял Мишка, слегка насторожившись.

– В прямом. Хунхузов ты ненавидишь смертно. А через них и всех остальных иностранцев, потому как знаешь, что это они бандитов на нас травят, словно псов бешеных. А потому и не предашь. Да ещё и соображаешь так, что дай бог каждому. Одни твои гранаты чего стоят, – закончил он, покосившись на лежащую на столе чугунную чушку. – И как только додумался?!

– А чего там думать? – пожал парень плечами. – Снаряды пушечные так же действуют. Только ими из пушек пуляют, а тут руками кидать можно. Да и просто, если к дереву привязать и верёвочку на тропе насторожить, как самострел охотничий, любой преследователь очень удивлён будет.

– Ага, прямо до смерти, – снова рассмеялся офицер. – А вот затея твоя с походом за кордон мне совсем не нравится. Опасно это, Миша. Очень.

– Догадываюсь, – скривился парень. – Да только другого выхода не вижу. Уйду на заимку, и кто тогда семью защитит? А у меня дитё малое вот-вот народиться должно. Я тела сестрёнки и мамки до сих пор иногда вспоминаю, – тихо добавил он, вздыхая.

Эти сны и вправду стали иногда посещать его. Когда это случилось в первый раз, Мишка проснулся в холодном поту и долго не мог отдышаться. Потом, успокоившись и обдумав ситуацию, он понял, что это воспоминания бывшего хозяина этого тела. Но от этого было ничуть не легче. После того сна парень несколько дней ходил словно пыльным мешком нахлобученный. Услышав его слова, контрразведчик понимающе кивнул и, вздохнув, попросил:

– Ты уж поберегись там, Миша. Понимаю, что думаешь. Что я за свою службу волнуюсь, а не за здоровье твоё. Но скажу тебе прямо. Не так много у меня тут знакомых, которым я полностью доверять могу. И ты – один из первых. А служба моя она и без меня действовать не перестанет. Про тебя уж и говорить нечего. Меня не станет, другого пришлют. Надо будет, и третьего. Но пока я тут, такие, как ты, а главное, ты сам, мне очень нужны.

– Благодарствую, – помолчав, кивнул Мишка.

– За что? – не понял контрразведчик.

– За честность. И что не стали про долг перед родиной рассказывать.

– Угу, тебе расскажешь, пожалуй, – усмехнулся офицер. – Сам кому угодно мозги заплетёшь.

– Зато весело, – нашёлся Мишка, и контрразведчик в очередной раз усмехнулся. – Ладно, Владимир Алексеевич, пора мне. Дел ещё много.

– Ты в какую сторону сейчас? – спросил офицер, протягивая ему руку.

– В депо. На свалке ихней порыться надо.

– Добро. И ежели что, сразу на меня ссылайся. И пусть только попробует кто рот открыть. Мне их ужимки вот уже где, – неожиданно пожаловался он, чиркнув ребром ладони себе по горлу.

– Так я по начальству не хожу. Я с рабочими говорю. А они мне завсегда помогали, – развёл Мишка руками.

Выйдя из здания, парень отвязал от коновязи Монгола и, вскочив в седло, тряхнул поводьями, направляя его в сторону станции. Спустя десять минут он увлечённо рылся в железных завалах, откладывая в сторону всё, что должно было ему пригодиться. Набив пару прихваченных с собой мешков, парень погрузил их на коня и, взяв его под уздцы, повёл на улицу. Торопиться было некуда, и Мишка решил ещё заглянуть на торг. Зафиксировать для себя цены на самые важные товары.

Он шагал по центральной улице посёлка, то и дело вежливо раскланиваясь с бывшими соседями. Но уже на выходе на площадь едва не столкнулся с высокой огненно-рыжей девицей. С ходу вспомнив, где её видел, Мишка вежливо склонил голову и хотел было пройти мимо, когда девица сама заступила ему дорогу.

– Вас ведь Михаилом зовут? – спросила она, с любопытством рассматривая его.

– Точно так, барышня, – кивнул Мишка, насторожившись.

– А правду говорят, что вы дочку полюбовницы своей словно родную дочку растите? – тут же последовал вопрос.

– Правду. Только вам-то что до того? – не понял парень.

– Интересно просто стало, – пожала девица плечами. – На торгу про вас разное говорят, а чему верить, непонятно.

– Ничему не верьте, – с улыбкой посоветовал Мишка. – Слухи они слухи и есть.

– А то, что вы любовником графини были, тоже верно? – последовал следующий вопрос.

– Чушь собачья, – отмахнулся Мишка. – Ну вы, барышня, сами подумайте, кто я и кто она. Но я не пойму, с чего вдруг такой интерес?

– А любопытно мне стало, как оно, с графиней, – нахально заявила рыжая, глядя на него в упор.

– Да точно так же, как с любой другой бабой, думаю, – пожал Мишка плечами. – Чем она от них отличается? Титулом? Так он только на бумаге да в воспитании. А телом она такая же, как и все остальные. И даже в сортир пешком ходит.

– А вы наглец, – произнесла девица с непонятной интонацией. То ли восхитилась, то ли осудила, без стакана не разберёшь.

– Каков есть, барышня, и другим не буду, – фыркнул Мишка и, ещё раз коротко поклонившись, зашагал дальше. «Твою маман, это что сейчас такое было? Я не я буду, если эта чувиха меня не клеила. Только зачем я ей? Она же вроде из благородных. Что, офицеров не хватает? Или зажраться успела? Тоже ерунда. Молодая ещё. Хрень какая-то», – мысленно пожал он плечами, привязывая поводья к коновязи.

Пройдясь по лавкам, Мишка запомнил цены на самые важные товары и отправился в оружейную. Там он завис надолго. Прикупив пару сотен капсюлей, свинца и пороха, он усилием воли заставил себя угомониться и выйти наружу. Отвязав коня, он уселся в седло и решительно направил его домой. Гружёный конь шёл неторопливой рысцой, гулко бухая копытами по земле. Что ни говори, а конёк Мишке достался отличный. Сильный, выносливый, а что не сильно быстрый, так ему спешить некуда.

В местной жизни выносливость, сила и разум гораздо важнее. А Монгол всеми этими качествами был одарён, что называется, от души. Дома, разгрузив коня, он вычистил его и, поставив в денник, щедро отсыпал овса. Но едва только парень переступил порог, как с ходу понял: что-то не так. И Глафира, и маленькая Танюшка смотрели на него с непонятым выражением на лицах. Остановившись, словно на стену налетел, Мишка сжал кулаки и глухим от волнения голосом спросил:

– Что случилось? Настя где?

– Здесь, – пряча улыбку, ответила тётка, подходя к нему. Взяв в ладони его голову, женщина заставила Мишку пригнуться и троекратно целуя, сказала: – Поздравляю, Мишенька. Сын у тебя родился. Здоровенький. А уж красивый, глаз не отвесть.

– Твою ж дивизию! – взвыл Мишка не своим голосом. – Меня ж всего полдня не было. Когда она успела-то?

– Так ты уехал, и началось. Часа два как опросталась, – рассмеялась Глафира. – Да уймись, заполошный. Хорошо всё с ними. Спят пока. Садись чай пить. Или ты, может, есть хочешь?

– Да какая тут сейчас еда, – отмахнулся Мишка, автоматически подхватывая на руки странно притихшую Танюшку. – Ты чего такая тихая, дочка? Или опять напроказила чего? – спросил он, целуя её в макушку.

– Тятя Миша, а ты меня не отдашь? – вдруг спросила девчушка.

– Кому отдам? Зачем? – растерялся Мишка. – Тебе кто такое сказал? – взревел он, сообразив, о чём речь.

– Мальчишки на улице говорили, что как Настя родит, так ты меня в приют отдашь, потому, как у тебя теперь свой ребёночек есть, – еле слышно ответила Танюшка.

Услышав это, Глафира только тихо охнула, прижав ладонь к губам.

– Вот что, доча, – вздохнув и беря себя в руки, принялся пояснять парень. – Ты этих мальчишек посылай к чёрту. У меня старшая дочка есть, и зовут её Танюшка. А кто иначе думает, пусть себе язык откусит, потому как иначе я ему его сам оторву, если не по делу ерунду болтать начёт. Никому я тебя не отдам. Если только замуж, когда вырастешь, – с улыбкой закончил он.

– Ты чего тут опять буянишь, Мишаня, – послышался усталый голос, и в комнату, держась за стену, вошла Настя.

– Ты чего вскочила, глупая! – зашипела на неё Глафира разъярённой коброй. – А ну, марш в постелю.

– Погоди, мама Глаша. Мне на двор надо, – слабо улыбнулась Настя.

– Не было печали, – буркнул Мишка и, ссадив с колен ребёнка, в два шага оказался рядом с женой.

Одним плавным движением подхватив её на руки, он оглянулся на девочку и, улыбнувшись, попросил:

– Доча, помоги бабушке самовар поставить. Я вернусь и договорим.

Потом, ногой открыв дверь, он донёс Настю до скворечника и, поставив её на ноги у самого сооружения, тихо велел:

– Дальше сама, но если почуешь, что плохо стало, сразу зови. Я тут подожду.

– Я сильная, Миша. Справлюсь. Завтра уже по хозяйству хлопотать стану, – улыбнулась в ответ девушка, погладив его по щеке.

– Иди уже, хлопотунья, – проворчал Мишка, мимолётно целуя её мозолистую ладошку.

Таким же макаром вернув жену в кровать, он осторожно подошёл к колыбели, которую сам же и вырезал под чутким руководством тётки, и заглянул в ворох пелёнок. Задумчиво посмотрев на тихо сопящего младенца, Мишка растерянно почесал в затылке, про себя подумав: «И что тут вообще разобрать можно? Он же такой маленький и весь какой-то красный и сморщенный».

– Как тебе? – спросила Настя с потаённой надеждой.

– Пока не понял, – честно признался парень. – Вот когда начнёт орать да обоссыт пару раз, тогда ясно станет. Но всё равно, спасибо, – добавил он, наклоняясь к жене и нежно целуя её в припухшие губы.

Девушка тихо хихикнула на его немудрящую шутку и с явным удовольствием ответила на поцелуй. Очевидно, она ждала чего-то подобного, потому что заметно расслабилась.

– Отдыхай, – улыбнулся Мишка, погладив её по шее.

Выйдя в общую комнату, он снова подхватил Танюшку на руки и, усевшись за стол, растерянно посмотрел на суетящуюся тётку.

– Чего? – вскинулась та, заметив его взгляд.

– Ты знала, что она сегодня родит? – осторожно уточнил Мишка, глядя ей в глаза.

– Знала, – вздохнула Глафира, опуская взгляд.

– А чего мне не сказала? Почему уехать позволила?

– А на кой ты нам тут нужен? – вдруг возмутилась тётка. – Суетиться попусту да под ногами мешаться? Не мужское это дело. Нам только и не хватало, чтобы ты тут принялся с перепугу стволами размахивать, помочь ей требуя. Сладилось, и ладно, – решительно закончила она.

– Да я бы хоть… – начал было Мишка, но Глафира не дала ему закончить.

– Ну что ты бы, что? – возмущённо запыхтела тётка, выпрямляясь во весь рост и упирая кулачки в бёдра. – Сказано тебе, не мужское это дело. Тут бабы нужны, опытные да знающие. Твоё тут место десятое. Понял?

– Понял, – растерянно кивнул Мишка, не найдясь с ответом.

– Что, тятя, и тебя баба Глаша ругает? – вдруг сочувственно поинтересовалась Танюшка.

– Так ведь за дело, – рассмеялся Мишка, прижимая её к себе.

– Вот и не лезь в бабьи дела. А то взял манеру баб учить, как детей рожать, – выдала девчушка, явно повторяя чьи-то слова и прижимаясь к его груди.

И Мишка, и Глафира от такой сентенции дружно покатились с хохоту.

* * *

Ровно месяц с рождения сына Мишка не уходил со двора, занимаясь чем угодно, лишь бы быть рядом с семьёй. К тому же атаман всё оттягивал подбор добровольцев. Парень разрывался между необходимостью и долгом, доведя себя почти до нервного срыва. Но накалившуюся ситуацию неожиданно разрядил совершенно неожиданный разговор. Закончив с очередной партией гранат, которых набралось уже более полусотни, Мишка прошёл в дом и, умывшись, сел ужинать.

Устроившаяся напротив тётка подпёрла щёку ладонью и, задумчиво глядя на него, вздохнула. Сообразив, что это вступление к какому-то разговору, парень насторожился и, прожевав очередную порцию каши, спросил, поглядывая на кормящую малыша Настю:

– Что случилось, мама Глаша?

– Да я уж и не знаю, как сказать, – снова вздохнула Глафира. – С одной стороны, дурь, а с другой – люди просто так говорить не станут.

– И что нынче люди говорят? – поинтересовался Мишка, сразу помрачнев.

– Всякое, сынок. Не знаю, как и сказать правильно.

– А ты говори как есть, мне скрывать нечего, – пожал Мишка плечами, переглядываясь с навострившей ушки Настей.

– Да тут речь не столько о тебе, сколько о вас обоих, – ещё больше смутилась тётка.

– Мама Глаша, ну не тяни ты кота за хвост, – рыкнул Мишка. – Говори как есть, а дальше видно будет.

– Ты только это, Миша, буянить не вздумай, – осторожно предупредила тётка. – Тут вот какое дело. В деревне бабы болтают, что вы с Настей уже почти два года живёте. Она тебе дитя родила. А всё не поротая ходит. Видать, не любишь.

– Чего-о?! – от удивления Мишка даже ложку выронил. – Это что ещё за бред сивой кобылы?! – прохрипел он осевшим от возмущения голосом, оглядываясь на жену.

Вместо ответа Настя смущённо потупилась, слегка порозовев. Понимая, что уже вообще ничего не понимает, Мишка отодвинул тарелку и, тряхнув головой, глубоко вздохнул. Потом, немного успокоившись, сложил руки на груди и, глядя тётке в глаза, спросил:

– Я так понимаю, это у семейных правило такое. Бьёт, значит, любит?

– Во-во, – радостно закивала Глафира. – Бабу к порядку приучить – первое дело.

– Мама Глаша, ты не заболела, часом? – участливо поинтересовался Мишка, глядя ей в глаза.

– Здорова, слава богу, – растерялась тётка.

– Тогда что ты мне тут всю эту хрень пересказываешь? Это, может, там, в деревне, правила такие. А я привык своим умом жить. Жена мне досталась ласковая да не перечливая. И за что ж я её пороть стану? Просто так, куражу ради? Или только чтобы бабам деревенским потрафить? Да плевать я хотел на их мнение. Заслужит, выпорю. А просто так глумиться не стану и другим не дам, – отрезал Мишка, пристукнув кулаком по столу.

– Так ведь люди думают, всё равно тебе. Не любишь. А она тебе сынка родила, – зашла тётка с другой стороны.

– Ага. То есть ради их спокойствия я должен с собственной жены вожжами шкуру за такой подарок спустить? – ехидно уточнил Мишка. – А не пошли бы они все куда подальше, – заявил он, оглядываясь на молчащую Настю.

Ей явно не очень нравился этот разговор, но то, что он кинулся её защищать, было приятно. Во всяком случае, поглядывала она на мужа с едва заметной улыбкой, а в бездонных глазах мелькало одобрение. Переведя взгляд на сына, Мишка замолчал, словно что-то вспомнив. Потом, резко поднявшись, вышел в мастерскую. Погремев там пару минут какими-то железками, он вернулся обратно и, остановившись посреди комнаты, задумчиво оглядел жену и тётку. Потом, подойдя к Насте, он протянул к ней руку и, улыбнувшись, негромко сказал:

– В одном эти клуши деревенские правы. Я за всеми этими делами забыл отблагодарить тебя за наследника. Вот. Держи, – закончил он, разжимая кулак.

На широкой ладони парня лежала пара золотых узорчатых серёг. Их и ещё несколько украшений он нашёл в деревне хунхузов и, забросив в ящик с остальной добычей, благополучно про них забыл. Но теперь, когда зашёл разговор, вспомнил и, тщательно вычистив, принёс как подарок жене. Охнув, Настя уставилась на него неверящим взглядом.

– Бери, бери, – подбодрил её Мишка. – Моя жена нищенкой ходить не будет. Вот с бандитами разберёмся, я тебе ещё добуду. Или сам сделаю.

Привстав, Глафира вытянула шею, словно гусыня, пытаясь заглянуть ему в ладонь. Потом, не сдержав любопытства, выскользнула из-за стола и, подскочив к парню, подхватила подарок. Рассмотрев серьги, она ловко выхватила у Насти ребёнка и, сунув ей подарок, скомандовала:

– Чего расселась, кулёма? Беги надевай да приходи мужу показаться, порадовать.

Залившись краской, Настя выскочила в свою комнату к зеркалу. Спустя пару минут она вернулась обратно и, опустив платок с головы на плечи, павой прошлась вдоль стола, то и дело, поворачивая голову из стороны в сторону.

– Хороша кобылка, – одобрительно проворчала Глафира, улыбаясь. – Вот сынка выкормишь, снова в тело войдёшь, и можно будет второго носить.

– Ты озверела, мать? – повернулся к ней Мишка. – Через два года, не раньше.

– А чего через два-то, Мишенька? – возмутилась тётка. – Баба молодая, сильная, ей только рожать да рожать.

– Сама сказала, ей в тело войти надо, – отрезал Мишка. – Да и спешить некуда. Это дело нехитрое, – закончил он, поднимаясь и подходя к жене. – Нравятся? – спросил он, беря её за плечи.

– Очень, – радостно улыбнулась Настя.

– Вот и носи на здоровье.

– Спаси Христос, Мишаня, – пролепетала девушка, прижимаясь к нему всем телом. – Спаси Христос. За доброту, за ласку и за то, что в обиду не даёшь, – еле слышно добавила она.

– Свою жену только я обижать могу, – усмехнулся парень, целуя её в губы.

Не ожидавшая такой ласки Настя судорожно вздохнула и обмякла в его объятиях, прижимаясь к мужу ещё крепче.

– Вечно ты всё поперёк делаешь, – махнула рукой Глафира. – И ведь получается.

– Запомни, мама Глаша, – повернулся к ней Мишка. – В нашей семье всегда будут только наши правила. Надо будет, и её, и тебя выпорю. Но только за дело. А просто так ни сам, ни кому другому не дам обидеть. Мои бабы. Хочу люблю, хочу наказываю. Ясно?

– Как скажешь, Мишенька, – кивнула Глафира с неожиданной робостью.

Их разговор прервал басовитый рёв младенца. Подскочив, обе женщины унеслись разбираться с малышом, а Мишка вернулся к столу доедать остывшую кашу. Закончив с ужином, он принёс с крыльца самовар и, заварив свежий чай, принялся убирать грязную посуду. За этим занятием его и застала Настя. Перепеленав сына, она поспешила обратно и, увидев, чем занят муж, едва не завопила от возмущения. Моментально отобрав у Мишки тарелки, она в минуту накрыла на стол всё для чаепития и, присев рядом, тихо попросила:

– Мишаня, ты больше никогда посуду не трогай. Если надо, просто в сторону сдвинь. Увидит кто, что ты сам в доме прибираешься, позору не оберусь. На что тогда баба в доме нужна, ежели мужик сам прибирается?

– А если жена занята или, не дай бог, приболела? – осторожно уточнил Мишка. – Что ж тогда, грязью зарасти?

– То другой вопрос, – упрямо качнула Настя головой.

– Запомни, Настюша, в каждой избушке свои погремушки, – вздохнул Мишка, обнимая её. – Это я к тому, что в каждом доме свои правила. И ежели я вижу, что ты сыном занята, то могу и сам и прибраться, и посуду помыть. Не развалюсь. Сын мне дороже, чем какие-то правила, которые ещё и не я придумал.

– Как скажешь, Мишаня, – вздохнула Настя, утыкаясь носом ему в плечо. – А как сына-то назовёшь? Крестить скоро, а имени не придумали.

– Придумал. Григорием, как батю моего звали, назовём. Я Михаил Григорьевич, а он Григорием Михайловичем будет. А уж второго сына бати твоего именем крестим. Как, бишь, звали его?

– Матвеем, – еле слышно отозвалась девушка.

– Значит, Матвей Михайлович будет, – резюмировал парень. – Годится?

– Спаси Христос, Мишаня, – кивнув, всхлипнула Настя.

Вернувшаяся в комнату Глафира так и застала их сидящими в обнимку за накрытым столом.

– Спит, – с улыбкой сообщила она, входя. – А вы чего это насупились? Настя, на улице темно уже, а у тебя муж ещё и не поел толком.

– Не голоси, мама Глаша. Мы сыну имя выбирали, – улыбнулся Мишка.

– И что решили? Как назовёте? – моментально подобралась тётка.

– Григорием.

– Так и знала, – с улыбкой кивнула Глафира. – И то сказать, есть в кого назвать.

Стук в дверь оборвал их разговор. Настя, быстро отворившая дверь, впустила в дом атамана. Перекрестившись на образа, казак присел к столу и, огладив бороду, тихо сказал:

– Такое дело, Миша. Нашёл я тебе соратников. Один пластун и двое из опытных. Но под твою команду пойти готовы. Есть ещё пара молодых. Но тут сам смотри. Парни молодые, гонористые. Как бы не учудили чего.

– Так собрать их надо да поговорить со всеми сразу, – помолчав, высказался Мишка. – Пусть посмотрят, что взрослые бойцы готовы мою команду принять, и подумают, что лучше – дело сделать или глупый гонор показывать, род казачий позоря.

– Вот это верно, – одобрительно закивал атаман. – Завтра и соберу. Ну, а у тебя как дела, дочка? – повернулся он к Насте. – Мужа слушаешься? Или он уже готов за вожжи взяться? – поддел он девушку.

– Дались вам эти вожжи, – проворчал Мишка, скривившись.

– А не нужны ему вожжи, дяденька, – пропела Настя, снова скидывая платок на плечи и поворачиваясь к нему в профиль. – Я мужа люблю и чту. И спорить с ним не собираюсь.

– Вот оно как, значит, – протянул казак, рассмотрев серьги. – За первенца одарил? – повернулся он к Мишке. – Знатный подарок. С трофеев взял?

– Угу.

– Это по-нашему. Пусть видят, следопыт у нас хоть и не реестровый, а боевой и не жадный. Прав я был. Быть новому роду казачьему.

От избытка чувств атаман тряхнул в воздухе кулаком.

– Попросить тебя хочу, Сергий Поликарпович, – заговорил Мишка, сбивая его с боевого настроя. – Сделай милость, никогда больше при мне про вожжи не вспоминай. Будет нужда, я со своими бабами сам разберусь. Раз уж отдал её мне в жёны, так и забудь, как воспитывать. Сам знаешь, в Писании сказано; да отлепится муж от родителей своих и да прилепится к жене своей. И станут они плотью единой. В общем, в своей семье я хозяин. Не обессудь.

– Да господь с тобой, Миша, – вдруг рассмеялся атаман. – Это ж я так, шутейно. А что сам разберёшься, я и не сомневался. Если уж у тебя тётка по струнке ходит, то с женой тем более справишься.

На последней фразе Мишка едва не поперхнулся чаем, но Глафира даже бровью не повела, восприняв слова казака как должное. И, дав парню отдышаться, ответила:

– А чему удивляться, Сергий Поликарпович? Я баба справная, и кто хозяин в дому, завсегда помню. Было время, я его кормила да командовала, а теперь его черёд настал.

– Вот за что моё тебе сердечное уважение, Глафира Тимофеевна, так это за ум да за мудрость житейскую, – ответил атаман, вежливо склоняя голову. – Я сразу понял, что Насте под твоим приглядом хорошо будет. Спаси тебя Христос за неё.

– Благодарствую, – поклонилась в ответ женщина с торжественной серьёзностью.

– Что там у тебя с гранатами, Миша? – вернулся атаман к делам.

– Без малого полсотни готово. Думаю, к рейду ещё пару десятков собрать успею, – ответил парень. – А пока ходить будем, вы успеете ещё всего нужного достать. В общем, к осени должно получиться, чтобы на каждого из казачьей сотни по паре штук вышло. Но тут всё от вас зависит.

– Добудем, Миша. Всё, что надо, добудем, – истово пообещал казак. – Доброе ты дело придумал. Эти твои гранаты много жизней казацких сохранить могут.

– Потому и старался, – пожал парень плечами.

* * *

«Что-то слишком гладко всё идёт. Как бы лажа какая не вылезла», – думал Мишка, привычно обыскивая очередной тело.

Вот уже вторую неделю их группа шарахается по тайге, уничтожая на своём пути всё, что хоть примерно напоминает хунхузов. Не важно, по одежде или по оружию. Идея парня навести в приграничье террор начала обретать свои очертания. За это время было уничтожено три старательских поселения, два непонятных отряда и куча мелких групп, от трёх до пяти человек.

Про добычу и вспоминать не приходится. Молодые казаки уже дважды отправлялись в станицу разгружаться. Увозили всё. Оружие, боеприпасы, золотой шлих, китайские серебряные монеты, отрезы тканей и ещё кучу всего, что казаки принимали за добычу. Само собой, это доставляло неудобства, но Мишка молчал, отлично понимая, что без этого вся его затея была бы обречена на провал.

Вот и сейчас, едва стихла стрельба, как бойцы принялись потрошить сумки и пояса убитых. Убедившись, что ничего необычного среди собранных вещей нет, Мишка подал сигнал к отходу. Гружённые добычей бойцы скрылись в подлеске, обходя сырые участки земли. Оставлять за собой след, по которому их найдут, никому не хотелось. Так что хоть и крюк в пяток вёрст, а всё одно надёжнее. Эту нехитрую истину казаки восприняли от него спокойно.

К удивлению парня, даже молодёжь, за которую беспокоился атаман, вела себя достойно, исправно выполняя возложенные на неё обязанности. Парни тащили службу стойко, не позволяя себе роптать или оспаривать приказы.

Свою флотилию, как посмеивался сам Мишка, они спрятали в маленькой заводи недалеко от устья ручья, впадавшего в пограничную реку. И, отойдя от берега метров на сто пятьдесят, обустроили лагерь. Лодки, вельбот и лёгкая пирога охранялись секретом, который сменялся каждые четыре часа.