Черные розы E-Book

Саманта Кристи

• Herausgeber: Инспирия
• Kategorie: Gesellschafts- und Liebesromane
• Serie: Порочные цветы Саманты Кристи
• Sprache: Russisch
• Veröffentlichungsjahr: 2023

Seitenzahl: 471

Beschreibung

Любовь способна сжечь дотла все ужасы прошлого. Пайпер Митчелл приходится вернуться в родной Нью-Йорк на свадьбу старшей сестры. Она надеялась, что эта поездка будет быстрой, но ей приходится задержаться. На каждом углу Пайпер встречает тени прошлого. Они преследуют ее и пробуждают болезненные воспоминания о событиях, которые сломали ее жизнь шесть лет назад. Девушка хочет скорее сбежать из города, но все планы сразу же рушатся из-за парня, которого она встречает в аэропорту. Звезда футбола. Очаровательный отец-одиночка. Кажется, Пайпер придется нарушить свое единственное правило — больше никогда никого не любить. «Каждый день дарит нам новое начало, Пайпер. Когда солнце садится, оно забирает с собой все плохое, чтобы завтра можно было начать с чистого листа».

Leseprobe

Саманта Кристи Черные розы

Маме и папе.

Какой бы взрослой я ни стала, вы все равно будете мне нужны.

Спасибо за то, что были моими родителями.

Samantha Christy

BLACK ROSES

Copyright © 2016 by Samantha Christy

© Гусева А., перевод на русский язык, 2023

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2023

Глава 1. Пайпер

Я крепко зажмуриваюсь. Потом делаю погромче музыку, которая и так уже ревет у меня в наушниках, в надежде, что она заглушит звук двигателей самолета, мчащего меня в единственное место, где я совсем не хочу оказаться.

Домой.

Интересно, я все еще могу называть это место домом? Было ли оно вообще когда-либо моим домом? Если верить «Гуглу», дом – это место постоянного проживания, а также семья, люди, живущие вместе.

Согласно этому определению, я бездомная. Бродяга. Цыганка.

И меня это совершенно устраивает.

Зачем я только дала Скайлар то дурацкое обещание в прошлом году? Я пообещала вернуться – и даже спланировать ее свадьбу! О чем я вообще думала?

Я перечитываю свою переписку с Чарли, которую мы вели, пока я ждала пересадки в Лондоне.

Чарли: У тебя все в порядке?

Я улыбаюсь – еще и трех часов не прошло с тех пор, как мы с ней расстались в аэропорту Барселоны. Мы вместе прилетели туда из Стамбула. Чарли собиралась затусить у парня, с которым мы познакомились несколько месяцев назад. Я умоляла ее поехать со мной, хотя и знала, что она не согласится.

Чарли ненавидит дом еще сильнее, чем я.

Я: Ага. Жаль, что ты не поехала со мной.

Чарли: Ты же знаешь, что я не могу туда вернуться.

Я: Да. Но все равно жаль.

Чарли: Мысленно я с тобой! Мы будем созваниваться каждый день – каждый час, если будет нужно.

Я: Мне пора. Объявили посадку на мой рейс. Люблю тебя.

Чарли: Я тоже тебя люблю. Ты справишься, Пайпер. Я в этом уверена. Полтора месяца пролетят очень быстро.

Полтора месяца. Слова скачут у меня в голове, как бильярдные шары. Да, я не в первый раз возвращаюсь домой. Но раньше я возвращалась всего на пару дней – и это было терпимо в основном за счет большого количества алкоголя, от чего я обычно стараюсь воздерживаться. В последний раз я решилась пересечь Атлантический океан, чтобы приехать на свадьбу Бэйлор. Но провести дома целых полтора месяца?! Вдали от Чарли. Вдали от привычной жизни. Вдали от самой возможности…

Кто-то трогает меня за плечо, и я вздрагиваю от неожиданности. Я поднимаю взгляд – стюардесса протягивает мне мой напиток. Я делаю музыку потише, чтобы услышать, что она говорит.

– Не желаете ли еще крендельки? – спрашивает у меня брюнетка с точеной фигурой и приклеенной улыбкой и протягивает мне крошечную бутылочку виски и колу со льдом в пластиковом стаканчике.

Не отвечая на ее вопрос, я пристально смотрю на стаканчик, который она ставит передо мной на столик. Я неуклюже протягиваю к нему руку и опрокидываю, осознавая, что на моих новых белых кедах, скорее всего, останутся пятна.

– О господи! Простите, пожалуйста.

Я наклоняюсь и поднимаю стаканчик, а стюардесса достает из фартука полотенце. Вид у нее слегка раздраженный, но с лица не сходит фальшивая улыбка.

– Ничего страшного. – Она вытирает столик. – Такое часто случается. Я принесу вам другой стакан.

– Может, лучше принесете мне банку? – пожимаю плечами я и смущенно улыбаюсь. – Так меньше вероятность пролить.

– Да, конечно.

Она протягивает моим соседям пару бутылок с водой.

Через несколько минут стюардесса возвращается с банкой колы и стаканчиком со льдом и осторожно ставит их на мой столик. Она приподнимает одну бровь, словно говоря: «В этот раз будь, пожалуйста, поаккуратнее, ладно?»

– Спасибо.

Банка открывается с мягким шипением, и я с облегчением выдыхаю. Потом открываю бутылочку с виски и смешиваю его с колой в стаканчике со льдом. Я помахиваю пустой бутылочкой из-под виски перед стюардессой, которая еще не успела далеко уйти:

– Принесите мне еще, пожалуйста, когда будет возможность.

Стюардесса кивает и уходит. Я снова включаю музыку на полную громкость и жду, когда алкоголь успокоит мои нервы.

Четыре часа и три коктейля спустя самолет совершает посадку в аэропорту им. Джона Ф. Кеннеди. Виски притупил мое волнение и придал храбрости. Я собрала вещи и плетусь в здание аэропорта с толпой других путешественников – людей, счастливых оттого, что они возвращаются домой или едут в отпуск; людей, которых я совершенно не знаю. Их лица мне незнакомы, но вдруг я их все же знаю? Или они знают меня?

Я встречаюсь глазами с каким-то мужчиной. Он окидывает меня с ног до головы оценивающим взглядом, от которого в горле у меня появляется привкус желчи. Я ускоряю шаг, нагло обгоняя множество других людей, спешащих на таможенный контроль. Потом оглядываюсь через плечо и вижу, что тот мужчина уже перевел свое внимание на следующее смазливое личико – и с облегчением выдыхаю. Может, я все же недостаточно выпила?

В ожидании багажа я внимательно рассматриваю собравшуюся у выхода толпу. Женщины запрыгивают мужчинам в объятия. Детей хватают на руки и покрывают поцелуями. Бизнесмены спешат к пункту аренды автомобилей или к встречающим их водителям лимузинов с табличками.

Но я нигде не вижу своей старшей сестры.

Я быстро набираю ей эсэмэс, сообщая, что уже прилетела и жду багаж. Бэйлор, наверное, опаздывает – как всегда.

Получив наконец свой чемодан, я прислоняюсь к колонне, вытягиваю ноги и жду, когда за мной приедет сестра. Еще несколько человек делают то же самое, большинство из них достают телефоны и не обращают никакого внимания на происходящее вокруг. Но только не я. Я люблю наблюдать за людьми. Мне нравится знать, что происходит вокруг.

Когда я смотрю на некоторых проходящих мимо мужчин, у меня внутри все сжимается. Они пялятся на красивых женщин, раздевая их взглядом. Похотливо разглядывают их груди и задницы. Иногда даже следуют за ними, чтобы завязать интрижку или пригласить на свидание. Каждый раз, когда кто-нибудь из них смотрит в мою сторону, я смотрю на него особым взглядом. Взглядом, который говорит: «Отвали». Взглядом, который я за многие годы довела до совершенства.

Я смотрю на часы и снова пишу Бэйлор эсэмэс, размышляя, не взять ли мне такси и не поехать ли к родителям на Лонг-Айленд. Бэйлор пригласила меня пожить у нее в Мейпл-Крик – в том самом доме, в котором мы выросли. Моя вторая старшая сестра – Скайлар – предложила мне комнату в таунхаусе, где они живут вместе с Гриффином. Но у обеих моих сестер сейчас грудные дети. А дети не очень вписываются в мое представление о приятном отпуске. Правда, я и не ожидаю, что у меня тут будет приятный отпуск. Скорее, это будут полтора месяца пыток.

Боже, как жаль, что Чарли сейчас здесь нет! Чарли меня понимает. Думаю, она единственная, кто на это способен.

Я оглядываю зал прилета и замечаю парня, который тоже наблюдает за людьми, как и я. Он непринужденно прислонился к стене, опершись на нее одной ногой. На нем бейсболка, скрывающая – я полагаю – светлые волосы, но не скрывающая его красивое лицо. Он очень высокий, мне приходится задирать голову, чтобы на него посмотреть. Точеные черты его лица слегка грубоваты, а широкая грудь под скрещенными мускулистыми руками – просто воплощение силы и власти. Короткая бородка у него на лице такая светлая, что она заметна, только если внимательно присмотреться.

И почему это я присматриваюсь к нему так внимательно?

В отличие от большинства других мужчин он не пялится на женщин. Он просто рассматривает каждого человека, который попадает в поле его зрения, словно пытаясь разгадать их историю – зачем они здесь и куда они едут?

Мимо него проходит девушка с внешностью супермодели. Я напряженно наблюдаю за тем, как они ненадолго встречаются взглядами. Он едва заметно кивает ей, а затем переводит внимание на следующего путешественника. От меня не ускользает то, как супермодель оборачивается и с тоской смотрит на наблюдающего за людьми незнакомца. Я хихикаю про себя. Готова поспорить, что эта девушка привыкла получать гораздо больше внимания.

Через секунду мужчина отрывается от стены и мчится к плачущему ребенку. Из истерических воплей мальчика я понимаю, что он потерялся. Незнакомец встает рядом с ним на колени, и через несколько секунд мальчик успокаивается – даже улыбается! Вскоре к ним подбегает какая-то женщина и хватает мальчика на руки. Кажется, она благодарит мужчину, а мальчик что-то шепчет ей на ухо. Женщина достает что-то из сумочки, и мужчина на этом пишет. Потом передает мальчику и… не знаю уж почему, но мальчик ужасно рад, что его мама заполучила номер телефона этого чувака. Мальчик и незнакомец дают друг другу «пять», и мальчик с мамой уходят.

И тут происходит нечто необычайное.

Он смотрит на меня. Он смотрит на меня, и у меня подкашиваются ноги. Они меня почти не держат. Мое сердце гулко стучит, а дыхание перехватывает. Меня бросает в жар, а волоски на руках встают дыбом. Боже милостивый! Почему я испытываю такую реакцию по отношению к совершенно незнакомому человеку? Почему я вообще испытываю такую реакцию?! За все мои двадцать один – уже почти двадцать два года – такого еще ни разу не случалось. Я сажусь на ближайшую скамейку и задумываюсь, не подхватила ли я в самолете какой-нибудь вирус.

Он ведь вполне может быть кровожадным убийцей. Кровожадным убийцей, который ошивается в аэропортах и раздает свой номер телефона одиноким матерям перепуганных маленьких мальчиков. Может, он поджидающий детишек педофил – поэтому и не обращает никакого внимания на женщин.

Но по какой-то необъяснимой причине я не могу отвести от него глаз. Он не смотрит на мою грудь. Он ни на секунду не отводит глаз от моего лица. Он наклоняет голову, словно пытается разгадать мою историю – точно так же, как пытался разгадать истории других пассажиров. Потом его лицо медленно расплывается в самодовольной улыбке.

Я отвожу глаза и отправляю Бэйлор еще одно эсэмэс – на этот раз заглавными буквами! – спрашивая, куда она, черт побери, запропастилась. На меня наконец подействовало напряжение от полета и токсины от выпитого алкоголя. У меня болит голова. Я поднимаю руку и распускаю собранные в хвостик волосы. Потом потираю виски и разминаю шею. И тут я слышу его голос. Голос, который проникает мне под кожу, словно нож, плавно разрезающий масло. Голос, который вопреки моему желанию проникает в самое мое существо.

– Ты Пайпер, да?

Несмотря на мягкий, но в то же время хрипловатый сексуальный голос, у меня начинается паника. О боже! Кто он такой? Откуда он меня знает и что ему от меня надо?

Я не могу произнести ни слова. Я пытаюсь собрать мысли и вещи в кучку и раздумываю, не пуститься ли мне в бегство. Но с багажом мне вряд ли это удастся. Он, наверное, думает, что я сошла с ума.

Он ненадолго снимает бейсболку, проводит рукой по волосам, потом снова ее надевает.

– Меня попросили тебя встретить.

Глава 2. Мейсон

Она прекрасна. Это у них семейное, разумеется, и она просто копия Бэйлор, за исключением ее глубоких зеленых глаз. Они цвета стебельков травы, блестящих на солнце после дождя. Но Пайпер обладает необычной красотой, которой нет у ее сестер. Может, это из-за того, что она много путешествует. А может, из-за ее необычных волос. Обычно я не обращаю особого внимания на женщин. Точнее, никогда не обращаю. Но как только я ее узнал – в тот момент, когда она распустила волосы и они упали ей на плечи, – мое чертово сердце остановилось. Кончики ее волос медового цвета выглядят так, словно их обмакнули в черные чернила, обрамляют ее лицо в форме сердца – место которому на обложке модного журнала. Ее волнистые волосы спускаются чуть ниже ключиц, кажется, сзади они чуть длиннее, чем спереди. Прежде чем подойти к ней, мне пришлось сделать шаг назад. Взять себя в руки. Сделать глубокий вдох. Прямо как на поле, перед вводом мяча в игру.

– Меня встретить?

Пайпер побледнела и выглядит испуганной. Она смотрит на меня так, словно я смерть с косой. Она оценивающе смотрит на меня своими выразительными глазами, и я почти вижу, как у нее в голове роятся вопросы. Она плотно прижимает к себе сумочку и смотрит мне за спину.

– Откуда я знаю, что тебя попросили меня встретить? А может, ты психопат и убийца?

По реакции Пайпер я заключаю, что Бэйлор ее не предупредила. Я протягиваю ей руку для пожатия:

– Я Мейсон, друг Гриффина. Бэйлор попросила меня тебя встретить.

Она смотрит на мою руку так, словно может об нее обжечься. Тут у нее пищит телефон, она читает сообщение и закатывает глаза. Кажется, Бэйлор только что прислала ей эсэмэс.

– Шафер, значит? – чуть более сговорчиво спрашивает Пайпер и наконец пожимает мне руку.

Ладошка у нее мягкая и слегка влажная. Она нервничает. Интересно, это из-за меня или из-за полета? Я не могу не отметить, как хорошо ее рука ложится в мою. На долю секунды я задумываюсь, чувствует ли она мозоли у меня на ладонях, – и тут же напоминаю себе, что мне это не важно.

– А ты подружка невесты. Кажется, это означает, что я поведу тебя к алтарю, – шучу я.

– И что с того?

Она отдергивает руку – и мне тут же начинает не хватать ее прикосновения.

Есть еще только один человек, от прикосновений которого я испытываю нечто подобное. Я прогоняю от себя эту мысль и тянусь за ее чемоданом.

– Давай помогу.

Пайпер встает и опережает меня, хватаясь за ручку тонкими изящными пальцами:

– Мне не нужна твоя помощь.

И уходит, таща за собой огромный чемодан.

Я догоняю ее, чувствуя себя полным неудачником. Мы, наверное, классно выглядим. Миниатюрное создание тащит за собой тяжеленный чемодан, а ее спутник – на две головы выше и на пятьдесят килограммов тяжелее, чем она, – идет рядом с пустыми руками.

– Ла-а-адно. Тогда как насчет выпить? – Я указываю на спортивный бар, притаившийся в углу зала прилета.

Пайпер останавливается и с ужасом смотрит на меня:

– Выпить?! Я тебя совсем не знаю. С чего бы я захотела с тобой выпить?

Я поднимаю руки в знак капитуляции:

– Я просто подумал, что ты, возможно, хочешь немного расслабиться после долгого перелета. К тому же ты собираешься сесть ко мне в машину. По сравнению с этим выпивка кажется довольно безобидной, разве нет?

– У меня вообще-то нет выбора, с кем мне ехать, не правда ли? Но пить с тобой я все равно не стану. Я уже достаточно расслабилась в самолете.

Она поворачивается ко мне спиной, и я слежу взглядом за движениями ее облегающих джинсов.

– Понятно. Ты не только стерва, но еще и алкоголичка, – бормочу я себе под нос.

Пайпер поворачивается ко мне. Кажется, я недооценил ее слух. Я почти готов к тому, что сейчас она кинет в меня сумочкой или по крайней мере даст мне пощечину.

– Да, все верно, – неожиданно произносит она. – И именно поэтому тебе лучше держаться от меня подальше. Так… Мейсон, да? Где ты припарковался?

В полном молчании мы идем к моей машине. Все это время я мысленно жалею себя за то, что оказался единственным человеком, которому больше нечем было заняться в пятницу днем, кроме как встречать в аэропорту мисс Стерву.

Не то чтобы мне не нравилось, как я провожу межсезонье. Я мог бы сниматься в рекламе, как многие мои партнеры по команде. Хотя я всего лишь запасной квотербек, у меня было несколько предложений. Но это не для меня. Мне нравится моя тихая жизнь. Не публичная жизнь. Простая жизнь.

Я смотрю на Пайпер. Почему мне кажется, что эта женщина может быть какой угодно, но не простой?

Наконец мы подходим к машине, я открываю багажник и делаю шаг назад, с изумлением наблюдая, как Пайпер загружает в него тяжелый чемодан. Я бы предложил ей помощь, но боюсь, что тогда она откусит мне голову.

Пайпер ничего не говорит про мою машину. Хотя она классная. Очень классная. Это единственная экстравагантная покупка, которую я сделал с тех пор, как стал профессиональным спортсменом. И хотя я купил эту машину просто потому, что она мне нравится – а не для привлечения внимания девушек, – на женщин она обычно производит сильное впечатление.

Я направляюсь к пассажирской дверце, чтобы открыть ее для Пайпер, но она опережает меня и залезает внутрь. Я закатываю глаза, но оставляю свое мнение при себе. Я сажусь за руль, выезжаю с парковочного места и направляюсь к выезду. Боковым зрением я вижу, что Пайпер заламывает пальцы и крутит плечами. Я замечаю, что она постукивает ногой по коврику. Должно быть, она нервничает, ведь ее так долго не было дома. Я пытаюсь снять напряжение.

– У твоих родителей три прекрасных ресторана. Почему ты не захотела заниматься этим бизнесом? – Я вопросительно приподнимаю бровь и на секунду отрываю глаза от дороги, чтобы посмотреть на нее.

Взгляд Пайпер прикован к чему-то ужасно интересному за окном.

– Бэйлор тоже не захотела, – сухо отвечает она.

– Твоя правда. Но путешествовать с рюкзаком по миру?

Пайпер откидывает голову на подголовник, выгибая шею. Ее волосы падают назад, открывая лицо, и мое внимание привлекает маленькая блестка на ее левой ноздре. Это пирсинг. Крошечный бриллиантик. Такой маленький, что его почти не видно.

– Я не путешествую с рюкзаком, – возражает она. – Я путешествую с чемоданом. Чертовски тяжелым, кстати.

– Я предлагал помочь тебе его нести, Пайпер, – качаю головой я. – Ты всегда такая упрямая?

Я вспоминаю разговоры Гриффина и Гэвина про упрямство, которым отличаются все сестры Митчелл. Пайпер не отвечает, и я задаю другой вопрос:

– Ты не ответила. Зачем ты путешествуешь? И почему никогда не приезжаешь домой? Я точно знаю, что твои сестры по тебе скучают. Они все время про тебя говорят.

Пайпер открывает глаза и пристально смотрит на меня:

– А ты что, книжку про меня пишешь, что ли?

Я тру пальцами переносицу. Кажется, эта поездка будет долгой.

– Ладно. Тогда, может, ты хочешь что-нибудь узнать обо мне?

– Да не особо, – отвечает Пайпер и снова начинает смотреть в окно.

Может, сестры ей про меня не рассказывали. Может, она не интересуется американским футболом после того, как почти четыре года прожила за границей. Или, может, она знает, кто я такой, но ей просто все равно.

– А почему твой парень с тобой не приехал? – спрашиваю я.

Пайпер резко оборачивается, а ее лицо искажается, словно я спросил, почему луна зеленая.

– У меня нет парня. Почему ты вообще об этом спросил? Я не собираюсь с тобой трахаться, если тебя это интересует.

Ее слова повергают меня в такой шок, что я чуть не съезжаю на обочину.

– Поверь мне, Пайпер, трахнуть тебя – это последнее, о чем я сейчас думаю. Я бы с большим удовольствием выкинул тебя из окна, но твои сестры меня за это убьют. – Я пытаюсь взять себя в руки, прежде чем скажу что-нибудь, о чем буду потом жалеть. – Я имел в виду Чарли. Почему он с тобой не приехал?

Пайпер отворачивается, но я готов поклясться, что заметил в уголках ее губ слабую улыбку. Интересно, какая она, когда по-настоящему улыбается? Готов поспорить, у нее одна из тех улыбок, которые способны осветить целую комнату. Одна из тех улыбок, от которых у мужчин подкашиваются ноги, и они теряют способность мыслить разумно. Правда, судя по ее виду, улыбается она редко. В ней есть что-то печальное и ранимое. И, черт побери, даже несмотря на то, что она самая большая стерва, которую я когда-либо встречал в своей жизни, что-то в ней взывает к моему инстинкту защитника.

– Чарли не мой парень. Она моя лучшая подруга.

Пайпер теребит кожаный браслетик на запястье, перекручивая его то в одну, то в другую сторону, и вертит пальцами висящий на нем амулет. Это, наверное, подарок от Чарли. Фенечка, которые девушки дарят друг другу в знак дружбы.

– Понятно.

Я смеюсь, вспоминая обрывки разговоров ее сестер, которые я случайно услышал.

– Ну да, если подумать, так гораздо логичнее. Так почему она с тобой не приехала?

Пайпер раздосадованно вздыхает. Потом поворачивается ко мне всем телом, от чего ремень безопасности туго натягивается у нее на груди. Я стараюсь не обращать внимания на то, как от этого подернулся V-образный вырез ее футболки, подчеркнув роскошную зону декольте.

– Хочешь поговорить? Давай поговорим. Расскажи мне о себе. У тебя есть девушка?

Ее прекрасные стервозные глаза прожигают меня, пока она ждет ответа. Очевидно, она решила перевести разговор на меня, чтобы не рассказывать о себе. Или о Чарли.

– Да. Вообще-то есть.

Я не могу сдержать улыбки. Уверен, что каждый раз, когда я думаю о Хейли, мое лицо просто светится от гордости.

Я чувствую на себе изучающий взгляд Пайпер.

– Хм, кажется, ты и правда ее любишь.

Она произносит это так, словно ей совершенно непонятно, как один человек может быть безумно влюблен в другого. Интересно, что – или кто – повстречался ей на пути?

– Да, – киваю я. – Я и представить себе не мог, что когда-нибудь полюблю кого-то так, как люблю ее.

Пайпер выпрямляется в кресле, и я задумываюсь, не промелькнула ли по ее лицу тень разочарования? Она протягивает руку к магнитоле, но останавливается и смотрит на меня.

– Ты не против?

Я качаю головой, и Пайпер пролистывает предустановленные радиостанции, пока не находит ту, которая ей нравится. Мы едем в тишине, иногда Пайпер тихонько подпевает какой-нибудь песне, пока не осознает этого и не перестает петь. Когда начинается моя любимая песня – та самая, которую мы поем вместе с Хейли – ну то есть я пою, а она гулит, – я замечаю, что Пайпер опять подпевает, и она краснеет. Быстрая волна смущения, пробежавшая по ее лицу, – лишь еще одно свидетельство того, что под суровой недружелюбной внешностью может все-таки скрываться приличный человек. Эта женщина – просто острая смесь противоречий.

Тут у меня звонит телефон, и музыка прерывается. Я нажимаю кнопку на руле и отвечаю на звонок.

– Как дела, Грифф?

– Ты получил посылку? – спрашивает Гриффин.

– Посылка сидит рядом с ним, – ехидно отвечает ему Пайпер.

– Мог бы и предупредить, что я на громкой связи, Дикс, – говорит Гриффин. – И да, привет, Пайпер! Это Гриффин. С нетерпением жду встречи.

– Ага, я тоже, – любезно отвечает Пайпер.

– Прости, Грифф. – Я пожимаю плечами. – Но да, я отвезу Пайпер, а потом встречусь с тобой и Гэвином в зале, хорошо?

– Договорились. Я буду там часа в четыре, после съемки. Спасибо, что встретил Пайпер, Дикс.

– Без проблем! До скорого!

Я заканчиваю вызов, и музыка возвращается.

Пайпер уменьшает громкость.

– Почему друзья называют тебя Дикс? – спрашивает она с широко раскрытыми от удивления глазами.

– Ну потому что меня зовут Мейсон.

Она в недоумении хмурит брови.

– Мейсон Диксон, – объясняю я. – Ну ты знаешь, линия Мэйсона – Диксона, граница между свободными и рабовладельческими штатами до отмены рабства?[1]

Пайпер чуть не поперхнулась от смеха.

– Твоя фамилия Диксон?!

Она совсем ничего обо мне не знает, что ли?

– Нет. Моя фамилия Лоуренс. Просто друзья называют меня Диксом.

– Ах да! – закатывает глаза Пайпер. – Я и забыла. Мужчины всегда придумывают друг другу дурацкие прозвища.

Она опять делает музыку погромче и смотрит в окно.

Пока мы едем в город, она не замечает, что я часто бросаю на нее быстрые взгляды. Я размышляю о том, как могла эта девушка родиться у тех же родителей, что и Бэйлор со Скайлар. Кроме очевидного упрямства, у нее с ними нет ничего общего. Они добрые и самоотверженные. Они бы отдали свою правую руку за кого угодно. Они любят свою дружную семью и воскресные обеды.

И тогда какого черта я чувствую, что эта девушка – эта экзотическая стерва со своим дурацким блестящим носом – смогла проникнуть сквозь многочисленные слои толстой мозолистой кожи прямо мне в сердце?

Глава 3. Пайпер

– Прости, – говорит Скайлар, смеясь и обнимая меня в миллионный раз. – Я просто ужасно соскучилась. Я знаю, что ты хотела остановиться у родителей, но думаю, что прорвавшийся трубопровод – это знак судьбы. Потому что теперь ты будешь жить у нас. К тому же так нам будет гораздо легче планировать свадьбу.

Я смотрю ей через плечо на Эрона, ее двухнедельного сына, спящего рядом с Джордан – полугодовалой дочерью Бэйлор. Я прикрываю глаза и стараюсь не думать о пленительной жизни своих сестер. Ну ладно, может, они и набили себе немало шишек в процессе и то, что с ними произошло, было ужасно, но прямо сейчас, в эту секунду, они счастливы как никогда раньше. Даже Скайлар, которая никогда даже и не хотела мужа или детей, просто светится от счастья. И меня только что приговорили к полутора месяцам жизни посреди всего этого.

Я про себя ругаю родителей, которые в последний момент решили сделать полный ремонт – после того, как несколько дней назад у них затопило полдома. Но у меня оставался выбор. Я могла пожить у Скайлар в Нью-Йорке либо у Бэйлор в городке Мейпл-Крик в штате Коннектикут. Поскольку у меня не было ни малейшего желания жить в доме, где прошло мое детство – со всеми его плохими воспоминаниями, – я досталась Скайлар.

Я высвобождаюсь из сокрушительного объятия Скайлар и сажусь на диван, наблюдая за тем, как наша самая старшая сестра наполняет шампанским три бокала.

– Скайлар, ты перебронировала церковь на пятнадцатое число? – Бэйлор присоединяется к нам в гостиной с тарелкой сыра и шампанским. Она протягивает нам по бокалу: – Нам со Скайлар можно только по одному бокалу, потому что мы кормим грудью. Зато тебе, Пайпер, достанется все остальное. Уверена, это тебе не помешает после долгого дня.

Я киваю и беру бокал у нее из рук:

– Спасибо.

Я не говорю ей, что дело вовсе не в долгом дне, а в пункте назначения.

Я оглядываю таунхаус Скайлар. Дом просто потрясающий. Обставлен с большим вкусом. Выглядит безопасным.

Тут до меня доходят слова Бэйлор, и я перевожу взгляд на Скайлар:

– На пятнадцатое число?! Надеюсь, ты имеешь в виду пятнадцатое апреля?

Скайлар качает головой и смеется:

– О, тебе предстоит так много узнать о планировании свадеб, сестренка! У нас никак не получится все провернуть за месяц. Я уже начинаю сомневаться, что мы справимся за два.

– За два?!

Я ставлю бокал на журнальный столик с такой силой, что шампанское расплескивается.

– Скайлар, ты же говорила полтора месяца! Полтора, а не два! Мне надо возвращаться обратно. Я не могу провести тут столько времени.

– Пайпер, это всего на пару недель дольше. – Бэйлор достает из сумки слюнявчик и вытирает устроенный мной беспорядок. – К тому же тебе ведь не на работу надо возвращаться.

Я смотрю на старшую сестру убийственным взглядом.

– Ага, конечно! Можно подумать, что писать книги – это настоящая работа, Бэй.

Я сожалею о своих словах сразу же, как только они слетают с моих губ. Я знаю, что ее книги очень популярны. Я даже одну из них прочла. Просто меня не интересует вся эта слащавая любовная фигня. Мне бы хороший детектив или триллер. Я закрываю глаза и делаю глубокий вдох.

Кто-то трогает меня за плечо.

– Все в порядке, Пайпс, – говорит Бэйлор. – Прости. Мне не стоило этого говорить. Мне бы просто хотелось, чтобы ты вернулась домой. Почему тебе надо все время путешествовать? Что произойдет, когда закончатся деньги, отложенные на твое образование? Тогда ведь тебе придется найти работу. Возвращайся домой, будешь моей ассистенткой.

– Или можешь работать в одном из наших ресторанов, – добавляет Скайлар. – Для тебя тут куча возможностей.

У меня совершенно нет сил. Я не хочу снова об этом спорить. Чтобы не ссориться, я отвечаю:

– Я подумаю. Когда закончатся деньги.

Кажется, их это удовлетворило, по крайней мере пока. Им необязательно знать, что деньги никогда не закончатся. Им необязательно знать, что деньги, отложенные на мое образование, давным-давно иссякли и что родители каждый месяц переводят мне небольшую стипендию. Им необязательно знать, что я никогда не вернусь домой.

Им необязательно все это знать.

– Чем еще займемся, помимо планирования свадьбы, пока ты здесь?

Скайлар с любовью смотрит на малыша Эрона.

– Я выйду из декрета только после свадьбы, так что можем потусить. Прямо как в старших классах школы. Ну, пока ты меня не бросила и не уехала на семестр за границу в одиннадцатом классе.

Старшие классы школы. Я морщусь, вспоминая об этом времени. Интересно, кто-нибудь еще ненавидит его так же сильно, как мы с Чарли? Только благодаря Чарли и сестрам я не сошла с ума в выпускном классе. Я не могла дождаться, когда наконец окончу школу и смогу путешествовать по миру.

Мне нужно поговорить с Чарли. Я смотрю на часы и осознаю, что в Барселоне сейчас уже ночь – неудивительно, что я так устала. Придется подождать до утра.

– Я пока не знаю, что буду делать. Я хотела потренироваться к Бостонскому марафону. И может, буду помогать родителям в новом ресторане, чтобы заработать немного денег.

– О, они будут очень рады. – Скайлар подходит к своему ерзающему малышу. – Ты можешь поработать официанткой в нашем нью-йоркском ресторане. Нам всегда нужны хорошие…

– К марафону?! – перебивает нас Бэйлор. – Ты, наверное, шутишь?

– Ты что, не следишь за страничкой Пайпер в «Фейсбуке»[2]? – спрашивает Скайлар. – Это практически единственный способ узнать, где она находится и чем занимается.

– Ох, ну вам же хорошо известно, что я ни разу в жизни даже не заходила в «Фейсбук». – Бэйлор сварливо приподнимает бровь.

– Ах да! – смеется Скайлар. – Я чуть не забыла про пресловутый саботаж «Фейсбука».

Она расстегивает блузку и устраивает Эрона у груди для кормления.

Глядя на то, как моя сестра беззаботно оголяет грудь, я закатываю глаза.

– Скайлар, ты что, серьезно? – спрашиваю я и отхожу, чтобы не наблюдать за этим процессом.

– Пайпер, подожди. – Бэйлор идет за мной на кухню. – Расскажи про марафон. Я знаю, что ты любишь бегать, но марафон? Ты не считаешь, что это немножко чересчур? Как бы то ни было, разве на такие мероприятия не надо регистрироваться сильно заранее? Он ведь уже в следующем месяце, да?

– Да. Двадцатого апреля, если говорить точнее.

Я достаю телефон и пролистываю галерею, пока не нахожу прошлогодние снимки. Потом показываю Бэйлор фотографии, которые сделала Чарли, когда я участвовала в марафонах в Берлине и Амстердаме.

– Я знаю, что регистрация уже закончилась, но организаторы всегда оставляют пару тысяч мест для благотворительных организаций и спонсоров. Я подумала, раз у Гэвина столько связей в кинобизнесе и все такое, может, он сможет ими воспользоваться, чтобы меня включили в список?

Бэйлор просматривает фотографии: на них я вся взмокла от пота и буквально ковыляю через финишную линию. Я тоже смотрю на фотографии из-за плеча Бэйлор, испытывая гордость за единственную вещь в своей жизни, которая придает ей смысл. Ясность. Цель.

Бэйлор возвращает мне телефон и заключает меня в крепкие объятия.

– Я так рада, что у тебя есть занятие, которое ты любишь! Я так за тебя волновалась, Пайпер. Я спрошу у Гэвина.

Раздается звонок в дверь. Джордан хныкает, привлекая внимание Бэйлор, а Скайлар все еще кормит Эрона, так что я иду открывать. Я смотрю в боковое окно и вижу молодого мужчину, наверное, моего возраста, с большим пакетом в руках. У него темные волосы – короткие и уложенные, – что явно противоречит множеству татуировок на руках и сережкам в ушах. Он сексуальный. По-европейски сексуальный. Кто он вообще такой и зачем пришел к моей сестре?

На секунду я замираю. В животе у меня все завязывается в большой узел, а голова начинает кружиться. О боже, они пытаются меня с ним свести, да? Я так и знала! Это была одна из причин, по которым я не хотела возвращаться! Я только не могу поверить, что они, черт возьми, сразу принялись за дело, не дав мне ни одного дня, чтобы хотя бы привыкнуть к разнице во времени.

– Это, наверное, Джерод из ресторана. – Бэйлор копается с детским стульчиком, пытаясь приладить его к обеденному столу. – Впусти его, Пайпс. Он принес нам ужин.

Я облегченно выдыхаю и впускаю парня в дом. И хотя он всего лишь привез нам еду, а вовсе не явился на свидание со мной, я не могу не думать, не было ли у моих сестер какого-нибудь скрытого мотива.

– Привет!

Джерод заходит внутрь, и комнату наполняет аромат вкуснейшей американской кухни, от которого я забываю обо всем на свете – кроме ужина, который принес этот парень.

О, как я скучала по американской еде! Думаю, по еде я скучала больше, чем по всему остальному. Я чувствую запах соуса для барбекю и надеюсь, что там жареная свинина, которой славится ресторан «У Митчелла». Есть всего несколько вещей, которых нельзя достать за границей, и хорошее барбекю – одна из них.

Джерод проходит мимо меня и удивленно оборачивается.

– Ух ты! – Он оглядывает меня сверху вниз. – Ты вполне могла бы сойти за Бэйлор, только чуть помоложе и с некоторой… э-э-э… эксцентричностью.

Я киваю на его многочисленные татуировки и сережки в ушах.

– Это я-то эксцентричная? – сухо спрашиваю его я.

Он смеется, ставит пакет на стол и достает из него несколько коробок с едой. Несмотря на всю усталость, у меня тут же просыпается аппетит, и я полностью готова приступить к пиршеству.

– Я слышал, ты какое-то время пробудешь здесь. Если захочешь, чтобы тебе показали город, то я тот, кто тебе нужен.

Я хватаю вилку и принимаюсь за еду, не дожидаясь остальных и не тревожась о том, какой свиньей я, должно быть, сейчас кажусь.

– Нет, ты не тот, кто мне нужен, – бормочу я, набив рот вкуснейшей свининой. – Я практически выросла здесь. Мне не нужны дешевые экскурсии.

Джерод выглядит слегка обескураженным. Я замечаю, что он вопросительно смотрит на моих сестер. Они пожимают плечами, потом Скайлар благодарит его за доставку:

– Джерод, ты просто душка! Я очень тебе признательна.

– Не стоит благодарности. – Он поворачивается, больше не глядя на меня. – Передай Гриффину привет и скажи, что мы с ним встретимся как-нибудь в зале.

Скайлар кивает, и они прощаются, а я уминаю ужин, как умирающая от голода крыса – заветный кусок сыра.

– Значит, поблизости есть спортзал? – спрашиваю я.

Раз уж мне придется жить у Скайлар, я, по крайней мере, смогу каждый день заниматься спортом. А если я буду еще и работать в ресторане, то буду проводить дома совсем мало времени. Я смотрю на Скайлар – теперь она кормит Эрона из второй чудовищно обнаженной груди.

Бэйлор кормит Джордан детским пюре с ложечки.

– Да, прямо на нашей улице. Лучший спортзал в Нью-Йорке. – Она поворачивается к Скайлар и подмигивает ей.

Я проглатываю кусочек свинины и слизываю с губ вкусный соус.

– Как ты думаешь, я смогу купить карту всего на пару месяцев, пока я здесь?

– Скорее всего, – отвечает Скайлар через плечо. – Учитывая, что Гриффин, Гэвин и Мейсон им владеют. Ну, большей его частью. Сорок процентов все еще принадлежат какой-то корпорации, но парни собираются их выкупить в ближайшие несколько лет.

Я хмурю брови, силясь ее понять:

– Они владеют спортклубом? Зачем кинопродюсеру и фотографу спортклуб?

– И футболисту, – добавляет Бэйлор.

– Футболисту? – Я беру в рот полную вилку нежнейшего картофельного пюре.

Скайлар качает головой:

– Ты совсем нас не слушаешь, когда мы подключаем тебя по Скайпу на девичники? Мы каждый раз так или иначе упоминаем Мейсона.

– Мейсон играет в футбол[3]? – Я наклоняю голову и внимательно смотрю на нее. – Ах да, кажется, вы что-то про это говорили.

Я равнодушно пожимаю плечами:

– Я стараюсь не слушать, когда вы начинаете страстно обсуждать парней.

Скайлар и Бэйлор переглядываются. Бэйлор громко вздыхает и возвращается к кормлению дочери.

– Он не просто играет в футбол, – говорит Скайлар, застегивая блузку. – Он играет за команду «Нью-Йорк Джайентс»[4].

Она встает, прижимает Эрона к плечу и идет на кухню, чтобы малыш срыгнул.

– Ну, не в каждом матче. Даже не в большинстве матчей, если на то пошло. Он их запасной квотербек. Вообще-то он должен был быть их основным квотербеком, но его обломал парень, который не ушел на пенсию. Джонни какой-то там – я даже не помню его фамилию. Я не очень слежу за футболом, но обязательно начну, когда Мейсон…

– Скайлар, – прерываю ее я, – в чем цель всей этой бессвязной тирады?

– Ну… я просто подумала, что тебе может быть интересно, кто твой шафер.

– Ты хочешь сказать, кто ваш шафер, Скайлар.

Я встаю из-за стола, даже не закончив ужин. Тут слишком много младенцев, и они производят слишком много мерзких звуков, чтобы продолжать есть.

– Как бы то ни было, мне все равно, кто он такой. А теперь, когда я знаю, что он известный футболист, мне еще меньше хочется иметь с ним дело. Впрочем, это объясняет его крутую машину. Наверняка он ее купил, чтобы производить впечатление на дамочек. Вот мудак! Так что даже не пытайтесь меня с ним свести – и с кем бы то ни было, раз уж на то пошло.

Сестры снова переглядываются.

– Свести тебя с Мейсоном? – смеется Бэйлор. – Не волнуйся. Этого не случится, даже если бы ты захотела. Этот парень никем не интересуется уже несколько лет.

– Ну естественно, – говорю я. – У него же есть девушка.

Скайлар поперхнулась напитком.

– Девушка? У Мейсона? Нет, нету. У него никого не было после Кэссиди. Но это было два года назад, и все мы знаем, чем все закончилось.

– Но пока он меня вез, он сказал, что влюблен. – Я в недоумении чешу затылок. – Кажется, он сказал буквально следующее: «Я и представить себе не мог, что когда-нибудь полюблю кого-то так, как люблю ее».

Бэйлор улыбается:

– А-а-а, ты имеешь в виду Хейли.

Я пожимаю плечами:

– Он не сказал, как ее зовут.

Скайлар смеется:

– Он не сказал, что Хейли – его дочь, а не девушка? Как это типично для Мейсона!

– Его кто? – Я перевожу взгляд с одной сестры на другую. – А он не слишком молод, чтобы иметь дочь?

Я морщусь сразу же, как только слова слетают с моих губ.

Бэйлор приподнимает брови:

– Я была моложе, чем он, Пайпс. Мейсону двадцать два. Он уже достаточно взрослый, чтобы иметь детей.

– Детей? – ахаю я. – То есть у него не один ребенок?

– Нет, только Хейли. – Скайлар кладет Эрона в колыбельку. – Ей примерно полтора года, да, Бэйлор?

Бэйлор кивает:

– Боже, эта девочка – само очарование. Слава богу, что она унаследовала внешность от папы, а не от своей стервы-мамаши.

К счастью, я не успеваю больше ничего услышать про очаровательную маленькую девочку, потому что входная дверь открывается, и в дом заходит группка мужчин. И один очень милый девятилетний мальчик.

– Тетя Пайпер! – Мэддокс подбегает ко мне и прыгает ко мне в объятия.

– Бешеный Макс! – Я крепко обнимаю его и кружу по комнате. С Мэддоксом у меня связаны прекрасные воспоминания. Бэйлор родила его, когда ей было девятнадцать. Она вернулась домой, чтобы работать в ресторане «У Митчелла» и закончить образование, так что ей постоянно требовалась моя помощь. Мне тогда было всего четырнадцать, но я была его основной няней. Пока не уехала. Но тех нескольких лет оказалось достаточно, чтобы между нами сформировалась крепкая связь. Мэддокс – единственный ребенок, которого я по-настоящему люблю. То есть да, мне, конечно, нравятся другие дети. Но между нами никогда не будет такой связи, как между мной и Мэддоксом.

Мы с Мэддоксом обмениваемся новостями, а остальные снимают куртки и подходят за едой. Неудивительно, что они заказали так много.

Гэвин крепко меня обнимает. Мы встречались всего однажды – на их с Бэйлор свадьбе, – но он муж моей сестры, поэтому я позволяю ему так себя обнимать. Потом Скайлар знакомит меня с Гриффином, который горячо благодарит меня за то, что я вернулась, чтобы помочь им организовать столь важное для них событие.

Мейсон приподнимает подбородок в знак привествия. Никаких объятий. Никакого пожатия его необычайно большой руки. Даже ни слова приветствия. Да уж, он и правда мудак. Ну что ж, оно и к лучшему. Я тоже не хочу с ним общаться. Ни о чем, что выходит за рамки обязанностей, возложенных на нас Скайлар и Гриффином.

Бэйлор кладет Джордан на игровой коврик, и девочка начинает играть с игрушками, подвешенными на уровне ее глаз.

– Гэвин, Пайпер хочет поучаствовать в Бостонском марафоне. У тебя есть какие-нибудь связи в студии, чтобы помочь ей зарегистрироваться?

Гэвин размышляет над вопросом Бэйлор, потом качает головой.

– Я поспрашиваю, но вряд ли. Мы много работали с Нью-Йоркским марафоном. – Он поворачивается ко мне: – Жалко, что ты его пропустила – он был в прошлом месяце, – туда я бы точно смог тебя записать.

Гэвин указывает вилкой на Мейсона.

– Может, ты, Мейсон? «Джайентс» не могут ее зарегистрировать?

Мейсон бросает на Гэвина убийственный взгляд. Из его глаз летят копья, словно Гэвин попросил его отрезать свою бросающую руку. Потом Мейсон поворачивается ко мне. Внимательно разглядывает мои двухцветные волосы. Останавливает взгляд на пирсинге в носу.

– Хочешь сказать, что ты спортсменка?

От такого невежливого вопроса у меня отвисает челюсть.

– Я не спортсменка, а бегунья. – Я ненадолго прикрываю глаза, осознавая поэтическую точность этого утверждения.

Мейсон качает головой:

– Ты не спортсменка. У спортсменов не бывает пирсинга в носу, неоновых ногтей и волос непонятного цвета. И у тебя слишком короткие ноги – вряд ли у тебя хорошее квалификационное время. Ты же знаешь, что для участия в марафоне нужно хорошее квалификационное время, да?

Я удерживаюсь от того, чтобы его обматерить, – по той причине, что на кухне сидит мой впечатлительный девятилетний племянник. Вместо этого я спокойно наливаю себе еще глоток шампанского и залпом его выпиваю.

– К тому же спортсмены не пьют, как матросы в отпуске, – добавляет он.

Ну все! Я подхожу к Мэддоксу сзади и закрываю ему уши ладонями.

– Ты ни черта обо мне не знаешь, Мейсон. Как ты смеешь предполагать, что, раз я немного отличаюсь от других, у меня не может быть ничего общего с таким человеком, как ты? А ты, как мне теперь известно, самовлюбленный, жаждущий славы кобель с крошечным членом и крышесносной машиной для привлечения всего, у чего имеется вагина. Так вот слушай сюда, Дикс, и слушай меня внимательно. Я зарегистрирована в АММ. Впрочем, твоему мозгу размером с горошинку, наверное, неизвестно, что это Ассоциация международных марафонов. Уверяю тебя, что у меня более чем достаточно сертифицированных квалификационных времен, чтобы участвовать в Бостонском марафоне. Я даже уверена, что эта маленькая девушка с короткими ногами и пирсингом в носу легко побьет марафонское время такого крупного эгоистичного парня с мозолистыми руками, как ты.

Я убираю ладони от ушей Мэддокса, целую его в макушку и отхожу. И тут я замечаю, что все в комнате молчат, а все взгляды прикованы ко мне и Мейсону.

Мейсон подходит к Мэддоксу, взъерошивает ему волосы и закрывает его уши ладонями точно так же, как только что сделала я.

– Я готовился к марафону все межсезонье. И да, я могу тебя зарегистрировать. Так что, Пайпер Митчелл, игра, черт возьми, начинается!

Он подходит к холодильнику и достает себе пиво. Его выцветшие тесные джинсы подчеркивают узкую талию и мускулистые бедра. Он залпом выпивает полбутылки, а остальные в изумлении молча на него смотрят.

– Я даже позволю тебе заниматься со своим тренером в спортзале, – добавляет он. – Она тебе понравится. У нее тоже странные волосы и пирсинг.

Он берет под мышку неначатую коробку с едой. Потом допивает пиво, выбрасывает пустую бутылку и идет к двери.

– А теперь прошу прощения, но мне нужно забрать Хейли. В эти выходные она у меня.

Он берется за ручку двери и оборачивается ко мне:

– Можешь начать в понедельник. Когда придешь в себя после смены часовых поясов. Но – ради всего святого! – прекрати пить.

После того как Мейсон уходит, я еще долго смотрю на закрытую дверь. Потом поворачиваюсь к сестрам, которые смотрят на меня, открыв рты.

– Ну вы только подумайте! Это мне надо перестать пить?! Он только что выдул целую бутылку пива. И как вы только его терпите?

Я подхожу и наливаю себе еще бокал шампанского – просто из вредности, хотя прекрасно знаю, что утром у меня будет тяжелое похмелье.

Я опираюсь на стойку и делаю глоток шипучей жидкости. Потом замечаю, что в комнате по-прежнему так тихо, что слышно, как муха пролетит.

– Он тебе нравится! – Скайлар улыбается до ушей и чуть не подпрыгивает на кресле. – О боже, Пайпер, тебе нравится мальчик! Ты не лесбиянка.

После ее слов шампанское струей выливается у меня изо рта.

– Лесбиянка… Вы думали, что я лесбиянка? – Я перевожу взгляд со Скайлар на Бэйлор и оцениваю их реакцию.

– Ну, ты никогда даже не упоминала никаких парней. Казалось, ты всегда испытываешь такую… неприязнь к мужчинам, – объясняет Бэйлор. – И к тому же Чарли…

– Она моя лучшая подруга, – заявляю я. – А не моя девушка. Чарли, моя гетеросексуальная подруга, которая сейчас спит с каким-то парнем, которого подцепила в прошлом году в ожидании моего возвращения. Что является еще одной причиной, по которой я не могу оставаться здесь дольше, чем нужно. И… нравится Мейсон? Этот придурок? Вы что, издеваетесь? Я к нему и на пушечный выстрел не подойду. Он наверняка такой же, как все остальные чванливые спортсмены, которые считают, что осчастливили все человечество одним своим существованием. Нет, меня в нем интересует только то, что он может зарегистрировать меня на Бостонский марафон.

Мои сестры обмениваются еще одним взглядом. И когда это они успели так поднатореть в невербальном общении друг с другом?

– Фиг с ним, – дуюсь я.

Потом беру свой тяжелый чемодан и направляюсь к лестнице:

– Я иду спать. У меня нет сил.

Гриффин подскакивает и забирает чемодан у меня из рук:

– Я провожу тебя в твою комнату.

И только потому, что я валюсь с ног из-за разницы во времени, алкоголя и разочарования, я принимаю помощь от мужчины.

Глава 4. Мейсон

Гэвин и Гриффин бегут и догоняют меня на легкоатлетическом манеже, окружив с обеих сторон.

– Готовишься к Бостонскому марафону, значит? – спрашивает меня Гэвин. – И с каких это пор?

– Готов поспорить, что он начал примерно через две секунды после того, как Пайпер сказала, что сможет его опередить, – говорит Гриффин.

Они смеются и обгоняют меня, ведь им не нужно удерживать медленный темп в отличие от меня. С тех пор как я раскрыл вчера свой болтливый рот, я вот уже в десятый раз качаю головой, изумляясь собственной глупости. Я никогда не был слишком склонен к соперничеству. Это может показаться странным, учитывая мою профессию. И может быть, объясняет, почему я решил остаться в команде «Нью-Йорк Джайентс» после того, как Хенли передумал уходить на пенсию, а не вошел в стартовый состав в каком-нибудь другом клубе. Но по какой-то причине эта девушка – эта женщина – действует мне на нервы, и я просто не мог не принять брошенный ею вызов.

Вчера ночью я плохо спал. Я думал о том, не дал ли я ложных обещаний. Я даже не знал наверняка, смогу ли сам попасть в этот забег, не то что включить в него Пайпер. Но сегодня утром, когда координатор по благотворительной деятельности «Джайентс» перезвонил мне и сказал, что все в порядке, я выдохнул от облегчения. Или от раздражения из-за того, что Пайпер снова вывела меня из равновесия. Как-никак, мне пришлось выложить за каждого из нас по пятизначной сумме.

Один день. Я знаком с Пайпер Митчелл всего один день, но уже не могу выбросить ее из головы. Она совершенно не похожа на женщин, которые привлекали меня раньше. Не похожа на мать Хейли. Не похожа на толпы фанаток, вешающихся на меня, как только они узнают, что я профессиональный футболист.

– Кстати, о Пайпер, – говорит Гэвин, когда они снова догоняют меня на полукилометровом треке.

Я сурово смотрю на него:

– Это ты заговорил про Пайпер, а не я.

Я замедляюсь в надежде, что они просто меня обгонят.

Но парни разворачиваются и бегут спиной вперед.

– Интересуешься, Дикс? – спрашивает Гриффин.

Я прикидываюсь дурачком:

– Интересуюсь чем?

– Интересуешься Пайпер, тупица!

Ну конечно, интересуюсь! А кто бы не заинтересовался? Ну не считая парней, которым не нравятся нахальные, упрямые женщины, приводящие их в бешенство. Блин, и о чем я только думаю?

– Ну конечно, нет! – Я смотрю на часы, схожу с трека и иду за полотенцем. – Без обид, потому что вы любите ее сестер и все такое, но Пайпер – просто первоклассная стерва.

Мы все берем из стопки по полотенцу и вытираем с лица пот. Гэвин хмурится.

– Тогда зачем ты принял ее вызов? И почему сразу марафон? Я хочу сказать, что это довольно серьезная затея, Мейсон.

– Мне нужно сделать над собой усилие. Чем сильнее я буду, тем больше у меня шансов войти в стартовый состав.

– Когда у тебя начинаются межсезонные тренировки? – спрашивает Гриффин.

– Двадцать второго апреля, – отвечаю я. И жду.

– Через два дня после марафона? – Гэвин, смеясь, качает головой: – Чувак, тебе что, жить надоело?

– Все норм, – заверяю их я. – В первые две недели у нас только силовая подготовка и восстановление. Мы не сразу приступаем к сложным нагрузкам.

Гэвин шлепает меня полотенцем.

– Да, после марафона восстановление тебе точно понадобится.

– А тебе точно не помешает, что у нас свадьба пятнадцатого мая? – спрашивает Гриффин. – Это же как раз в разгар тренировок.

– Все нормально, Грифф. Я уже уточнил у координатора. Выходные у нас свободны до самой предсезонки, и мне надо посетить всего десять обязательных дней мини-лагеря. Но я собираюсь тренироваться столько, сколько смогу. Даже поеду в лагерь для новичков. Мне нужно доказать всем, что я то, что надо. Иногда начать с нуля бывает полезно.

– Мы уверены, что ты – то, что надо, Дикс. – Гриффин бросает грязное полотенце в корзину. – Джонни Хенли здорово тебя подставил. Но могу тебе сказать, приятель, что ты принял это с достоинством – а это дорогого стоит. Однажды ты войдешь в стартовый состав. Мы все в тебя верим.

Вера. Каждый раз, когда я слышу это слово, я вспоминаю Эрин – первую жену Гриффина. Она всегда говорила о вере, судьбе и семье и о том, что нужно довериться им. Боже, как я по ней скучаю!

Мысли об Эрин напоминают мне о том, что я обещал отвести Скайлар сделать татуировку. Она хочет удивить Гриффина, сделав себе такую же татуировку, какая была у Эрин. Если посмотреть со стороны, то их ситуация может показаться ужасно запутанной. Но я, наоборот, считаю, что Скайлар и Гриффин – чертовы герои. Не многие способны на то, что им удалось сделать – взять хреновую ситуацию и превратить ее в нечто прекрасное.

– Ты придешь завтра на обед? – кричит Гриффин из соседней душевой кабинки.

Обед. Обожаю воскресный обед с митчелловской тусовкой, особенно когда Хейли со мной. Они в ней души не чают, а Хейли любит играть с Мэддоксом и малышами. Но если я пойду, то опять встречусь с младшей из сестер Митчелл. Не думаю, что это разумно после вчерашнего. Я не хочу испортить всем обед и думаю, что несколько дней без Пайпер пойдут мне на пользу. Мне не стоит осложнять свою жизнь ничем, что отвлекло бы меня от моей основной цели: войти в стартовый состав. Хейли и футбол – это все, чем я способен сейчас заниматься. Все, чем я хочу сейчас заниматься.

После душа мы договариваемся встретиться завтра в баре, и я направляюсь в детскую комнату, чтобы забрать свою дочь.

Я заглядываю через большое панорамное окно и вижу, что Хейли играет с другими детьми. Я наблюдаю за ней сквозь стекло. До сих пор каждый раз, когда я ее вижу, у меня перехватывает дыхание. Ее ангельское личико обрамляют платиновые волосы. Я пытался завязать их в хвостик, но в этом деле я еще далек от совершенства, и хвостик опять распался, а длинные волосы Хейли спутались. Я знаю, что меня неизбежно ждут слезы, когда я буду их расчесывать вечером. Но сначала я отведу Хейли в парк. Она обожает лошадок. А я готов на все, чтобы увидеть ее обворожительную улыбку.

Когда Хейли меня замечает, ее лицо озаряется.

– Папа! – взвизгивает она и ковыляет ко мне, а я весь таю при звуке ее высокого мелодичного голосочка.

Я подхватываю ее на руки, покрываю ее лицо поцелуями, потом благодарю воспитателей и направляюсь к машине. К моей – как она ее назвала? – крышесносной машине для привлечения всего, у чего имеется вагина? Да, это спортивная машина. Да, она крутая. Но что, как ни странно, не заметила Пайпер, пока я вез ее домой, – так это детское кресло Хейли на заднем сиденье. Это было моим единственным требованием при покупке машины. Мне нужна была отличная спортивная машина с детским креслом. Если бы я знал, что женщины будут пускать слюнки уже при одном взгляде на нее, я бы, пожалуй, изменил свой выбор и купил минивэн. Если моя машина притягивает женщин, то минивэн их отпугивает.

По дороге в парк я ненадолго задумываюсь, не заменить ли единственный предмет роскоши, которым я владею. Но в итоге убеждаю себя, что это не моя проблема. Это проблема тех женщин, которые бесстыдно вешаются на любого профессионального спортсмена в надежде получить свои пятнадцать минут славы.

Один раз я уже совершил такую ошибку. Больше я ее не повторю. И хотя в результате я получил лучшее, что у меня когда-либо было, – Хейли, – я не собираюсь рисковать. Поэтому с тех самых пор, когда Кэссиди объявилась на седьмом месяце беременности и потребовала предложения руки и сердца, у меня никого не было. Прошло уже почти два года с тех пор, как у меня в последний раз был секс. Моя левая рука стала моим лучшим другом и единственным источником удовлетворения. Забавно, что я сознательно решил использовать левую – недоминирующую – руку, чтобы укреплять ее в процессе.

После катания на пони Хейли начинает капризничать – а это верный знак того, что она проголодалась. Ресторан «У Митчелла» совсем недалеко отсюда, поэтому я прохожу пять кварталов с дочкой на плечах.

Я захожу в дверь, и меня обдает приятным потоком теплого воздуха. Но тут я чуть не натыкаюсь на единственного человека, которого здесь быть не должно. Я неодобрительно смотрю на нее.

– Так вот как ты проводишь свой декретный отпуск, Скайлар? Ты же знаешь, что декрет означает, что тебе не надо появляться на работе, верно?

Скайлар смущенно смотрит на меня.

– Я ничего не могла с собой поделать. Не хочу, чтобы ресторан развалился ко всем чертям, пока меня нет. Я забежала всего на несколько минут, чтобы убедиться, что в мое отсутствие тут все хорошо.

Я тяну ее за собой к стойке администратора.

– Столик на троих, пожалуйста, – говорю я, глядя на Скайлар, а не на девушку за стойкой.

Скайлар с тоской оглядывается на кухню, потом вздыхает:

– Ладно, уговорил. Но только потому, что я хочу пообщаться вот с этой прекрасной девочкой. Как поживаешь, Хейли?

– На уч-ки!

Она протягивает к Скайлар ручки, и та с готовностью ее подхватывает.

Скайлар выбрала столик поближе к кухне – по всей вероятности, чтобы услышать, если вдруг возникнет какая-то проблема, требующая ее вмешательства.

– А где Эрон? Вы его пока с собой не берете?

Скайлар качает головой:

– Нет, мы его везде берем, но Гриффин никому не разрешает его трогать. Он очень бдительный в этом плане. Таскает с собой огромный флакон с антисептиком, и мы дезинфицируем руки каждый раз после того, как дотронемся до дверной ручки или нажмем на кнопку лифта. Выглядит это весьма комично, а порой – не побоюсь этого слова – ужасно раздражает. Но я с этим мирюсь, потому что знаю, что он пытается уберечь Эрона от болезней. В окружении Гриффина было столько болезней, что хватит на целую жизнь.

Я энергично киваю в знак согласия:

– Знаешь, это может быть просто потому, что он только недавно стал отцом. Поначалу я так же переживал за Хейли. Особенно потому, что не очень часто ее видел. Не волнуйся, Гриффин скоро изменится. – Я пью воду, которую принес официант. – Так что, с Эроном сидит Пайпер?

Скайлар поперхнулась водой и закашлялась:

– О боже, нет! Эта девушка не сидела ни с одним ребенком со старших классов школы. Думаю, Бэйлор слишком ее перегрузила или что-то в этом роде. Несколько лет Пайпер практически растила Мэддокса, а потом ей стукнуло семнадцать, и в ее жизни появились более важные вещи. Например, Чарли и планирование их путешествия после окончания школы.

К счастью, к нам подходит официант, чтобы принять заказ, так что мы можем больше не говорить о Пайпер. И зачем я вообще о ней заговорил?

– Джерод, ты же помнишь Мейсона, да? Он будет шафером у меня на свадьбе.

Джерод протягивает мне руку, и я ее пожимаю.

– Ах да! Мейсон Лоуренс, я все про тебя знаю. Я большой фанат «Джайентс». Удачи в этом году, приятель! Надеюсь, ты будешь играть чаще, чем в прошлом сезоне.

На Джероде рубашка с длинными рукавами, из-под которых выглядывают татуировки. В ушах у него серьги. Он, должно быть, чертовски хороший официант, потому что «У Митчелла» обычно более респектабельный персонал. Я замечаю его короткие уложенные волосы – может, ему пришлось сменить прическу, чтобы получить здесь работу?

– Спасибо, я тоже на это надеюсь.

Я делаю заказ и прошу принести обжаренное куриное филе и яблочные дольки для Хейли.

– Хочешь шоколадное молоко, солнышко?

Хейли хлопает в ладоши и пищит:

– Шоко!

Джерод принимает наш заказ, но ненадолго задерживается, прежде чем уйти. С полсекунды он внимательно смотрит на меня, потом обращается к Скайлар:

– Так сколько твоя сестра тут пробудет?

Прежде чем ответить, Скайлар бросает быстрый взгляд на меня. Мое лицо остается непроницаемым.

– До свадьбы, то есть до пятнадцатого мая, – отвечает она.

– Понятно. – Джерод нервно переминается с ноги на ногу. – М-м-м… как ты думаешь, она согласится куда-нибудь со мной сходить? Может, ты могла бы замолвить за меня словечко?

Скайлар изо всех сил старается сдержать ухмылку:

– Конечно, Джерод. Пайпер редко ходит на свидания, но я обязательно расскажу ей, какой ты милый парень.

– Милый? – переспрашивает он так, словно это оскорбление. – Может, лучше скажешь ей, что я ваш лучший официант и что меня, вероятно, скоро повысят до помощника управляющего? И скажи ей, что я могу достать VIP-билеты на концерты отпадных новых групп, потому что мой дядя их устраивает.

– Помощник управляющего? Ты серьезно? – переспрашивает Скайлар, ее внимание приковано к пареньку, которому на вид вряд ли больше двадцати лет. – Я рада, что ты такой целеустремленный, Джерод. И обязательно передам все это Пайпер.

– Спасибо. Пойду отдам ваш заказ. Не забудь, ладно?

– Не забуду, Джерод. А теперь беги к третьему столику – клиент, кажется, чем-то раздражен.

Джерод мчится туда, а я качаю головой ему вслед.

– Пайпер провела здесь всего один день, а у нее уже появился ухажер. Что в вас есть такое, сестры Митчелл?

– Вообще-то, целых два ухажера, – поправляет меня Скайлар.

– Два? Правда? – Я вопросительно и, возможно, озабоченно приподнимаю брови.

– Ой, да ладно, Мейсон! – Скайлар полностью входит в роль матери, достает из сумки, которую я принес, фартучек и застегивает его у Хейли на шее. – Не прикидывайся дурачком. Я видела, как вы вчера общались.

– Как мы общались… э-э-э… ты имеешь в виду ссору, которую затеяла твоя сестра?

– Именно! – Скайлар улыбается так, что все ее лицо озаряется, и я не могу не заметить, что у нее такие же зеленые глаза, как у Пайпер. – И вызов, который ты ей бросил. И про огонь между вами. – Она обмахивает себя рукой так, словно ей стало жарко.

– Огонь? – переспрашиваю я с сомнением – и с чуточкой отрицания. – Ты с ума сошла! И кстати, это она бросила мне перчатку! А я просто ее поднял. Я действую из чисто эгоистических соображений, потому что это хорошая силовая тренировка, которая поможет мне подготовиться к сезону.

– Ага, конечно!

Джерод ставит перед Хейли шоколадное молоко, и Скайлар помогает ей справиться с соломинкой.

– Я просто не могу поверить, насколько она изменилась.

– Кто? Хейли?

– Нет, Пайпер. Я имею в виду пирсинг в носу и то, как она покрасила волосы. Раньше она такой не была. Мы были как три мушкетера – она, Бэйлор и я. То есть четыре мушкетера, если считать Чарли, которая всегда была с нами. И даже хотя Пайпер на пять лет младше Бэйлор и на три года младше меня, мы всегда очень хорошо ладили. Мы были неразлучны. Я никак не могу понять, что с ней случилось.

– С ней случилась Европа. И Азия. И Африка, – отвечаю я. – Люди там другие. Прошлым летом у нас были товарищеские матчи за границей. Это совершенно другой мир, Скайлар. Думаю, чем эксцентричнее ты выглядишь, тем лучше в него вписываешься.

Нам приносят куриное филе для Хейли, и я режу его на маленькие кусочки.

– Дайте Пайпер возможность акклиматизироваться. Она так долго отсутствовала.