Нисхождение короля E-Book

Даша Пар

• Herausgeber: АСТ
• Kategorie: Fantasy und Science-Fiction
• Serie: Магическое равновесие
• Sprache: Russisch
• Veröffentlichungsjahr: 2024

Seitenzahl: 490

Beschreibung

Мир драконов меняется. Предотвращение восстания толкает историю на новые перемены, стирая границы между цветными и серыми драконами. Близятся переговоры с Подводным царством о заключении перемирия, и враги короны не дремлют. У морских берегов пропадают целые деревни, в столице похищают детей с магической кровью, а рядом с королем плетет новую паутину заговора предатель, насылающий на правителя странные сны, наполненные диким желанием обладать… кем? Вдали от города и придворных интриг Селеста наслаждается медовым летом с мужем, осваивая способности белой драконицы. Девушка и не догадывается о хрупкости своего счастья, не подозревает, как быстро известный ей мир рухнет в бездонную пропасть, а она окажется в лапах могучего черного дракона, покоряясь его злой воли…

Leseprobe

Даша Пар Нисхождение короля

© Пар Д., 2023

© ООО «Издательство АСТ», 2023

Глава 1 Вначале была казнь

Никлос

Стоял безжалостный полуденный зной. Безветренная погода последней декады августа уверенно выбивала из жителей столицы Клэрии всякое желание трудиться или нарушать закон. Состоятельные граждане заказывали в Магической академии нетающие ледники, средний класс приобретал вентиляторы, а бедные довольствовались охлажденной водой, покупаемой в ларьках уличных продавцов. Город изнывал от жары. Не спасало даже наличие моря и шаткого перемирия между драконами и подводниками. Вода не защищала от солнца, даже наоборот – как зеркало, обжигала кожу красным загаром.

Столбики термометров уверенно подходили к пятидесяти градусам, и в полдень столица вымирала. Раскаленная брусчатка жгла сандалии стражей, и воины прятались по тавернам, не рискуя словить солнечный удар. Становилось тихо, город погружался в послеобеденную спячку.

Совсем иначе было на территории королевской резиденции, где от зноя пожелтели листья на деревьях, а в фонтанах пересохла вода. В успешно восстановленном дворце кипела жизнь, а на реконструированной площадке амфитеатра собрался весь цвет обновленной драконьей аристократии. Разодетые в шелка и украшенные драгоценностями, сидящие на мягких диванчиках под палящим солнцем, они не чувствовали дискомфорта. Даже наоборот, многие с удовольствием нежились под горячими солнечными лучами, подставляя белоснежные лица и прямо глядя на ослепительно-белый диск на небе. Однако за напускной негой скрывалось жесткое напряжение.

После ремонтных работ амфитеатр преобразился: лишившись заграждений, обрел единую зону, над которой возвышалась королевская ложа. Король задал курс на ликвидацию Домов, так что былые порядки уходили в историю, оставались лишь фамилии и новые правила наследования имущества и титулов. Больше никаких глав Домов. Никакой клановой политики. Никакой дискриминации по отношению к серым драконам. Никакого разделения внутри аристократии. Запрет на наследование должностей. Полная лояльность короне. И Никлос жестко контролировал соблюдение новых постулатов.

Сегодняшний день забивал очередной внушительный гвоздь в старые порядки.

Развалившись в огромном кресле, король с удовольствием отправлял в рот одну за другой черные виноградины.

Вокруг него собрались приближенные. Постаревший из-за весенних событий Томар Бай, дремлющий под огромным волшебным зонтиком, возмужавший и окрепший новоявленный канцлер Богарт дэ’Винье с неизменной папочкой в руках, рядышком его жена – Милан дэ’Винье, грустная девушка в глухом темно-синем платье, скрывающем как запястья, так и шею.

С другой стороны, сидел довольный и праздный Акрош Адегельский, нынешний первый маршал, рядом с ним племянник Деян, чье лицо было наполовину прикрыто плотной маской, прячущей уродливый шрам от яда Черной пьетты. За руку его держала напряженная Калиста Адегельская, чей легкий шелковый наряд сверкал изумрудами и серебром, подчеркивая расцвет молодой драконицы.

Такой же красавицей была и Анка Асколь – королевская любовница, разместившаяся рядом с Никлосом в мягком кресле. Она с наслаждением поедала персики и сливы из общего блюда, не забывая чувственно облизывать пальцы, со значением поглядывая на короля.

Кроме них, в ложе находилась Винелия Барбская в черном платье простого покроя – она не получала удовольствия от солнца, вина и сладких фруктов. Девушка до крови искусала губы и вела себя чрезвычайно стеснительно и неуверенно, несмотря на должность главы Совета Женевры.

Рядом с королем появились новые приближенные лица. Фредерик дэ’Алонья – государственный секретарь, в чьи задачи входил контроль над внешнеполитическими связями королевства. Асмод дэ’Брянцкий – новый глава Казначейства. Морий дэ’Вессмейр – глава Секретариата. И новый личный секретарь Ника – Сериат дэ’Соботье, единственный, кто стоял. Все новички были из серых драконов. После Ночи трезубцев и костей, за отличия в ликвидации последствий заговора, они получили титулы и наследство погибших, за исключением Сериата, который только-только приступил к новым обязанностям. Таким образом, вокруг короля собралась довольно разношерстная компания, объединенная только его волей.

Солнце припекало, аристократы вяло перешептывались, принимая из рук снующих официантов прохладительные напитки. На сцене заканчивали монтировать странное сооружение в виде небольшой непроницаемой клетки с единственной прозрачной стенкой, обращенной к зрителям. Маги, закончив колдовать, повернулись к королю и поклонились.

– Наконец-то! – довольно проворчал Никлос, слегка сощурившись от излишне сладкой виноградинки. – Начинаем, – король щелкнул пальцами в сторону сцены.

На его жест отреагировал невозмутимый Богарт. Покинув ложу, он спустился по ступенькам и взошел на площадку, заняв боковую пристройку со специальным магическим громкоговорителем. Шепот на трибунах стих, присутствующие повернулись к нему.

Трижды ударив специальным молоточком по медной подставке и дождавшись абсолютной тишины, канцлер заговорил уверенным и в меру жестким голосом:

– Внимание, достопочтенная публика. Сегодня вы собраны для оглашения приговора виновным в заговоре против короны. Сегодня же вы станете свидетелями его исполнения. Да свершится правосудие! – невероятно сухо и лаконично закончил Богарт, цепким взглядом окинув смурных зрителей. Никто не сомневался в решении суда, всех больше волновало, как именно пройдет казнь.

Традиционно в королевстве судебными делами заведовал Королевский Суд. Многовидовая организация, в чье ведение попадало всякое нарушение закона на территории королевства. У нее не было единого главы, а имелся коллегиальный совет с избранным посредством голосования Верховным судьей. Королевскому Суду не подлежал весьма ограниченный ряд преступлений и преступников: внешнеполитические нарушения закона, заговоры против Каргатского королевства, преступления и разводы аристократов.

Поэтому остатками бунтовщиков занимался лично Никлос, получивший доказательства от канцлера и его команды. Все лето шли обыски и допросы, с середины июля начались аресты и казни – в первую очередь решали вопрос с простолюдинами и теми, кто лишь косвенно попал в жернова заговора.

Сегодняшний день должен был поставить жирную точку в произошедшем, и король придумал, как сделать это максимально наглядно.

Стоило только Богарту умолкнуть, как из бокового кармана на сцену вывели первого человека, закованного в прочные цепи. Изможденный мужчина слепо щурился, попав из закрытой от солнца зоны прямо на глаза почтеннейшей публики. Среди присутствующих раздался негромкий возбужденный шепот. Дракон принадлежал к семейству Коричневого дома, занимал не самый видный пост и место в родовой иерархии, поэтому пережил Ночь трезубцев и костей. Хотя нельзя сказать, что ему повезло. Остатки некогда роскошного костюма мешком висели на исхудалом теле. В тюрьме Лакраш не считали нужным хорошо кормить предателей, так что лето преступник провел не на курорте.

– Кэрр Свар Весмер, в ходе проведенного расследования было установлено… – развернув папочку, монотонно заговорил канцлер, ведя по бумаге указательным пальцем.

Солнце припекало. От обезвоживания кэрра Свара шатало, и он почти терял сознание, абсолютно безучастный к тем обвинениям, которые предъявляла ему корона. Сейчас он мог думать только о глотке чистейшей родниковой воды с легкой корочкой льда и маленьким листочком мяты…

– И приговариваетесь к смертной казни, – закончил речь Богарт, и тотчас виновного подхватили под мышки и подтащили к клетке. Его втолкнули внутрь через неприметную боковую дверцу, и он растянулся на полу, испуганно озираясь по сторонам.

– Ваше последнее слово? – равнодушно спросил Богарт, однако Свар не расслышал вопроса из-за бешеного биения собственного сердца. – В таком случае… Ваше Величество, – обратился канцлер к королю, и тот ухмыльнулся, вставая с места. Внимание присутствующих переключилось на него.

– Я долго думал, какое наказание окажется достаточно показательным и справедливым для тех, кто решил поставить себя выше короны. Кто посмел думать, что власть черных драконов – это пустой звук. Что можно найти способ усмирить нашу ярость, запереть нас в клетке, как зверей, и управлять с помощью кнута и пряника, – вновь возвращаясь памятью в тот день, Никлос медленно заводился, помня, как с ним обращались. Что хотели сделать. И это разбудило нориус, выбравшийся из-под манжет шелковой рубашки. Одно появление тьмы сделало присутствующих максимально внимательными и тихими.

Только Анка продолжала улыбаться, с наслаждением глядя на бывших соперниц и представительниц старой аристократии. Они все дрожат от страха перед Никлосом. А она – нет. И девушка с нескрываемым удовольствием надкусила темно-синюю сливу, так что во все стороны брызнул сладкий сок. Она с нетерпением ожидала казни предателей. Жаждала увидеть, что им приготовил повелитель.

– Кто с мечом к нам придет, от меча и погибнет, – негромко выговорил Ник после непродолжительной паузы, в течение которой прошелся тяжелым взглядом по застывшим лицам придворных. – Смотрите, дорогие кэрры, какой смертью умирают предатели родины!

Его рука плавно поднялась вверх, и нориус разлетелся в стороны тонкими жгутиками, которые над клеткой собрались в причудливый смерч. В ответ на удивительный танец из-под пола закрытой комнаты поднялась еще одна разновидность тьмы.

– Черная пьетта, – едва слышно испуганно прошептала Калиста. Она вцепилась в руку мужа, во все глаза глядя на похолодевшего от ужаса смертника.

– Смотрите и запоминайте, кэрры! – прошипел Никлос, управляя нориусом и через него Черной пьеттой.

Свару не повезло. Он стал первым достойным кандидатом на этот новый вид казни. Поэтому сначала Черная пьетта обхватила его запястья и приподняла над землей, ведя по комнате как марионетку, заставляя дергаться, почти что танцевать. Кэрр не выдержал и тоненько завыл на одной ноте, когда его потянуло одновременно в разные стороны. Король ухмыльнулся, видя, в какой ужас пришла бо´льшая часть присутствующих.

Им было страшно. Действительно страшно – они сжимали в руках платочки, до боли крепко держались за подлокотники кресел и руки друг друга. Застывшие, как молчаливые статуи, впервые столкнувшиеся с казнью. Такого они прежде не видели.

Только серые драконы в большинстве своем сохраняли спокойствие. Нет, их напрягало происходящее, но они не чувствовали над собой занесенного меча. И оставались стойкими.

– Внимание, кэрры! – хрипло процедил Ник, насладившись зрелищем. И сжал пальцы в кулак. На стекло брызнула кровь, раздался крик, оборвавшийся на пике. После чего отпущенная пьетта вгрызлась в тело несчастного, и за несколько секунд от него не осталось ничего. – Не забудьте рассказать об увиденном, – добавил король, возвращаясь в кресло к улыбающейся Анке. Она нежно дотронулась до его щеки, одобряя его действия, и он успокоился.

Тем временем вывели следующего обвиняемого. И процедура повторилась, только уже без помпы. Приговор, заключение в клетке, последнее слово, движение королевской руки – смерть. Те, кто успевал что-то сказать, молили о пощаде или кричали о невиновности, но были и те, кто призывал кэрров свергнуть короля, говоря о его безумии и бесчеловечной жестокости. Таких оказалось немного, и их даже не было жалко.

Никлос играючи обращался с пьеттой, показывая, что каждое творимое за стеклом зверство – дело его рук. Он хотел, чтобы все накрепко запомнили, что ждет за неповиновение короне. Каждый раз, сжимая кулак, король видел перед собой ухмыляющееся лицо Тьена. Слышал его смех и от этого злился все больше и больше. Жалкий юнец, а смог обставить всех! Найденные в доме Адегельских доказательства оказались настолько же чудовищны, насколько ужасающим был тот факт, что парень и от круга заговорщиков скрывал собственные эксперименты с Черной пьеттой.

Но самым жутким было то, что все начала его мать, Вишка, которая с рождения понемногу пичкала ребенка ядом пьетты, вырабатывая устойчивость к спорам растения. Она сплела для него рубашки и нательное белье из стеблей и листьев цветка, а высушенные бутоны перемалывала и набивала ими подушки сына. Тьен всю жизнь контактировал с отравой, и это помогло ему выработать особую связь с растением. Сделало его особенным. Через останки отца и деда Никлоса, найденные в подвале дома Адегельских.

Однако это не сделало его черным драконом. Не сделало из него короля.

Представление наскучило Нику. В сущности, все умирают одинаково, а играть с болванчиками в театр пыток по нраву только конченому садисту. Поэтому последнему он просто свернул шею. Публика притихла в ожидании главного зрелища. Одного из лидеров заговора – единственного, пережившего Ночь трезубцев и костей.

Из старшего сына Брошина Адегельского – Виклоша – удалось выудить лишь крохи информации. Мужчина оказался крепким орешком – под стать жене, что на глазах серых мышей перерезала себе глотку от уха до уха, не оставив магам и шанса прочесть последние мысли мертвячки. Лезвие было щедро смазано белладонной, что спутывала сознание, делая его бесполезным для чтецов.

На сцену вернулся Богарт. Мужчина, слегка побледневший от усталости, вытащил из папочки очередной документ, и по знаку его руки на сцену вытащили Адегельского.

Виклоша было не узнать. Измученное лицо, испещренное сотней морщин, покрытых коростой, клочковатая борода, запавшие глаза, щурящиеся от яркого света… Семидесятилетний мужчина выглядел как стопятидесятилетний старик и едва двигался, подволакивая перебитую ногу. Кандалы на руках до крови сбили запястья, такие же удерживали ноги – за прошедшие месяцы бывший военный несколько раз пытался бежать, разбиваясь о скалы, обрывая крылья. Правда, в последнее время пленник поутих, запал пропал, и он примирился со своим положением.

Теперь же некогда мощный здоровяк, не уступавший размерами Артану, шел, скрючившись, ведомый стражей, которая буквально внесла его в наскоро очищенную от крови предыдущих казненных клетку. К сожалению, остался запах, и это сказалось на ослабленном отвратной пищей Лакраша желудке Виклоша – он пал на колени и выблевал весь скудный завтрак.

Почтенная публика потрясенно молчала, вспоминая, как этот некогда величавый мужчина гордо проезжал на великолепном гнедом коне по центральным улицам столицы во главе армии, как он красовался на балах и вечерах и буквально увел из-под носа Врана Грацбурского прелестную Вишку Грацбурийскую.

А вот его сын, Деян, морщился, с гадливостью глядя на отца. Для всей столицы Виклош был образцом для подражания, старая аристократия восторгалась первенцем Брошина и считала его достойным быть первым маршалом королевства. Его, а не этого выскочку Артана Гадельера. Красавчик Виклош. Военный до мозга костей. Так он относился и к сыновьям. Особенно усердствовал над Тьеном. Деян должен был продолжить род Адегельских, поэтому на него давление шло через брата. Каждый проступок оборачивался ударом по Тьену.

Неудивительно, что их история обернулась трагедией. Деян ненавидел родителей за то, что они сотворили с его братом. И был доволен нынешним положением отца, от которого осталась лишь тень прежнего.

С трибуны по команде короля заговорил кэрр Богарт, прочистив горло и вперившись ненавидящим взглядом в бывшего генерала:

– Вашим грехам нет числа, вашим преступлениям нет ни прощения, ни искупления. Вашим наказанием будет смертный приговор, ваше имущество будет передано в руки короны, ваши дети будут лишены фамилии, дабы род канул в бездну забвения, будучи запятнанным немыслимым прегрешением – заговором против короны и короля. Приговор будет немедленно приведен в исполнение. Ваше последнее слово? – скрипя зубами и едва сдерживаясь, холодно спросил канцлер.

Тишина, нарушаемая только жужжанием пролетающей над сценой пчелы, стала невыносимой. Первые четкие звуки пришли из клетки – Виклош будто очнулся от тяжелого сна. Он, звеня цепями, поднял руки, отмахиваясь от невидимых мух, приложил их к лицу, протирая глаза и губы. Замер на мгновение и медленно встал с колен, опираясь о стекло.

Заскорузлая одежда, бывшая когда-то генеральским парадным костюмом, лохмотьями висела на исхудавшем теле мужчины. Поредевшие седые волосы спускались чуть ниже шеи, превращая его в одичавшего отшельника с сумасшедшим взглядом.

Безумие зажглось в его глазах, когда Богарт закончил речь. И теперь Виклош прислонился лбом к прозрачной стенке клетки и уставился на своих бывших друзей и врагов. Он заговорил резко, пылко и… будто не своим голосом. Будто кто-то другой стоял за его спиной и нашептывал крамольные слова:

– Сидите здесь, разодетые, праздные, напуганные до усрачки, дрожащие от каждого движения королевской руки. А ведь не его вам следует бояться. Король – лишь пешка, всего лишь неприрученная сила, что будет покорена божественной рукой…

Канцлер подался вперед, чтобы прекратить хулу, льющуюся потоком из уст преступника, но был остановлен Никлосом, который с напряжением смотрел на Виклоша. Он ожидал, что предатель заговорит перед смертью, и его слова станут ключом к пониманию, кто еще мог участвовать в заговоре. Драконы не обладают магией. Это аксиома. А в случившемся слишком отчетливо ощущался магический душок.

– И только те, кто склонится перед мощью уснувших, кто отринет власть черного и со смирением ступит на путь истинный…

Мужчину несло, он кричал, напоминая городского сумасшедшего. Его глаза навыкате цеплялись за каждого зрителя, и придворные отводили взгляды. А Виклош не унимался, распаляясь все больше и больше.

– И погаснет утренняя звезда, и вспенится море кровью чешуйчатых, и сгорят страницы…

Король очнулся от завораживающих речей заговорщика, услышав опасные слова, и тотчас сжал горло Виклоша тьмой, что, как крылья, нависала позади предателя. Тот захрипел, оборвавшись на полуслове, и обмяк. Тогда Ник отпустил его, и Виклош, как кулек, рухнул на пол, приходя в себя.

Проморгавшись, мужчина поднял голову и уставился на короля на удивление ясным взглядом. Он закашлялся, сплевывая на пол темно-синюю жидкость. Вытерев рот, рассеянно нахмурился, пытаясь прийти в себя. А вспомнив и осознав, приподнялся на коленях и прижался руками к стеклу.

Теперь это был действительно генерал Виклош Адегельский. Потрепанный, отощавший, но трезвый, предельно собранный. И глядел он на короля спокойно, без подобострастия, без вызова, стойко принимая тяготы судьбы.

Так смотрит достойный проигравший. Тот, кто рискнул, но не достиг победы. И была в нем отчаянная решимость говорить. Тьма позади отступила – сейчас слово молвит настоящий Виклош, не та маска, что запечатала его уста на долгие месяцы пыток.

– Он обманул нас, – прохрипел бывший военный. – Использовал, чтобы добраться до тебя, Никлос Каргатский. Как до этого добрался до Женевры и Словена. Он жаждет безумия, король. И вы идете в расставленные сети.

– Его имя! – выпалил Ник, поднимаясь с кресла. Тотчас встал нориус, беря королевскую ложу и Богарта с пленником в плотной кокон – никто не должен услышать ничего лишнего.

– Я никогда не видел его, – ответил Виклош, – безликий маг, всего лишь тень, но… я знаю его сообщника, – продолжил он, кивая в ответ на действия короля. – Это… – мужчина захрипел, пытаясь говорить, а потом опять и опять, и с каждой попыткой все больше выкашливал черного дыма, – это девушка, Никлос! Я видел рыжие волосы и… – он закричал, а в глотке раскрылось пламя, языки выбежали наружу, опаляя кожу.

Позади Ника завизжала Милан, а Калиста сдавленно охнула, поддерживаемая мужем, тогда как Анка, завороженная горящим и кричащим от боли Виклошем, встала с места, подошла к королю. Она во все глаза смотрела, как пузырится плоть, и жадно вдыхала воздух, пытаясь уловить запах горящего мяса.

– Да потушите его, прошу! – не выдержала Винелия, прижимая руку ко рту и не сдерживая слез. Ей было невыносимо находиться здесь.

– Ищи рядом с собой, – успел еще произнести бывший военный, прежде чем тьма Черной пьетты накрыла магический огонь, обрывая его страдания. И тотчас полог опал, являя публике почерневший труп. Раздавшиеся со всех стороны крики были остановлены твердой рукой Богарта и злобным взглядом Никлоса.

Анка, словно опомнившись, качнулась назад, опускаясь обратно в кресло и расслабляя скрюченные пальцы. Она подхватила бокал с вином и залпом осушила его, не почувствовав ни вкуса, ни крепости. Сидевший неподалеку Акрош мрачно разглядывал останки брата. Он собирался сказать нечто крайне гадкое, но одного взгляда на племянника оказалось достаточно, чтобы заткнуться и вернуться к выпивке. Деян ненавидел отца за все, что тот сделал… но и любил. Как ребенок, в чьей жизни было и хорошее. Сейчас, под прицелом знати, молодой мужчина держал себя в руках, и только Калиста знала, как на самом деле больно было ему видеть смерть родителя.

Она переплела их пальцы и осторожно сжала, прошептав мужу на ухо: «Я люблю тебя, Дэй, и всегда буду рядом».

Тем временем стражи открыли клетку и, разложив плотный кусок ткани, аккуратно завернули в нее то, что осталось от Виклоша. Пока они прибирались, Ник в задумчивости вернулся на свое место.

– Это было заложено в него, как заряд, на случай, если скажет определенные слова, – прошептал, склонившись к королю, Томар Бай. – Такое не обезвредить, времени нет. Хм… а ведь я проверял его – ничего не было. Не пил Виклош синявку. Ему дали ее утром. Знали, что он может прийти в себя и заговорить.

– Твой недочет. Должен был каждого проверить, – процедил Ник, и Томар отшатнулся – так глянул на него король.

– Простите, Ваше Величество. Впредь это не повторится.

– Вызывается последний участник заговора, – по знаку Ника заговорил канцлер, все еще стоящий за стойкой. Он перевернул листы и четко произнес: – Кэрр Рупер Свенский.

На трибунах загудели. Как же это? Герой войны с песчаными демонами! Маршал, награжденный перламутровой звездой самим Словеном Каргатским. Наставник маршала Артана Гадельера…

И стража вывела этого героя. Аккуратно, под ручку, тогда как сам Рупер опирался на палочки, клоня набок седовласую голову. Он подволакивал ноги, слепо щурился, сгибался, склонив шею, как стервятник, из-за растущего горба. Старик выглядел гораздо лучше, чем остальные заключенные. В свежей рубашке и штанах, причесанный, без признаков изнеможения. Его держали не в темнице Лакраш, а в лазарете – из-за пережитого у бывшего маршала совсем сдало сердце, и он еле-еле выносил прогулки дольше пятнадцати минут.

Любой вопрос о прошлом вводил Рупера в состояние невменяемости, у него начинался сердечный приступ. Благо он охотно шел на контакт и сам, когда чувствовал себя лучше, выдавал все, что знал. А знал мало – из-за связи с Артаном и обиды Адегельских его держали на поводке, шантажировали, но не наглели – понимали, что будет, если старик заговорит. Так и получился титулованный заложник-предатель, что активно занимался Черной пьеттой, по сути, один из разработчиков того, во что она превратилась. И что с ним было делать?

Когда Богарт перечислил прегрешения старика, которому заботливо поставили в клетку мягкий стульчик и принесли воды, стало тихо. Придворные, затаив дыхание, ждали, что скажет король.

Ник долго думал, как поступить с предателем. В конце концов, бывший маршал как военный обязан был, несмотря ни на что, доложить о своем преступлении и раскрыть заговор. И пойти под трибунал. А с другой – именно он спас Артана.

Поэтому король заговорил весомо, подбирая слова:

– По закону за подобные преступления приговор один – казнь, – на трибунах зашептались, но под немигающим королевским взглядом умолкли. – Однако, в память о былых заслугах и с учетом действий, способствовавших спасению маршала Артана Гадельера, милостью короны приговор будет смягчен.

Следом заговорил Богарт:

– В соответствии с волей короля, Никлоса Каргатского, Рупер Свенский помилован, смертная казнь заменена пожизненной ссылкой из столицы Клэрия. Рупер Свенский лишается всех титулов и наград, королевской пенсии и всех владений. Он отправляется под опеку кэрра Артана Гадельера, согласившегося взять преступника на поруки.

Стража медленно увела со сцены плачущего старика. Тягостная тишина под невыносимым полуденным зноем была как удушающее одеяло. От открытой клетки тянуло паленым мясом, и придворные гадали, что же случилось за пологом нориуса. Король сжег Виклоша? Как и почему таким образом? Многие с сочувствием поглядывали на последних оставшихся в живых членов семьи Адегельских.

Акрош за ножку вертел в руках пустой бокал, безучастно обводя взглядом опустевшую сцену, будто ему и дела нет до того, что там произошло. Деян, успокоенный Калистой, о чем-то тихо переговаривался с Томаром и также не стремился демонстрировать шок от потери или злость на королевский суд.

Домовая книга семьи Адегельских закрыта и запечатана, как и книги предателей из иных Домов. Теперь Акрош и Деян будут заново доказывать лояльность и преданность короне. Жизнь с чистого листа.

– Все свободны, – насладившись оглушительной тишиной, выдал Никлос. – Помните, что увидели сегодня. И разнесите вести по всему королевству и соседним странам, дабы и другие помнили.

– Ох, это было чудесное представление, милый! – игриво протянула Анка, прислонившись к плечу Ника. Подошедший канцлер был остановлен королем, а после и вовсе отослан прочь.

Рядом с Анкой Никлос чувствовал себя лучше. Ее золотистые волосы бронзой сияли на солнце, подчеркивая яркость бирюзовых глаз. Поддержка драконицы грела сердце короля, и он довольно ухмыльнулся.

– Я рад, что казнь не напугала тебя, красавица моя. И рад, что на подданных она сказалась иным образом.

Анка презрительно фыркнула, потянувшись за очередным фруктом. Понюхав вишенку, сморщилась и бросила обратно на тарелку, вновь возвращаясь к Нику. Запустила руку под его рубашку, прижимая ладонь к медленно бьющемуся сердцу мужчины.

– Они должны бояться, мой повелитель. Без страха нет почтения, а они должны почитать тебя за все, что ты сделал для них.

Находящиеся позади королевских кресел подданные в лице Фредерика, Асмода и Мория недоуменно переглянулись, почуяв открытую ересь в словах девушки, но Никлос улыбнулся ей в знак согласия.

– И вообще, я проголодалась, – лукаво проворчала Анка, облизывая губки. – И хочу поохотиться…

– Ты самая ненасытная женщина из всех, кого я знаю, – рассмеялся Ник, выпуская девушку из объятий. Та вприпрыжку сбежала по ступенькам на сцену, обернулась к королю, подмигнула и с очаровательной непосредственностью трансформировалась в прекрасного ярко-красного ящера, легко взмывшего в небо.

Многие придворные дамы с явным неодобрением проводили взглядами ее полет. Не пристало драконице превращаться на глазах у всех. Это моветон.

– Ваше Величество, есть документы, требующие вашего внимания, – произнес вернувшийся Богарт.

– Да, и вы хотели обсудить наши дальнейшие действия в отношении… – вторил ему Фредерик, а следом заговорили Асмод, Морий, и даже Винелия попыталась вставить пару слов касательно надвигающегося Осеннего равноденствия.

Но Ник мыслями был уже не здесь. Он что-то прошептал на ухо Томару, отчего тот напрягся, но согласно кивнул, удаляясь.

– Все обсуждения – позже, – скупо бросил король остальным. – Богарт, в случае неожиданностей решишь вопросы за меня. Срочно узнай, чья была смена во время завтрака заключенных. Допроси, выведай… я должен знать, кто отравил Виклоша, – переключившись на более близкий круг, Ник улыбнулся. – Деян, Калиста, готовьтесь – зимой отправитесь в посольство Лапалии. Там освободилась подходящая должность. На этом все, свободны, – и король взлетел в небо следом за Анкой.

Глава 2 Следы на песке

Никлос

Поднимаясь все выше и выше, забирая в сторону лесов, к западу, Никлос следовал за Анкой, танцующей в восходящих потоках и резвящейся среди пушистых облаков. Ее не заботили гравитация, сбитый внутренний компас и отсутствие линии горизонта, она полностью отдалась во власть чувств и полета, лихо набирала скорость, удаляясь от границ столичного региона. Девушка двигалась вдоль берега, то уходя вглубь континента, то спускаясь к пенящимся волнам, хвостом взбивая соленые брызги.

Ник держался на расстоянии. В таком состоянии Анку было не унять, слишком много энергии, и она могла начать драться, что автоматически приводило к более приятным вещам, однако король хотел прежде подумать об услышанном. Поэтому он просто наслаждался зрелищем резвящейся драконицы.

Ночь трезубцев и костей принесла много новых открытий. Новых знаний о природе заговора. Стало ясно, что аристократы-заговорщики сами не смогли бы выстроить настолько удачный план. Нет, за ними стояли более целеустремленные люди, обладающие выдающейся силой, которая помогла им столь многого достичь. Люди веры. Морвиусы. Мужчины и женщины разных видов, объединенные единой целью – вернуть старых богов. В их представлении смерть богов – нарушение баланса силы, из-за которого угасает магия, что, в конечном итоге, приведет к концу света. Обычная сказка, однако невероятно живучая. Секты то и дело возникают во всех частях света, ярко вспыхивают и сгорают от рук государственных служб или разваливаются изнутри. Так было раньше. Последняя мощная вспышка случилась где-то двести пятьдесят лет назад на территории Лапалии и была жестоко подавлена Инквизицией.

Теперь они пришли в Каргатское королевство. Но это не те жалкие сектанты, что распевают кровавые песенки в лесах, нет. Судя по тому, что удалось собрать Богарту, нынешние морвиусы – это хорошо обученная группировка, члены которой проникли на все уровни королевских структур. Как спящие агенты, основной задачей которых является лишь наблюдение и контроль над ситуацией. Именно они так долго держали заговор на плаву, устраивая несчастные случаи и самоубийства тем, кто лез не в свое дело. И ради своих целей, морвиусы ничем не гнушались – от похищения одаренных магически детей до проведения жутких, кровавых ритуалов.

У морвиусов был сильный лидер. Кукловод, что дергал за ниточки, управляя аристократией. И остается только понять – этот человек приблизился к своим целям или случившееся в Ночь трезубцев и костей нарушило его планы?

Мысли Никлоса текли плавно, то возвращаясь к сцене казни, то убегая в прошлое. Увлекшись, король перестал следить за красным драконом, снизив скорость и забравшись выше перины облаков, подставляя драконью морду солнечным лучам. Здесь, далеко от дворцовых интриг и склок, предательства и зависти, он чувствовал себя комфортно. Свободно. Иногда Никлоса посещала кощунственная мысль бросить все и сбежать, инкогнито отправиться в путешествие по миру и больше не быть правителем Каргатского королевства…

«Интересно, кто та девушка с рыжими волосами?

Забавно, что так много рыжеволосых оказалось рядом с королем. Винелия или Анка? Или, может, это Сэлавелия как самый очевидный вариант?

Одно воспоминание об этой проклятой русалке изрядно подпортило настроение Никлоса. С самого начала лета подводники терроризируют Каргатское королевство посланиями с просьбами вернуть принцессу. Уж чего только не обещали русалки ради возвращения дочери короля! Однако Ник видел в этом уловку, чтобы в нужный момент ткнуть в нее носом эльфов и на законных основаниях вновь напасть на драконов! Выкрали свою принцессу, а теперь требуют ее возвращения, что за грязные игры!

От раздражения король развернулся нориусом и вновь сжался. В последнее время только Анка помогала сбрасывать напряжение и держать тьму в узде. Без девушки Ник чувствовал себя, как в клетке, и нориус норовил сбежать. Даже охота не помогала – приступы становились чаще, и в этом мужчина видел происки морвиусов.

Изучая семейный архив, он находил записи о связи нориуса и старых богов. На их возвращение реагирует тьма. И раз нориус волнуется, значит, морвиусам сопутствует удача…»

Впереди раздался приглушенный рев, и внизу, среди облаков, мелькнула огненная вспышка.

Дракон тотчас устремился вперед, складывая крылья вдоль спины и переходя в скользящий режим, за долю секунды наращивая скорость до 100 км/ч. Сквозь разлетевшиеся тучки перед ним возникла небольшая прибрежная деревушка, и прямо возле воды – драконица, на глазах превращающаяся в человека. Девушка жива, в порядке, но явно углядела какую-то проблему, раз призвала короля.

Спустившись рядом и мгновенно трансформировавшись, Никлос направился вперед по мелким камням к домикам, среди которых скрылась подруга. По дороге он отметил тишину, столь несвойственную рыбацкой деревне. Отсутствие людей и драконов вызывало смутную тревогу.

– Ник, здесь никого нет! – донесся голос Анки от распахнутых дверей приземистого домишки. Зайдя внутрь, король прикрыл глаза, перестраиваясь от яркого дневного света к полусумраку.

Это была обыкновенная лачуга на одну семью. Грубые лавки, покосившийся стол, скудная обстановка. Интересной выглядела небольшая картина из ракушек, выложенная на полке прямо напротив входной двери – портрет белого дракона. Даже в такой маленькой деревне люди думают о святой Клэрии.

– Смотри, они собирались пообедать, но что-то случилось. Видишь? Хлеб надкушен, а в тарелках похлебка, – сказала девушка. Еда покрылась плесенью, суп высох, и только рыбьи головы указывали, что он был. Стол накрыт на четверых, но никого нет. При этом ничего не разбито, не перевернуто.

Драконы обошли еще несколько жилищ, в каждом находя одно и то же. Прерванная трапеза. Отсутствие людей. Ни кошек, ни собак, ни иной живности, кроме чаек, да и те летали над домиками, однако не спускались вниз.

– Куда они могли деться? – задумчиво протянула Анка, вытаскивая из-под стола детскую соломенную игрушку. – Что здесь случилось?

Никлос вышел наружу и уставился в сторону берега. От дома до воды шагов сто, не больше. Сама деревня расположилась в небольшой бухте, защищенной от штормов естественным барьером из крупных камней, разбросанных в воде. Судя по всему, рыбакам приходилось несладко. С другой стороны, здесь водятся отличные каргатские крабы, одно из любимых блюд королевской кухни.

– Мне не нравится море, – шепнула его подруга, выходя следом, все еще сжимая в руках игрушку.

– Почему?

– Не знаю. Кажется… будто оно наблюдает за нами, – напряженно ответила девушка, поежившись. – Давай уйдем?

– А вот я ничего не чувствую.

Что бы ни случилось с жителями, беда пришла из моря, так как позади деревни – каменистое поле с высокой травой, и только вдалеке начинается хвойный лес. Нет. Слишком далеко. А то, что случилось, произошло быстро. Никлос запустил щупы нориуса, и они разлетелись вдоль линии моря, осторожно погружаясь внутрь. Прикрыв глаза, мужчина увидел черно-белую нечеткую картинку. Только камни, водоросли, мелкая рыбешка, какие-то рачки, ракушки. А то, что хотел увидеть – ушло…

– Взгляд пропал, – подтвердила Анка.

– Не хочет со мной связываться, – хмыкнул Ник, возвращая тьму в себя. – Больше здесь нечего делать, возвращаемся.

«Надо будет отправить людей прочесать берега, – подумал король. – Вдруг это не первая деревня. Вдруг подводники уже давно нападают на королевство, а ни он, ни кто-либо еще в королевстве не в курсе. Это серьезный повод разорвать перемирие».

* * *

– Исходя из показаний жителей деревни, получается, что в тот день резко испортилась погода, налетели тучи, а над водой возникло несколько смерчей. Они объединились в один и шли в сторону суши. Староста принял решение увести людей в лес до начала бури, – невыразительным тоном зачитывал доклад Богарт, уткнувшись носом в свою папочку. Его светло-серые глаза изредка поднимались от бумаг, отмечая отстраненную заинтересованность короля. Тот параллельно что-то выписывал из большой старой книги, вокруг которой лежало несколько словарей.

– Как утверждает глава деревни, буря не дошла до берега и быстро сошла на нет, однако они предпочли отойти в селение, находящееся подальше от моря, где и задержались на несколько дней.

– Почему? – внезапно спросил Ник, подняв голову. – Если шторм закончился, почему ушли?

Тут канцлер замялся, слегка поджав губы.

– Я по-разному спрашивал, но они упорно твердили, что чувствовали себя нехорошо. Что от воды веяло чем-то таким… будто кто-то смотрит на них. Решили, что буря может вернуться, и ушли.

– Что еще?

Прочистив горло, Богарт перевернул несколько страниц разрозненных показаний и перешел к следующему вопросу.

– Как вы просили, наши люди прошли вдоль побережья, опросили жителей других деревень. Две ближайшие – Сасок и Борей, оттуда население также уходило, когда надвигался шторм. Для тех краев это привычная практика в таких случаях. Однако ни о каком взгляде и странных ощущениях никто не упоминал. Но был иной инцидент. Деревню Борей не покинула одна семья – пожилая пара с дочерью. Когда жители вернулись, обнаружили, что они пропали. А их дом будто целиком под воду ушел – весь промок, дерево разбухло и покрылось слизью. И запах стоял дурной. В целом, в том регионе рыбаки все чаще стали исчезать в море. Теперь они ходят только группами – в одиночку опасаются.

– Писали губернатору? – с трудом захлопнув книгу и отодвинув ее к краю стола, Никлос вытащил из ящика трубку и медленно раскурил остатки табака.

– Не сочли важным. Это удаленный район, промышляющий рыболовством и охотой, дикий край. Самобытный. Они редко выбираются в крупные города. Вообще, к ним только сборщики податей раз в год заезжают. Так что… – и Богарт виновато развел руками.

Крякнув недовольно, Ник выбрался из-за стола и подошел к окну. Вид на лабиринт, после того как его привели в порядок, вновь возвращал присутствие духа, и король немного успокоился.

– Происки русалок?

– Не похоже, – скупо ответил канцлер. – Этим летом там не видели ни единой русалки. Что тоже странно, так как раньше местные часто торговали с ними. Да и зачем подводникам красть рыбаков?

Богарт положил на стол стопку показаний жителей деревни, как приказал Никлос, и удалился. Король медленно докурил трубку, прислонившись к подоконнику и мрачно поглядывая на увесистый том. Последние две недели он ворошил архив личной библиотеки в поисках похожих случаев и кое-что нашел. Но это открытие заключалось буквально в паре абзацев в одной пыльной книге. Автор ее путешествовал по северным островам, где когда-то обитали ныне вымершие каменные люди. То была последняя экспедиция Спринга Барби.

В дверь постучали, и на пороге появился секретарь Сериат. Кареглазый крепыш, в противовес канцлеру, оказался разговорчивым и шебутным, но при этом прекрасно вышколенным и на отлично справлялся со своими обязанностями.

– Ваше Величество, к вам Фредерик дэ’Алонья со срочными новостями, – взволнованно заявил он и по кивку короля пригласил государственного секретаря в кабинет.

Зашедший мужчина был не менее взволнован, хотя и более собран. Последние сорок лет он провел в разъездах за рубежом, занимая незначительные должности в крупных посольствах, где получал прекрасные характеристики. Только отсутствие цвета препятствовало продолжению карьеры кэрра. После снятия негласного запрета проявил себя как выдающийся дипломат в улаживании конфликта между Каргатским королевством и рядом Заокеанских стран, лишившихся товара и налаженных торговых путей из-за войны между Каргатами и подводниками.

Сухопарый, с узкими усиками и прямым взглядом светло-зеленых глаз, он имел вид уверенный и серьезеный. Голос у него был низким, глубоким, артикуляция – четкой. Сейчас во взгляде государственного секретаря читалось легкое недоумение, однако, выдав положенный ряд эпитетов и поклонов, он заговорил спокойно:

– Ваше Величество, час назад мною было получено верительное письмо из эльфийского столичного посольства, полученное от… подводного короля Агондария.

Лицо Никлоса вытянулось, и он вернулся обратно за стол.

– Что там?

– Оно было доставлено не напрямую, а тайно, так как содержание этого письма… необычно, – постарался объяснить свое сомнение Фредерик. – Я принес его с собой, но если говорить кратко, то король Агондарий готов обсудить перемирие между нашими государствами. И предлагает, в знак своего уважения, лично провести переговоры на территории Каргатского королевства.

Это требовалось переварить. Секретарь положил на стол письмо с сопроводительной грамотой от эльфов, что подтверждало истинность содержания, как и косвенное одобрение происходящего ушастыми. С другой стороны, русалки пошли тайным путем, а значит, не желают, чтобы о переговорах заранее стало известно.

Примерно в том же смысле письмо и было составлено. С одним крошечным напрягающим добавлением. Агондарий желал видеть дочь.

Ник сжег дотла бумагу и растер меж пальцев. Это было… странно.

– Запоминай. О происходящем ни одна живая душа не должна узнать, ясно? Будешь держать связь через эльфов, – холодно заговорил король, как только окутал помещение нориусом, пряча от внешнего мира. – Я согласен на переговоры. Они пройдут в день Осеннего равноденствия. Будет большой бал, приглашены соседи, даже из Заокеанских стран приедут гости. В такой суматохе легко затеряться. Фрэд, лично займешься организацией. Дозволяю говорить о происходящем только с Богартом. Все письма и прочие документы подлежат немедленному сожжению, чтобы ни единой буквы не осталось. Придумай достоверный повод, по которому зачастишь в посольство.

– Приезд Селесты? – неожиданно предложил госсекретарь.

– Что? – нахмурился Ник, откидываясь на спинку кресла. Фредерик пожал плечами, раздумывая над ответом:

– Я говорил об этом месяц назад. Многие консулы и послы отмечают ее отсутствие. В столице ходят разговоры о ссылке. Белая драконица за лето ни разу не появилась в городе. Это ставит людей в тупик. Нужно показать, что вы идете единым фронтом, независимо от того, за кого она вышла замуж.

Никлос с досады скрипнул зубами. Его раздирало желание самому отправиться в Сатуральские долины к Артану и Селесте или же притащить их обратно в столицу. Но близость воды и опасность со стороны русалок останавливали его. Как и многочисленные дела, из-за которых он не мог уехать. А сейчас ситуация немного изменилась. И король поддался собственным желаниям.

– Хорошо, – принял он решение. – Высылай приглашения. Но, опять-таки, сделай это тайно, чтобы до последнего никто не знал, что Селеста вернется в Клэрию. Завтра туда едет Рупер Свенский. Пусть с ним отправится доверенное лицо с моим письмом.

Никлос тотчас вытащил из стола бумагу, составляя приглашение на Осеннее равноденствие.

– Да, Ваше Величество, – просиял госсекретарь. Ему не удалось лично познакомиться с Селестой, но он много слышал о ее способностях и сходстве со святой Клэрией, которую очень почитали в его семье.

Закончив писать, король запечатал нориусом конверт и задумчиво уставился на черную кляксу-печать. Смутная тревога грызла его, но не из-за приезда Селесты или грядущих переговоров с Агондарием.

Отпустив Фредерика, Ник налил в стакан немного коньяка и открыл окна, впуская в кабинет свежий воздух. С улицы доносились стрекот кузнечиков, пение вечерних птиц и далекие разговоры из королевского сада. После бойни той ночи дворец медленно приходил в себя, осознавая свою хрупкость. Никлос все чаще задавался вопросом, правильно ли он поступил, последовав советам Фелии. Он мог действовать более масштабно и разрушительно. Но она велела не делать этого.

И теперь придворные считают, что это предел его способностей. Ужасающая сила! Но не великая. Несравнимая с силой богов, тогда как Ник знал, что способен на гораздо большее.

Вернувшись к столу, король вновь раскрыл увесистый том на закладке и дотронулся до посеревших от старости строк.

«Сегодня мы перебрались на дальние острова Файюльке, что в переводе с каменного языка – “край земли”. Нас сопровождал сын вождя, Айкэ, дабы местные жители не сочли нас за врагов, ибо жили они, веря, что являются сторожами между мирами живых и мертвых, и прежде никогда не видели драконов.

Когда прибыли на первый остров, то наткнулись на пустую прибрежную деревню. Сложилось впечатление, что местные жители попросту исчезли, не оставив после себя никаких следов. За день мы облетели всю территорию и не нашли ни единой живой души. Даже птицы покинули этот край. Заночевать решили в глубине острова, на территории наиболее крепкой деревушки. Айкэ встревожен и постоянно повторяет непонятную фразу на родном языке: “Аргэктуанлэху”. И требует завтра же вернуться обратно, а не лететь на остальные острова».

Это были последние слова, записанные путешественником-аристократом из Бирюзового дома. Дальше приводился рассказе личного слуги Спринга, единственного выжившего серокрылого дракона.

«Утром я проснулся в одиночестве. Все мои спутники пропали без вести, оставив личные вещи. Еще раз обследовав остров, я лучше изучил покинутые деревни. За сутки они полностью изменились и теперь выглядели так, будто их покинули несколько лет назад. Дерево сгнило, а каменная кладка зацвела и покрылась мхом. Я нашел еще кое-что у воды – кусок дерева с непонятной надписью. Осознав, что действительно остался один, принял решение покинуть остров и вернуться к каменным людям, тем более, что на побережье ощущаю себя неспокойно и чудится пристальный взгляд от воды.

Мое возвращение привело их в неистовство, и они намеревались отыскать сына вождя, Айкэ. Но увидев табличку, смертельно испугались и передумали. Мне никто ничего не объяснил. А из их действий я понял, что они намереваются как-то связаться с подводными обитателями. На мою просьбу объяснить, что значит эта надпись, вождь Рэйг ответил: “Аргэктуанлэху”. В переводе это означает: “Идут слуги спящего”. Больше ничего выяснить не удалось, и мне пришлось вернуться домой ни с чем».

Вновь закурив, Никлос повторил про себя: «Аргэктуанлэху». Каменные люди, судя по словарям, исчезли во времена Класария. А это путешествие состоялось намного раньше. Нелюдимые существа, умеющие превращаться в камень. Они поклонялись старым богам и называли себя путевой стражей. Мир мертвых, мир живых. Что это значит?

Король не верил в божественное сотворение мира. Но он верил, что когда-то существовали великие силы, которые невозможно познать. Он знал, что эти силы были жестоки и использовали смертных существ как рабов. Какие-то виды хранили в памяти лишь хорошее, но для драконов эти «боги» были демонами. Адскими созданиями, которые лишили их разума и превратили в летающих лошадей.

Неужели эти создания могут вернуться?

Очередная ниточка уходила под воду, поэтому встреча с королем Агондарием была тем мостиком, который мог привести к прозрению.

Осталось только понять, куда же пропала принцесса Сэлавелия.

* * *

Раскинув руки в стороны, на роскошном ложе из черного шелка лежит бледнокожая девушка с золотыми до красноты волосами. Она обнажена, только тонкое одеяло чуть-чуть прикрывает упругую грудь и бедра. Глаза закрыты, но слегка дрожат ресницы, выдавая неспящее ожидание – она знает, что за ней наблюдают. И, как будто во сне, слегка выгнулась, чтобы нежный шелк соскользнул вниз, открывая ее королевскому взору.

Мужчина приблизился к кровати, а девушка, как мышка, замерла. Ладонью он касается ее бедра, дотрагиваясь пальцами до мягких впадин, вызывая мурашки, следующие за движением мужской руки до талии, до холмиков грудей, и распадающиеся судорогой, прошедшей от плеч до пальцев ног. Девушка открыла глаза, слегка вздохнув, когда король остановил руку ровно посередине грудной клетки – в маленькой, нежной впадинке, где так четко чувствуется биение сердца.

Она приподнимается к нему, тянется рукой, но мужчина перехватывает ее за запястье, резко увлекая за собой, садясь на край постели, чтобы девушка оказалась сверху. Его медовый поцелуй так горек, в нем чувствуется коньяк, усталость и желание забыться.

– Я скучала, мой король, – шепчет Анка, кладя голову ему на плечо, а он зарывается пальцами в тонкие мягкие волосы, вдыхая запах можжевельника и дыма.

Прикрыв глаза, Никлос видит огненного дракона, сражающегося со штормовыми ветрами и десятиметровыми волнами. Видит, как низко в плотной туманной дымке, совсем у земли летит драконица, готовясь когтями вцепиться в молодого буйвола, пасущегося чуть в стороне от стада. Видит кровь на лице, когда она погружает пальцы в распотрошенную тушу. Чувствует жар ее гортани, когда вырывается столп огня, поджаривая свежее мясо. Он чувствует бесконечную ненасытность, запертую в теле молодой кэрры, что так отчаянно желает освободиться и каждый день взлетает в небеса, противостоя как своим желаниям, так и буйству природы.

– Я хочу тебя, – говорит Ник, сжимая талию девушки, и она слегка привстает, чтобы было удобнее расстегнуть брючный ремень, вытащив его из металлических колец, и стянуть рубашку. Она молчит и улыбается, приоткрыв тонкие, бескровные губы. Смотрит в глаза без вызова, но сам взгляд и есть вызов, и это так приятно, что король вновь хватает ее за запястья, и, подчиняя, сам расправляется с оставшимися пуговицами рубашки, помогая Анке снять ее с него.

Перехватив девушку за бедра, Ник возвращает ее в постель, попутно стаскивая брюки. Анка, приподнявшись на руках, наблюдает за ним, открыто расставив ноги, в ее глазах горят бирюзовые огни, она ждет. И вздыхает тихонько, когда Никлос разом поглощает ее, вторгаясь не только телом, но и нориусом, что как одеяло накрывает их с головой, погружая в глухую темноту.

Их терзает неутолимая жажда, превращающая в зверей, набрасывающихся друг на друга, цепляющихся когтями, взбивая тьму в миниатюрные смерчи. Рыжий и черный переплетаются в единое быстрое целое, а им все мало.

Анка запрокидывает голову, подставляя шею, а Ник прикусывает тонкую кожу над самой опасной жилкой. Он чувствует – ее жизнь в его руках, и это насыщает короля, но не дает остановиться.

Тьма все плотнее и плотнее, она покрывает белую кожу Анки, кутая, как в саван, пряча ее от короля, оставляя наедине с бесконечным черным цветом. Но он продолжает чувствовать девушку под собой. Ее мягкое, податливое тело. Никлос слышит, как тяжело и сладко она дышит. Ее запах усиливается, напоминая разряд молнии во время грозы.

Еще немного, совсем чуть-чуть… и черный разлетается во все стороны, а король кричит, видя другое испуганное лицо.

– Селеста, нет! – крик разносится над волнами, а девушка выскальзывает у него из рук и летит в бушующую пропасть.

Глава 3 Оазис для влюбленных

Селеста

Я прижимаюсь к его груди и слушаю дыхание. Тихое, глубокое, ровное, но вот сердце пропустило один удар, сбилось дыхание, чуть ускорилось… Повернув голову, сталкиваюсь взглядом с прищуром небесно-голубых глаз. Он смотрит долго, молчит, и так тихо, что я не выдерживаю и показываю язык, кривя брови в улыбке чертика. Мужчина улыбается в ответ, лохматя мои волосы.

Тогда подтягиваюсь на руках и ползу чуть выше, дотягиваясь до его губ. Звонко чмокнув, хочу отстраниться, но он останавливает и возвращает к себе, целуя медленно, с наслаждением, с чувством. И я улетаю…

– Ах, Сэлли, моя маленькая Сэл… – шепчет Артан, помогая устроиться сверху. Мы переплетаем пальцы, вытянув руки. Запрокинув голову, дышу тяжело, прикрыв глаза, позволяя сладкому томлению разойтись от низа к груди, а затем к шее, добираясь до щек, окрашивая их легким розовым румянцем.

Арт поднимается, притягивая меня и вновь награждая сладким медовым поцелуем. Его руки ласкают мою грудь, нежно сжимают талию, спускаясь к бедрам, чтобы перевернуть меня и оказаться сверху, сплетая наши ноги. Он движется быстрее, чем я. Резче, насыщеннее, и я стискиваю пальцами край простыни, пока он прикусывает мою шею, слегка сжимая ладонью у основания.

– Арт, – голосок, как у котенка, тонкий, такой тихий – совсем не хватает дыхания из-за его быстрых движений. Я путаюсь в них, когда волна накрывает с головой почти болезненным грудным изломом. Меня выворачивает наизнанку, а он не останавливается. И кажется, что свет вокруг потемнел, почернел, выцвел.

Его руки больше не нежные, не теплые, не добрые. Вместо них – когтистые лапы, больно сжимающие грудь и шею. Его губы потеряли мягкость, под ними клыки, как у акулы, они держат, словно я – жертва, пойманная большой кошкой.

– Арт! – повторяю вновь, распахивая глаза, но вижу перед собой лишь черные руки и маску безликого. Вокруг – скалы и острые камни, тяжелые грязно-серые тучи, зарницы молний, мокрый дождь. Холод ворвался диким ветром, он сдувает маску с лица незнакомца, обнажая…

– Никлос?! – мой крик совпадает с ударом молнии, и я теряю опору под ногами. Его рука все еще держит за шею, потом соскальзывает, но он успевает перехватить меня за запястье. Вот только я боюсь его поддержки. Лицо короля – звериное. Дракон в обличии человека. И огонь, дикий черный огонь в его глазах, что стремится пожрать, а не спасти!

Моя рука выскальзывает из его когтей, и я лечу вниз, разбиваясь об острые скалы, погружаясь в морскую пучину.

* * *

– Нет! – вскакиваю на кровати, тяжело дыша, окруженная белоснежным ариусом, разлетевшимся в разные стороны, встревоженным моим очередным кошмаром. Загорается свет, и в комнату влетает мама.

– Сэлли? – восклицает Алиста, с усталой тревогой глядя на меня. Привычным жестом она подхватывает со столика кувшин с водой, наполняет стакан и, присаживаясь на кровать, смачивает свежую тряпочку, чтобы утереть мое вспотевшее лицо. Позже она дает мне напиться. А я пытаюсь собрать себя по кусочкам и вернуться в реальность.

– Почему они такие яркие… Почему не получается вспомнить, что я уже видела эти сны?! – говорю я в отчаянии, а мама прижимает меня к себе, шепча:

– Тише-тише, милая. Дыши глубоко. Сейчас все пройдет.

Пока она говорит, ариус возвращается под кожу, и становится легче. Но ненадолго. Этот сон повторяется раз за разом, и чаще всего – когда остаюсь одна. Артан, находясь на территории эльфов, теперь недоступен для меня, – и кошмар возвратился.

Каждый раз я обещаю ему и себе, что это не повторится! Что совладаю со своими снами. Но лгу. И чувствую себя беспомощной одинокими ночами. Да и… не могу же я сказать мужу, что вижу, как умираю из-за Никлоса?..

– Хочешь, сегодня останусь с тобой? Может, сделать горячий шоколад? Или разбудить кухарку, пусть приготовит твои любимые оладушки?

– Нет, я не засну, есть тоже не хочу… – отвечаю я, отстраняясь. Мне тяжело дышать и смотреть Алисте в глаза. Только в эти моменты слабости я возвращаюсь к ней, как ребенок, тянущийся к матери.

Стоит только окончательно проснуться, как вспоминаю все. Поспешное материнское замужество. И официальное погребение брата, устроенное по ее распоряжению. Чтобы маленький мальчик в ее чреве стал следующим кэрром семьи Винцель.

Мама чувствует перемену и виновато опускает глаза. После похорон, когда клэрийские монахини над пропастью читали молитву об ушедшем, когда в небо пускали белых голубей без праха погибшего, было сказано много горячих, злых слов. Я кричала на нее, обвиняя в предательстве. Заявляла, что она добила остатки семьи, и что мы немедленно покидаем долину Винцель, что ноги моей здесь больше не будет!

Тогда Артан смог объяснить поступки Алисты. Смог построить хрупкий мир, так что я почти спокойно смотрела на ее мужа, достопочтенного кэрра Лиама Винцеля, покинувшего зеленый дом Паденталей – наших ближайших соседей.

Мужчина в возрасте моего отца, не сумевший обзавестись семьей, случайно встретил мою мать, когда она возвращалась домой через портал долины Гадельер. И напросился в гости под предлогом своих выдающихся способностей к плотницкому делу. Замок нуждался в ремонте, а управляющему, дэру Асколу дэ’Маринье, необходим был помощник, разбирающийся в местных порядках и правилах.

Алисте было скучно, а кэрр Паденталь оказался так очаровательно любезен, что она приняла его сначала как друга. А потом… вот чудо чудное! Случилось слияние. И они поженились. А через месяц мама забеременела. И, по словам местной колдуньи, ребенок был мальчиком. Наследником. Ведь Кристана нет, Калиста стала Адегельской, а я… подопечная короны.

Мне пришлось смириться с этим. Но внутри все кипело. Я знала, что вторичное слияние – это благословение! Знала, что они действительно любят друг друга. Знала, что так должно быть, но… Я не могла быть рядом, видя следы прежней семьи. Видя в библиотеке тень брата, а в бальной комнате – сестры. Видя сквозь Лиама отца, сидящего во главе стола. Слыша голоса из прошлого, глядя на материнский, пока еще маленький, живот.

Откашлявшись, я отвернулась, уставившись на свои побелевшие пальцы.

– Я… пожалуй, полечу к мужу. Я и так собиралась к эльфам, отправлюсь на день раньше.

– Сэлли…

– Нет, решено! – заявила я твердо, вставая с места.

Мама осталась сидеть. И молчала, пока я переодевалась, чистила зубы в маленькой ванной комнате, пока собирала волосы в косу, проверяя, не выбиваются ли. Только под конец не удержалась и подошла ко мне, поцеловала в лоб.

– Будь осторожна, ночью летать опасно, – мягко сказала она, поглаживая мои волосы. В ее глазах я видела ожидание и веру, что все наладится.

Но как это может произойти после всего? После Кристана…

И я убегаю по ступенькам на самый верх – к небольшой взлетной площадке. На такой высоте холодно, и открывается потрясающий вид на кольцо окрестных гор. Отсюда даже Арийское озеро видно, и белые пики, теряющиеся среди облаков. На востоке светлеет. Пока утро еще серое, тусклое, но уже появляются первые розовые оттенки. Мне лететь как раз навстречу солнцу.

Закрываю глаза, с наслаждением расправляя руки, и, поддаваясь легкому ветерку, делаю шаг в пустоту. Уже давно не как перепуганная невеста, которую столкнули навстречу первому превращению. Нет, за это лето я превращалась раз сто, а то и больше, каждый день тренируясь и просто наслаждаясь свободой в небесах.

Нет ничего прекраснее, чем лететь среди облаков или звезд, или во время бури, заряжаясь от ударов молний! Неправы те, кто запрещал женщине подниматься ввысь. Полет – то единственное, что делает нас теми, кто мы есть!

И я лечу, расправив крылья, слегка забирая вправо, держась узкой речки, берущей начало в горах, с порогами и водопадами. Здесь, на пути к эльфийским лесам, она успокаивается, замедляясь и превращаясь в ленивую струю, полную всякой речной живности. Я вижу, как моя широкая тень стремительно движется по долине. Чувствую мощь окружающих потоков, сопротивление воздуха и приятное напряжение мышц от новой встречи с сентябрьскими ветрами.

Надвигается осень, уже ощущаются первые холода. Совсем скоро под утро земля будет покрываться хрустящим инеем, прикрытым морозной дымкой. Впереди Осеннее равноденствие, а после начнется сбор урожая, который продлится до самого конца осени.

Пейзаж подо мной сменился, я подлетела к краю леса, над которым почувствовала легкие разряды по всему телу – эльфийский защитный барьер. Только я и Артан можем пересекать границу лесов. Сам Каргатский король не в состоянии этого сделать, даже если воспользуется нориусом.

А меня будто волной окатило, отчего я зажмурилась, сбавляя темп – возвратилась наша связь с мужем, ощущаясь в каждой жилке, растекаясь по венам блаженным теплом. Он не спит, но дремлет, пробуждаясь от моего приближения. Его немой вопрос мягко отвела в сторону, передавая, что скоро лично все объясню, а сама спустилась ниже, чтобы не проглядеть эльфийский дворец среди густых деревьев. А когда заметила, прямо в воздухе обратилась человеком и на мягкой перине ариуса спланировала аккурат перед входом.

В этой части леса деревья достигают пятидесятиметровой высоты и обладают широкими, раскидистыми кронами, мощными стволами с выпирающей корневой системой. Листва настолько плотная, что здесь всегда царит полусумрак, а стоят они так близко друг к другу, что дворец буквально вылеплен между ними. Он раскинулся над землей десятками балконов, коридоров с балюстрадами, беседками, фонтанами и статуями, бальными залами и купольными библиотеками, игровыми комнатами, конференц-залами для совещаний и приемов, учебными кабинетами, гостевыми спальнями, тренировочными площадками и художественными галереями.

Дворец эльфов – это не классическое здание, а совокупность помещений и открытых пространств, сплетенных в единое целое гигантской рощей особых деревьев, раскинувшейся на многие километры в самой закрытой части эльфийского леса. Здесь особая атмосфера, воздух не такой, как за пределами этой территории, он более насыщенный и плотный. Сооружение создано из глины, камней и дерева и наполнено жизнью. Неудивительно, что из стен прорастают цветы, образуя геометрические фигуры, а статуи животных и эльфов способны потянуться и поменять позу.

За исключением редких праздников, это место не любит шума, поэтому особый мох глушит звуки, и, когда впервые попадаешь сюда, кажется, что ты в одиночестве. Только спустя некоторое время начинаешь различать знаки, видеть следы других эльфов. И понимаешь, что на самом деле это очень оживленное место.

Даже в рассветные часы.

Правда, ко мне никто не вышел. Эльфы щепетильно относятся к личному пространству, никто не докучает, не то, что люди. В долине мне прохода не давали, пока рисковала и выходила, как в прежние времена. Пришлось научиться отстраняться, изолироваться… и чаще бывать здесь, где меня не трогают.

По привычке провела пальцами с ариусом по статуе белой змейки, отчего та довольно задрожала, и взлетела вверх, окутанная белым дымом. Это место не предназначено для людей. Здесь широкие провалы посреди коридоров, этажи без лестниц и множество узких, но прочных ветвей, по которым эльфы легко перемещаются вверх-вниз, вправо-влево, тогда как обычный человек будет ползти, пытаясь хоть куда-то попасть.

Я жульничала с помощью ариуса. Артан либо шел в обход, создавая карту удобных маршрутов, либо передвигался ползком. Его это забавляло, и он постоянно сетовал, что в столичной учебке не хватает канатного парка для студентов.

Перемещаясь по лабиринту из комнат, насквозь проходя деревья, минуя маленькие водопады, пробираясь сквозь заросли и цветы, то спускаясь, то поднимаясь, я нахожу нужный коридор, а за ним огромное купольное помещение многоярусной библиотеки. Здесь на грани слышимости играет легкая мелодия, призванная усилить внимание и облегчить восприятие.

При моем появлении стало совсем тихо. Вижу, как отовсюду на меня с любопытством смотрят ушастые представители древнейшего народа земли. Эта заминка длится недолго, вскоре они возвращаются к своим книгам. А я, следуя за своим предчувствием, поднимаюсь на несколько открытых этажей вверх, к неприметной дверце. За ней скрывается уютная полукруглая комната с мягкими, покрытыми пушистым мхом диванчиками и несколькими столиками, а также с книжными полками, вделанными прямо в стены.

Именно здесь обнаружился Артан – сидит за столом и что-то увлеченно переписывает.

Он поднял голову в тот момент, как я появилась на пороге. На переносице мужа были забавные разноцветные очки, с помощью которых он мог читать эльфийские рукописи, не прибегая к услугам переводчиков. Разумеется, это был не идеальный перевод, поэтому Арт выписывал сомнительные места и после третировал знакомых ушастых. К нему даже приставили немолодого эльфа Райли как самого терпеливого и начитанного, так что процесс шел бодрее.

При виде меня на его лице расцвела сонная улыбка.

– Сэлли, какими судьбами? Договаривались же на завтра?

Я пересекла комнату, встала за спиной мужа, обнимая за плечи и целуя в губы, мельком глянув на закорючки-письмена. Со стороны и не скажешь, что это, сплошные завитушки да узоры. Текст писали по правилам гармонии, поэтому он извивался на странице, подобно разросшимся кустам шиповника с дикими розами.

Из-за этого эльфийский считался одним из самых сложных в изучении. Только исключительно талантливый художник способен был увидеть в этой вязи смысл.

– Хороший сюрприз получился, не правда ли? – произнесла я мягко, присаживаясь на свободный стул. Однако Арт не оценил поступок, а потянулся внутрь – и сразу понял, что скрывается за моими словами.

– Что тебе снится, Сэл? – устало спросил он, закрыв книгу и скрестив руки.

– Кошмары о той ночи. Кошмары о брате. Кошмары… кошмары… Арт, мы прошли через ужасающие события, неудивительно, что никак не могу прийти в себя.

Муж смотрит с сомнением. Мы оба знаем, что я недоговариваю, но он не хочет давить на меня. К сожалению или к счастью, Артан не видит этих снов, хотя большинство сновидений делим на двоих. Но не те, что связаны с ариусом и нориусом. Нет, эта часть меня закрыта от мужа, и временами чувствую, как он боится. Боится того, что скрывается за вуалью ариуса, который иногда отталкивает его, не давая коснуться.

Мужчина потянулся ко мне, притягивая к груди и запуская пальцы в мои волосы, слегка массируя голову.

– Ты прилетела сразу, как проснулась?

– Я разбудила маму.

В ответ он еще сильнее прижал меня к себе, и мы оба прикрыли глаза, погружаясь в нашу связь. Немного тепла, шелка, тягучей мягкости, будто внутри обитают крошечные пушистики, медленно сливающиеся в одно целое.

Остаток утра мы провели в этой же комнате. Я дремала на диване, Арт вернулся к рукописи. Он сообщил, что нашел интересные факты о морвиусах: первыми были драконы-коллаборационисты, которые следили за лишенными разума соплеменниками, готовя из них ездовых драконов для старых богов. Они были сознательно отделены от основного стада, наделены силой и властью, и обладали некой отличительной чертой, что ставила их выше иных разумных существ.

Арт пока не нашел, что именно их отличало от остальных, но в заметках было много информации об отношениях между богами и этими драконами. Они были теплыми, дружественными, как отношения между родителями и их лучшими детьми.

Неудивительно, что они не смирились с потерей семьи и остались преданными богам.

Другой вопрос – куда они делись? Ассимилироваться невозможно, они отличаются от других драконов. Или уже нет?

Сейчас морвиусы не имеют видового отличия, в эти ряды вступают все, кого они обращают в свою веру в старых богов. Однако это все, что удалось узнать. Муж регулярно получает сводки из столицы о ликвидированных ячейках, но это лишь пешки, массовка, до лидеров культа не добраться. А рядовые члены знают слишком мало, чтобы понять, каков план морвиусов. Как они хотят вернуть богов? Как вообще можно вернуть тех, кто мертв?

– Они не мертвы.

Так сказал Феликс, один из старейших эльфов мира. Не такой древний, как Нэрва, он не отошел от дел, и за ним последнее слово во всех важных вопросах. Я бы назвала его королем, если бы у ушастых они были.

Признаться честно, он немного пугал, настолько мелкой я себя чувствовала на фоне существа, которому около 800 лет. Ошеломляющая цифра. Феликс помнит четверых белых дракониц и знает, как закончилась жизнь каждой из них. И когда говорит о прошлом, словно предсказывает будущее, настолько хорошо он понимает течение времени.

Я рада, что мы виделись всего пару раз, он не так часто снисходит до молодых. Мы ему кажемся слишком предсказуемыми, простыми и чересчур быстрыми. Поэтому эльф предпочитает изоляцию, общаясь только с избранными, через которых и управляет народом.

А мне была оказана великая честь, которой не каждый эльф был удостоен – приватная аудиенция, во время которой правитель пересказал историю каждой белокрылой. Чтобы я поняла, чего избежала. Чтобы знала, зачем на самом деле рождаются такие как я.

* * *

Я просыпаюсь, а вокруг иная обстановка. Свет – оттенки лазури, бирюзы и аквамарина. Это моя любимая гостевая комната, множество живых цветов наполняют полуоткрытое помещение сладким с кислинкой запахом. Здесь у самого потолка – кровать, подвешенная на тонких, но очень прочных веточках, под которой прячется спуск под воду, и если набрать побольше воздуха, то можно нырнуть, а вынырнуть в небольшой пещере-сауне с бурлящей водой.

Перевернувшись на живот, вижу сладко спящего Артана. Он слегка посапывает, свернувшись в клубок. Я не бужу его. Аккуратно выбравшись из-под одеяла, прыгаю вниз, погружаясь в мягкий, пружинистый мох. Моя одежда, постиранная и высушенная, висит на ветвях, под которыми положили комфортные тапочки, чтобы я чувствовала себя как дома. Быстро переодевшись, ополаскиваю лицо теплой водой из небольшого фонтана-водопада, выдолбленного прямо в стене, чищу зубы мятным отваром и выхожу из комнаты.

Арту надо выспаться, последние дни, когда он напал на след, были для него тяжкими – он не выползал из библиотеки, перебирая книги и рукописи о морвиусах. Архивы эльфов оказались кладезем полезной информации, и муж не упускал случая покопаться в них и узнать как можно больше, пока эльфы благоволили к нему и ко мне. Кто его знает, когда еще дракон попадет в Ауэрский дворец.

Я спустилась на первый этаж, пересекла несколько декоративных мостиков, прошла под иллюзорным дождем и оказалась в полупустой фруктовой столовой, где обнаружилась Фелия. Девушка держала в руках синее яблоко и, заметив меня, бросила его мне.

– Сэл! Какая неожиданность! Я думала, ты будешь позже. Мы и фейерверк подготовили, огни зажгли, решили устроить небольшой праздник в честь твоего прибытия…

– Фэл, ну зачем? Я же почти каждую неделю сюда мотаюсь, необязательно из каждого визита устраивать событие! – протянула я с укоризной, вгрызаясь в сочный и очень сытный фрукт.

Одного яблочка достаточно, чтобы насытиться на целый день. Жаль, что они растут только на территории эльфов…

Она внимательно оглядела меня и порывисто притянула к себе, прошептав:

– Не отмахивайся от того, что видишь. Твои сны – это нечто большее, чем кошмары. Помнишь, что говорила старая Нэрва? Не следуй по этому пути, Сэлли. Это уничтожит мир…