Навия. Возвращение E-Book

Елена Булганова

• Herausgeber: Росмэн / Rosman
• Kategorie: Fantasy und Science-Fiction
• Serie: Навия
• Sprache: Russisch
• Veröffentlichungsjahr: 2024

Seitenzahl: 444

Beschreibung

Удивительной, волшебной Навии грозит гибель. Богдана готова на все, чтобы спасти тех, кого любит, но понять бы сначала, как это сделать? Ведь все в этом иллюзорном мире – не то, чем кажется, и уже не ясно, было ли на самом деле проклятие и вернулась ли Дея. Чтобы найти ответы на все свои вопросы, понять, кто они такие и какому миру принадлежат, Богдане и ее друзьям и близким придется заново открыть свое прошлое, по-новому увидеть настоящее и, может быть, краем глаза заглянуть в будущее.

Leseprobe

В серии вышли книги:

Западня

Проклятие

Возвращение

МОСКВАРОСМЭН2023

ГЛАВА ПЕРВАЯ

НЕЗНАКОМЕЦ

— Тебе не стоит волноваться за Сашу, — уговаривал меня Вилли, пока мы с ним на кухне в четыре руки варили борщ и заготавливали впрок бутерброды. — Слух о том, что Властитель покинул Блишем ради каких-то важных дел в Таргиде, наверняка распространился быстро, осторожные ашерцы еще пару недель будут держаться от третьего круга подальше. Я имею в виду тех, кто промышляет незаконной охотой на людей. Знают, что расправа будет быстрой, а родной Ашер за них не вступится.

Я покивала согласно, но тут же уточнила:

— Какова вообще вероятность нарваться в Навии на торговца людьми? Примерно как на грабителя в нашем парке?

Вил, не переставая с космической скоростью шинковать лук, глянул на меня озадаченно и ответил, тщательно подбирая слова:

— Дана, мне непривычно судить в подобном ключе. Во-первых, я не знаком с местной статистикой преступлений. Во-вторых, у нас считается, что ситуация не так важна сама по себе, но каждый человек носит в себе собственные шансы на беду и на удачу.

— Ну-ну, припоминаю эту теорию!

— А Саша, насколько я успел заметить, не такой уж мастак влипать в неприятности.

— А вот это как сказать. Ухитрился же он связаться со мной!

Вилли вежливо улыбнулся, давая понять, что шутку оценил. Кажется, хотел что-то добавить, но бросил на меня внимательный взгляд — и промолчал.

Никаких звуков из глубин дома до нас не долетало. Кимка в машине болтала всю дорогу без остановки, припоминала все новые подробности своего блистательного приключения, но по приезде в дом Вила как-то разом сникла, обхватила руками голову и потребовала, чтобы ее никто не тревожил минимум два часа. Выждав некоторое время, я все же зашла к ней в комнату — хотела убедиться, что подруга не отключилась в ванне, — и обнаружила Кимку лежащей на животе поперек кровати, со свисающими до пола мокрыми волосами. Будить не стала, только одеялом накрыла и погасила верхний свет.

Орлик тоже, как ни странно, был здесь. Вил хоть и сидел на водительском сиденье такой напряженный, будто вот-вот заискрится, но не произнес ни звука, когда я практически затолкала друга в машину, а потом не дала выйти на въезде в город, вцепилась намертво в руку. А дома Инга сразу попросила Орлика проводить ее в комнату, и он оттуда до сих пор не появился. Наверное, обсуждали там во всех подробностях детали переселения Инги и Оляны в Навию, не знаю.

Я после душа тоже попыталась отдохнуть, забралась с головой под одеяло. Но меня все равно познабливало, в висках ныло, и сон не шел, поэтому я отправилась на кухню, где обнаружила Вилли. Он еще не до конца пришел в себя после потрясения от путешествия Кимки в Нутряной мир с подачи Орлика. Завалив обширную мраморную столешницу продуктами, взирал на них с мрачным отчаянием, явно не в силах сосредоточиться. Вдвоем нам удалось прикинуть меню и отсеять ненужное. Правда, в полной мере готовка от мыслей не спасала, ну разве что самую малость, — за сохранностью пальцев все же приходилось следить.

— И каков дальнейший план? — Я покосилась на густой мрак за окном — следствие почти бесснежного декабря.

Уже было понятно, что сегодня никто не отправится на болото, жестоко даже просить об этом, учитывая, насколько все измучены. Ладно, одну ночь Дятлов проведет в Навии без проблем, без физических в смысле. Потому что других у него, к несчастью, хватает.

— Завтра с утра отправимся с Орликом в Таргид, организуем поисковую операцию, — ровным голосом сообщил Вил. — Не делай такие отчаянные глаза, драться мы с ним больше не будем. По крайней мере, пока не решим главную задачу.

— Да я не из-за драки, а из-за тебя. Слушай, Вил, а это разве не опасно? — заволновалась я.

— До твоего появления на кухне я как раз взвешивал все риски. Для меня нежелательна встреча с отцом, он наверняка без долгих разговоров подвергнет меня испытанию на кентроне, просто на всякий случай. Но отец ведь уже все выяснил насчет тебя и вернулся в Блишем, а вот Саша границ пересекать не будет, да и не успеет до следующей ночи. В Таргиде мы его быстро обнаружим. Если даже встречу кого-то знакомого, то такая встреча никого не удивит — искатели возвращаются по домам.

— Не знаю… — Лично мне спокойнее от его слов не стало. — Нет, я сама очень хочу, чтобы именно ты нашел Сашку, объяснил ему, что он ни в чем не виноват. Тебя он скорее послушает, чем… Но я за тебя волнуюсь. Гамелех теперь знает, что ты ни в чем не замешан, но ему уж точно станет интересно, почему сын, вернувшись из другого мира, даже не заглянул к нему во дворец поздороваться.

Вилли промолчал, я поняла это как знак того, что он и сам не до конца уверен. Ведь на кону стояла жизнь самых близких его людей. Нет, нужно отговорить его от этой опасной задумки. Но парень, словно в ответ на мои мысли, вдруг улыбнулся и лукаво подмигнул мне:

— Ладно, попрошу Лину меня загримировать, у нее здорово получается. Придется рискнуть, Дана, Орлику одному сложно будет управиться, Таргид — круг не маленький.

— Я могу пойти с ним!

— Э нет, даже не заикайся об этом. Орлик тот еще перестраховщик, когда речь идет о твоей безопасности. А мы ведь до сих пор точно не знаем, сколько было всадников. И если есть хоть малейшая вероятность, что кто-то из них остался жив…

— Да ну, все они погибли, эти всадники!

— Хорошо, пусть все, но рассуди просто по-человечески: ну не побежит Саша навстречу, если первым тебя заметит. Скорее, затаится, бросится прочь. Он ведь сам себе сейчас не доверяет…

— Ох, точно, понимаю, — выдохнула я. Вил прав, но как же это неприятно и как хочется, чтобы поскорее все осталось позади. — И чем мне прикажешь пока заняться?

— Прикажу хорошенько отдохнуть и излечить до конца свои раны, — сказал Вилли. — Мы пока найдем Сашу, отправим Ингу и ее мать к Теому, согласуем с ним правила безопасности. Ну, проще говоря, обсудим, как вам случайно не встретиться. А потом сукр сопроводит тебя в Блишем, продолжишь прерванный визит. Но в таком виде тебя ни отцу, ни Клее видеть нежелательно.

Я понуро кивнула. Увидят меня всю в бинтах и ссадинах — вообще не отпустят обратно на землю, хотя, строго говоря, пострадала-то я в их мире. А вариант жить рядом с дочерью для меня уже накрылся, если я не хочу лишить ее возможности быть с любимым человеком.

— Теом пока ведь не вернется во дворец? — уточнила я.

— Нет, но я планирую уже завтра навестить его, пересказать все новости. Это второй пункт нашей повестки — после того, как найдем Сашу.

— А третий какой?

Меня здорово утешала мысль, что Вилли не считает пропажу моего беглого друга особой проблемой.

— Поиски госпожи Нефеш, само собой. Что-то подсказывает мне, что тут дело неладно: она никогда не исчезала так надолго, а учитывая, что путь ее лежал в Ашер… Но будем надеяться, что все в порядке. От нее я рассчитываю побольше узнать о магенах Параклеи, не дает мне покоя эта история.

— Об этом любую варгану можно расспросить.

— Спросить-то можно… но дело в том, что в нашем мире не хоронят вместе с магенами, они остаются в семье умершего, переходят по наследству к старшему ребенку. Другое дело, если человек отправляется на гору Спящих, — тогда оберег остается с ним. Что касается тебя, то слуги могли просто не заметить на твоей шее эту штуку, поскольку никак не ожидали ее там увидеть. И тебя действительно похоронили вместе с магенами, но потом они как-то вернулись.

— А может, оберегу того… кто-то еще до похорон ноги приделал?

Вилли изумленно уставился на меня, едва не утопив в борще поварешку. Похоже, этот оборот русской речи ускользнул от его внимания.

— Ну украл, — сжалилась я.

— Я понял, Дана, но в Блишеме не воруют! Разве ты не помнишь?

— Да помню, помню, — пробормотала я, ощущая лишь вяжущую по рукам и ногам усталость. Наверное, все же нужно отпроситься и поспать, хотя и есть здорово хочется. При этом от запаха еды легонько подташнивает, вот незадача. — Может, это уже и не так важно, насчет магенов. С моей дочерью все в порядке, и мы знаем, каким образом она лишилась своего оберега.

Но Вилли с сомнением покачал головой:

— Да, но история с магенами довольно странная, согласись. Кроме того, госпожа Нефеш могла разузнать что-то новое о пророчестве, а эти сведения для нас важнее всего.

Я поежилась — да, пожалуй, именно пророчество было для меня сейчас самой неприятной и тревожной темой.

Вилли отстранил меня от сковородки с уже подгорающим луком, вынул из ватных пальцев деревянную лопаточку, а вместо нее вложил в руку бокал с каким-то напитком, пахнущим остро и знакомо чем-то кисленьким. Я машинально отпила — по горлу прокатилась бодрящая волна.

— Мм, что это такое? — разом проснулась я.

Вил негромко рассмеялся:

— Коктейль под названием «Надежда искателя». Собрал нужные ягоды и листья, пока бродил по лесу вокруг вашего пристанища. Возвращает волю к жизни и веру в успех, нас на первых же занятиях учат его готовить.

Я жадно вылила в рот остатки и ощутила себя отдох­нувшей и готовой… ну, как минимум хорошенько подкрепиться.

— Ну что, можно созывать народ к столу?

— Давай!

— И Орлика? — уточнила я. Не хватает нам нового витка выяснения отношений.

— И Орлика. Постараюсь не метнуть в него разделочным ножом, как бы мне этого ни хотелось.

— Ты прелесть, Вилли! — обрадовалась я.

— Точно. Дана, можно и мне попросить тебя об одном одолжении?

Я сразу сникла — обычно после такого вступления не стоило ждать ничего хорошего, — но храбро подтвердила:

— Можно.

— Вернись в школу и подай хороший пример своей подруге. До новогодних каникул всего ничего осталось, хорошо бы вам хоть ненадолго втянуться в учебный процесс.

— Ага, в Блишем мне с таким лицом и ногой нельзя, а в школу, значит, можно? — взвилась я. — Да учителя полицию вызовут, особенно если припомнят, что я вроде как живу одна.

— Не вызовут. И ты не одна теперь живешь, а с бабушкой.

При одном только слове «бабушка» потеплело в груди. А вот про школу как-то странно было думать. Как и про то, что мне придется, возможно, поступить в институт, вести обычную жизнь. Ладно, разберемся с этим.

Первым делом я подошла к комнате Инги, прислушалась, но там было тихо. Постучалась — никакого ответа. Только после повторного стука раздался хриплый голос Конрад:

— Кто там, входите!

Я вошла и быстро огляделась: Инга сидела на краешке кровати, поправляла повязку на глазах, подушка еще хранила отпечаток ее головы. Орлика в комнате не наблюдалось.

— А где… — Я растерялась и как-то даже испугалась.

— Кто, Орлик твой? Так он давно ушел. Или недавно, не знаю, сколько я проспала. Мы уже все с ним обсудили. Завтра он отправляется на поиски Саши и берет нас с мамой с собой.

— Так скоро? — пробормотала я, думая совсем о другом.

— Ну, маме не терпится увидеть нашего Годима, то есть Теома, раз он так себя теперь называет. И мне тоже, само собой.

— Ясно. А Орлик не говорил, куда он собирается? Потому что в гостиной и столовой он не объявился, наверное, ушел через черный ход.

Конрад дернула плечами — ее это не волновало, они-то все обговорили. А вот мне сразу сделалось тревожно. Вдруг Орлик уже принял решение и больше не хочет встречаться со мной? Он всегда был человеком слова. В незапамятные времена, когда я должна была стать его женой, я гордилась этой его чертой и видела в ней залог нашей счастливой жизни. Теперь же это пугало. Завтра он отыщет Сашку и может считать свой долг передо мной выполненным. И тогда он просто исчезнет, а я…

Инга насторожилась, наверное, услышала, как странно я дышу:

— Что-то не так, эй?! Поплохело?

— Все в порядке, — через силу отозвалась я. — Проводить тебя в столовую?

— С какой стати, сама дойду. Ой, и спасибо, — спохватилась Конрад, припомнив, что теперь у нее больше нет повода быть врединой.

— Ладно, пойду Кимку звать.

А может, я зря сама себя накручиваю? Орлик мог пойти переодеваться, от его одежды сильно пахло болотом. Они с Вилли примерно одной комплекции, Орлик ниже разве что на полголовы. Но, с другой стороны, было бы странным одалживать у Вила одежду после того, как он уже одолжил без предупреждения его девушку.

Стоя перед овальным зеркалом, Кимка безжалостно драла щеткой волосы. Она разом повернула ко мне лицо с ошалелыми со сна глазами. Вдоль щеки тянулась розовая складка.

— Данка, подтверди немедленно, что все случилось со мной взаправду!

— Подтверждаю, — кивнула я.

— Уф, — выдохнула подруга. — Мне вдруг так страшно стало, что ничего этого не было, а просто приснилось, и я все такой же бесполезный придаток в вашей иномирной компании.

Да уж, у всех свои проблемы.

— Ты самая полезная, — заверила я. — Только благодаря тебе я еще не свихнулась. Теперь иди ужинать, мы там что-то приготовили с Вилли. И скажи, что у меня разболелась голова и я ложусь спать, ладно?

Через мгновение Кимка уже была рядом, она взяла меня за плечи, заглянула в лицо:

— Да-анк, что еще случилось?

Как будто мало прежнего. Но я все же рассказала о нашем разговоре с Орликом на поляне, о том, что он пообещал бросить меня, когда все опасности останутся позади, и тайком покинул дом, даже не сказав, куда уходит и вернется ли вообще. Подруга, как всегда, выслушала очень внимательно, потом глубокомысленно заявила:

— Да-а, парадокс: чем больше мужчина любит женщину, тем больше страданий ей причиняет.

— Ой, ладно, тебе ли жаловаться!

— Мне, между прочим, Вилли тоже разбор полетов обещал! — заявила подруга.

Она крепко зажмурилась и потрясла головой, при этом губы ее сами собой разъехались в счастливой улыбке. Стало ясно, что она прямо-таки предвкушает этот разбор полетов. Я вздохнула и повернулась, чтобы уйти, выразительно сжимая пальцами виски. О просьбе Вилли вспомнила уже в дверях:

— Кстати, завтра мы с тобой отправляемся в родную гимназию.

— Ку-да? — не сразу поняла Кимка. — Ой, нет, не хочу! Все равно Новый год на носу, давай после праздников, а? После всего, что сегодня случилось, как я могу думать о каких-то там уроках?!

— А на журфак поступить хочешь? — подначила я. — Или выйдешь замуж и станешь домохозяйкой прямо после выпускного?

— Замуж-то я выйду, а вот журналистика… даже не знаю теперь, — задумчиво склонила голову на плечо Кимка. — Я, может, писательницей стану, напишу историю с продолжением про этот ваш мир. Это же не запрещено, нет? И работать можно дома, чтобы с Вилом не расставаться даже ни на полденечка.

— Иди есть, фантазерка, — закатила я глаза. — Заодно и обсудите с Вилом свои планы. А мне ты завтра нужна в школе, будем вместе ждать вестей насчет Сашки.

— Тогда ладно, — просветлела лицом Кимка. — А то вдруг наша Елена дозреет до мысли позвонить моим родителям.

В общем, мне удалось добраться до своей комнаты, и я сразу залезла под одеяло. Уснуть и ни о чем не думать — это было лучше всего. Нет, еще лучше, если бы Орлик постучал в дверь или традиционно — в окно. Я до последнего прислушивалась. Слышала, как прошуршала по гравию машина, наверное, Вилли повез по домам Кимку и Ингу. Значит, в доме я осталась одна, сукр не в счет. Мне стало еще тоскливее, но тут, к счастью, я уснула.

Утром в ужасную рань — семь часов — Вил разбудил меня звонком по мобильнику.

— Заканчиваю печь оладьи, — коротко информировал он. На заднем плане шумел чайник. — Одевайся и выходи. Отбой.

Выбора он мне не оставил, не перезванивать же, чтобы снова соврать про головную боль. Я кое-как привела себя в порядок и потащилась в столовую.

Вот удивительно: Конрад, оказывается, не уехала домой, как я думала. Она сидела за столом, и оладушек на тарелке перед ней исходил паром. Но вид у Инги был крайне бледный, никогда не видела, чтобы черная повязка так контрастировала с ее обычно золотисто-смуглой кожей, которая сейчас выглядела малость зеленоватой.

— Приветик, а ты чего к своим не вернулась? — пробормотала я на одной ноте, огибая ее стул. Вялость никак не желала отступать.

Инга как-то странно поежилась, будто замерзла, хотя в столовой было жарко, даже окна запотели.

— Да потому что они бы из меня быстро вытянули, когда отправляемся, и никто бы не смог ночью уснуть. А так поставлю перед фактом. Такие вещи лучше делать сразу.

— Ты из-за Светланы так переживаешь? — посочувствовала я.

— Разумеется! Что еще меня тут держит?! Как подумаю, что нужно ее оставить, и непонятно, когда снова увидимся. У нее, конечно, теперь новая жизнь начнется, Игнаций передаст ей… ну, ты понимаешь, «золотой парашют». Позаботится, чтобы нашла нормальное жилье, и все такое. А если тут все равно не сложится, мы с мамой заберем ее в Навию. Но лучше, чтобы сложилось, конечно.

Тут я сделала то, на что не решилась бы прежде: подтянула стул поближе к Инге, сперва коснулась ее руки, а потом обняла за плечи. И она неожиданно приникла ко мне так доверчиво, будто мы всегда были лучшими подругами.

— Думай о том, что сегодня увидишь брата. Вы первым делом к нему, да?

Конрад помотала головой:

— Нет, сначала мы с мамой поможем ребятам отыскать Сашу. Мы же там все знаем, пойдем в разные стороны — так быстрее получится.

— Да не стоит, чего ты, — растрогалась я.

— Нет, стоит! Иначе мне не будет покоя, он же мой друг, разве нет? А потом, нужно ведь еще привыкнуть ходить без повязки. Поначалу, наверное, будем цепенеть от ужаса, едва взгляд упадет на что-то живое.

— Ладно, Инг. Спасибо! Я очень рада за вас с Оляной. Кстати, а можно мне попрощаться с подругой?

Я выразительно глянула на Вилли, но он не менее выразительно покосился на настенные часы.

— Через полчаса выходим, Дана. Времени как раз хватит на то, чтобы заехать к тебе домой, переодеться и взять учебники. А с подругой ты еще обязательно встретишься в Навии, когда отправишься в Блишем. Это нетрудно устроить.

С этими словами он поставил передо мной тарелку, полную идеальных по форме золотистых кругляшков.

— Что-то ты раскомандовался, — проворчала я с набитым ртом.— А я, между прочим, на тысячу лет старше тебя, и вообще, можно сказать, твоя мачеха.

— Ну, сейчас ты больше Дана, чем Дея, так что это не работает, — парировал Вил.

Да, тут он в точку попал: я сама со вчерашнего дня ощущала себя скорее Даной, капризной и готовой в любой момент разозлиться или запаниковать, а то и все вместе.

— И не стоит проводить учебный день в школьном буфете. Я проверю, — добавил он.

— Интересно, как? — пробурчала я.

Вилли уставился на меня с удивлением во взоре:

— Ну… спрошу у Лины, конечно.

Конрад выразительно хмыкнула от такой восхитительной наивности, я закатила глаза.

— Обязательно заглядывай к нам в гости, не забывай, — похлопала меня по руке Инга, когда смущенный нашей реакцией Вил отвернулся к плите. — Мне так хочется поскорее увидеть твою дочь! Она ведь вроде как легенда нашего мира. Как и ты. Конечно, надо будет все продумать, чтобы вы с братом случайно не пересеклись.

Все понятно, теперь вот и Инга больше не торопится попасть в небесный Кречет…

В город Вилли поехал вместе со мной, но за руль снова сел уже знакомый мне улыбчивый парень, подоспевший к концу нашего завтрака. Кстати, зима наконец вспомнила, что кое-что забыла, и еще с ночи включила небывалый снегопад. Во дворе я долго терла глаза, не находя прежних ориентиров, а поездка заняла в два раза больше времени, чем обычно.

В квартиру Вил подниматься не стал, но строго напомнил, что у меня всего четверть часа. Дверь я открыла своим ключом, ведь бабушка могла еще спать. Но нет, она не спала, сразу выбежала в прихожую в стареньком спортивном костюме и с еще влажными, старательно причесанными волосами. Чистота теперь повсюду царила такая, что я вылезла из кроссовок, едва ступив на порог, хотя обычно спокойно чапала в них до вешалки. А бабушка посмотрела на меня — и всплеснула руками. Вот незадача, нужно же было ее заранее подготовить!

— Бабуль, не обращай внимания, это я случайно упала лицом в куст, но уже ничего не болит, — зачастила я. Мою ногу бабушка, по счастью, не могла видеть: купленные Кимкой просторные штаны очень пригодились. — И еще мне нужно прямо сейчас бежать в школу.

У бабушки возмущенно вытянулось лицо.

— Еще чего! Только с дороги! Ложись и отдыхай. Если надо, записку тебе по всем правилам напишу. Учителя должны и сами понимать, что вы нуждаетесь в отдыхе, после поездки-то!

Да, с бабушкой мы бы точно сговорились… если бы не Вилли.

— Нет, бабуль, не получится. Мы просто задержались в дороге из-за поломки автобуса, а сегодня — учебный день. Учителя грозят всякими карами, каждый, кто не придет, будет на виду, понимаешь? А ты как тут вообще? Не скучала?

— Даже слова такого не ведаю! — отмахнулась бабушка. — Лодырка я, что ли, чтобы скучать? Сейчас вот собираюсь, обещала с дочкой соседки нашей до обеда посидеть, а то после болезни ее в сад не выписали. А тебя тут, кстати, один мальчонка спрашивал.

Сердце мое совершило бешеный кульбит, но уже мгновение спустя я сообразила, что это не мог быть Сашка, — бабушка назвала бы его по имени или «весельчаком», ну уж точно не мальчонкой.

— Как он выглядит, бабуль?

— Ну, лет, пожалуй, пятнадцати, высокий, но ху-удень­кий, будто не кормят его толком. Лицо круглое, кудри медовые, если брать гречишный мед. Глазки хорошие, голубенькие, но уж очень грустные. Шрамики тут, на левой щеке, словно от ожогов. — Бабушка сокрушенно вздохнула.

Я сразу перестала перебирать мысленно лица, потому что знакомых со шрамами у меня точно не было.

— А так-то красивый мальчик. Егоркой зовут. Спрашивал, куда ты уехала, когда обратно ждать. Не хотел дальше порога проходить, но не вышло…

— В смысле?

— Загнала на кухню и накормила, — отчеканила бабушка. — И не ругай меня, не могла я такого худенького и несчастного голодным отпустить.

— Так я и не ругаю. Говорил он еще что-то?

Бабуля с явным сожалением покачала головой:

— Не удалось его разговорить. Поел-то он жадно, ясно было, что изголодался. Только не голод его изнутри грыз, каким был, таким же грустным и остался. Думаю, скоро опять объявится, уж больно тобой интересовался.

— Ясно. Прости, бабуль, мне нужно бежать, — спохватилась я, ясно представив сердитое лицо Вилли.

Пронеслась через гостиную, стараясь не припадать на саднящую ногу, открыла дверь в свою комнату и на миг оцепенела: никогда тут такого порядка не бывало. Но изум­ляться было некогда, в темпе глянула расписание, покидала в сумку учебники. Переодеваться в школьную форму не стала, куда с такой ногой. И промчалась в обратном направлении, не забыв чмокнуть бабушку в прохладную мягкую щеку.

В машине я на всякий случай рассказала Вилу о загадочном визитере, спросила, не знает ли кого-то похожего. Он лишь пожал плечами и полез в планшет смотреть, какого цвета гречишный мед.

Кимка выскочила встречать нас прямо на школьный двор. Сначала повисела с полминуты на шее Вилли, потом схватила меня за руку и потащила к школе, возбужденно приговаривая:

— Ой, Богданка, ужас, вместо инглиша две алгебры сегодня, а по химии вообще контроша. А на меня Елена накинулась прям в раздевалке, спрашивала, почему прогуливаю школу, и насчет тебя тоже интересовалась. А потом еще завуч как-то нехорошо в мою сторону посмотрела. Завал, одним словом. Ну почему я не родилась в Блишеме или Брите, а?!

— Там тоже нужно учиться, — хихикнула я.

— Зато там хоть погода всегда отличная, — отозвалась подруга, с отвращением стряхивая с распущенных черных волос снежные хлопья.

Я переоделась в дальнем углу раздевалки, и мы побежали на наш третий этаж, держась за руки и опасливо озираясь: не налететь бы на классную или еще кого похуже. Да, без Орлика в гимназии трудновато.

Первые два урока прошли нормально. Собственно, я их почти и не заметила, потому что думала только о том, где сейчас Сашка, выдвинулись ли ребята уже на поиски и, главное, когда их ждать назад. Раз за разом подсчитывала, загибая пальцы: наверняка уже выехали из дома. Но им придется оставить машину на поляне и несколько километров идти по лесу, дряхлому, заболоченному, замаскировавшему свои ловушки снежным покровом. Да еще надо вести под руки Оляну с Ингой, что в разы усложняет дело. Ладно, найдут они Дятлова, допустим, за час или два. Пообщаются с ним, чтобы понять, в каком он состоянии духа. Потом отправятся к Теому, а там — встреча, воссоединение семейства, расспросы, обмен впечатлениями. По всему выходит, что раньше вечера их назад ждать не приходится. Вот только я до вечера точно с ума сойду!

Третьим уроком была литература. Мы с Кимкой побросали наши сумки за парту и хотели куда-нибудь смыться, но тут в класс зашла Елена Станиславовна и сразу выцепила меня взглядом. Подозвала к себе и увела в подсобку, где хранились дополнительные материалы для уроков.

Я готовилась к разносу, но она заговорила неожиданно мягким и даже виноватым голосом:

— Богдана, скажи, чем я могу тебе помочь?

— Ничем, — удивилась я.

— Подожди, давай все обсудим. Я виновата, закрутилась и не уделила тебе достаточно внимания в такой тяжелый для тебя момент.

— Да не виноваты вы, Елен Станиславна!

— Честно говоря, только вчера мы обсуждали ситуацию с директором, собирались принимать меры. Где ты сейчас живешь?

— Дома, — почти честно ответила я. — Приехала моя бабушка, мамина мама, приглядывает за мной, так что все в порядке. Можете позвонить и убедиться.

— Я тебе верю, — поспешила кивнуть классная. — И очень этому рада. Хорошо и то, что твои друзья стараются быть рядом с тобой, но плохо, что в ущерб школе. Я и забыла, когда видела на уроке вас всех, неразлучную четверку.

Я горько вздохнула: и не увидит уже. Вилли ходил в гимназию только для маскировки и больше тут не появится. Хотя… ему ведь теперь тоже нужно как-то устраиваться в этом мире. Сашка — неизвестно где, да и мы с Кимкой, по правде сказать, на занятиях присутствуем только номинально.

— Это не из-за меня, — сказала я. — Просто у нас у каждого сейчас проблемы, так уж получилось. Но после новогодних праздников мы обязательно навалимся на занятия, вы же знаете, у нас сильная команда.

— Так, а что у тебя…

Классная наверняка хотела спросить про мое лицо, но тут прозвенел звонок, и я была отпущена на место. А после литературы, перед химией, когда все нервно листали учебники и тетради, я не выдержала и дернула Кимку за рукав:

— Не могу больше тут торчать. И в любом случае прогул лучше того, что я напишу на контрольной.

— Аналогично! — вскричала Кимка и первая ринулась прочь из класса.

Сначала мы пошли ко мне домой. Бабушка расстаралась: накормила нас лагманом с домашней лапшой, и салатами, и какими-то восхитительными колобками с начинкой из крема и варенья. Они с Кимкой болтали весь обед не переставая, пока я мрачно отмалчивалась и снова раз за разом смотрела на часы.

Потом мы с Кимкой пытались нагнать пропущенное и приготовить уроки, но дело продвигалось совсем туго. На этот раз не вытерпела подруга.

— Дан, давай к Вилли поедем! — взмолилась она. — Ждать нет больше мочи. Они же сначала к Вилу пойдут.

— Они позвонят еще по пути домой, — напомнила я. — Вил мне поклялся.

— Все равно поехали, ну пожалуйста! А то там сукр один скучает, и вообще, мало ли что.

— Ладно. — Я с грохотом захлопнула учебник. — Скучающий сукр — это вам не игрушки! Так что вперед!

ГЛАВА ВТОРАЯ

ЧЕРНЫЙ ТУМАН

— Дея, любимая, не бойся! — крикнул Орлик и протянул руки, чтобы поддержать побелевшую девушку. — Тень ушла, не тронула нас!

Но Дея, казалось, не слышала его. И смотрела так странно, взгляд ее словно искал и не находил кого-то. Она шагнула вперед, почти приблизилась к ограде дворцовой башни, но чуть не упала и вдруг схватилась руками за горло, с каждой секундой все больше теряя краски жизни. Орлик кинулся к ней, желая удержать, подхватить на руки, отнести туда, где ей окажут помощь. Собственная участь его не волновала. Но, странное дело, Дея осталась на прежнем расстоянии от него. Черный туман, словно сотканный из множества порхающих насекомых, завис между ними, мешая видеть. Орлик провел несколько раз ладонью перед глазами, разгоняя непонятную тьму, но туман с каждым мгновением становился только гуще.

И вдруг Дея заговорила, тяжело переводя дыхание после каждого слова:

— Орлик! Заклинаю тебя… если это возможно… не сдавайся… борись… вернись в этот мир!

— Родная, я здесь, взгляни же на меня! — закричал он во всю мощь своего голоса, уже понимая, что все бесполезно, она не услышит и не увидит его. Значит, он все же проглочен Смертной Тенью, значит, вот каково оказаться внутри нее. Страха не было. Он знал только, что должен вернуться, ведь об этом попросила его Дея. И неважно, что она звала не к себе, а в тот мир, в котором осталась. Он вернется, даже если этого никто никогда не делал. В конце концов, он обязан вернуться: его любимой все еще грозит опасность. Те, кто натравил на нее Смертную Тень, скоро смекнут, что для Теней она сделалась неуязвима, и придумают другой способ убить ее.

А туман становился все плотнее. Словно через сотни слоев черной паутины Орлик видел, как девушка, покачнувшись, упала на каменный пол сторожевой башни. Он рванулся к ней, но темнота сгустилась окончательно, стала плотной и вязкой.

Некоторое время Орлик боролся, искал во тьме хоть какую-то опору, кидался то в одну сторону, то в другую. Но его руки ни на чем не смыкались. Наконец он обессилел и опустился на то, что было под ногами: что-то мягкое, как самая пышная перина, на ощупь нежнее и прохладнее заморских шелков, что привозили в Кречет запыленные торговцы. Орлик понял вдруг, что больше всего на свете ему хочется спать. Сон сулил забвение и покой, возвращение былой безмятежности.

Он лег, растянулся во весь рост и сладко зевнул, но тут же подскочил на ноги, негодуя на себя самого. А если сон обернется смертью? Пусть самой милосердной на свете, но он-то умирать не собирается. Он должен выполнить просьбу Деи, вернуться к ней, а до этого момента не позволит себе ни минуты отдыха.

Спотыкаясь и ежесекундно причиняя себе боль то щипками, то ударами, чтобы не заснуть на ходу, он упрямо побрел вперед. Ничего не менялось, черный туман был везде. Через какое-то время Орлику стало казаться, что он на ногах уже целый день, а может, день и ночь или даже неделю, но вокруг все одно и то же. Только сон одолевает все сильнее, ног он почти не ощущает, а тело окончательно потеряло чувствительность к боли.

И вдруг Орлик что-то услышал. Далекое и такое знакомое, что сон тут же бежал без оглядки. Это была песня, бесконечно грустная, старательно, хоть и не слишком слаженно выводимая девичьими голосами. В его родном Кречете женщины и девушки пели прилюдно и вместе лишь в одном случае: когда кто-то из их народа отправлялся в самое последнее путешествие.

Таков уж был обычай, усопшего оплакивали женщины, мужчины в этот день хранили молчание и не устраивали спевок. Орлик зашагал быстрее и увереннее, теперь у него был ориентир. Пение звучало все ближе, он уже различал родной язык и привычный напев, бессознательно искал в хоре единственный, самый любимый голос на земле. Искал — и не находил. Орлик ускорял и ускорял шаг, пока не упал навзничь, исчерпав последние силы, и моментально погрузился в сон.

Проснувшись, он обнаружил, что плывет по воздуху, правда, полет трудно было назвать приятным. В тело больно впились грубо переплетенные ветви. Ощупав их, Орлик пришел к выводу, что, похоже, кто-то соорудил для него носилки. Над его головой раздавалось громкое пыхтение, и кто-то зычным басом поносил нечистых духов с их проделками, а потом и вовсе рявкнул во всю мощь легких:

— Осади, братка, давай передохнем!

И немедленно Орлик оказался на земле, трава щекотнула шею. Тут уж он открыл глаза и встретился взглядом с двумя парами светло-карих и одинаково взволнованных глаз — это братья Креслав и Возгарь склонились над ним.

— Гляди-ка, в самом деле живой! — радостно улыбаясь, воскликнул Возгарь и промокнул мокрый лоб краем не слишком чистой рубахи.

Орлик ничего не понимал. Он помнил, что был проглочен Смертной Тенью, оказался в очень странном месте, где вообще ничего не было, но откуда там взяться братьям? Или они тоже умерли, погибли оба разом в бою с сукрами и встретились с ним в том самом посмертном мире, о котором любили толковать старики? Но почему тогда он видит вокруг себя с детства знакомый осенний лес, душновато-теплый, тронутый по верхушкам золотом и багрянцем, пахнущий грибами, болотом и нагретой листвой? Впрочем, откуда ему знать, как полагается выглядеть загробному миру.

— Вы умерли? — напрямик спросил он довольных братьев.

Те сперва обомлели, а потом от души расхохотались. Потом Креслав пробасил в ответ:

— Мы-то живы, а вот ты, друже Орлик… Даже оплакать тебя девкам пришлось, как полагается. Ведь уже ровно седмица миновала, как твой Балабан вернулся в город весь в пене, с диким взглядом и без седока.

— В город? В какой город? — приподнялся на локтях Орлик.

— Да в Кречет, в какой же еще? — изумились братья, и улыбки их начали постепенно гаснуть.

— А мой отец? Братья? Дея? Они тоже в городе?

— Да как сказать, — пожал плечами Возгарь, и у Орлика оборвалось сердце. — С тех пор, как ты пропал, их дома застать трудновато. Ищут они тебя. Сначала на конях все дороги и тропы объехали, теперь с одним посохом бродят по буреломам и оврагам. Вот и мы с братом вышли из дома вчера до света и бродили весь день. А потом, как солнце ушло с неба, мы того, заплутали немного. Забрели в топь и решили, чтобы впотьмах не увязнуть, заночевать в лесу. Костер развели, но проголодались — страсть, — пожаловался он совсем по-детски. — Грибы рано сошли в эту осень.

— Отчего же не поохотились на кого? — спросил Орлик, приметив краем глаза любопытного зайчишку, который таращился на них из-за ближайшей сосны.

Братья снова изумленно уставились на него, хотя у каждого на поясе, как положено, и кинжал висел, и топорик. А Орлик и забыл уже, что когда-то его народ никого не убивал…

— В общем, проснулись мы на рассвете от птичьего грая, — перехватил нить рассказа Креслав. — Глаза протерли, огляделись и приметили, что целая туча птиц кружится недалече от нас прямо над болотом. Я сразу все смекнул и сказал брату: «Укрепимся духом, а потом пойдем и соберем то, что еще осталось от нашего Орлика». Но, добравшись до места, увидели, что хоть и лежишь ты недвижим, на полянке посреди самой топи, но птицы не смеют к тебе прикоснуться, а значит, чувствуют в тебе искру жизни. Ну, мы тут же сплели носилки из веток, подхватили тебя и поспешили назад в Кречет. И донесем тебя, друже, ты даже не думай!

Возгарь при этих словах слегка закручинился и потер свои тонкие, как у девицы, запястья — пройденный с Орликом путь дался братьям нелегко.

— Я сам пойду, — заверил братьев юноша и сел, опираясь руками о жухлую, колкую траву. — Я не ранен и не болен.

— Но ты, должно быть, умираешь с голоду? — прогудел Креслав. — Что ты ел столько дней в лесу?

— Я не помню. Но силы не оставили меня.

Сказав это, Орлик довольно ловко поднялся на ноги. Братья тут же подставили ему свои несуразно костлявые, но крепкие плечи. И вот так втроем они снова побрели через лесную чащу. Креслав, как обычно, путался в собственных ногах, так что порой Орлик не до конца понимал, кто кого тащит.

Солнце уже стояло в зените и припекало даже сквозь листву, когда они наконец вышли на дорогу. Орлик невольно вздрогнул и заскрипел зубами от гнева: именно эта дорога вела в соседний град Скоручей, вероломно напавший на Кречет. Но было ли нападение на самом деле? Неужто все случившееся причудилось ему в долгом сне, привиделось в забытьи после падения с коня? Орлик слышал, что некоторые сны способны свести с ума, ибо открывают перед спящим врата в неведомые и опасные человеку миры. Может, и с ним случилось подобное?

— Не по этой ли дороге я ехал, когда вдруг исчез и не вернулся? — спросил он.

— По этой, как раз по этой, — согласно закивали братья. — Ты ведь поехал в Скоручей, чтобы пригласить тамошних старейшин на праздник Вересень, но у соседей так и не объявился.

В его странном сне соседи напали, когда уже выпал первый снег. Но вдруг сон был предупреждением и их злоба и коварство зреют уже сейчас? Не подстроили ли обитатели Скоручея ему какую-то ловушку? Бессмысленно гадать.

Чуточку передохнув, пошли дальше по хорошо утрамбованной земле. Но идти стало не легче — силы всех троих были на исходе. Вдруг позади за изгибом дороги отчетливо послышался перестук копыт, и птицы озадаченно примолкли. Орлик напрягся, опасаясь любой беды со стороны проклятого Скоручея, но братья без всякого страха, скорее, с радостной надеждой поворотились, ожидая появления всадника.

Ладный буланый конь в богатой упряжи вылетел из-за поворота и в два счета оказался рядом с ними. Орлик узнал всадника — самого молодого старейшину Скоручея, статного рыжеволосого Данияра. Конечно, Орлик уже понял, что никаких прежних способностей у него не осталось, но все равно попытался: мысленно приказал всаднику рухнуть с коня. Данияр, само собой, и не шелохнулся, зато вскричал радостно:

— Да неужели вам удалось отыскать его живым? Ты ли это, Орлик, или порождение болотных духов?

Орлик промолчал, тяжело дыша от ненависти.

— Подсадите его на моего коня! — скомандовал Данияр. — Клянусь, что не отберу вашей славы, братья, хоть вам и придется топать в Кречет пешком. Но зато вас и встретят, как героев!

Орлик с ужасом понял, что его ждет поездка в компании Данияра. Хотел отказаться, убежать в лес — да какое там. Уставшие братья с радостью подхватили его с двух сторон, усадили позади старейшины, и конь нетерпеливо припустил вперед. Братья немедленно положили руки друг другу на плечи, затянули песню и зашагали следом.

Всю дорогу Орлик думал о своем странном сне, прикидывал так и этак. По пути они встретили еще пару конных из Скоручея, которым Данияр велел возвращаться домой и объявить там, что сын старейшины Владдуха найден живым. Орлик видел искреннюю радость на лицах соседей, но все еще не мог поверить до конца и жег гневным взглядом спину рыжеволосого красавца.

Но он забыл о ненависти, когда увидел впереди стены Кречета, целые, не пробитые и не обугленные, какими они были, когда он с кучкой выживших покидал город. Едва въехали в Кречет, немедленно вокруг образовалась толпа, в основном девицы и дети. С теплом в груди узнал он среди них мальчишку Видана, вопящего от радости и без остановки прыгающего на месте, но тут же и о нем забыл, ища в толпе самое желанное лицо. Искал — и не находил.

Гомонящая толпа вдруг расступилась, и, тяжело опираясь на палку, к коню приблизился средний брат Орлика Лан. Выронив свою подпорку, протянул руки и стянул его с коня, со всей недюжинной силой прижал к груди:

— Живой, брат! А мы уж почти потеряли надежду.

— А где отец с братом? — тут же спросил его Орлик. — А Дея?

Лан в ответ присвистнул:

— Да где же им быть, как не в лесу? Решили искать тебя, пока хоть косточка какая не отыщется. Дея и вовсе улизнула в лес до рассвета, чтобы не остановили. Я и сам был бы с ними, когда б не повредил намедни ногу, провалившись в старую медвежью берлогу. Повезло хоть, что хозяина не было дома. А теперь и не вернуть их до захода солнца. Хотя нет, знаю один способ!

И воодушевленный Лан проводил брата домой, велел следовавшим за ними веселой гурьбой девушкам накормить Орлика и позаботиться о нем, а сам умчался, даже про подпорку свою забыл. Скоро Орлик понял, что задумал брат, никогда прежде не отличавшийся сообразительностью: вдруг издали от южной городской стены донесся мощный хор совсем юных, полудетских голосов. Это Лан собрал всех мальчишек Кречета и теперь вместе с ними во всю мощь легких распевал на стене самую радостную песню, которой обычно приветствовали появление на свет новорожденного. Песнь летела над лесом и несла на своих крыльях счастливую весть, призывая всех ищущих поскорее вернуться домой.

Так и вышло. Скоро из леса прямо в дом старейшины повалил народ, чтобы собственными глазами повидать того, на чье возвращение уже почти потеряли надежду. Орлик поначалу отвечал как мог на нетерпеливые расспросы, но потом сделал вид, будто ослаб и хочет спать, потому что ответов на большинство вопросов у него не было, да к тому же волновало то, что Деи до сих пор нет рядом. Он закрыл глаза, и его оставили в покое. Но спать Орлик не мог и не собирался.

Наконец раздались легкие шаги, и сердце его едва не выскочило из груди от радости. Орлик и глаз открыть не успел, как Дея осыпала его лицо поцелуями. Он крепко сжал девушку в объятиях.

— Орлик, любимый, ты вернулся!

«Как ты и просила», — едва не ответил он, но поймал слова на кончике языка. Ведь перед ним снова была его Дея-девчонка, у которой в пушистых косах запутались цветы репейника, а не Дея-мать и чужая жена, оставленная им на башне. Прежняя веселая Дея, от которой пахло осенним лесом, пряной листвой и горькими ягодами.

— Где же ты пропадал все эти дни, родной? — не замедлила с вопросом девушка. — Ровно седмица прошла, как испуганный Балабан примчался домой без тебя. Волки обычно приходят по первому снегу, неужели в этот год появились раньше? Да и когда твой Балабан боялся волков?

— Не знаю, Дея, и не спрашивай меня. Братья Креслав и Возгарь отыскали меня на островке посреди топи, но как я забрел туда, мне неведомо.

— Чудно и то, как ты выглядишь, — продолжала девушка, все больше волнуясь. — Помнишь, как прошлым летом заблудилась на болотах старая Душана, отправившись по ягоды? Ее успели найти живой, но она ослабела от голода, вся почернела и распухла от укусов насекомых. А ты ничуть не изменился, и одежда на тебе не слишком изорвалась. Орлик, я боюсь…

— Чего, любимая?

— Вдруг, как говорила мне Душана, тебя заманила шишимора болотная или водяница из омута, чтобы взять в мужья? Или какой аука зазвал в чащу как жениха для своих уродливых дочерей? Они ведь не отпускают тех, кого сумели заполучить, разве что на время! А что, если они снова уведут тебя от меня?

Тут Дея всплеснула руками и, зарыдав, обвила Орлика руками, приникла к нему, прижалась так, как никогда себе — и ему — прежде не позволяла. Он выждал немного — уж больно сладко было обнимать любимую, — а потом сказал:

— Глупости, Дея. Я не верю в эти старушечьи сказки, к тому же при мне были мои родовые обереги. Лучше скажи, не могли ли жители Скоручея напасть на меня или устроить засаду.

Девушка уставилась на него с таким испугом и изумлением, словно он заговорил на незнакомом языке или начал утверждать, что он — не Орлик.

— О чем ты говоришь, любимый? Зачем на тебя нападать нашим ближайшим соседям, с которыми мы всегда жили в мире и согласии? Когда вернулся Балабан, твой отец и братья первым делом поскакали туда, спросить, не известно ли им что. Скоручейцы ничего не знали, но все эти дни помогали нам тебя искать. А еще знаешь, что я тебе скажу?..

Дея интригующе замолчала, слезы ее давно высохли, теперь на лице играла лукавая и радостная улыбка. Орлик не мог оторвать от нее взгляда, не сразу и спохватился:

— Скажи.

— Это насчет дочери старейшины Хотомира Лепавы. Ей ведь никак не удавалось встретить парня по душе, а выходить замуж без любви она конечно же не желала. Мы с другими девушками жалели ее, ведь она уже не слишком молода. Но теперь у Лепавы, сдается мне, будет не только старейшина-отец, но и старейшина-муж.

— Кто же это? — заволновался Орлик, почему-то сразу подумав, что из всех старейшин Кречета вдовым был только отец. Да нет, быть не может…

— Это Данияр, — радостно выпалила Дея. — Он ездил сюда всю седмицу, иногда по несколько раз на дню. Искал тебя, а нашел совсем другое. Думаю, Хотомир не будет против, ведь не за иноземца придется дочь отдавать, а всего лишь в ближайший город.

Орлик задумался. Если дочь старейшины из Кречета станет женой скоручейского старейшины, осмелятся ли соседи напасть на них, как случилось в его дивном сне? Они ведь породнятся через этот брак, а нет большего позора, чем напасть на свояков. Все равно что прикончить собственных родителей.

— Это хорошо, это очень хорошо, — пробормотал он, привлекая к себе за руку Дею и завладевая ее косой, якобы для того, чтобы очистить от колючек и веточек.

Он был счастлив в этот миг и если и желал чего-то, то лишь одного: поскорее забыть свой страшный сон. Сон, который, однако, подарил ему немыслимую прежде смелость: улучив момент, он несильно дернул девушку за косу, а когда подруга подалась вперед, припал к ее губам. Дея слабо ахнула, но не отстранилась, да он бы и не позволил. Все сомнения и страхи отступили разом…

Лишь грохот в сенях заставил девушку шустрой белкой отпрыгнуть в сторону, и сразу же в дверях возник сродник Ждан, откровенно ухмыляясь во весь рот. Похоже, ему пришлось что-то уронить, дабы привлечь к себе внимание.

— Иди-ка домой, Дея! — распорядился, словно в собственном доме. — А то как бы тебе не опозорить свою родню чересчур поспешной свадьбой.

Залившись краской, девушка метнулась прочь. Ждан же, напротив, приблизился, огромной ручищей стукнул привставшего Орлика по плечу, и тот рухнул обратно на перину.

— Ну, с возвращением домой неведомо откуда, сродник, — произнес Ждан с таким скорбным видом, будто готовился сообщить убийственную весть. У любого, кто не знал Ждана, душа провалилась бы в пятки. Орлик хорошо знал, но все равно спросил на всякий случай:

— Мой отец и брат еще не воротились?

Ждан энергично помотал головой:

— Нет, они сегодня отправились в чащу леса. Это была последняя попытка отыскать тебя. В случае неудачи старейшина Владдух собирался объявить о твоей кончине, дабы нам кого-то еще не потерять на болотах. Уверен, когда они вернутся, им будет достаточно и того, что ты жив и снова дома. Но я желаю знать все. Что с тобой случилось, Орлик?

Орлик задумался: не рассказать ли сроднику правду о странном сне, который и на сон совсем не похож. Ждан умен и въедлив, он может догадаться, что стоит за диковинным происшествием. Но вдруг всплыло в памяти лицо друга детства, круглоглазого и конопатого Тихомира, чей голос мог скрипеть несмазанной телегой, а мог литься растопленным маслом. Он тоже вдруг начал рассказывать странные сны, потом стал пропадать надолго, не приходил даже на спевки, а после и вовсе сгинул, — говорили, в болоте утоп. Вдруг существует такая опасная хвороба, о которой Орлик пока не слыхивал, а вот Ждан о ней знает? Тогда он сообщит печальное известие старейшине Владдуху, станут за Орликом приглядывать, как за неразумным дитятей, а отец и брат Деи могут и не отдать ее в жены баламошке. Нет, лучше уж промолчать.

— Не помню я, Ждан, — сказал Орлик. — Наверное, упал с коня, да так и пролежал все эти дни где-нибудь под деревом.

— Чтоб ты да упал с Балабана, — обнажил крепкие длинные зубы сродник, но пытать больше не стал. Потрепал на прощание по плечу да пошутил грубовато: — Ладно, пойду ворочусь к Оляне, пока она себя снова девкой не вообразила.

Неловко повернулся и зашагал к двери, но тут Орлик не выдержал и окликнул его:

— Слушай, Ждан. А ты ведь умеешь драться и ножом хорошо владеешь.

— Ну? — не оборачиваясь, замер на пороге сродник.

— Взялся бы меня научить?

Ждан покачал задумчиво головой:

— Значит, кое-что ты все же помнишь? И, видать, не очень это добрые воспоминания. Ладно уж, научу.

И покинул избу. Орлик же снова вытянулся на перине и подумал о том, что нужно как можно скорее забыть свой сон и никогда даже в мыслях к нему не возвращаться, а поусерднее молиться своим богам, чтобы уберегли от напасти, не мутили больше его разум.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

МЛАДШИЙ БРАТ

В доме в коттеджном поселке мы проторчали часов до четырех, пока я не услышала, как подъезжает машина. Через минуту вошел Вилли, один. Оборвалось сердце: даже не позвонил по пути, значит, все плохо. Парень устало моргал, тряс головой и словно не до конца осознавал наше присутствие. А потом произнес сухо и отстраненно, словно заранее отметая возможные вопросы:

— Сашу мы пока не нашли. Он, похоже, отошел от места перехода дальше, чем я предполагал. Орлик на Балабане продолжает поиски, хочет облететь весь Таргид, а я проводил Ингу и Оляну к Теому и вернулся, чтобы взять сукра. Ночью он по запаху кого угодно найдет, мы зря с этого не начали.

— Сам пройдешь через болото? — удивилась я.

— Нет, у нас с Орликом контрольное время назначено. Или он появляется в этом мире с Сашей, и мы все вместе возвращаемся сюда, или в Таргиде за дело берется сукр.

Говоря это, он шаг за шагом приблизился к дивану, тяжело на него опустился и моментально словно бы обмяк. Я поспешила скрыться в своей комнате, чтобы дать ему отдохнуть и побыть с Кимкой наедине. Ну и чтобы обдумать ситуацию, само собой. Что ж, тут одно из двух: или Сашка категорически не хочет пока возвращаться, потому что вся эта история ударила по нему больнее, чем можно было ожидать. Или случилось что-то непредвиденное и очень плохое. Но все-таки первое скорее, так что раскисать не следует: Дятлов нигде не пропадет.

Я прилегла на кровать и провалялась в каком-то оцепенении час или два. Не спала, все ждала, что сейчас постучат в дверь и сообщат, что все плохое позади, Саня найден. Но не появилась даже Кимка, так что, когда ждать стало уже невмоготу, я встала и снова побрела в гостиную.

Подругу я обнаружила на узком декоративном диванчике в форме подковы, никак не предназначенном для отдыха. Тем не менее Кимка крепко спала, заслонив ладонью глаза от света, и, когда я подергала ее за плечо, не сразу осознала, где находится. Она что-то пробормотала и отпихнула мою руку, потом рывком села, подтянула колени к подбородку, до хруста позвонков потрясла головой и проговорила осипшим голосом:

— Данка, я отключилась. Ночью совсем не спала, не каждый же день в другой мир попадаешь, перевозбудилась. Ой, а сколько времени?!

— Шесть часов.

— Мамочки! — Тут она предсказуемо свалилась с узкого сиденья. — Вилли же велел мне хватать тебя и нам обеим валить отсюда сразу после его ухода. Ну, чтобы они могли сюда спокойно вернуться с Дятловым.

— Не вижу проблемы. — Я нервно дернула плечом. — Сашка мне не опасен, мы много времени провели вдвоем уже после того, как всадники его обработали. А сейчас и всадников тех в живых нет.

— Ну, может, самому Дятлову так проще, не знаю. Вил не уточнял. Но я обещала, что мы уедем, а сама… в общем, так, вызываю такси прямо к шлагбауму, пока нас не застукали. А ты давай одевайся.

Вот так мы в спешке покинули дом Вилли. В такси всю дорогу спорили: Кимка хотела проводить меня до квартиры, но была со сна еще квелой, и я наотрез отказалась и настояла, чтобы первой отвезли ее. Молодой водитель с интересом прислушивался к нашему диалогу и наверняка пытался понять, какие опасности могут подстерегать меня у дома в такой в общем-то еще не поздний час. Даже сумерки отступили перед белизной свежевыпавшего снега. А город еще и сиял гирляндами в преддверии скорого праздника.

Кимку мы забросили, потом и я в считаные минуты оказалась у своего дома и первым делом посмотрела на окна квартиры: на кухне и в гостиной горел свет. Как же приятно знать, что дома тебя ждут, что ты там будешь не одна.

На волне этой мысли я пронеслась через заснеженный двор, — дорожку засыпало, дворник откопает ее только завтра на рассвете, зато тут и там стояли и таращились на меня снеговики всех размеров с руками-ветками и жутковатыми в полутьме лицами. Вбежала в парадное — и замерла у двери. Что-то было не так, но что? Мгновение спустя осознала — слишком темно. Никогда такого прежде не случалось, у нас ведь тут не лампочки под потолком качаются — солидные полусферы освещают каждую площадку плюс вдоль лестниц подсветка. Но сейчас свет поступал только через окна на лестничных пролетах от уличных фонарей. Кнопка лифта привычно алела, но зайти в кабинку я не решилась: еще застряну, если перебои с электричеством. Мелькнула мыслишка выскочить обратно во двор, подождать кого-нибудь из соседей или пока свет починят, но я гордо ее отогнала. Чего мне бояться? Включила фонарик в телефоне и потрусила вверх по лестнице. А зря. Я поняла это на площадке между первым и вторым этажом, потому что наверху у прохода к квартирам меня кто-то поджидал. Я сразу сообразила, что это и есть тот таинственный визитер, о котором докладывала бабушка, — высокий и худой, нескладный, как большинство подростков.

— Ты Богдана Борская? — прозвучал ломкий взволнованный голос над моей запрокинутой головой.

Первой мыслью было на всякий случай отпереться, но особой тревоги этот тип не внушал, так что я ответила:

— Ну допустим. А ты — Егор, да?

Он на вопрос отвечать не стал, но так стремительно подался вперед, что я живо отступила на пару ступенек.

— Где мои братья?! — выкрикнул незнакомец. — Ты знаешь, где они и что с ними?

Ну вот, сбылись наихудшие ожидания. Как Вилли и думал, всадников оказалось больше. Одна надежда, что этому парнишке еще нет восемнадцати и страшные дары пока только дремлют в нем. А иначе стал бы он тратить время на вопросы.

Я колебалась. Говорить правду ужасно не хотелось, да и страшновато было — неизвестно, как мальчишка отреагирует. С другой стороны, мне ли не знать, каково это — мучиться неизвестностью, сходить с ума от тревоги за самых дорогих тебе людей. Я проглотила ком в горле и сказала:

— Если речь идет о трех всадниках, то все они погибли.

Жутковатая тишина длиной почти в минуту. Слышно только тяжелое дыхание парня и нечто, похожее на тщательно подавляемые всхлипы. Потом он прокашлялся и выдавил:

— Кто же смог их убить?

— Их убили существа из Ашера по приказу Властителя. Это случилось после того, как твои братья перебили немалое количество стражников из Блишема, беспомощных против их способностей. А перед этим они пытались прикончить меня, причем руками моего же лучшего друга. Так что я тебе соболезную, само собой, но разделить скорбь никак не могу.

Выговорив все это, я даже шагнула на пару ступенек вверх, давая понять, что разговор окончен, можно расходиться. Мальчишка не шевельнулся, а проходить мимо, поворачиваться спиной к нему все же было страшновато. Снова это тяжелое молчание, потом он сказал негромко, но с великой убежденностью в голосе:

— Мои братья пытались спасти наш народ.

— Вот как, — вежливо удивилась я. — Если речь сейчас идет о пророчестве, то были и другие способы, кроме моего убийства. Мои друзья решили эту проблему гораздо гуманнее.

— Дело не в пророчестве! — вдруг заорал этот тип. Ну все, сейчас народ из квартир повалит. — Точнее, не только в нем. Мои братья не боялись уйти в небесный Кречет. Но теперь всадников ждет куда более страшная участь!

Я выразительно вздохнула, тяжело навалилась животом на перила. Конечно, у каждого своя правда, никто не желает признавать себя мерзавцем, сеющим зло ради собственной выгоды.

— Это вам ваш восприемник напел, верно? А поскольку я с ним немного знакома, то могу тебе сказать…

— Наш восприемник был негодяем, — перебив меня, отчеканил мальчик. — И он заварил эту кашу, да. Детям легко внушить, что черное — это белое. Но не всадникам, когда они вспоминают прежние свои жизни. Со временем мои братья во всем разобрались и нейтрализовали Захара.

— Убили?

— Нет, зачем же. Просто вывели его из игры, и теперь он больше озабочен тем, чтобы сохранить остатки собственного здоровья, чем завоеванием мира. А потом братья попытались встать на пути того зла, которое нависло над нашим народом в Навии, хотя нас в этом мире оно не коснулось бы. Что ж, теперь я закончу их дело в одиночку… обязан закончить.

— И что, для этого обязательно нужно убить меня? — уточнила я.

— Да тебе ничего и не грозило! — как-то чересчур пренебрежительно выкрикнул этот юный нахал. — Мои братья не убийцы, хотя, чтобы остановить зло, иногда необходимы жертвы!

— Все понятно, теперь я совершенно спокойна! — рявкнула я в ответ. — Может, на этом разойдемся? Или я прямо сейчас должна пожертвовать собой во имя общего блага?

Где-то наверху хлопнула дверь, через пару мгновений — другая. Послышались громкие голоса, наверняка соседи были озадачены темнотой и воплями в парадном, в нашем доме к такому не привыкли. Мальчишка на это никак не отреагировал, стоял, опустив голову, вроде как обдумывал что-то. Потом произнес уже другим тоном, как будто примирительно:

— Не должна. Но мне может понадобиться твоя помощь. Сейчас я мало что соображаю, нужно собраться с мыслями, придумать новый план. И ты не откажешь мне, когда все узнаешь. Может, тебе наплевать на всадников, но уж точно не на дочь.

— Эй, что там насчет моей дочери, выкладывай! — Я, забыв про все свои опасения, взбежала на половину пролета, так что теперь пятиться пришлось незнакомцу.

— Не сейчас. — Мальчик положил на перила что-то белое и прямоугольное, наверное, листок бумаги; прижал его ладонью. — Здесь написано, как со мной связаться. И лучше долго не раздумывай, очень советую.

Но после упоминания Параклеи отпускать его мне совсем не хотелось.

— Ладно, допустим, твои братья не замышляли ничего плохого, — начала я осторожно. — Тогда пойдем прямо сейчас ко мне, с бабушкой ты уже знаком. Ты все расскажешь, начнем составлять новый план вместе, а там и мои друзья подъедут.

Какое-то мгновение мальчик колебался, я уже решила, что согласится. Но тут он упрямо мотнул головой:

— Нет! Мои братья тоже сначала подумывали действовать сообща с вами, но поняли, что ничего из этого не выйдет.

— Потому что ваш план все же подразумевает мою смерть? — уточнила я по возможности сердечным и понимающим голосом. И нарвалась на неожиданно грубую реакцию.

— Ты трясешься только за себя! — заорал нахал. — Понятное дело, ты ведь даже не Дея!

С этими словами он вдруг рванул вниз по лестнице мимо меня — я так и вжалась спиной в стену. Но в то мгновение, когда мальчик оказался на расстоянии вытянутой руки, я вдруг четко осознала, что он мне знаком. Будь у меня шанс рассмотреть его при нормальном свете… Ощущение было такое яркое, что я едва не кинулась следом. Однако он сам остановился пролетом ниже, запрокинул голову и произнес без злорадства, вроде как даже сочувственно:

— И кстати, если хочешь разузнать кое-что о своей подруге — это тоже звонок мне.

— Что? О какой подруге?! — взревела я, вообразив, что моя Кимка снова в опасности.

— О древесной, — донеслось в ответ, потом — стремительный галоп по лестнице.

Я кинулась за ним, желая получить разъяснения, но мальчишка был ловок и скор — пока я одолела пролет, внизу уже хлопнула входная дверь.

С минуту я стояла, всем телом навалившись на перила и тяжело переводя дух, а заодно пытаясь осознать, что же это такое было. И как понимать, что я — «даже не Дея»? Вверху нарастал шум тревожных голосов, потом я услышала, как приближаются сверху по лестнице торопливые шажки, увидела пляшущие тени на стенах парадного. Следом за тенями появилась моя бабушка с длинной бледной свечой в вытянутой руке. Заметила меня и застыла столбиком:

— Данюсь! Уж я у дверей стерегла, стерегла, как только заметила, что в подъезде темнота. А потом — вроде как голоса на лестнице, ну я и пошла проверить обстановку, мало ли что...

— Бабушка, ты где свечку взяла? — спросила я. У нас в квартире их отродясь не водилось, разве что ароматические, кругленькие.

— Так с собой привезла. У нас дом уж полвека как аварийный, никогда не знаешь, где погаснет, так что мы без свечки никуда…

На последнем ее слове как раз и вспыхнул свет.

Пока мы очень медленно — бабуля запыхалась, но лифта опасалась еще больше моего — поднимались в квартиру, я искала объяснение странным словам мальчика насчет Деи. Ну понятно, он слышал от братьев легенды о девушке, которая пожертвовала собой ради своего народа, и ожидал, что я тоже буду готова умереть на месте, если так нужно для дела. Я же начала расспрашивать и уточнять, вот мальчишка и засомневался, та ли я Дея или его гнусно надули. А про подругу было совсем непонятно. Если речь шла о госпоже Нефеш — а другими подругами среди древесных варган я обзавестись не успела, — то что выросший в этом мире всадник мог о ней знать?

Уже на нашей площадке затрезвонил мобильный, и я обмерла в испуганной надежде, увидав, что это вызов от Вилли. Пробежала на ватных ногах в свою комнату и на всякий случай сразу опустилась на стул.

— Все в порядке, Дана. — Голос Вила в трубке звучал устало, но довольно. — Мы уже вернулись из Навии все втроем, то есть с Александром. Сейчас у меня дома.

— Как он?! — выкрикнула я.

— Ну, немного обгорел на солнце, а так в порядке, — обстоятельно доложил Вилли.

— Я к вам приеду!

— А вот этого не надо! — живо возразил парень. — У нас тут чисто мужская компания, на текущий момент все голодные, грязные и злые. Но это поправимо, и до наступления ночи мы планируем хорошенько отдохнуть и расслабиться.

— Бухать, что ли, будете? — фыркнула я.

— Прости, Дана, не понял?

— Неважно. Ладно, расслабляйтесь, но имейте в виду, что у меня есть кое-какая новая информация. Когда встретимся?

— Если пойдет по плану, то увидимся завтра в школе.

— Где? — не поверила я своим ушам.

— В школе, Дана. Подсказка: это то место, куда я отвез тебе с утра и где ты находилась до обеда, возможно, не совсем осмысленно.

— Совсем не осмысленно! Как будто нам с Кимкой до учебы было, пока вы пропадали неизвестно где.

— Ну вот, а завтра все уже пройдет осмысленней, поскольку мы вернулись, все в порядке.

Меня охватило горькое чувство, что на самом деле совсем не все и не в порядке. Тут вон еще один всадник нарисовался, а с ним — новые загадки и проблемы. Наверное, мне стоило быть понастойчивее и рассказать о нем Вилу или Орлику прямо сегодня. Но ладно, пусть уж нормально отдохнут сперва.

Один положительный момент в появлении юного всадника все же имелся: пока для меня существует хоть малейшая опасность, Орлик никуда не денется.

А еще через минуту я ощутила благодарность к Вилли за то, что не разрешил мне мчаться на ночь глядя в поселок. Вдруг такая усталость навалилась, что едва доплелась до кровати, рухнула плечом и головой на подушку, а ноги подтянуть с пола уже не смогла — отключилась.

Мне наконец-то удалось выспаться, утром я встала свежая и готовая к новым подвигам. Ладно, все живы, включая и еще одного всадника, но он почему-то не особо меня пугал. Может, потому, что я наверняка его вспомню, как только нормально разгляжу. Что бы там ни замышляли его братья, они явно использовали его втемную, прикрываясь какими-то высокими помыслами, и теперь это сыграет против них. Мысленно я уже перетаскивала мальчишку на нашу сторону.

Бабушка на завтрак испекла блины с пятью различными начинками: яблочной, творожной, сырной, мясной, лимонной. Попробовав все, я ощутила сильное желание вернуться в постель, но пора было выбегать из дома. В намерение Вилли и сегодня запихнуть нас на занятия я не верила, поэтому даже не стала смотреть расписание. В школьную сумку бросила лишь кошелек, телефон и первую попавшуюся книгу, может, даже не учебник. Наверняка мы просто встретимся у школы.

На школьный двор я прибежала последняя, ребята уже ждали меня у ограды в полном составе. Кимка жалась к Вилли, укрывалась от ветра за его могучей спиной. Сашка же и Орлик стояли на максимальном отдалении друг от друга, и вид у обоих был совсем невеселый…

Но я так издергалась за Сашку, что не стала церемониться, прямо с разбега бросилась ему на шею. Друг к этому явно не был готов, попятился и поскорее оторвал от себя мои руки. Но меня это не смутило.

— Ты как? — Я успела поймать его за рукав.

— Бывало лучше, — прозвучал сдержанный ответ.

— Ну, это понятно. Память восстановилась?

— Ага. — Саня скривился, понятное дело, что такую память он точно предпочел бы потерять. Потом вроде как умоляюще глянул на Вила, и тот тут же сказал:

— Ну что, двигаем в школу, до звонка пять минут.

— Зачем? — растерялась я. — Слушайте, разве вы не должны все рассказать, ну, как у Теома с сестрой и матерью прошло, к примеру? И вообще, как обстановка в Нутряном мире?

Говоря все это больше на автомате, я тревожно поглядывала на Орлика: уж очень странный у него был вид. Как будто он не с нами, а так, случайно остановился поблизости. Будто только и ждет момента, чтобы попрощаться и раствориться в снежном мареве.

— Обязательно все расскажем, — заверил Вил добреньким родительским голосом. — Только сперва легонький зачет по английскому, триста слов.

— Что? Сколько? О нет, пожалуйста! — простонала я. Англичанка обожала накидывать нам сотни слов по определенной теме, а потом устраивать по ним зачет с невероятными заданиями, вроде того чтобы узнать слово по первой и последней букве. Я в отчаянии глянула на Кимку, та тяжко вздохнула:

— Представляешь, англичанка мимо проходила и нас видела. А так я тоже против была.

— Но Орлик же может сделать, чтобы она…

Тут я осеклась, поймав его молниеносный взгляд. Словно не посмотрел, а хлыстом щелкнул перед моим носом. Что-то совершенно разладилось между нами. В отчаянии я опустила голову и быстро заморгала, прогоняя непрошеные слезинки, но тут Орлик все же соизволил заговорить:

— Мы до твоего появления как раз решили, что мне все же придется отмазать вас за все предыдущие недели. Но с сегодняшнего дня лавочка закрывается.

— Почему? Ты нас покидаешь? — внутренне заледенев, спросила я.

Вопрос попал в цель: теперь растерялся Орлик.

— Нет, почему? Просто теперь получается, что всем вам школу заканчивать, ребята вот хотят, чтобы по-честному…

— Что-то не помню, чтобы я участвовала в обсуждении!

— Ну, мы решили, что твоя позиция и так ясна, — сказал Вилли. — Ладно, сегодня хотя бы зачет, а там посмотрим, договорились?

— На что посмотрим, на мою пару по инглишу? Как-то не хочется! Я никаких трехсот слов не знаю, а если даже знала, то забыла после… всех последних событий! — Я вовремя удержала на кончике языка упоминание о падении с высоты. — Если уж решили оканчивать школу честно, могли бы хоть предупредить!

Уф, даже в груди как-то противно меленько задрожало от обиды и раздражения. Понятно, не из-за зачета так огорчилась, просто нервы расшалились. И обидно за ребят: они думают, что главные наши беды позади, строят планы, как втягиваться обратно в нормальную жизнь, но ведь это не так. И говорить при Сашке о юном всаднике не хочется, но нужно найти момент, и поскорее, поскорее…

— Выручишь? — впервые после тяжелого разговора на поляне я обратилась напрямую к Орлику. Приготовилась к резкому отказу. Но неожиданно он ухмыльнулся по-мальчишески, от уха до уха, кивнул головой:

— Ла-адно. Все, что когда-то учила или хоть глазами пробегала — вспомнишь. Но если со словом нулевое знакомство, то извини.

— Ой, я тоже так хочу! — запрыгала на месте Кимка. — Орличек, пожа-алуйста!

Вилли с самым свирепым видом, на какой вообще был способен, подхватил свою девушку под руку и потащил к школьному зданию. Однако довольный взгляд, которым моя подруга успела через плечо обменяться с «Орличком», дал мне понять, что вопрос решен положительно. Похоже, приключение их здорово сблизило.

— Ладно, созвонимся, когда отстреляетесь, — ни к кому не обращаясь, себе под нос проговорил Орлик. — Хотя я, наверное, до вечера буду занят.

И чем-то побрякал в оттопыренных карманах куртки. Дятлов все с тем же потерянным видом поплелся следом за парочкой. Ага, расклад ясен, сдавать зачет мы идем вчетвером, а у Орлика снова какие-то непонятные дела. Но он вернется, можно пока не сходить с ума…

Звонок уже заливался вовсю, когда мы входили в раздевалку. Пришлось просто скинуть одежду грудой на просторный подоконник и гурьбой нестись в класс английского. Но по пути я все же успела поймать Кимку за руку.

— Ты не в курсе, куда это Орлик намылился?

— Ага, знаю, — пропыхтела на бегу подруга. — Они там с Ингой всяких камешков набрали, в Навии. Сейчас он поедет в Питер, пристроит их в разные места, потом всю сумму отнесет Светлане, ну и будут решать, как вообще дальше устроить ее жизнь.

— Понятно, — отозвалась я, тут же подумав о Сашке. — А почему на весь день едет?

— Ой, ну они же наверняка безумно дорогие, те камешки! — закатила глаза Кимка. И тут же резко тормознула шагах в десяти от класса, воспользовавшись тем, что Вилли уже исчез за дверью. — Он будет посещать всякие скупки, ювелиров, брать, сколько они там смогут наскрести хоть за один камень.

— Не проще ли зайти в крупный банк, сунуть камешки в окошко и попросить, как Орлик умеет, сразу нужную сумму? — усмехнулась я.

— Ну, знаешь, я поняла, что он хочет сделать все максимально честным способом, насколько вообще такое возможно. Ой, Богданочка!

— Что? — Я встревоженно глянула на покрасневшую Кимку.

— Я же, когда в Навии была, тоже прихватила парочку. Не подумай, просто потому, что ужасно красивые, невозможно было мимо пройти. Это ведь не воровство? А то я прямо переживаю…

— Не переживай, — сказала я. — Для Навии это действительно обычные камни, любой может их взять.

— А… — начала Кимка, но тут приоткрылась дверь, и наша англичанка поинтересовалась, сколько еще мы собираемся болтать под дверью, когда остальные уже приступили к работе.

Мы с чинным выражением на лицах одна за другой проследовали в класс.

Не припомню за всю свою школьную жизнь более приятного теста. Я понимала английскую речь без всякой головной боли и напряжения, не приходилось, как прежде, выгадывать момент, чтобы повернуться к Сашке и шепотом спросить непонятное слово. Хотя нужно было бы хоть разок повернуться, пусть знает, что у нас с ним все по-прежнему. А то вдруг строит на этот счет ужасные теории… Но дело шло так бойко, что отрываться не хотелось.

Кимка рядом со мной трудилась с таким же воодушевлением, только раз оторвалась от листа, чтобы прошептать мне на ухо: